– Убейте ее! – потребовал он. Если ему и не удастся приручить эту дикую красавицу, он все равно не намерен отдать ее Кину или Одинокому Зимнему Волку. Всю жизнь он ненавидел этих двоих. Белая женщина – его пленница. – Она угрожала использовать свою колдовскую власть, чтобы навлечь на нас несчастье, если мы не отпустим ее, и это случилось. – Прямая Стрела повернулся к соплеменникам. – Она убьет нас "всех, если мы не убьем ее первыми.
Зловещий шепоток и бормотание пробежали по толпе индейцев, и уже без всякого перевода Алекса поняла, что ей уготовил Прямая Стрела.
– Молчание! – По Хью Ска резко обернулся к взбешенному воину и всему племени. – Тебя еще ждет наказание за твое поведение во время торгового ритуала. Если ты осмелишься давать мне советы, то будешь изгнан из племени. Мое слово – закон. Я предупредил тебя.
Прямая Стрела не мог больше выносить этого.
Его столько раз унижали за прошедшие несколько дней, что он был не в силах сдерживать свои чувства. Белая женщина не принесла ему ничего, кроме неприятностей, и у него руки чесались воздать ей по заслугам за ее злую силу. Совершенно потеряв разум, он бросился на нее и руками обхватил шею.
Кин среагировал молниеносно. Он схватил индейца и отшвырнул в сторону, как перышко. Но прежде чем он набросился на ослушника, твердая рука По Хью Ска остановила его.
– Прямая Стрела будет изгнан. Смотри же, Острый Ястребиный Глаз, ты сам не переступи границ дозволенного. Ты выбрал жизнь среди Густобровых и Длинных Ножей. Мой народ не будет смотреть на тебя благосклонно, если ты сам вынесешь приговор Прямой Стреле и убьешь его.
По приказу вождя трое воинов подняли Прямую Стрелу с земли и увели его прочь. По Хью Ска снова сурово посмотрел на Кина.
– Я плохо с тобой обошелся, когда ты был маленьким, и выместил на тебе свое горе из-за смерти твоей матери. Если бы твой отец не вмешался, я мог убить тебя. Слишком поздно я понял, что ты не виноват и вред, причиненный тебе, только осквернит ее память. Поэтому, когда ты вернулся, я усердно и охотно учил тебя обычаям нашего народа, принял тебя в семью. – Слабая улыбка скользнула по губам вождя, и он положил руку Кину на плечо. – Ты стал сильным, мудрым воином, и я продолжаю смотреть на тебя с любовью, как на одного из моих собственных сыновей. Ты стал связью между племенем осейджей и Густобровыми. – По Хью Ска пристально и тяжело смотрел на Кина, который буквально окаменел под этим взглядом, зная, что вождь намеревается сказать, даже раньше, чем он произнес эти слова. – Твоя верность белой женщине внесет раскол. Если ты попытаешься освободить ее раньше, чем я получу ответ Уа Тон-Ка, ты станешь осейджам чужим. Уа Тон-Ка продиктует мне свою волю, и, когда я вернусь, ты должен будешь подчиниться его воле так же, как и я.
Вождь повернулся к народу и приказал исправить причиненные Сумасшедшим Танцором повреждения, пока он будет поститься и молиться индейскому богу. Когда толпа рассеялась, Алекса взглянула на Кина. Сотни вопросов стояли в ее глазах.
– Какова же моя судьба? – Она боялась спрашивать, но ей необходимо было знать.
– Или они признают вас, или вы умрете, – мрачно ответил он. – Если вождь заявит, что Уа Тон-Ка испытывал их силу, чтобы узнать, заслуживают ли они великого духа, которым вы владеете, то вас будут почитать. – Его тяжелый взгляд упал на Алексу, которая слушала его, широко раскрыв глаза. – Если же вождь истолкует полученный знак в том смысле, что вы владеете злой силой, вас принесут в жертву Уа Тон-Ка.
Алекса почувствовала, как краска сбежала с ее лица, а колени превратились в дрожащую желейную массу.
– Вы должны помочь мне бежать, – умоляющим голосом сказала она, вцепившись в его руку.
Кин отрицательно покачал головой.
– Я не могу, Алекса. Вы не понимаете ситуацию. Я…
– Вы имеете в виду, не хотите, – поправила она его самым ядовитым тоном. – Вы просто счастливы всем этим, правда? Вы, наверное, надеетесь, что вождь решит уничтожить меня, и тогда ваше замечательное предсказание сбудется.
Голос Кина был таким же горько-осуждающим, как и ее. Его пронзительный взгляд обжег ее.
– Я говорил вам, что столкнуться с осейджами – это все равно что разворошить змеиное гнездо. Но вы не поверили. Вы решили слепо брести вперед и теперь пожинаете плоды этого решения. – Губы его изогнулись в жесткой усмешке, и неприятный блеск появился в синих глазах. – По Хью Ска сказал мне, с какими последствиями я столкнусь, если помогу вашему побегу. Я потеряю право беспрепятственно путешествовать по территории осейджей и вести с ними торговые операции. Меня больше не будут принимать в Месте Многих Лебедей. – Он указал на разрушенный лагерь, раскинувшийся на берегу реки Осейдж. – Здесь был мой дом, это был мой образ жизни в течение многих лет. Это мой народ. Я – полукровка, племянник Великого Вождя осейджей. Что же, к дьяволу, вы думаете, я сделаю? Обрублю все связи с моим прошлым?
Слова вырвались прежде, чем Кин успел подумать. Некоторым образом он был даже рад, что Алекса узнала его секрет. Может, это поможет ей понять те трудности, которые встали перед ним, когда она пришла к нему в хижину и умоляла провести Карверов к месту их нового поселения. Может, она наконец-то поймет, как ему тяжело.
У Алексы буквально отвисла челюсть. Она недоверчиво уставилась на него, пытаясь понять сказанные слова. Она внимательно оглядела бронзовые, точеные черты его лица, высокую темную фигуру. Только глаза и борода отличали его от осейджей. Только это выделяло его в племени. Теперь она поняла, почему он не хотел просить одолжений у вождя, почему отказался вести ее семью в самое сердце земель осейджей и почему колебался, когда она хотела сбежать.
Глубокая симпатия затопила ее сердце при виде этого красивого полукровки, взявшего ее девственность и научившего страсти. Он витал между двумя противоположными мирами. Он никогда не был полностью принят ни в одном. Одиночка. Долгие недели она презирала Кина и ненавидела даже мысли о нем. Обвиняла его в смерти отца и брата, осуждала за то, что он предоставил их самим себе. Но в глубине сердца Алекса знала, что она сама бы вела себя точно так же, разрываясь между двумя привязанностями.
– Тогда я больше не буду просить вас о помощи, – мягко ответила она и опустила длинные ресницы, чтобы спрятаться от бездонных синих глаз.
Алекса отвернулась и тихо двинулась к хижине, которая не пострадала от смерча. Потом она исчезла внутри. Горький смех сорвался с се губ, когда она опустилась на ковер и уставилась на стены из бизоньих шкур. Нет, лучше бы ей было вовсе не родиться. Вся ее жизнь была постоянной битвой с самого начала. Все указывало на то, что так же будет продолжаться и дальше… до сегодняшнего дня, когда стал заметным конец. Слеза пробралась в уголок глаза, но она смахнула ее. Она будет смотреть своей судьбе прямо в глаза, как настоящая Карвер. Подбородок ее поднялся вверх, плечи распрямились.
Глава 10
Два долгих дня и две мучительные ночи прошли с тех пор, как По Хью Ска покинул деревню, и Алекса страдала от заключения в хижине. Снаружи была выставлена мощная охрана, однако ей позволили несколько раз поговорить с Кином и Одиноким Зимним Волком. Сын вождя стал в высшей степени осторожным и с ней, и с Кином… Алекса задумалась. Каковы же ее истинные чувства к Кину? Он предельно ясно показал ей, что потеряет все, чем жил и ради чего работал, если придет ей на помощь. Его дядя правил Местом Многих Лебедей, и Кин не хотел порывать все связи с осейджами. И еще он рассказал ей, что существуют малые осейджи. Они живут в деревне Змеи С Широко Раскрытой Пастью в плодородной долине, где Миссури сливается с рекой Осейдж. Если бросить вызов По Хью Ска и воле Уа Топ-Ка, они присоединятся к своим братьям и будут постоянно угрожать и терроризировать белых. В общем, Кин сидел на пороховой бочке. Он заработал уважение осейджей, но они неистовое мстительное племя. Ему непременно отплатят за измену.
Алекса расхаживала взад и вперед по тесной хижине, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Но они оказались такими запутанными и сложными, что она только раздраженно вздохнула. Она была совершенно беспомощна, и ей оставалось только ожидать возвращения По Хью Ска. Он сообщит, будет ли она приговорена к жестокой, мучительной смерти – или станет уважаемой и почитаемой скво, правящей громом и молниями.
Если бы только могла она повернуть стрелки времени в обратном направлении! Вернуть Расса и Джастина к жизни. Теперь бы она нашла способ убедить их не нарушать границы территорий осейджей. Слеза медленно поползла по щеке. Она смахнула ее рукой, желая, чтобы ей и вправду была дарована магическая власть, которую подозревал в ней старый вождь. За несколько коротких дней к ней пришло понимание, насколько глубоки различия между осейджами и Густобровыми. Осейджи – народ суеверный, полный предрассудков, глубоко приверженный своим верованиям. Ее отец и брат не знали, с чем им предстоит столкнуться. Они погибли от собственного невежества. Теперь только она одна носит фамилию Карвер. Карверы исчезнут, когда осейджи убьют ее. "Но я умру храбро, – пообещала себе Алекса. – Не расплачусь, как напуганное дитя".
Она растянулась на своем тюфяке, моля Господа даровать ей сон. И тут перед ней появилась пара ослепительно синих глаз. В них было столько беспокойства, что на мгновение она подумала, что действительно может нравиться ему. Улыбка его была нежной и мягкой, но Алекса сказала себе, что не стоит путать жалость и привязанность. Она даже заметила в этом взгляде намек на желание. Но она больше не позволит ему приблизиться к себе. Алекса боялась тех бурь, что бушевали в ней. Боялась, что уступит Кину. Теперь-то она знала, что та ночь в его хижине была ошибкой, большой ошибкой – и она не собиралась повторять ее снова.
А как же быть с Прямой Стрелой? Глубокая складка прорезала ее лоб при одном этом воспоминании. Ведь Прямая Стрела напоил ее какими-то наркотиками и воспользовался ее состоянием, а она отвечала, как последняя распутница, упиваясь объятиями мужчины, которого глубоко презирала. Алекса чувствовала себя после этого дешевой, доступной женщиной и даже задумывалась, уж не пристрастилась ли она к удовлетворению плотских желаний. Ей стыдно было думать, с какой готовностью она приняла Прямую Стрелу. Как бы Кин реагировал, если б узнал, что она беззаветно и беззастенчиво отдалась индейскому воину? Было ли так же и с ним, с Кином? Любая ли женщина давала ему наслаждение? Алекса крепко зажмурилась, чувствуя, как безысходная тоска накрывает ее плотным покрывалом. Если бы Кин появился в эту минуту, она бы бросилась в его объятия в поисках защиты. Она избавилась бы от тревожных мыслей, отдавшись его упоительным, сводящим с ума поцелуям.
Как может она быть такой слабой? Когда-то у нее была сила, она знала, чего хочет от жизни. Теперь же стала переменчивой как ветер. Колебалась между противоположными чувствами, жаждала пылких объятий Кина – и в то же время презирала себя за это желание. Еще раз тяжело вздохнув, Алекса постаралась уснуть и вскоре погрузилась в тот сон, который постоянно посещал ее начиная с ночи, когда она прокралась в хижину Кина. Казалось, это было в прошлой жизни.
Тяжелая рука накрыла рот Алексы. Она распахнула глаза и уставилась в нависшее над ней лицо.
– Ни звука, – тихо прошептал Кин и подождал, пока Алекса не кивнула в знак того, что узнала его и поняла.
Он взял ее за руку и повел к выходу из хижины. Он осторожно откинул шкуру и ступил наружу. Двое стражников лежали неподалеку, свернувшись и прижавшись друг к другу, как котята. Кривая улыбка изогнула его губы, и он указал Алексе на спящих. Она была уверена, что он споил им какую-то смесь типа той, что дал ей Прямая Стрела. Без сомнения, они даже не вспомнят, как уснули.
Как только они оказались на безопасном расстоянии от деревни, Алекса остановилась, отказываясь сдвинуться еще хоть на шаг.
– Что, к черту, с тобой происходит? – зарычал Кин. – Я даю тебе свободу, о которой ты мечтала, и мы не можем мешкать.
– Почему ты это делаешь? – спросила она, оглядывая его темный силуэт со смесью признательности и недоверия.
– Да ты имеешь хоть какое-то представление, как осейджи пытают осужденных на смерть? – спросил он. И когда Алекса отрицательно покачала головой, Кин снова схватил ее за руку и потащил к лошадям. – Поверь мне, это не самое приятное зрелище, и чем дольше По Хью Ска постится и молится, тем больше я опасаюсь за твое будущее, вернее, за его отсутствие…
Алекса выдернула руку из стального капкана его пальцев и упрямо остановилась.
– Я не позволю тебе принести в жертву твои влияние и уважение среди осейджей, сопровождая меня. Дальше я пойду одна, – заявила она, так вскинув подбородок, что Кин едва не рассмеялся этому знакомому движению.
– И как же ты планируешь добраться до Миссисипи без еды, припасов и проводника? – насмехался он над ее наивностью.
– Как-нибудь справлюсь, – твердо заверила его Алекса. Кин громко расхохотался:
– Ты справишься с тем, чтобы снова попасть в плен или угодить прямо в когти рыси. И я не дам тебе ни одно из моих ружей для защиты.
И прежде чем Алекса успела запротестовать, он подхватил ее на руки и понес вперед, шагая широко и уверенно. Когда Кин добрался до своей лошади, он бросил Алексу позади седла, схватил поводья вьючной кобылы и сел впереди.
– Почему ты делаешь это? – настаивала Алекса.
– Будь я проклят, если знаю, – протянул Кин с некоторым раздражением. – Если бы у меня была хоть капля здравого смысла, я бы давно упаковался и покинул деревню.
Алекса промолчала. Они ехали, не разговаривая, всю ночь и добрую часть дня, прежде чем Кин натянул поводья, остановил свою уставшую лошадь и спустил Алексу на землю.
– Здесь мы разобьем лагерь, – заявил он.
Алекса уставилась на него как на безмозглого.
– Разобьем лагерь?! Если мы тут остановимся, осейджи догонят нас к наступлению ночи. Ты сам сказал, что это их земля и они знают ее как свои пять пальцев.
Улыбка искривила его губы, и он провел пальцем по ее нахмуренному лбу.
– Именно так, моя дорогая. Мы насладимся остатком дня и вечером и подождем, пока они придут за нами.
Она отбила его руку и окатила ледяным взглядом. Любой другой мужчина обратился бы в сосульку, но Кин лишь насмешливо фыркнул.
– Я не настолько глуп, Алекса, чтобы верить, будто нам удалось бы сбежать от них. Хоть Одинокий Зимний Волк и попал иод твои чары, но и он не может сохранить твою жизнь. Он обязательно приедет за тобой, пока великий вождь сидит и ждет знака от Уа Тон-Ка. Тем временем я предлагаю тебе искупаться в этом ручейке, чтобы выглядеть перед гостями соответствующим образом. – Кин снова коварно ухмыльнулся. – А потом ты сможешь заняться приготовлением пиши, скно. – Его насмешливые глаза пробежали по ее одеянию из оленьих шкур и надолго задержались на округлых выпуклостях грудей.
Апекса кипела, как чайник па костре. Она не могла больше скрывать свое разочарование.
– Почему же ты откладываешь неизбежное? Почему не оставил меня где была? Я бы предпочла умереть без этой жуткой прогулки по дикой, пустынной местности. По крайней мере не потратила бы столько сил. – Голос ее дышал сарказмом, пока Апекса мерила презрительным взглядом Кина. Внезапно она разозлилась на себя за то, что снова отметила, как он чертовски привлекателен.
– Потому что хотел оказаться наедине с тобой, чтобы ты могла осуществить свое последнее желание.
– И каким же должно быть это мое предсмертное желание? – Алекса скрестила руки на груди и пристально уставилась на Кина.
Его голова была лишь в нескольких дюймах, и глаза неотрывно смотрели на сладостный изгиб ее губ.
– Чтобы мы провели еще один упоительный миг в объятиях друг друга, – подсказал он.
Алекса уперла свои маленькие, но сильные руки в каменную стену широкой груди, подставила ногу и сильно толкнула. Кин растянулся на земле.
– Ты неправильно оценил меня, Кин Родон, – резко заверила она. – Мое предсмертное желание – вырезать у тебя из груди тот камень, который ты считаешь сердцем, и скормить волкам. Боюсь только, они откажутся…
С этими словами она повернулась и гордо зашагала к потоку, чтобы искупаться, предоставив Кину подниматься на ноги и догонять ее.
– Чем я тебе так не нравлюсь? – спросил он.
Забыв о скромности, Алекса разделась, швырнула в него свое платье, потом погрузилась в ручей.
– Не нравишься – это слишком мягко сказано. Ненавижу или презираю – это намного более точное описание моих чувств по отношению к тебе.
Кин сбросил рубашку, потом штаны. Апекса с разинутым ртом смотрела, как он среди бела дня вышагивает совершенно голый к воде.
– А когда индейцы рассчитаются с тобой, я выстрелю тебе прямо в сердце за конокрадство, – грубо заявил Кин. – Ты ожидала, что я последую за тобой на запад? Ты, жалкая маленькая лживая ведьма? – Он дернул ее к себе. Холодная вода не смогла угасить жаркое пламя, вспыхнувшее, как только их обнаженные тела соприкоснулись.
– Я не брала Кентавра с собой, – задыхаясь, заявила Алекса. Сердце ее так неистово колотилось о ребра, что ей с трудом удавалось ухватить хоть глоток воздуха. – Кентавр спас меня от этого грязного распутника, Сайласа Грегора, когда тот пытался изнасиловать меня. – Она вывернулась из его рук и попятилась.
Кин нахмурился. Эти слова, эти искры, засверкавшие в серебристо-серых глазах… Да действительно ли она его боится? Женщина, бросившая вызов вождю великих осейджей. Чертовка, выставляющая требования, о которых никто другой не осмелился бы даже помыслить. По Хью Ска рассказал Кину о вызывающей манере Алексы и воинственных словах. Кин знал, что ей могли вырезать язык за такое бесцеремонное обращение с благородным вождем. А теперь она пятилась, как ягненок, боялась близости, боялась встретить его испытующий взгляд.
– Почему ты сопротивляешься, милая? – мягко спросил Кин и подплыл к ней. – Ты знаешь, чего я хочу, – то, что ты однажды предложила совершенно свободно. То, что я нашел, когда…
– Держись подальше, – приказала Алекса и поплыла к дальнему берегу. Ей хотелось быть быстрой и проворной, как рыба. – Ты хочешь от меня слишком многого.
Кин догнал Алексу прежде, чем ей удалось достичь покрытого травой берега. Его руки обхватили ее тонкую талию, поднялись выше и начали ласкать ее груди, пока его теплое дыхание согревало ей шею.
Он разжигал ее, наполняя ненасытным желанием, но Алекса боролась с ним. Вода бешено крутилась вокруг них и уносилась прочь. Она не сдастся ни за что, сказала себе Алекса. Только не снова… Другой мужчина прикасался к ней, и ей трудно было забыть, как бесстыдно она отвечала ему. Внезапно Алекса осознала, что за внутреннее беспокойство глодало и терзало ее. Почему Кин постоянно был у нее в голове. Да поможет ей всемогущий Бог! Да она влюбилась в него! Она боялась его прикосновения, потому что предала его, отдавшись другому мужчине. Не важно, при каких обстоятельствах. И хотя Кин и не отвечал ей взаимностью, Алекса все же была уверена, что навсегда отдала свое сердце этому красивому гаду.
Кин наклонился к ней, но она не двинулась, увидев искры в изумительных, покоривших ее синих глазах. Это было запретное желание, напоминание о пылающей страсти, горевшей в ту ночь в хижине. Алекса почувствовала, как растаяла под жаром его губ, ощутив, как он начал соединять их обнаженные тела в прохладе водного потока. Ее желание готово было взорваться, как спящий вулкан.