Руби поднялась наверх и заснула, как только голова коснулась тощей подушки, не обращая внимания на то, что лежанка представляла собой всего-навсего доски, покрытые соломенным тюфяком. Физически и морально измученная, Руби нуждалась в отдыхе.
На следующее утро девочки разбудили ее спозаранок своей болтовней. Олаф уже предупредил Руби, что покидать дом без разрешения запрещено. Скорее всего о беге трусцой не может быть и речи, по крайней мере пока.
Умывшись, они спустились в холл, где суетились лишь одни слуги, и позавтракали хлебом и холодным мясом.
Огромный холл был обставлен в смешанном стиле викингов и саксов. Боевые шлемы, мечи и щиты украшали одну стену, напоминая гостям, что хозяин не потерпит оскорбления дому и семье. На другой стене висели гобелены, изображающие нордических богов Тора и Одина, резко контрастировавшие с образом христианского святого Георгия, поражающего дракона. В дальнем конце возвышался массивный каменный камин в саксонском стиле, разительно отличавшийся от обычных открытых очагов викингов. Множество кресел было расставлено рядом с ним. Еду готовили в отдельной кухне, которую Руби вчера видела во дворе.
Девочки отправились на поиски матери, а Руби уже было хотела побродить по дому, но тут же в удивлении замерла:
- Рода! Я не знала, что ты здесь! Как чудесно!
Потрясенный двойник Роды огляделся, чтобы понять, к кому обращается Руби, и в страхе отступил, поняв, что перед ней странная женщина с пристани.
- Меня… меня зовут Элла, - пробормотала она. - Почему ты так ко мне обращаешься?
Руби обняла ошеломленную рабыню и пояснила:
- Ты похожа на мою уборщицу, Роду. Прости, если напугала тебя. Просто… так хорошо увидеть кого-то знакомого… то есть я так подумала.
- Уборщица? - еле слышно повторила Элла.
- Женщина, которая убирает мой дом два раза в неделю.
- Бедное, должно быть, у тебя хозяйство, если одна рабыня может все прибрать, - пробормотала Элла. - У тебя разве нет кухарки и конюха, и крепостных, чтобы пахать поля?
- Нет, - улыбнулась Руби. - Готовлю я сама, а лошадей у нас вообще нет.
Элла с сомнением оглядела ее, очевидно, посчитав, что Руби солгала, объявив себя благородной дамой и родственницей самого Грольфа.
Но тут Руби заметила Ауд, входившую в дверь, которая вела в ткацкую. С наплечной броши у нее свисало большое кольцо с ключами. Еще раз наскоро обняв Эллу, Руби пообещала:
- Мы поговорим позже.
И направилась вслед за Ауд в комнату, где вдоль стены были расставлены ткацкие станки с противовесом из мыльного камня. В огромных корзинах лежала настриженная шерсть, рядом стояли прялки. Все было готово для выделки прославленной йоркширской пряжи.
- Доброе утро, - приветствовала Ауд. - Ты уже позавтракала?
- Да, и собиралась осмотреть дом, если не возражаете.
- Конечно нет. Сейчас у меня много дел, иначе я бы проводила тебя, но, может, если найдешь Линетт, та сумеет все показать. Ее комната - последняя справа, в конце главного холла на втором этаже.
- Наверно, я так и сделаю.
Черта с два!
- А где остальные?
- Женщины еще спят. Мужчины давно проснулись и допрашивают пленников.
Руби вышла и, поднявшись наверх, надела плащ, поскольку утренний воздух был еще холодным.
Любопытство побудило Руби подойти к комнате Линетт. Дверь оказалась немного приоткрытой. Руби сказала себе, что всего лишь заглянет, но, увидев, что комната пуста, смело шагнула через порог. Очевидно, в доме было не настолько много народа, чтобы прекрасная Линетт не смогла остаться в отдельной спальне, раза в четыре больше той клетушки, что отвели Руби и троим девочкам.
И какая роскошь! Мягкий восточный ковер покрывал циновки, яркие гобелены украшали голые стены. Кровать с балдахином и богато вышитыми занавесями стояла в центре, на небольшом возвышении. Повсюду были разбросаны дорогие наряды.
Руби решила было поскорее уйти, пока не застали за таким недостойным делом, как подглядывание, но все же решила выглянуть сначала из маленького окошка без стекол, выходившего во двор.
Рот ее открылся сам собой, но из него не вырвалось ни звука. Она увидела пленников около караульного помещения. Кровь ручьем струилась из страшных ран на спине.
В ужасе прикрыв ладонью рот, чтобы не закричать, Руби заметила, что Торк и Олаф спокойно стоят с короткими мечами в руках, пока один из узников бьется в агонии.
Не в силах выносить такой жестокости, Руби ринулась из комнаты и побежала сама не зная куда, ничего не видя сквозь пелену слез. Торк собственными руками убил человека! С его меча еще капала кровь!
И покончил он с врагом не в приступе ярости, а хладнокровно и безжалостно! Она не знала этого человека! Как Руби могла считать его похожим на Джека?!
Руби толкнула какую-то дверь, подумав, что пришла к себе, но тут же поняла свою ошибку. Обнаженная Линетт спала на массивной кровати. Комната оказалась такой же большой, как ее спальня, но, по всему видно, принадлежала мужчине - мебель была куда более тяжелой. По спине Руби побежали мурашки, омерзительно-неприятное предчувствие закралось в сердце. С отчаянием оглядевшись, она в ужасе заметила темные тунику и плащ, которые носил накануне Торк.
Его спальня! А Линетт спала здесь с ним этой ночью!
Руби почувствовала себя так, словно кто-то с силой пнул ее в живот. Ей не следовало ничему удивляться, но подсознательно она надеялась, что Торк вчера разыгрывал перед ней спектакль. Какой же дурой она была!
Руби, невольно всхлипнув, повернулась к двери.
- Что здесь происходит? И что ты делаешь в спальне Торка? - взвизгнула Линетт и, еще не вполне проснувшись, села, закрывая простыней обнаженную грудь. - Ты та самая назойливая рабыня, которую Торк привез из Джорвика? Явилась шпионить? - Она злобно сузила глаза. - Или прокралась в комнату Торка, чтобы отравить его вино?
Терпение Руби лопнуло.
- Ах ты глупая корова! - начала она, но тут же с отвращением махнула рукой. Какой смысл! Она рванулась к выходу и выбежала из спальни.
- Вернись, уродина, или я велю тебя высечь! - угрожающе вопила Линетт. - Попробуй ослушаться, и пожалеешь!
Но Руби было все равно, что с ней сделают. Сегодня она поняла все, и больнее ей уже не будет.
Влетев в свою комнату, Руби бросилась на кровать. Плечи тряслись от рыданий. Она плакала из-за людской жестокости, из-за "измены" Торка и еще из-за ухода Джека. Боль неминуемого развода убивала ее, так же как потеря прежней жизни и ссылка в эту чужую неприветливую страну.
Наконец слезы иссякли, и Руби поняла, что приступ жалости к себе перешел в гнев. Что эти люди - Торк, Джек, Линетт и вся свора глупых викингов - вообразили себе? Что могут топтать ее, как им заблагорассудится?
Я Руби Джордан и привыкла выживать в любой ситуации! Я смогу побороть этот кошмар!
Главное, перетерпеть все это, не поднимая шума. Здесь нет ни одного человека, на которого можно бы положиться. Теперь Руби это знала.
Единственной защитой может послужить родство с герцогом Нормандским. Значит, следует убедить в этом окружающих, чтобы никто не смог причинить ей зла. Но это будет невозможно, если она даст волю чувствам.
Признайся, девочка, ты влюблена в проклятого викинга.
Руби свернулась клубочком на узеньком топчане и заснула от усталости и перенесенных страданий. Несколько часов спустя она проснулась, благодарная за то, что никто ее не потревожил. Возможно, все были слишком поглощены казнями и убийством.
С отвращением скривив губы, Руби подошла к столу, налила в тазик целый кувшин воды и обтерлась кусочком ткани с ног до головы, а потом пересмотрела вещи, решив одеться понаряднее, и выбрала кремовую тунику с темно-зеленой отделкой, которую накинула поверх тускло-зеленой сорочки с длинными рукавами. Джида великодушно позволила ей переделать одежду, из которой выросла Астрид. На шею Руби повесила великолепный изумруд, подаренный Бернхил, и тут поняла, что забыла вернуть броши Торка в виде драконов. Вез всякого зазрения совести Руби приколола их на плечи, поклявшись оставить украшения себе, пока не попросят вернуть. Может, ей вообще не следует расставаться с ними?
Вошли девочки, взволнованно переговариваясь, но, заметив Руби, как-то странно замолчали. Руби помогла им умыться и одеться, сбитая с толку таким неожиданно холодным отношением.
- Что случилось? В чем я опять виновата?
Девочки переглядывались, но не отвечали. Скорее всего это Линетт что-то насплетничала.
Ну, будь что будет. Кажется, с викингами ей не поладить. Тем лучше - недаром она решила держаться подальше от этих людей.
Они вместе спустились в заполненный людьми холл, но тут расстались. Руби подошла к концу стола, где сидели самые низкорожденные, надеясь не привлекать к себе внимания, а девочки устроились с родителями поближе к возвышению, где сидели Дар, Ауд, Торк, Линетт, несколько гесиров с женами, которых Руби не знала.
Она немедленно поняла, что на ее голову свалилась новая беда. Все холодно отворачивались от нее.
Руби сидела молча, никто ее не тревожил. Она ничего не ела с самого скудного завтрака и сильно проголодалась. Но в голове лихорадочно метались мысли. Пройдет совсем немного времени, и Руби объявят о ее последнем преступлении.
Элла, двойник Роды, прошептала в ее ухо, наполняя чаши:
- Пленник признался.
Руби подняла глаза, но тут же поняла: Элла не желает, чтобы кто-то заметил, как она говорит с Руби. Элла замешкалась, собирая деревянные чаши, и пробормотала:
- Они пришли от Ивара, неизвестный предатель из наших донес, каким путем вы поедете.
Она тут же отошла, унося пустые блюда.
Руби, раненная в самое сердце, быстро взглянула на Торка, хотя поклялась не обращать на него внимания. Как может он думать, что она способна причинить Дару зло? Когда Торк с молчаливым упреком воззрился на нее, сердце Руби упало. Он именно так и считает!
Торк наблюдал за входившей в холл Руби, потрясенный признанием пленника и полный новой решимости держаться в стороне от таинственной девушки. Все улики указывали на нее, но Торк не мог поверить, что она способна намеренно причинить зло его отцу или мальчикам, которых сравнивала с собственными сыновьями. Вероятно, план вышел из-под ее контроля, а может, людям Ивара было приказано похитить Торка, но они не смогли сделать это. Но это означает, что Руби замышляла погубить его! Торк прикрыл глаза от внезапно пронзившей сердце боли. Неужели он так мало значит для Руби? Но, с другой стороны, к чему так поражаться обычному двуличию женщин?
Дар и Олаф предложили пытать ее, взбешенные заявлением Линетт, рассказавшей, что Руби вошла этим утром в комнату Торка с намерением убить его. История казалась достаточно убедительной.
Но Торк и Дар, направившись в комнату Руби, чтобы допросить ее, увидели, как она мечется в тревожном сне, а слова, срывавшиеся с губ, лишь подтверждали подозрения:
- Мертвы! О Боже! Жестокие варвары! Так много крови! И все ни к чему! Прости им, Господи! Пожалуйста… пожалуйста… заставь их остановиться!
Говоря по правде, она вынесла себе приговор. Торк и Дар оставили ее и тихо вышли, чтобы обсудить услышанное.
- Не нравится мне все это, - покачал головой Дар. - Вроде бы виновность девушки доказана, и все же я не убежден.
- Я тоже.
- Все кажется таким разумным, однако сомневаюсь, что она шпионка.
Часть души Торка верила в то, что Руби невинна. Неужели она сумела обвести всех вокруг пальца?
Голова разрывалась от назойливых мыслей. За ужином он то и дело поглядывал на Руби, заметив красивое платье, изящество которого еще больше подчеркивали драгоценные украшения. Торк криво усмехнулся. Дерзкая девчонка снова попала в беду, однако бессовестно хвастается взятыми взаймы нарядами, словно чертова королева! Сидя в самом конце стола, она выглядела не менее величественно, чем самая знатная дама.
- Ты станешь пытать ее? - проныла Линетт, цепляясь за его руку, - Ты сделаешь это, Торк? Сделаешь?
Торк с отвращением стряхнул с себя назойливые руки. Он спал с Линетт прошлой ночью, но почему-то это не доставило былого удовольствия. По правде говоря, он уже потерял к ней интерес, как у него обычно бывало со всеми женщинами.
- Это не твое дело, - рявкнул Торк. - И придержи свой злобный язык! Больше я ничего не желаю слышать!'
Линетт надулась и завела беседу с гесиром, сидевшим по другую ее руку.
Когда столы были сложены и убраны, Руби оказалась в одиночестве. Остальные не обращали на нее внимания или бросали грубые реплики, рассчитанные на то, что она услышит. Торк при виде такого обращения стиснул зубы. Ему почему-то страстно захотелось защитить Руби, но он сдержался, напомнив себе о лживости девушки.
- Может, позовем ее и начнем допрос? - осведомился Дар.
- Нет, я сам разберусь, - ответил Торк, вздохнув.
Глаза всех присутствующих следили за Торком. Он не спускал взгляда с Руби, словно подначивая ее сбежать или съежиться от страха. Но, к чести Руби, она не сделала ни того ни другого.
- Пойдем, - велел Торк, чувствуя, как колотится сердце при виде широко раскрытых глаз, с надеждой смотревших на него. Словно у проклятой оленихи! Дьявол! Чего она ожидает от него? Прощения?
Торк злобно схватил Руби за руку и повел к выходящей во двор двери. Повернувшись к тем, кто уже хотел последовать за ним, он приказал:
- Оставайтесь здесь. Мы пойдем одни.
Торк подтащил Руби к телам пленников, лежавшим на земле. Медленно сочившаяся кровь пропитала землю. Руби начала было упираться.
- За нами наблюдают из окон. Не позорь ни меня, ни себя, - посоветовал Торк сквозь стиснутые зубы. Он все-таки велел ей взглянуть на мертвецов и, когда Руби отказалась, стиснул ее подбородок, словно клещами, и заставил посмотреть вниз. В оцепенелых глазах даже после смерти стоял ужас.
Руби, поперхнувшись, согнулась в приступе рвоты. Но Торк не отпустил ее.
- Ты знаешь этих людей? - процедил он, вынуждая ее снова взглянуть вниз.
Руби сумела вырваться и холодно уставилась на Торка; зеленые глаза пылали отвращением. И, не отвечая на вопрос, в свою очередь осведомилась тихо, словно боясь услышать, что он скажет:
- Это сделал ты, Торк?
- Что именно? - удивился он. - Убил их? Ну да, конечно! Они пытались сбежать.
При этих словах Руби побелела, и ее снова вывернуло наизнанку.
- Тебе так неприятна судьба твоих друзей? Или, может быть, любовников?
К горлу Торка поднялась желчь. Почему ему непереносима сама мысль о том, что Руби может отдаться другому? Святая Фрейя! Эта женщина подрывает его силы!
- Нет, мне просто омерзительно, что ты способен на подобное варварство, - печально покачала головой Руби, вытирая рукой слюну с губ.
- Варварство? - воскликнул Торк. - Но это мои враги, они пытались похитить деда! И, без сомнения, убили бы его!
- Прежде всего, они люди, Торк. А на подобное… - Она взмахом руки указала на трупы. - На такое человек вряд ли способен.
- Никто не смеет угрожать моей семье и избежать наказания! - надменно объявил Торк. - Таков обычай викингов. Лишь трус поступает иначе.
Ледяные глаза Руби осуждающе уставились на него.
- Эти люди посланы Иваром, - попытался оборониться Торк.
- Знаю.
- Знаешь?! - заревел Торк и, стиснув ее плечи, начал трясти. - Знаешь! Твои слова обличают тебя! Понимаешь это?
Руби пренебрежительно скривила губы:
- От правосудия викингов меня тошнит! Я знаю, что это люди Ивара, потому что мне сказала Элла.
- Элла?
Руби вздохнула. Ее объяснения все равно ничего не дадут. Ей так или иначе не поверят.
- Элла - это служанка в холле.
Торк изумленно моргнул. У этой хитрой девки на все найдется ответ!
- Если знаешь, что это люди Ивара и в чем тебя обвиняют, должна сознавать также, что все в доме считают тебя виновной и хотят твоей смерти.
На секунду в глазах Руби мелькнул страх, но она тут же попыталась его скрыть, опустив ресницы.
- И ты тоже? - мягко спросила она, глядя на Торка со странной печалью.
Его сердце снова громко заколотилось. Неужели она это слышит? Торк пристально вглядывался в ее лицо в поисках ответа. Обвиняли Руби, так почему же он чувствует виноватым себя?
- Возможно, - наконец устало промолвил Торк. - Ты вынуждаешь меня сделать это.
Глаза Руби наполнились слезами. Она открыла их пошире, чтобы не заплакать. На лице было написано такое отчаяние, что казалось, ее маленькое сердце вот-вот разорвется от его жестоких слов. Совсем как его собственное, черт бы ее побрал! Чего она ожидала от него? Защиты? Того, чтобы он предал своих людей? О дьявол и ад!
- Я совсем не знаю тебя, Торк, - сокрушенно прошептала она.
ГЛАВА 10
Защищайся же, черт бы тебя побрал! - потребовал Торк, раздраженно повышая голос, когда Руби упорно отказалась отвечать на вопросы, которыми забросали ее Дар и Олаф. Она стояла в маленькой закрытой комнате перед мужчинами, вызывающе подняв подбородок.
Но Руби лишь упрямо покачала головой.
- К чему? Разве вы поверите в мою невиновность?
- Я никогда никого не осуждал без вины! - горячился Дар.
- И все-таки поверил без всяких доказательств сказкам, что плетет эта черноволосая паучиха! - бросила Руби. - Откуда она взяла, что я собиралась отравить Торка?
- Хочешь сказать, что Линетт солгала? - осведомился Дар, сузив глаза и барабаня пальцами по подлокотнику кресла.
- Да она просто нагло врет! Удивительно еще, что ее нос нельзя прикрепить ко лбу одной из тех чертовых брошей, которые так нравятся вам, викингам.
- Что ты имеешь в виду, девушка? - вскрикнул Дар.
Торк бесстрастно, без тени юмора рассказал о Пиноккио. Дар, побагровев, вскочил и, взбешенный, ударил ее по лицу так сильно, что голова Руби откинулась. Девушка пошатнулась и едва не упала. Торку потребовалось немало усилий, чтобы не подбежать к ней.
- Твои наглые слова сослужат тебе плохую службу, - предупредил Дар. - И, если не убедишь нас в своей непричастности к делу, думаю, придется пытками добиться от тебя признания, а потом посадить в темницу до того, как соберется альтинг.
Неожиданность удара, особенно после того как Дар был так добр к ней, застала Руби врасплох. Оскорбленно и растерянно она смотрела на деда Торка… Опять эти пронизывающие несчастные глаза раненой оленихи! Вероятно, пытается понять, почему шутливое замечание о лгунах так вывело старика из себя. Однако сочувствие к мертвым врагам выдавало ее, казалось, с головой.
Да и чему тут удивляться? Большинство женщин, встреченных Торком в жизни, были по натуре лживыми расчетливыми стервами. Такова их природа. Не стоит ожидать большего от Руби.
Торк провел пальцами по волосам, полный отвращения к себе. Говоря по правде, признал он, охваченный тоскливым чувством, от Руби стоило ожидать большего.
И не в силах выдержать сознания собственной вины, Торк обрушился на Руби:
- Ложь! Все ложь! И не смей чернить Линетт! Она много страдала после смерти мужа! И ничто не заставит меня плохо думать о ней, можешь не стараться!
- Возможно, та часть твоего тела, которую ты так чтишь, ослепляет тебя во всем, что касается истинного характера Линетт, - прошипела Руби.