17.
Герион взглянул в сторону. "Я знаю, что уродлив. Знаю, что мысль быть со мной в таком смысле ненавистна, но я…"
"Ты не уродлив", прервала его Каденс, "и я не хочу, чтоб ты так думал. Мне не нравиться когда ты так себя унижаешь"
Он взглянул на ее, изумление сияло в выражении его лица.
Она продолжила, "Мысль быть с тобой принята. Я клянусь тебе".
Его рот открылся и закрылся. "Принята".
"Да. Но я не хочу, чтоб ты связывал узами себя со мной лишь, чтоб спасти меня". Однажды она так боялась признаться, что жаждет его тела, что притворилась, будто будет благодарной лишь за поцелуй. Больше не будет притворства. "Я хочу, чтоб ты хотел сделать это. Потому что я… Хочу тебя внутри себя, чтоб ты стал частью меня, более чем хочу еще одного завтра. Хочу быть твоей женщиной, сейчас и навсегда".
Прежде чем он смог ответить, боль вновь скользнула внутри нее, разливаясь ядовитым градом и сгибая ее в клубок. Новая трещина только что проломила стену; она мысленно видела ее.
"Герион?" тяжело дыша, произнесла она.
Его взгляд прогрузился в нее. "Однажды я поклялся, что удайся мне вернуть мою душу, я ни за что и никогда ее не променяю опять. Я только что понял, что радостно променяю ее для тебя, Каденс. Так что да, я хочу сделать это".
Герион медленно лишил Каденс ее хитона, бережно чтоб не поранить ее своими острыми как лезвия ногтями. Она уже терпела боль, и он был неуверен, что она сможет вынести больше. Прекрасная, драгоценная женщина. Она заслуживала лишь наслаждения.
По какой-то причине, она жалела его. Желала навсегда, вместе. Она отдала ему вещь, которую он думал, что ценил наиболее – его душу – но он не ведал, пока не увидел ее, сворачивающуюся клубком, что ее он ценил больше. Он стремился взять ее боль на себя. Для нее что угодно. Ее не заботило, что он был чудовищем. Она увидела его сердцем, и это понравилось ей.
Когда она осталась обнаженной, он упивался нею. Алебастровая кожа с легким напылением роз. Полная грудь, изгиб талии, пупок – его рот увлажнился, желая отведать все это. Длинные ноги. Он склонился и лизнул один из ее сосков, обводя языком вокруг нежного кончика, его руки скользили по всему ее телу.
Чем ближе его пальцы приближались к ее сердцевине, тем глубже она урчала от наслаждения, ее боль, казалось, таяла. "Наслаждение, оно вытесняет боль", произнесла он, подтверждая его мысли.
Благодарение богам. Он обратил свое внимание на ее другой сосок, всасывая, позволяя кончику клыка задеть его очень нежно. "По-прежнему помогает?" Все это время его пальцы подразнивали ее как раз над клитором, но не касаясь, лишь дразня.
"По-прежнему помогает. Но я хочу увидеть тебя", сказала она, вперившись взглядом в определенную точку на его доспехе.
Он поднял голову и всмотрелся в нее. "Ты уверенна? Я могу взять тебя, не снимая ни кусочка доспехов".
"Я хочу всего тебя, Герион". Черты ее лица излучали свет. "Целиком".
"Все чего не пожелаешь, ты получишь". Он только надеялся, что она не изменит мнения, увидев его.
"Не бойся моей реакции. Для меня ты – прекрасен".
Такие сладкие слова. Но… он жил со своими сомнениями так долго, что они были частью него.
"Как я могу? Посмотри на меня. Я чудовище. Монстр. Нечто, заслуживающее страха и порицания".
"Я смотрю на тебя, и для меня ты заслуживаешь восхваления. Возможно, ты не выглядишь как человек, но у тебя есть сила и смелость. Кроме того", добавила она, облизывая губы, "звериный магнетизм очень неплохая штука".
Он медленно ухмыльнулся. "Хорошо. Я покажу тебе остального себя".
18.
Герион снял свою нагрудную пластину и отбросил ее в сторону, показалась его грудь со шрамами от пережатия доспехами, шерстью и крупными костьми. Его руки вздрогнули, когда он развязывал кожу, обернутую вокруг его талии, медленно открывая свою затвердевшую плоть, его покрытые рубцами и шерстью бедра. Он напрягся, ожидая неизбежный вздох ужаса, несмотря на ее заверения в его "зверином магнетизме".
"Прекрасен", почтительно произнесла он. "Истинный воин. Мой воин". Она подняла руку и запустила пальцы в его шерсть. "Мягкая".
Дыхание вырвалось из его приоткрытых губ, дыхание, что он неосознанно задерживал до теперь.
"Каденс. Сладкая Каденс", прохрипел он. Что же он совершил, чтоб заслужить это? Если он до сих пор не влюбился в нее, то сделает это теперь. Пока самое горячее звучание страсти, что он когда-либо изведал, прокатывалось сквозь него, он целовал низ ее живота, останавливаясь, чтоб погрузить язык в ее пупок. Она дрожала. Достигнув ложбинки меж ее бедер, он преклонялся пред ней, и ее дрожь переросла в судорожные извивания.
"Поразительно", задыхалась она, хватая в кулаки его волосы.
Он хотел поглощать ее, завладеть нею, но сдерживался, лишь вкушая ее как сладчайшую амброзию. Лишь когда она раскрылась, крича от наслаждения, он поднялся над нею. Он был горд тем, что довел ее до такого экстаза. Но теперь дрожал он, его тело пылало огнем. Отчаянно. Для нее, лишь для нее.
Ее ноги обвились вокруг него, и она поместила руки на его щеки, вглядываясь глубоко ему в глаза. "Мне нужно от тебя больше".
Он погрузился в нее на дюйм, один благословенный дюйм. Остановился, давая ей время приспособиться. Он будет медлить, даже если это убьет его. Он будет стараться для нее, изо всех сил.
"Почему я не чувствую потребности подчинять тебя?" проурчала она ему на ухо. Укусила его мочку. Сладкий огонь.
"Вот как это было, раньше?"
Она кивнула, выгибая бедра, чтоб принять больше его. Еще один дюйм. Ему пришлось сдержать тяжелый стон.
"Возможно, мое сердце настолько полностью твое, что не осталось что подчинять".
"Ох, Герион. Пожалуйста". Она погладила его рожки, кружа кончиками пальцев по твердым точкам. "Возьми меня всю. Дай мне все".
Он не мог ни в чем ей отказать. Освобождая свою неистовую хватку от контроля, он продвинулся вперед и она закричала. Не от боли, но от наслаждения, понял он. Вновь и вновь он заполнял ее, отдавая ей всего себя. Их желания полностью перемешались, было невозможно сказать, кто чего хотел. Его ногти царапали пол позади ее головы, его зубы даже кусали ее, но ей все это нравилось, она подстегивала его, умоляя о большем. И когда он излил семя внутри нее, ее внутренние мышцы зажали его в ее собственной волне удовлетворения, он выкрикнул слова, что нарастали в нем с момента их первой встречи.
"Я люблю тебя!"
К его удивлению, и она сама закричала. "О, Герион. Я тоже тебя люблю".
Они быстро оделись. Каденс все еще была слаба, но хотя бы боль была остановлена.
"Они все еще у врат?" спросил Герион.
"О, да. Они лихорадочно там трудятся".
Он поцеловал ее губы, и она снова насладилась вкусом мужчины, которого так любила.
"Перенеси нас туда, заблокируй их на месте, и я сделаю остальное".
"Надеюсь, это сработает", проговорила она, поскольку не могла выносить и мысли быть разлученной с ним.
"Сработает. Должно сработать".
Иначе, она опасалась, что они оба были обречены.
19.
Она принесла их, как обещала, и Гериону потребовалось мгновение чтоб сориентироваться: внутри таверны в один миг, напротив стены – в другой. Когда он постиг бойню вокруг себя, он не мог поверить глазам. Демоны трудились столь ревностно, что полили кровью все камни – искромсанные камни, почти бумажной толщины. Дыра была неизбежной.
Хуже того, ватага демонических Повелителей была по-прежнему там. Они были огромны, все по крайней мере семи футов росту, их тела были так широки, что даже Герион, такой массивный, не смог бы протянуть руки так, чтоб измерить их. Скелеты были видны сквозь полупрозрачную кожу. Несколько имели крылья, и все были уродливы и нелепы в своем зле. Красные глаза, рога, как и у Гериона, и руки как ножи. Он, должно быть, издал шум, поскольку одно из существ заметило их. Засмеялось так, что все волосы на его теле встали дыбом.
"Нет", крикнул он Каденс.
Она уставилась на них – ничего. Направила на них руки – ничего. Пробормотала, прилагая всю силу воли – но также ничего не произошло. Повелители не замерли на месте.
"Не могу", задыхаясь, проговорила она.
"Что не так?". Он взглянул на нее, становясь перед ней, удерживая руку вокруг ее талии. Она побледнела, и ее дрожь вернулась. Если не было его руки, он знал – она б упала. Неужели скрепление узами не сработало?
"Говори со мной, милая".
Он наблюдал, как демоны сплотились вместе, наблюдая за ним. Смеясь. Представляя, как они убьют его?
"Я связана с тобой и со стеной. Я могу чувствовать твою силу и ее слабость, это разрывает меня", заплакала она. "Мне жаль. Так жаль. Все это было впустую, Герион. Впустую!"
"Нет не впустую. Никогда. У меня есть ты". Надолго ли?
Демоны начали медленно подкрадываться, хищники, сконцентрированные на жертве. Жуткое свечение исходило от них.
"Ты лучшее, что случилось со мной", слабо произнесла Каденс, прислоняясь щекой к его спине. "Я не забочусь более о своей смерти, но ненавижу, то, что подвергла тебя смертельной опасности".
Нет. Нет! "Ты не умрешь". Но пока он это говорил, стена, так сильно поврежденная, начала трескаться, падать, брешь появилась. Расширялась.
Колени Каденс окончательно подогнулись, и он обернулся, рыча, опуская ее наземь.
Я подвел ее. Проклятье, я подвел ее!
"Каденс".
Нет ответа. Ее грудь не поднималась и не опускалась, не было стенаний от боли. Она была бездыханна как смерть.
"Скажи мне, как помочь тебе, Каденс. Пожалуйста".
Снова, ничего. Слезы обожгли его глаза. Он не плакал, когда жена бросила его, не плакал об утраченной жизни, но оплакивал эту женщину. Ты нужна мне. Она бы хотела, чтоб он остановил демонов, покидающих это измерение, но Герион не мог заставить себя отойти от нее. Что-то острое коснулось его шеи, и он вскинул голову в ту сторону. Повелители летали вокруг них, хихикая с ликованьем.
"Оставьте нас", прорычал он.
Убить ее.
Уничтожить ее.
Изувечить ее.
Слишком поздно. Ее не стало. Еще смех.
Один из них спустился и царапнул лапой по ее щеке, пуская кровь, прежде чем Герион сообразил что происходит. Остальные ощутили живую кровь и напали в бешенстве.
Герион зарычал, бросаясь на нее, чтоб принять основной удар их нападения. Вскоре его спина была в лохмотьях, один рог надломан, сухожилье порвано. Все это время он взмахивал рукой, надеясь убить, сколько бы смог своим ядом, но лишь один не сумел уклониться от его удара. Еще и еще смех, и нападения продолжались.
"Я люблю тебя", Каденс прошептала ему в ухо.
Его мускулы свело судорогой шока и облегчения от звука ее голоса. Она была все еще жива.
"Я люблю тебя. Останься со мной. Не покидай меня".
"Мне…жаль".
Он бы никогда не принес ее в ад, если б знал что произойдет. Он провел бы все свое существование у врат, защищая их. Ее.
"Идите", прокричал он демонам. "Покиньте это место. Измерение смертных ваше".
Будто ожидая его разрешения, стена опрокинулась окончательно. Что означало…
"Нет", он возопил. "Я не имел в виду, чтоб ты пала. Я лишь хотел, чтоб демоны вылетели сквозь брешь". Но было поздно, вред был нанесен.
Ликуя, демонические Повелители вылетели в пещеру, затем исчезли из виду. Новые потоки слез обожгли глаза Гериона, когда он сгреб Каденс в свои объятия. Что ему за дело до измерения смертных без его женщины?
"Прощай, моя любовь", произнесла он, и умерла в его руках.
20.
Она была мертва. Каденс была мертва. И он не мог ничего сделать, чтоб спасти её. Он знал это так точно, как и то, что сделает свой следующий вдох. Нежеланный, ненавистный вдох. Обжигающие слёзы скользили по его щекам, насмешливое напоминание, что он жил – и что она нет.
Она хотела его помощи, чтоб спасти стену, спасти её. Она хотела, чтоб он помог удержать Повелителей демонов внутри ада, а подвел ее во всем.
"Мне так жаль, Герион"
При этом новом звуке ее голоса он заморгал. Что за – пока он наблюдал, дух начал подниматься из неподвижного тела. Надежда затеплилась в его груди. Надежда и радость и шок. Ее тело было уничтожено, но душа будет жить. Конечно. Он должен был знать. Ежедневно он сталкивался с такими душами, хотя ни одна не была так чиста как её.
Он поднялся на ноги, лицом к ней, с бешено барабанящим сердцем. Она печально улыбнулась ему.
"Мне так жаль", повторила она.
"Отчего?" Когда он был более счастлив? Она была здесь, с ним. "Тебе не о чем сожалеть"
"Я подвела тебя. Если б ты оставался у ворот, как и хотел, этого бы не случилось".
"Это не так. Демоны бы разрушили стену, и таким образом и тебя, но я бы не получил возможности, нет, наслаждения, связаться узами с тобой. Я не могу жалеть о произошедшем". Более нет. Ведь её душа была прямо перед ним. "А что с демонами?"
"Я предполагаю, боги попытаются собрать их, оплакивая меня как вечную неудачницу"
Он встряхнул головой. "Ты не неудачница, любимая. Ты сделала всё, что было в твоих силах, чтоб остановить их. Большинство даже не вошло бы во врата". Его голова склонилась набок, пока он изучал ее. Прекрасна как всегда, как мечта о ней прежней. До нее его жизнь была пустырем. Мгновение без нее было бы…конечно, адом.
"Благодарю тебя, милый Герион. Но даже если стену отремонтируют, даже если демоны будут каким-то образом пойманы, я опасаюсь, боги будут неспособны удерживать этих демонов здесь". Она вздохнула. "Они всегда будут сражаться за побег".
"Боги придумают способ", заверил он её. "Как и всегда". Он приблизился, чтоб обнять её, но его рука прошла сквозь нее, и он нахмурился, его счастье немного иссякло. Прикасаться к ней было необходимостью; он не сможет жить без ее тепла, её мягкости.
Вот тогда осознание ударило его. Он закрыл глаза на мгновение, пребывая в молчаливой агонии. "Ты свободна Каденс. Свободна от ада, свободна от приказов богов. Ты можешь идти куда пожелаешь, делать что угодно".
"Да. Но у меня нет тебя". Слезы наполнили её глаза. "Мне придется оставить тебя и скитаться по земле одной", проговорила она, сильно тряхнув головой. Слезы пролились по её щёкам. "Я знаю, что богам и богиням дозволено выбирать место обитания в их загробной жизни, но я не желаю возвращаться на небеса или оставаться в аду. Если только…ты остаёшься тут? Хочешь я останусь с тобой?" спросила она с надеждой. "Если не захочешь меня – нечто, что даже не сможешь надеяться почувствовать, я пойму, но…"
Пока она говорила, мысль родилась в его мозгу. Дикая мысль, которую он, однако не отверг, а скорее приветствовал. "Когда я связал себя узами с тобой, это было на веки вечные. Я не откажусь от тебя теперь".
"Но ты никогда не сможешь снова прикоснуться ко мне. Никогда не…"
"Я смогу. Обещаю". Говоря это, он погрузил свои собственные отравленные когти себе в грудь, ощутил яд, сжигающий его. Он закричал от муки, чернота упала на его глаза.
Когда боль ослабла, темнота ушла. Его веки, дрожа, поднялись, и он увидел, что его тела не было, лишь кучка пепла, а душа витала подле Каденс. Столько раз за века, он подумывал поступить подобным образом. Все что угодно чтоб оборвать монотонность своего существования. Но он цеплялся за жизнь, из-за Каденс. Видеть её, воображать, что ласкает её, и надеяться на такую возможность.
Теперь, эта возможность была реальностью.
"Я, тоже, теперь свободен", сказал он. "По-настоящему свободен".
"Ты отказался от своей жизни ради меня", пролепетала она сквозь слезы и с улыбкой, которую не могла спрятать.
"И я бы сделал это опять". Он схватил её в свои объятия, улыбаясь тоже, потому что мог снова её чувствовать. "Ты все для меня. Без тебя я ничто".
"Я так люблю тебя", ответила она, покрывая его лицо легкими поцелуями. "Но что же мы будем теперь делать?"
"Жить. Наконец-то мы будем жить".
Так они и сделали.
Когда боги поняли, что стена между землей и адом была разрушена и ватага Повелителей Демонов разбежалась по земле, они выслали армию, чтоб починить повреждения – но никто не мог изловить злых духов. Даже если б они и смогли, боги знали что, закрыв их обратно в аду, тем самым просто предопределят новое восстание.
Надо было что-то сделать.
Хотя каменный барьер пал, тело богини Угнетения было по-прежнему связано со стеной ада. И таким образом боги смастерили тюрьму, размером с ларец, из костей Каденс, уверенные, что силы проявленные ею за несколько часов до смерти, все еще находятся глубоко в их середине.
Они оказались правы. После открытия ларец втянул демонов из их потаённых мест, держа их взаперти так, как даже ад был не способен.
Боги были довольны своим мастерством. Если б только они не отдали ларец Пандоре на сохранение…но эта история для другого раза.