Запретное пламя - Мэдлин Бейкер 15 стр.

Кэтлин открыла глаза. К ней вернулось мужество, когда она увидела рукоятку ножа, торчащую из спины индейца. Другой, отпус­тив ее, встал на ноги, сузившимися глазами обшаривая деревья.

Кэтлин не поверила свои глазам, когда уви­дела, что Рэйф выходит на открытое простран­ство. Он был безоружен, и индеец тихо засме­ялся и вытащил из-за пояса нож.

Рэйф едва взглянул на Кэтлин, которая пыталась выкарабкаться из-под мертвого ин­дейца, растянувшегося поперек нее. Все его внимание было сконцентрировано на высоком воине племени воронов, смеющемся над ним.

Индеец вытянул вперед левую руку, жес­том приказывая Рэйфу подойти ближе. Рэйф в ответ усмехнулся, в душе проклиная то, что потерял свою винтовку в реке. Он оглянулся кругом, надеясь найти хоть какое-нибудь при­годное оружие, но не увидел ничего, кроме лука, лежащего рядом с мертвым воином, ножа в руке у второго и его собственного ножа, тор­чащего из спины убитого.

Рэйф покорно вздохнул и шагнул вперед, вытянув руки и опустив голову.

Ворон тоже вышел вперед, чтобы схватить­ся с белым человеком. Уверенный в своей силе, он сделал выпад ножом. Рэйф отпрыгнул, пы­таясь поближе подобраться к мертвецу и к ножу в его спине, но ворон усмехнулся и пока­чал головой.

Кэтлин удалось, наконец, выбраться из-под индейца. Она немного отдышалась и встала на колени. Ее глаза были прикованы к двум муж­чинам, которые в нескольких футах от нее хо­дили вокруг друг друга.

Нож ворона уже попробовал крови, а на ру­ках Рэйфа было несколько мелких порезов. И, как видела Кэтлин, ворон нанес Рэйфу опас­ную рану в бок, когда пытался спастись от же­лезной хватки рук Рэйфа.

"Ему нужно оружие", – пронеслось у нее в голове, и она прокляла индейцев, напавших на нее, потому что они были вооружены толь­ко луком и ножом.

Проглотив комок в горле, она схватилась за рукоятку ножа, торчащего из спины мертвеца. Закрыв глаза, она вытащила лезвие.

Она позвала Рэйфа, и когда он рискнул по­смотреть в ее сторону, бросила ему нож. Кап­ли крови разлетелись по воздуху, как капли красного дождя.

Рэйф поймал нож на лету и широко улыб­нулся, когда его пальцы охватили рукоятку.

Ворон перестал улыбаться, увидев, что про­тивник вооружен. Это больше не было игрой, которую он непременно должен был выиграть, но стало схваткой не на жизнь, а на смерть.

Ворон был опытным бойцом, проворным и бесстрашным, но Рэйф учился драться в тру­щобах Нового Орлеана и использовал все ко­варные приемы, которым его научили.

Кэтлин смотрела на них, почти не дыша и прижав руки к груди. Сердце лихорадочно стучало. Казалось, что минуты превратились в долгие часы. Оба противника взмокли от пота, и у обоих кровоточили многочисленные поре­зы на руках и на груди. Она посмотрела на Рэйфа и испугалась выражению ярости в его глазах и дикости на лице. Рот его был слегка прикрыт, глаза сузились, весь он сконцентри­ровался на человеке, который тоже свирепо смотрел на него. Их разделяло расстояние в два фута.

Но потом ее кратковременный испуг сме­нился гордостью. Он – ее муж, ее мужчина, и он борется за ее жизнь.

Двое противников внезапно сошлись, и ког­да они оторвались друг от друга, на левом боку Рэйфа кровоточила длинная рана. Ворон тор­жествующе усмехался.

Рэйф сжал губы от жгучей боли. Ему вне­запно захотелось лечь, закрыть глаза и погру­зиться в забвение. Но потом краешком глаза он увидел Кэтлин, мертвенно бледную и напу­ганную, и тряхнул головой, сопротивляясь ис­кушению подчиниться тьме, которая, казалось, нависла над ним. Он не мог уйти сейчас. Это означало бы оставить Кэтлин на растерзание ворону.

Собрав все силы, он пошел на индейца. По­следним отчаянным движением он сделал об­манный маневр слева, пригнулся и, баланси­руя на пятках, нанес короткий колющий удар вверх, когда индеец кинулся на него. Нож Рэй­фа вошел в грудь ворона.

Индеец захрипел, когда десятидюймовое лезвие пронзило его сердце. Какое-то мгнове­ние он удивленно смотрел на Рэйфа, потом упал на землю, испустив дух.

Веки Рэйфа отяжелели, нож оттягивал руку, как свинцовый груз. Он посмотрел на Кэтлин, пытаясь улыбнуться, подбодрить ее, но силы покидали его. Он услышал ее горестный крик, когда упал на колени и выронил нож.

Кэтлин подбежала к нему. Она была напу­гана, как никогда. У Рэйфа было бледное и искаженное от боли лицо, кровь заливала его левый бок и пропитала брюки.

– Рэйф, Рэйф! – Она с трудом приподняла ему голову. Его темные глаза нашли ее, и он упал, потеряв сознание.

Кэтлин, как безумная, побежала к лошади и вытащила флягу из седельной сумки. Схва­тив свою сорочку, она поспешила обратно и плотно прижала ткань к безобразной ране. Все это время она отчаянно молилась, прося Бога спасти жизнь ее мужу.

Но, несмотря на молитвы, тряпка под ее рукой пропитывалась кровью. Как много кро­ви! Как может человек потерять ее столько и все еще жить? Она чувствовала ее тошнотвор­ный запах.

Кэтлин прошептала имя Рэйфа, и слабая надежда промелькнула у нее в душе, когда его веки приподнялись.

– Кэти?

– Я здесь.

– Нам надо выбираться отсюда. Здесь могут быть другие…

– Лежи спокойно.

– Нет. Мне надо увести тебя отсюда.

– Рэйф, ты истекаешь кровью, а я не могу ее остановить.

Он несколько раз пытался посмотреть ей в глаза. Ему было трудно понять, что она гово­рила, из-за боли и слабости. Ее лицо расплы­валось, и он несколько раз моргнул, пытаясь прояснить зрение.

Сердце Кэтлин рванулось к нему. В глуби­не его глаз она видела, что ему ужасно больно, и все же он думал только о ее безопасности. Стиснув зубы, Рэйф приподнял голову и жес­том показал на пропитанную кровью тряпку.

– Дай мне взглянуть.

Кэтлин осторожно сдвинула повязку, откры­вая рваную рану, сочащуюся кровью.

– Нож, – сказал Рэйф нетвердым голосом. – Нагрей лезвие… и приложи к ране.

Она кивнула, отгоняя тошноту. Потом под­нялась и пошла к своей седельной сумке. У нее была с собой коробка спичек, завернутая в кусок промасленной кожи, сменная одежда и немного вяленой говядины.

Она вынула спички и развела небольшой костер, смыла с ножа кровь водой из фляжки, а потом держала лезвие над огнем до тех пор, пока оно не раскалилось добела. Она долго смотрела на раскаленный металл. Она не смо­жет сделать это. Не сможет прижать полоску раскаленного железа к живой плоти мужа.

– Рэйф… – она опустилась на колени рядом с ним, держа в руке нож.

– Сделай это, Кэти, – он вымученно улыб­нулся. – Больше, чем сейчас, болеть не будет.

Он повернулся на бок, уткнулся лицом в колени, охватил Кэтлин руками и напряжен­но замер в ужасном ожидании.

Кэтлин почувствовала, как по телу Рэйфа прошла дрожь, когда жар приблизился.

Стиснув зубы, она прижала к ране раска­ленное лезвие. Рэйф застонал и крепче схва­тился за нее. Его тело конвульсивно вздрог­нуло, когда лезвие обожгло рану, а потом милосердно оторвалось от нее.

Кэтлин почувствовала запах паленого, к которому примешивался запах крови и смер­ти. Бросив нож на землю, она отвернулась, ее стало рвать.

Постепенно Кэтлин пришла в себя. Она про­полоскала рот, вымыла руки и лицо. Вспомни­ла, что на ней ничего нет, быстро оделась, сня­ла с лошади седло и укрыла Рэйфа попоной. Он был все еще без сознания. Она смотрела на него, думая, что еще можно сделать, и молясь, чтобы в рану не проникла инфекция.

Чтобы не сидеть сложа руки, Кэтлин пере­тащила мертвецов поближе к деревьям и при­крыла их листьями и ветвями. Потом обыска­ла их походные сумки, но не нашла ничего, кроме вяленого мяса и фляжки с водой.

Возвратившись к Рэйфу, она села рядом, размышляя о том, что случилось со стадом и с ковбоями. Были ли эти двое из той же шайки, что напала на стадо? Она подумала, что, мо­жет быть, стоит отправиться на поиски Скотта и остальных, но это показалось ей преждевре­менным. Она не имела ни малейшего представ­ления, где находятся остальные индейцы и жив ли до сих пор кто-нибудь из ковбоев.

И она не могла оставить здесь Рэйфа одно­го. Она пристально смотрела на него, представ­ляя, что бы было, если бы он не был ранен. Он знал, что делать. Подавив слезы, она откинула волосы с его лба. Он тяжело ранен. Возможно, смертельно.

Тени удлинились, и небо стало багроветь, когда солнце покатилось к горизонту. Она на­блюдала за меняющимся освещением сумерек, чувствовала, как воздух становится холодным. Она хорошенько закутала в одеяло плечи Рэй­фа и укрылась сама.

Рэйф беспокойно метался во сне, но не просыпался. У него началась горячка, и Кэт­лин протерла его холодной водой, пытаясь сбить жар. Однажды он что-то неразборчиво пробормотал, а потом снова замолчал, едва дыша. Его кожа все еще была слишком го­рячей.

Кэтлин взяла его руку в свою, тихо умоляя его не умирать.

– Кэти?

– Я здесь.

Он, как слепой, потянулся к ней, и она ба­юкала его голову у себя на коленях, гладила лоб. Ее настораживал жар, исходящий от него.

Проходили часы. Взошла луна, и звуки ночи наполнили лес: шелест деревьев, овеваемых ветром, далекий вой волка и тихий шорох крыльев совы, когда она пролетала мимо в поисках добычи.

Рэйф говорил ей, что некоторые индейские племена верят в то, что совы приносят не­счастье. Апачи верили, что сова является зна­ком приближающейся смерти.

При свете дня, находясь дома, в безопас­ности, она бы отогнала прочь эти мысли, как суеверную чепуху. Но сейчас было очень труд­но сделать это, ведь Рэйф, тяжело раненный, лежал у нее на коленях. Она продержала его так всю ночь, ее сердце болело той же болью, что мучила Рэйфа. Рэйф начал вздрагивать, и тихие слезы покатились по щекам Кэтлин. Ее веки тяжелели; она свернулась рядом с Рэйфом и положила руку ему на грудь, как бы пытаясь защитить его. Вздохнув, она провали­лась в сон.

Жар держался еще два дня, и Кэтлин не отходила от Рэйфа, вытирала пот, давала ему столько воды, сколько он мог выпить, и при­нуждала его есть, когда он был в состоянии. Иногда он прижимался к ней, не давая ухо­дить, невольно царапая ее, когда боль возоб­новлялась. Страх ни на минуту не покидал Кэтлин. Страх, что рана загноится. Страх, что он умрет. И неослабевающий страх, что при­дут индейцы.

Она утратила всякую надежду на то, что ему станет лучше, когда, как по волшебству, жар спал и он уснул глубоким, спокойным, целительным сном.

Кэтлин улыбалась ярче, чем лучи восходящего солнца, от всего сердца произнесла не громкую благодарственную молитву. В ее душу прокатилась волна облегчения, и она почувствовала слабость. Слава Богу, думала она, сворачиваясь калачиком около Рэйфа, чтобы заснуть, слава Богу, худшее позади.

ГЛАВА 15

Рэйф проснулся от ноющей боли в левом боку и от ужасной жажды. Он взглянул не без­облачное небо, тяжело дыша и пытаясь побо­роть дергающую боль, которая, казалось, ста­ла такой же неотъемлемой его частью, как руки и ноги.

Он почувствовал тепло Кэтлин, прижавшей­ся к его правому боку, и когда повернулся, уви­дел, что она лежит рядом с ним, подложив руку под голову. Под ее глазами были темные тени, а на лбу – пятна пыли.

Двигаясь осторожно, чтобы не разбудить ее, он сдвинул повязку и осмотрел рану. Рана была рваная и безобразная, кожа вокруг нее – обож­женная и черная, но он не обнаружил ни одно­го признака нагноения. Ему повезло.

Он снова надвинул одеяло, злясь на себя из-за того, что еще слишком слаб, чтобы двигать­ся и не корчиться при этом от боли. Пройдет несколько дней, прежде чем у него будет до­статочно сил, чтобы продолжить путь.

Пробормотав ругательство, он закрыл глаза и снова провалился в сон.

Он не был хорошим больным. Он постоянно мучился из-за того, что должен лежать здесь, беспомощный, как младенец, когда ему не тер­пелось выяснить, что случилось со Скоттом, с остальными людьми и со стадом. Кэтлин при­лагала все силы, чтобы заставить его лежать неподвижно, и после трех дней безуспешных попыток уступила. Рана заживала, и не было ни предательских красных полос, ни других признаков инфекции. Настроение у Рэйфа было отвратительное, но к нему вернулся аппетит к еде и к Кэтлин.

Хотя он был слишком слаб и болен, чтобы заняться чем-нибудь, требующим усилий, ему хватало сил, чтобы крепко обнять и целовать ее до тех пор, пока она не начинала жалеть, что он не совсем здоров.

На четвертый день после того, как у него спал жар, он настоял на том, чтобы встать и осмотреть все вокруг, говоря, что чувствует себя ослабевшим от долгого лежания.

Кэтлин подумала, что он не очень-то твердо держится на ногах. Но его решимость победи­ла, и в тот же день, немного позже, после того, как он снова отдохнул, они упаковались и на­правились к реке. У них кончились запасы воды; настало время двигаться дальше.

У реки они наполнили свои фляжки и поеха­ли вверх по течению, пока не обнаружили следы стада. Земля была сильно изрыта копытами со­тен коров, обращенных в паническое бегство и оставивших широкую и удобную тропу.

Они прошли меньше мили и обнаружили тело Уишфула Поттера. Его едва можно было узнать. Индейцы сняли с Уишфула скальп, и теперь стервятники терзали труп. Кэтлин от­вернулась, чувствуя тошноту, и увидела вто­рое тело, лежащее в подлеске. Это был Хэл Тайлер. Неужели все остальные тоже мертвы?

– Идем, Кэти, – позвал Рэйф.

– Сначала нам надо похоронить их.

Рэйф покачал головой:

– Я бы хотел, Кэти, но у нас нет лопаты, да и сил тоже.

– Пожалуйста. Мы не можем просто так оставить их здесь.

– Им уже ничем нельзя помочь, – тихо ска­зал Рэйф. Но потом посмотрел в ее светлые зе­леные глаза и не смог отказать.

– Хорошо, – согласился он, слезая с лоша­ди. – Мы соберем немного веток и камней и прикроем их. Это лучшее, что мы можем сде­лать.

Чтобы прикрыть тела, они собирали упав­шие ветки и камни почти целый час, но Кэтлин почувствовала себя лучше, когда все было сде­лано. Но когда она посмотрела на Рэйфа… Его лицо побледнело, а на коже блестел пот, хотя день был холодный. Насколько же она глупа, если беспокоится о мертвых, когда единствен­ной ее заботой должно быть здоровье мужа.

Она видела, как Рэйф морщился от боли, залезая в седло, и почувствовала укор совести. Если он упрямо настаивал, что чувствует себя достаточно хорошо, чтобы продолжать путь, это еще не значило, что с ним на самом деле все нормально.

Немного позже они нашли тело Джоша Тернера. Когда Рэйф начал слезать с лошади, Кэт­лин сказала, что сама обо всем позаботится. Тем не менее Рэйф настоял на своем, но когда они закончили, рот его был искривлен от боли. Она пробормотала короткую молитву над на­скоро сооруженной могилой и с тяжелым серд­цем села в седло.

Проехав дальше, они увидели место, где стадо замедлило свой безудержный бег. Рэйф натянул поводья и внимательно осмотрел тро­пу, изучая отпечатки. Он нахмурился. Индей­цы никогда не ездят на подкованных лоша­дях.

– Что такое? – спросила Кэтлин, подъехав к нему.

– Ничего, – рассеянно ответил Рэйф. Он слез с лошади и несколько минут сидел на корточ­ках, а потом встал и пошел по тропе пешком. Он тихо выругался, когда через несколько яр­дов следы стада разделились.

Рэйф посмотрел вдаль, раздумывая. Его бес­покоили подкованные лошади. Конечно, это могли быть лошади с ранчо, но какое-то шес­тое чувство подсказывало ему, что это не так.

Он сел на лошадь, и они снова продолжили путь к форту Ларами.

В этот день им больше не встречались трупы.

Когда стало смеркаться, они остановились на привал у неглубокого ручья, Рэйф поймал пару пятнистых форелей, и Кэтлин приготови­ла их, думая, сможет ли она есть после того кровавого кошмара, который им довелось пе­режить.

Ни один из них не съел много, и Рэйф вы­бросил объедки подальше от места привала.

– Ты думаешь, они все погибли? – спросила Кэтлин позже, когда они лежали в объятиях друг друга.

– Скорее всего.

Кэтлин посмотрела в усыпанное звездами небо. Все погибли. Хэл и Уишфул. Джош и Нейт. Старый Уэб. И Скотт. Как она скажет Наоми, что Скотта больше нет в живых.

Рано утром они снова были на тропе. Кэт­лин смотрела на Рэйфа испуганно. "Зачем он так мучает себя?" – уныло подумала она. Скот­та нет на белом свете, и всех остальных тоже.

– Почему бы нам просто не повернуть и не поехать домой? – спросила она, пока они упор­но продолжали двигаться к форту Ларами.

– Возможно, некоторые остались живы. Может, им удалось спасти часть скота. Если так, они пойдут к форту, чтобы продать скот.

– Может быть, – неуверенно согласилась Кэтлин. Но в душе она не верила, что хоть кто-нибудь из людей остался жив. И все же в ее сердце поселилась маленькая искорка надеж­ды. Возможно, некоторые остались живы, воз­можно, еще не все потеряно.

Следующие два дня прошли без всяких про­исшествий, но Кэтлин не могла побороть все возрастающее волнение. С каждым днем они с Рэйфом все глубже проникали на территорию индейцев, и она знала, что они плохо подго­товлены к встрече с ними. У них не было ору­жия, кроме лука, стрел и ножей, которые Рэйф собрал на мертвых воинах. Их скудный арсе­нал совсем не впечатлял Кэтлин, пока однаж­ды утром Рэйф не продемонстрировал ей блес­тящее владение луком.

Вечером они остановились около извилис­того ручья, и теперь Рэйф прятался от трех олених и двух молодых оленей с подветренной стороны за толстым деревом.

Кэтлин затаила дыхание, когда Рэйф вло­жил стрелу в тетиву и прицелился. Стрела вы­стругана из тростника и оперена тремя перья­ми краснохвостого ястреба. Лук сделан из тутовой древесины, а тетива – из сухожилий.

Казалось, прошла вечность, пока Рэйф при­целился и выпустил стрелу. Она подумала, что это прекрасный выстрел. Стрела летела прямо и точно, и сразу убила одну из олених. Другие олени ускакали, и Кэтлин пронзило чувство жалости к прекрасному животному, которое им пришлось убить.

Кэтлин смотрела, как Рэйф быстро свеже­вал и делил на части оленя. Она порезала мно­го мяса на тонкие полосы, чтобы оно провяли­лось, и поджарила пару кусков. Несмотря на всю свою жалость к убитой оленихе, Кэтлин должна была признать, что она никогда не про­бовала мяса вкуснее.

Позже, когда Рэйф заготавливал остатки мяса, она прошла вниз по ручью и нашла яго­ды. Она также обнаружила дикую сливу и на­брала ее плодов в подол юбки.

Когда Рэйф покончил с олениной, стало тем­неть, и они переночевали около ручья, наев свеженины, ягод и напившись чистой холодной воды. Кэтлин не переставала благо­дарить небо, что Рэйф остался жив. Ей повез­ло, думала она, повезло, что такой сильный и находчивый человек стал ее мужем.

Через две недели они прибыли в форт Лара­ми.

Кэтлин отдыхала на большой медной кро­вати, веки ее тяжелели. Ее волосы впервые за многие недели были чистыми. Рэйф с закры­тыми глазами лежал рядом с ней. Они прибы­ли в форт сегодня днем. Рэйф рассказал о на­падении индейцев, оказалось, что трое его людей добрались до форта. Один умер, а двое других сейчас в лазарете.

– Похоже, что и вам не мешает провести там несколько дней, – заметил начальник фор­та, но Рэйф отказался.