- Великий Боже! Адриан! - восторженно воскликнул юноша. - Не это ли признак того, что человек является истинным джентльменом? Этот горшок наполнен до краев!
Лукас, который при других обстоятельствах поддержал бы Перри, на этот раз смолчал. Он все еще чувствовал себя отвратительно, у него болела голова и нестерпимо жгло глаза. Сейчас его совершенно не волновало, что Адриан стал свидетелем его позора. Его абсолютно не смущал осуждающий, оценивающий и всевидящий взгляд Адриана. Другое дело - Перри. Лукас не знал его так хорошо, как знал брата Адриан, поэтому о происходящем мог судить лишь по внешним признакам.
Все тело заныло, когда Лукас сделал два шага до умывальника.
- Как видите, - примирительно заявил он, - со мной все в порядке. Не знаю, чего вы добивались, ломясь сюда. И вообще, чего вам от меня нужно?..
На подставке возле тазика лежал тоненький кусочек мыла. Не обращая внимания на отвратительную грязную тряпку, лежавшую рядом с мылом и, видимо, служившую в качестве полотенца, Лукас стал взбивать мыльную пену, явно собираясь помыть лицо. На кузенов он больше не смотрел.
Адриан кашлянул и тихо сказал:
- Это касается Джессики Хэйворд.
Лукас застыл над умывальником, не в силах пошевелиться. Он вдруг почувствовал, что задыхается. Усилием воли заставив себя поднять голову и явно не отдавая себе отчета в том, что делает, он принялся вытирать лицо и руки грязной тряпкой. Обретя наконец дар речи, он смог произнести хриплым шепотом:
- Она мертва. Вы это пытаетесь сообщить мне?
Перри открыл было рот, чтобы ответить, но взгляд брата заставил его промолчать.
- Джесс не умерла, - заявил Адриан. - На самом деле она жива и здорова.
Мыльная пена, должно быть, все-таки попала в глаза, потому что Лукас часто-часто заморгал.
- Она жива и здорова?.. - в недоумении повторил он. - Откуда вам это известно?
- Об этом узнал Перри, так пусть сам тебе все расскажет, - предложил Адриан.
Перри бросил на брата неуверенный взгляд, но потом заговорил, обращаясь к Лукасу, все еще стоявшему у умывальника:
- Вчера утром Джессика Хэйворд приехала в Челфорд в сопровождении монахинь, - скороговоркой произнес юноша. - Хотите верьте, хотите - нет, но это правда. Она пошла прямиком в контору твоего поверенного в делах на Шип-стрит и забрала там ключи от дома в хокс-хиллском поместье. Насколько мне известно, она сейчас там.
- В Хокс-хилле? - ошарашенно спросил Лукас.
- Да, именно там, - ответил Перри. В комнате воцарилась гробовая тишина, но Лукас вскоре взял себя в руки и повернулся лицом к кузенам.
- Кто тебе сказал об этом? - мрачно осведомился он. .
Перри озадачило суровое выражение на лице Лукаса, и он растерялся, но спустя мгновение, запинаясь, ответил:
- Я видел ее собственными глазами. Сначала я ее не узнал. Она была одета… ну… в такое… совсем простое платье… из прочной грубой ткани… Ты понимаешь, что я имею в виду. Я принял бы ее за служанку, если бы не манеры знатной дамы… - Юноша смущенно хихикнул. - Да, Джессика Хэйворд - и дама! Но я думал так, пока не узнал ее…
- Ты с ней разговаривал? - резко спросил Лукас.
- Конечно, разговаривал, - кивнул молодой человек. - Я ведь не какой-то там деревенский невежа, что бы вы с Адрианом ни думали обо мне. Кроме того, я не был замешан в том скандале. Меня даже не было здесь, когда это произошло. Если вы помните, я был тогда в Оксфорде…
- Перри, - перебил его. Адриан, - не отвлекайся, продолжай, пожалуйста, рассказывать.
- Что? А, ну да… Как я уже сказал, мы с ней поговорили. Теперь не помню, о чем точно… Ну, просто пошутили… потом я сказал, что с трудом узнал ее, спросил, долго ли она пробудет здесь… И тогда она сказала мне, что решила жить в Хокс-хилле…
Пока Перри говорил, Лукас стоял не шелохнувшись. Теперь же резко шагнул вперед. Несмотря на ограниченные размеры комнаты, он принялся расхаживать из угла в угол.
- Все это время… задавая себе вопрос… вот, значит, как… - бормотал он, щелкая пальцами. - Она внезапно приезжает в город и обосновывается в Хокс-хилле…
Остановившись, Лукас повернулся и посмотрел на Адриана.
- Как это могло случиться? - мрачно спросил он. - Хокс-хилл теперь принадлежит мне. Разве со мной не обязаны были посоветоваться?
Адриан пожал плечами.
- Твой поверенный в делах, - начал он спокойным тоном, - попросил меня сообщить тебе, что нашел арендаторов для Хокс-хилла, но никто не знал, где тебя найти, даже твоя мать. Вот мы с Перри и поехали туда, чтобы позаботиться обо всем.
С недоверием поглядывая на братьев, Лукас зло бросил:
- Предварительно посоветовав моему поверенному сдать мою собственность в аренду Джессике Хэйворд?
- Да нет же! Хокс-хилл сдан в аренду сестрам Девы Марии. Это орден, монахини которого занимаются благотворительностью. Они собираются открыть в Хокс-хилле приют для сирот… Ну, ты понимаешь… для бездомных детей… - Адриан пытался усмирить гнев кузена. - Поскольку дом разрушался без присмотра, твой поверенный ухватился за возможность сдать его в аренду. Тебе осталось только подписать бумаги. Что же касается Джессики, то я пришел в полное недоумение, когда Перри сообщил мне, что именно она получила ключи от дома.
- Монахини!! - прорычал Лукас. - Что общего у Джессики Хэйворд с монахинями?!
Тут вмешался Перри:
- На этот вопрос я могу тебе ответить. Она жила вместе с ними в течение трех последних лет, в их монастыре в Лондоне. По крайней мере так она сказала мне.
Никто не двинулся с места, никто не произнес ни слова после этого заявления Перри. Тишину нарушало только прерывистое дыхание Лукаса. Наконец он не выдержал.
- Говоришь, Джессика стала монашкой? - спросил он, придя в себя.
Перри покачал головой.
- Нет, - сказал он. - Этого я не говорил. Но она помогает им организовать приют, в этом я не сомневаюсь, хотя мы беседовали всего несколько минут.
Чтобы окончательно успокоиться, Лукас сделал глубокий вдох.
- Ну ладно, - тихо промолвил он, - одна она не может оставаться в Хокс-хилле.
Перри издал короткий смешок, но сразу замолк когда две пары враждебных глаз уставились на него.
- Да… конечно… я понимаю… - запинаясь промямлил он. - Это вызовет ненужные толки…
Адриан подошел к двери, распахнул ее и придержал, чтобы она не закрылась.
- Перри, - сказал он, обращаясь к брату, полагаю, в этом заведении подают неплохой кофе. Почему бы тебе не спуститься вниз и не заказать его для нас? Мы с Лукасом подойдем через несколько нут.
- Но в это время тут никого нет и все столы свободны, - возразил Перри. - Зачем заказывать?
- Перри! - возмущенно воскликнул Адриан. Не строй из себя дурачка!
- О, все в порядке, я все понял… мое присутствие нежелательно… - пробормотал Перри, пятясь к двери.
В голосе Перри не слышно было настоящей обиды. Он получал истинное удовольствие от общения Лукасом и Адрианом, если это общение не становилось для него слишком обременительным. Поэтому успел он еще переступить порога, как лицо его уже просветлело. Он вспомнил о Милли Дженкинс и шил поискать ее в зале таверны.
Когда за Перри закрылась дверь, Лукас присел край кровати и принялся натягивать ботинки. Молчание слишком уж затянулось, поэтому, подняв глаза Адриана, он довольно резко приказал:
- Говори, что хотел сказать, и покончим с этим!
Адриан нюхал табак, окидывая комнату осуждающим взглядом. Брезгливо морщась, он отодвинул сторону единственный стул, занятый горой грязных тарелок, и прислонился плечом к закрытой двери.
- Я полагал, что ты уже справился с этими приступами черной тоски, - заметил он равнодушно. Лукас ничего не ответил, и Адриан продолжил:
- Только что ты был душой общества на званом обеде у леди Мэрлоуз, а спустя мгновение тебя и след простыл.
- Я оставил тебе записку, - напомнил ему Лукас.
- А, ну да, - кивнул Адриан. - Записку, в которой не удосужился сообщить, где тебя искать, если понадобится.
- В следующий раз поступлю более предусмотрительно, - пообещал Лукас, поднимаясь и протягивая руку к сюртуку.
Адриан, вздохнув, проговорил:
- А я надеялся, что следующего раза не будет. Ты хоть знаешь, что все кругом говорят, или не знаешь, а? Все считают, что ты не можешь забыть Беллу.
- Не смеши меня, Адриан, - махнул рукой Лукас.
- Ты так считаешь? - Адриан не сводил пытливых глаз с двоюродного брата.
- Ты же знаешь, в чем дело! - взорвался Лукас. - Зачем этот разговор? Ты ведь, как и я, благодаришь судьбу за то, что Белла предпочла нам с тобой Руперта.
На лице Адриана появилась грустная улыбка.
- Ты говоришь странные вещи, - заметил он, - учитывая, что Руперт - один из самых близких наших друзей.
- Ты же знаешь, что я имею в виду, - раздраженно повторил Лукас, сам себя спрашивая, а что, черт возьми, на самом деле он имел в виду.
- Да, - ответил ему Адриан. - В глубине души мы с тобой неисправимые романтики, тогда как всеми поступками Руперта руководит разум.
- Теперь ты говоришь загадками, - огрызнулся Лукас.
- Разве? - Адриан удивленно приподнял брови. Лукас не сводил взгляда с лица кузена.
- Мои приступы черной тоски, как ты их называешь, - промолвил он, четко выговаривая каждое слово, - не имеют никакого отношения к Белле.
- Я знаю, - кивнул Адриан, мрачнея. - Лукас, когда ты наконец перестанешь считать себя виноватым в том, что произошло?
- Я не желаю говорить об этом, - сердито бросил Лукас и внезапно поинтересовался: - Как я выгляжу?
Адриан печально воззрился на своего друга, потом сокрушенно покачал головой.
- С тобой невозможно разговаривать, когда ты в таком настроении, - уклонился он от ответа.
Так же печально глядя на Адриана, Лукас произнес:
- Да, совершенно невозможно, особенно когда ты несешь чушь, а я чувствую себя так, точно лошадь врезала мне копытом по башке. Ты, кажется, упоминал про кофе?
Прошло довольно много времени, прежде чем губы Адриана снова изогнулись в жалком подобии улыбки. Честно говоря, улыбаться ему не хотелось.
- Ты выглядишь… хуже некуда… - он махнул рукой. - А чего ты ожидал после того, как провалялся в этой навозной куче почти неделю?
- Неделю? - переспросил Лукас. - Шутишь?
- А ты сам не помнишь? - съехидничал Адриан.
- Смутно. Как вы узнали, что я здесь? - поинтересовался Лукас.
- Управляющий заметил твою лошадь в конюшне "Черного лебедя" и любезно сообщил мне об этом, - ответил Адриан, - Он знал, что все мы беспокоимся о тебе.
Глаза Лукаса сузились под черными дугами густых бровей.
- Если бы я хотел уведомить тебя, где меня искать, я бы сам сообщил тебе об этом, - сказал он и сразу же пожалел, что произнес эти оскорбительные слова, - он ни за что не хотел обидеть Адриана. Они были не просто двоюродными братьями; они с детских лет дружили, все всегда делали вместе, учились в одной школе, следуя семейной традиции, продолжали образование в Оксфорде, служили в одном полку, сражались бок о бок в испанской кампании и оба одновременно покинули армию после битвы при Ватерлоо. Оба также влюбились в одну и ту же девушку - Беллу, - и оба ее потеряли. С годами они виделись реже, но их дружба от этого не пострадала. Адриан заслуживал к себе самого лучшего отношения.
Пытаясь загладить свою вину, напустив на себя легкомысленный вид, Лукас сказал:
- Если я тебе пообещаю быть пай-мальчиком и впредь не совершать дурных поступков, это порадует тебя?
Адриан разразился таким хохотом, что Лукас вздрогнул.
- Это больше, чем я посмел бы пожелать, - откликнулся Адриан на предложение друга. - Ты можешь просить меня о том же.
- В любом случае мы поняли друг друга. Идем? - спросил Лукас, направляясь к двери.
Адриан выпрямился, но от двери не отошел.
- Еще один, если позволишь, последний совет, - сказал он.
"А вот и неприятности, которых никак не избежать, если стараешься загладить свою вину, - подумал Лукас. - Люди всегда этим пользуются".
С самым стоическим видом, какой ему только удалось сохранить, Лукас поинтересовался:
- Ну и какой же?
- Держись подальше от Джессики Хэйворд, - потребовал Адриан. - Не забывай о том, что произошло, когда ты в последний раз общался с ней. Она…
Лукас резко оборвал Адриана:
- Джессика Хэйворд за многое должна ответить. Я не ищу неприятностей, но если она попытается напасть на меня, она об этом пожалеет.
Адриан, шагнув в сторону, позволил Лукасу открыть дверь.
- Упрямый, как осел, - проворчал он. - Разве я не говорил этого и раньше?
В главном зале таверны уже дымились на столе чашки с ароматным кофе, а на большом блюде красовались свежие булочки с маслом. Беседу за столом главным образом поддерживал Перри. Адриан наблюдал за Лукасом и совсем не удивился, когда тот, сделав всего несколько глотков кофе, отодвинул стул, вставая из-за стола.
- До встречи дома, - попрощался он.
Адриан потянулся за булочкой с маслом и небрежно произнес:
- Ты совершаешь ошибку.
Перри же спросил:
- Куда ты?
- Завершить некоторые неоконченные дела, - ответил Лукас, направляясь к выходу.
3
Джессика Хэйворд . Она застыла на месте, буквально смакуя звучание собственного имени, а затем вернулась к прерванному занятию - замешиванию теста для хлеба на сегодня. До сих пор она с трудом верила в то, что с ней произошло. Она больше не ощущала себя заблудившимся ребенком. Она стала реальной, существующей личностью, Джессикой Хэйворд, и она вернулась домой.
Правда, хокс-хиллское поместье больше ей не принадлежало - его продали лорду Дандасу, чтобы заплатить долги, которые наделал ее отец. Для Джессики это стало огромным разочарованием. Она также узнала, что у нее нет родственников - все давно умерли. Но одного ей по-прежнему не удавалось выяснить: что привело ее в Лондон три года назад.
На глаза навернулись жгучие слезы, и Джессика растерялась от внезапно нахлынувшего чувства одиночества. Как же глупо было надеяться… Усилием воли она сдержала слезы, готовые скатиться по щекам.
Итак, она оказалась сиротой, как те ребятишки, приют для которых она открывала в бывшем своем родном доме. Для нее это, конечно, не должно было иметь значения, поскольку она не могла вспомнить своих родителей, но, оказывается, имело. И даже очень большое…
Еще до того, как миссис Маршал - женщина в лазарете, которая узнала ее, - рассказала Джессике все, что знала о ней и ее семье, девушка пыталась представить себе своих близких. Она часто думала о том, как приедет домой и родители устроят званый вечер в ее честь. Будет большой праздник, пир на весь мир, и она наконец-то окажется в кругу своих братьев и сестер, кузенов и кузин, дядюшек и. тетушек. Но потом она узнала, что у нее нет никаких родственников, что ее мать умерла, когда она, Джессика, была совсем ребенком, а отца убили за день до того, как она очутилась в монастыре сестер Девы Марии.
Джессика встряхнула головой, отгоняя грустные мысли. Хватит мечтать и надеяться…
Она должна быть благодарна судьбе и за то, что оказалась здесь. Теперь, попав в стены родного дома, она непременно встретит людей, знавших ее раньше, и получит ответы на вопросы, которые не дают ей покоя. К. тому же некогда знакомая обстановка, возможно, поможет ей вспомнить прошлое, и память наконец-то вернется к ней.
Она перестала замешивать тесто и окинула кухню пытливым взглядом. Если бы только она могла вспомнить…
Все больше раздражаясь из-за собственной беспомощности, Джессика вернулась к прерванной работе. Теперь именно работа станет определять ее дальнейшую жизнь - с помощью монахинь задуманное превратится в реальность: хокс-хиллское поместье идеально подходило для осуществления их целей.
Поместье было слишком громким названием для небольшого клочка земли и полуразвалившегося дома из красного кирпича. Можно, конечно, утверждать, что Хокс-хилл был когда-то неплохим хозяйством, однако со временем он пришел в упадок. Но поместье непременно расцветет, как только монахини Девы Марии займутся им. Мать-настоятельница давно лелеяла мечту о том, чтобы в сиротском приюте старших мальчиков обучали ремеслам и торговому делу, и теперь все складывалось как нельзя лучше, словно это было предопределено свыше.
Предопределено. Джессика не смогла удержаться от улыбки. Разве не имел значения факт, что отец Хоуи, наводя справки от ее имени, обнаружил, что Хокс-хилл простоял в запустении целых три года и теперь сдавался в аренду за сущие гроши? Разве не имело значения то, что Джессика могла возвратиться в отчий дом, жить там под опекой монахинь, да еще осуществить мечту матери-настоятельницы?
Если верить поверенному, нынешний владелец поместьем не интересовался. Его замок стоял выше по дороге всего в миле от Хокс-хилла, и, поднявшись на мансарду старого дома, можно было разглядеть его. Лорд Дандас не собирался использовать хокс-хиллские строения и купил эту собственность исключительно из-за того, что поместье непосредственно примыкало к землям его владения. А раз так, то, возможно, его светлость согласится вообще не взимать арендную плату, узнав о богоугодном деле, которое монахини собирались здесь осуществлять. Лорд Дандас слыл в округе человеком великодушным.
Вот и приехали они сюда: пока лишь она, Джессика, две монахини - сестры Долорес и Эльвира - и старый Джозеф, в прошлом известный борец, ставший монастырским привратником, а теперь сторожем в Хокс-хилле. Они должны были подготовить дом к прибытию мальчиков. Джессика все чаще думала о том, что скажут ребята, узнав, что она больше не сестра Марта, а обычная женщина, которая вместо одеяния послушницы носит теперь платье, приличествующее новому повороту в ее жизни.
Новый поворот в жизни. С отсутствующим видом Джессика погрузила руку по локоть в глиняный кувшин с мукой, потерла руку об руку, счищая с ладоней прилипшее тесто, и принялась делить его на три части. Продолжая заниматься делом, она думала о том, что не в силах унять жадное любопытство, которое она испытывала едва ли не к каждому жителю этих мест. Ей поскорее хотелось встретить старых друзей. Вчера на Шип-стрит один из них - мистер Перри Уайльд - остановил се и, кажется, был искренне рад встрече. Для нее же это было настоящим испытанием. Она не хотела, чтобы люди узнали о том, что она потеряла память, и жалели ее. Она смущалась и стыдилась рассказывать об этом. Она боялась, что на нее станут показывать пальцами или шептаться за ее спиной, считая ее странной, в то время как Джессике больше всего хотелось, чтобы к ней относились как к обычной девушке.
Обычная девушка. Если им станет известно о Голосе, то с ней поступят так же, как когда-то с Жанной д’Арк…
Но у нее еще будет время, чтобы подумать об этом на досуге. Пока же она должна испечь хлеб, лепешки, а потом еще и пирожки с земляникой. На самом деле работе не было конца, и она трудилась не покладая рук.