* * *
Не давая себе времени испугаться дерзости замысла и передумать, Жак решительно направился в личный кабинет в задней части дома.
Это была его любимая комната в особняке, когда-то принадлежавшем графу де Деванну.
Конечно, кабинет уступал по размерам библиотеке, однако помещение было весьма просторным. Позолоченные деревянные кресла украшала синевато-зелёная обивка. Такого же цвета были и занавески, закрывавшие окно, которое выходило на укромный сад. Дальнюю стену почти полностью скрывал брюссельский гобелен. По бокам стояли два лакированных шкафчика, а напротив камина из белого мрамора с золотыми прожилками размещался массивный письменный стол.
Изящные фигурки и фарфоровые тарелочки, в великом изобилии заполнявшие комнату при прежнем владельце, Жак приказал убрать. Освободившееся место было отдано драгоценным скульптурам, которые успел создать отец до того, как жизнь его трагически оборвалась.
Эта комната была для Жака убежищем. Никто не смел являться сюда без приглашения. Конечно, если говорить о людях тактичных, с досадой и злостью подумал Жак, когда дверь распахнулась, и Гарри Ричардсон ввалился в кабинет с таким видом, будто только его здесь и ждали.
– Гарри, – аккуратно запечатав законченное письмо, Жак поднялся из-за стола и приблизился к двери, ведущей в смежную переднюю, – не припоминаю, чтобы я тебя звал.
Лицо Гарри снова исказила уже начинавшая раздражать обиженная гримаса.
– Надо поговорить.
Подозвав солдата, дежурившего в приёмной, Жак вручил тому письмо. Несмотря на поздний час, изменение в планах необходимо срочно согласовать с императором.
Впрочем, Жак был уверен, что Наполеон возражать не станет. Этот человек движется к цели, невзирая на средства, и скоро подчинит себе всю Европу. А возможно, и мир.
Ради великих свершений можно принести любые жертвы.
– Немедленно доставить императору, – распорядился Жак.
– Oui.
Демонстрируя идеальную выучку, солдат повернулся на каблуках и поспешил исполнить приказание. Наполеон получит письмо через несколько дней.
Вернувшись к столу, Жак присел на краешек, бросив на Гарри сардонический взгляд:
– Тебе не мешало бы поучиться у него дисциплине.
На бледных щеках Гарри проступил румянец.
– Я тебе не солдат.
Жак окинул презрительным взглядом смятую одежду Гарри. Вне всякого сомнения, наряд стоит целое состояние. Этот самовлюблённый павлин – ярчайший представитель того типа богатых прожигателей жизни, который Жак так ненавидел.
– Да, на поле боя тебе делать нечего. Позорно бежал бы после первого же выстрела, только пятки бы сверкали.
Забавно, но денди был возмущён до глубины души.
– Как ты смеешь обвинять меня в трусости?
Жак пожал плечами:
– Хочешь сказать, что я не прав?
– Разве трус стал бы рисковать жизнью, как я ради тебя?
– Тут, мой друг, гордиться нечем. Ты шпион, – усмехнулся Жак, с удовольствием вымещая на этом болване дурное настроение. С того дня, как Жак поступил на службу к Наполеону, он осознавал, что придётся принимать трудные решения. Война – это вам не благородные расшаркивания. Слишком часто ради победы приходится идти против совести, совершать неприятные поступки. Заключать альянсы с сомнительными личностями. Однако человек, ещё не до конца лишившийся совести, испытывает из-за всего этого тяжёлое чувство. – А стал ты шпионом из-за того, что ты избалованный повеса, который за деньги родную мать продаст.
Гарри растерянно, испуганно заморгал – явно не ожидал такой беспощадной честности. Несколько лет Жак обхаживал и улещивал этого жалкого щенка, поощрял его порочные наклонности, напоминал, как несправедливо с ним обошлась судьба – все богатства достались Габриэлу, а бедняжка Гарри вынужден довольствоваться нищенскими подачками.
И Гарри с готовностью поддался.
– А когда звал меня в союзники, говорил совсем по-другому, – надулся Гарри. – Хвалил за отвагу, героем называл…
Жак дёрнул плечом.
– Я нуждался в тебе.
Гарри нахмурился:
– А теперь?..
– Теперь ты нуждаешься во мне. – Жак скрестил руки на груди, впившись беспощадным взглядом в лицо Гарри. – Вернее, в том, что я могу предложить.
Конечно, умом старшего брата Гарри не обладал, однако по-своему был неглуп. Быстро сообразил, что зря воображал себя храбрым искателем приключений, и понял, что придётся с этим смириться.
– Я у тебя только одного просил – чтобы помог укрыться от наших общих врагов, – пробормотал Гарри. – Уж такую малость ты должен для меня сделать.
– Я тебе ничего не должен, – улыбнулся Жак. – Однако тебе повезло – твоя главная мечта совпадает с моими интересами.
Гарри облизнул пересохшие губы и нервно стиснул руки в кулаки.
– Откуда ты знаешь, о чём я мечтаю?
– Любому, кто знаком с тобой, не составит труда догадаться, mon ami, – ты сгораешь от желания оказаться на месте брата.
Гарри побледнел и не слишком убедительно покачал головой:
– Глупости.
– Согласен, очень глупо, – насмешливо произнёс Жак. До чего же не хочется давать этому жалкому трусу власть, которой тот не заслужил! – Чтобы такое ничтожество стало графом… Но увы, нынешний граф Эшкомбский – весьма достойный джентльмен, благородный человек с твёрдыми принципами. При других обстоятельствах я бы восхищался его качествами, но, к сожалению, этот человек стал у меня на пути. – Жак пожал плечами, стараясь не думать, что скоро придётся хладнокровно отдать приказ об убийстве. – Ты же, однако, начисто лишён совести, и это мне идеально подходит.
Как ни удивительно, Гарри побледнел ещё сильнее – лицо его сделалось серым.
– Даже если бы я вправду желал титула, это не какая-нибудь безделушка, которую можно отдать кому угодно, – хрипло выдавил он.
Жак поджал губы, с горечью вспоминая своё детство на задворках французского высшего общества. С юных лет Жак понимал, что сын простого скульптора, даже такого талантливого, как Жан-Люк Жерар, не может равняться с изнеженными щёголями, гордо фланирующими по парижским улицам.
– Правила наследования мне прекрасно известны, – прорычал Жак. – И я сделаю всё, чтобы во Франции с этой нелепостью было покончено.
Гарри отмахнулся:
– Во Франции делай что хочешь, а в Англии с этим строго.
– Вот как? Не знал!
– Не могу же я заявиться в палату лордов и потребовать, чтобы меня объявили следующим графом Эшкомбским – мол, Габриэл куда-то подевался. – Гарри взволнованно зашагал по комнате, на лбу выступил пот. – Умершим его признают только через несколько лет. Сам знаешь, как с ним носятся. Ещё всенародный траур устроят, вот увидишь. И ещё несколько лет пройдёт, прежде чем мне патентную грамоту предложат.
– Вовсе ни к чему дожидаться, чтобы твоего брата признали умершим, – заверил Жак.
Остановившись, Гарри поглядел на Жака с таким презрением, что у того руки зачесались влепить нахалу оплеуху.
– Думаешь, если сообщу о его преждевременной кончине, мне на слово поверят?
Жак с мрачным видом выпрямился.
– Поверят. Если тело предъявишь.
– Т-тело? – сморгнул Гарри. Доходило до недоумка долго, а когда наконец сообразил, о чём речь, сразу челюсть отвисла. – Н-нет…
– Ради бога, Гарри, избавь меня от неумелого притворства. Хватит изображать праведный гнев, – протянул Жак.
Гарри захлопнул рот и уставился на Жака в бессильной ярости.
– Ах ты мерзавец! Какое уж тут притворство?
– Конечно, притворство, – выгнул брови Жак. – Не мог же ты в самом деле не понимать, что, раз Габриэл узнал о твоём предательстве, от него придётся избавиться. – Жак помолчал. – А если не понимал, значит, ты ещё больший идиот, чем я думал.
– Ты же его в плен захватил. Габриэл не представляет для нас угрозы.
– На собственном горьком опыте я убедился, что твоего брата недооценивать не стоит. Пока граф Эшкомбский жив, он представляет угрозу для нашего дела. – Жак поморщился. – Кроме того, как ты сам только что верно заметил, тебе трудно будет получить титул, если похороны предшественника не пройдут чинным, законным порядком.
Гарри нахохлился – как обычно, не желал понять, что за удовольствие надо платить.
– Вовсе не обязательно становиться графом Эшкомбским, чтобы найти нового информатора в министерстве внутренних дел. Я вернусь в Лондон и сразу…
– Non.
– Что?
Жак нетерпеливо вздохнул:
– Неужели забыл, какой скандал устроил? Бросил невесту у алтаря, присвоил её приданое…
Гарри не соизволил даже притвориться виноватым. Просто махнул рукой:
– Ничего, всё уже улеглось. Габриэл ведь женился на Талии.
Жак устало закатил глаза. Гарри всерьёз верил, что умный старший брат, как обычно, всё уладил.
– И как же ты намерен объяснить его загадочное исчезновение?
Совершенно закономерный, разумный вопрос поставил Гарри в тупик. Впрочем, как и любой опытный прохвост, он за пару секунд состряпал готовый ответ.
– Слугам Габриэла наверняка известно, что Талию похитили вы и брат отправился во Францию вызволять жену, – проговорил Гарри. – Ничего и говорить не надо – все решат, что Габриэл до сих пор её не нашёл. Или угодил в руки врага.
– И тогда по моему следу пустят всех британских солдат во Франции, – покачал головой Жак. – Ну уж нет, благодарю покорно.
Гарри досадливо поморщился. Как Жак и предполагал, его судьба не волновала "союзника" ни в малейшей степени.
– Тогда скажу, что они с Талией вернулись и сразу уехали в шотландское имение, прийти в себя после пережитого.
– И взяли с собой лорда Ротуэлла в качестве дуэньи? – фыркнул Жак.
Гарри нетерпеливо вздохнул, гадая, что бы ещё предложить. Не будь Жак так хорошо знаком с этом эгоистичным пустозвоном, решил бы, что Гарри и вправду небезразлично, что станется с братом.
– Можно же что-нибудь придумать. Обществу много не надо.
– Не хочу рисковать нашей миссией. Могут возникнуть подозрения, а тебе и так уже не доверяют. – Жак невесело усмехнулся. – И вообще, в качестве графа Эшкомбского ты принесёшь намного больше пользы, чем будучи беспутным младшим сыном.
Гарри снова начал метаться из угла в угол – челюсти плотно сжаты, по худому лицу градом стекает пот.
– Чёрт возьми, не нужен мне этот титул, – прорычал Гарри.
– Шутить изволишь? – Прищурившись, Жак следил за метаниями Гарри. – Да ты же всю жизнь ему завидовал.
– Признаюсь, меня и правда задевало, что на фоне безупречного братца меня никто не замечает, но это ещё не значит, будто я стремлюсь занять его место, – пробормотал Гарри. – И тем более не желаю Габриэлу смерти.
Жак с отвращением фыркнул:
– Звучит весьма убедительно. Может, я даже поверил бы, если б не слышал столько раз твоё пьяное хвастовство.
Гарри внезапно застыл, лицо его приняло испуганное выражение. И было с чего. Любой, кому приходилось проводить вечер в обществе Гарри, вынужден был выслушивать утомительные жалобы, насколько несправедливо обходятся с ним люди в целом и старший брат в частности.
– Какое ещё хвастовство?
– Говорил, что такой унылый педант недостоин титула графа Эшкомбского и, вообще, Габриэла надо было ещё при рождении утопить, – саркастичным тоном процитировал Жак. – Зато ты подходишь на эту роль намного больше, просто судьба сыграла жестокую шутку…
– Пьяный и не такое ляпнет, – возразил Гарри. Лицо его жалобно сморщилось.
– Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
– Нет. Я не хочу. – Гарри потянул за смятый галстук, словно тот душил его. – Ты просишь слишком многого.
– Я не прошу, Гарри, – поправил Жак вкрадчивым тоном. – Просто ставлю тебя в известность о своих намерениях.
Пришедший в страшное волнение Гарри с трудом сглотнул.
– Ты же не сможешь заставить меня силой, – выпалил он. – Убьёшь Габриэла – не поеду в Англию!
Жак только хмыкнул.
– Вижу, ты не готов всенародно покаяться в своих грехах. Хотя подобная угроза заставила бы меня изменить планы, ведь это спутало бы все карты. Однако в таком случае тебе пришлось бы держать ответ за свои преступления. – Глаза Гарри помутились от страха. Жак был доволен – кажется, поставил болвана на место. – А для этого ты всегда был слишком труслив.
– Говори что хочешь, не буду я графом Эшкомбским, – предупредил Гарри, но его слова звучали не как угроза, а как нытьё маленького ребёнка.
Жак приблизился к Гарри и, схватив того за грудки, испепелил суровым взглядом:
– Берегись, mon ami, как только перестанешь быть мне полезен, мигом пулю в тебя всажу. – Жак улыбнулся, слушая сдавленное, прерывистое дыхание Гарри. – С удовольствием избавлю мир от такого никчёмного типа.
Бледные глаза сверкнули ненавистью.
– Будь ты проклят.
Жак оттолкнул Гарри к двери. Неприятный разговор ему надоел.
– Иди, гуляй по притонам, пока настоящие мужчины занимаются делом, – распорядился Жак. – Позову, когда понадобишься. – Жак дождался, пока Гарри доковыляет до порога. – И вот ещё что… – окликнул он.
Опершись о косяк, Гарри обернулся и бросил на Жака исполненный злобы взгляд.
– Что?
– Далеко не уходи.
Гарри вздрогнул, будто получил оплеуху.
– Ограничиваешь мою свободу?
– Кале окружён французскими солдатами, жаждущими английской крови, – ухмыльнулся Жак. – Нужно быть дураком, чтобы рисковать.
Глава 17
Дождавшись, когда за Гарри захлопнется входная дверь особняка, Жак с тяжёлым вздохом покинул кабинет.
Он собирался вернуться в библиотеку и покончить с неприятным делом, которое его там ожидало. Нужно спешить, лорд Ротуэлл вот-вот придёт в себя. Следует действовать быстро, иначе могут возникнуть осложнения.
Чем скорее Жак избавится от свидетелей, тем раньше Гарри возвратится в Лондон и разузнает, что затевает британское командование.
Однако ноги отчего-то не слушались и понесли Жака вовсе не на первый этаж, а в личные покои.
Впрочем, весьма предусмотрительное поведение, твердил себе Жак, пытаясь найти подобной вольности оправдание. Нужно проверить, надёжно ли заперта дверь в спальню. Хуже всего, если Талия каким-то образом сумеет выйти и станет свидетельницей расправы над мужем.
Ей и без того тяжело придётся, ведь бедняжка вот-вот станет вдовой.
Однако от удручающих мыслей о реакции Талии Жака отвлекло громкое хлопанье ящиков за дверью спальни напротив.
Нахмурившись, Жак заглянул в комнату и увидел, как София с атласным платьем в руках стремительными шагами пересекает пространство между гардеробом из вишнёвого дерева и кроватью с пологом, на которой лежал саквояж. Туда София и метнула наряд.
Рассудив, что опасно врываться к разъярённой женщине, под рукой у которой целый арсенал хрустальных флакончиков с духами и массивных серебряных подсвечников, Жак осторожно прислонился к косяку.
– Недовольны отведёнными вам покоями?
Тихонько ахнув от неожиданности, София повернулась к нему. Синие глаза полыхали гневом.
– Отнюдь, ведь это я приказала всё здесь переделать по моему вкусу, – произнесла София, окинув беглым взглядом эффектную комнату в чёрно-золотистых тонах, призванных оттенять экзотическую красоту хозяйки. Даже камин был выложен чёрным мрамором, контрастирующим с искрящимся золотистым пологом.
Жак вспомнил, как радовалась София, когда рабочие завершили отделку спальни и как они в порыве страсти тут же обновили широкую кровать. Потом Жак долго не мог найти галстук, болтавшийся на позолоченной люстре, и брюки, закинутые на подоконник.
Жак подавил вздох. Sacre bleu. Как же это было давно… Жак в сотый раз пожалел, что взял Софию с собой в Кале.
Узнав о предательстве любовницы, собирался отослать её в Париж. Разве можно полагаться на женщину, для которой ревность превыше здравого смысла? Особенно теперь, когда Талия снова его пленница.
Но, немного подумав, Жак велел Софии паковать багаж и готовиться к отбытию в Кале. Любовнице объяснил, что после случившегося глаз с неё спускать не намерен, но на самом деле Жаком руководили куда более сложные мотивы.
Он и сам не до конца отдавал себе в них отчёт, однако почему-то не мог допустить, чтобы София уехала.
– Тогда зачем укладываете вещи? – спросил Жак.
Тряхнув головой, София направилась к лакированному комоду и достала стопку кружевного белья.
– Неужели не ясно?
– Увы. Вынужден признаться, что теряюсь в догадках. – Жак наблюдал, как София возвращается к саквояжу и дрожащими руками бросает бельё в растущую груду вещей. – Объяснитесь.
Тёмные глаза сверкнули испепеляющей яростью.
– Теперь мне в этом доме нет места.
Откровенно говоря, данный вопрос ставил Жака в тупик. С одной стороны, Талия – идеальная спутница жизни. Обладает всеми качествами, которые он ценит в женщине. Решительная, смелая, но при этом такая трогательная и беззащитная, что хочется прижать её к груди и оберегать от всех невзгод. А перед восхитительными пышными формами устоял бы, пожалуй, только евнух.
Но с другой стороны, София не стала нравиться Жаку меньше. Одна мысль, что она бросит его, вызывала у Жака протест.
– Полагаю, из-за графини Эшкомбской?
– Совершенно верно, – отрывисто бросила София. – Если вы, конечно, ещё кого-нибудь к себе в спальню не привели.
Жак пожал плечами:
– Талия здесь не в качестве гостьи, а в качестве пленницы.
София скрестила руки на великолепной груди, чудесно смотревшейся в низком вырезе платья в розовую и серебристую полоску.
– Я не настолько наивна, Жак.
На него невольно нахлынула волна желания. Жак гадал, как София отреагирует на его пожелания – ещё сильнее взбесится и вышвырнет за порог или примет с огненной страстью, бушевавшей между ними с первого дня знакомства?
Жак с трудом подавил желание проверить. Вместо этого шагнул к комоду, преграждая Софии путь.
– Я говорю чистую правду, – тихо произнёс Жак, беря Софию за руки и ведя обратно к кровати. – Ну же, не глупите. Давайте поговорим.
Напряжённо устроившись на самом краю матраса, София взглянула на Жака с вызовом:
– Давайте.
– Как вы узнали, что Талия здесь?
София пожала плечами:
– Прислуга только о том и твердит, что вы захватили в плен графа Эшкомбского, а также его супругу и друга, лорда Ротуэлла.
Жак плотно сжал зубы. Стоит этим распроклятым слугам рот открыть, и сплетни распространяются со скоростью лесного пожара.
Жак, конечно, понимал, что невозможно сохранить присутствие в доме пленников в тайне, однако рассчитывал избавиться от графа и Ротуэлла прежде, чем об их пленении узнает весь Кале.
Задача и без того предстоит нелёгкая – незаметно погрузить два тела и упирающегося Гарри Ричардсона на корабль. Жак распорядился, чтобы судно стояло наготове к северу от города, в очень укромном месте, чтобы не привлекать лишнего внимания. Однако Жак не преувеличивал, когда пугал Гарри опасностью со стороны французских солдат, расположившихся за городскими стенами. Спровоцировать их может самая малость.
Особенно если эта малость – английский аристократ, наиглавнейший враг.