Её нежные, красивые губы потрескались и распухли, а на бледной коже темнели синяки и ссадины. Рубашка была разорвана на груди, и над лифом чернели кровоподтёки. И всё-таки Бесс была жива. На шее билась тоненькая голубая жилка, а дыхание было медленным и мерным. Благодарение господу! Гэррэт обхватил жену руками, наклонился, вдыхая знакомый сладостный аромат её кожи, перебить который не могла никакая на свете вонь и грязь. В этот момент он испытал огромное облегчение - словно гора упала с плеч. Потом пришло отрезвление - радоваться рано. Они ещё не избавились от опасности.
Прежде всего нужно было снять с неё этот проклятый мешок. Гэррэт осторожно потянул за шёлковые ленты - и поразился, услышав звон монет. В мешке оказалась большая часть выкупа.
Из тумана раздался хриплый женский голос:
- Это за наших детей!
Другой голос, на этот раз мужской, проревел:
- Забирай её и уходи ко всем чертям. Вслед за этим послышалось громкое гиканье и раздался топот копыт. Гэррэт прикрыл Бесс своим телом, но нападения не последовало. В них никто не стрелял. Не было слышно и криков - только затихающий вдали топот копыт. Они с Бесс остались в одиночестве.
Виконт засунул мешочек с золотом за пояс. Почему Габбинсы вернули выкуп? Они же славятся своей жадностью. У них, что называется, и снега зимой не выпросишь.
Крейтон перерезал верёвки, которыми Элизабет была привязана к дереву. Бесчувственное тело сползло по стволу вниз, но Гэррэт вовремя подхватил Бесс на руки. Прижавшись щекой к её разбитым, сухим губам, он хрипло прошептал:
- Все хорошо, дорогая моя девочка. Все дурное уже позади. Ты в безопасности.
Прижимая Бесс к груди, Гэррэт заметил, как от её волос отделилась какая-то крохотная чёрная крупинка - не больше макового зёрнышка-и прыгнула к нему на плащ. Одна, другая, третья… Что-то поползло у него по шее. Блохи! За несколько дней, проведённых у Габбинсов, бедняжка Бесс набралась блох, вшей и ещё бог знает каких паразитов.
Ладно, решил Гэррэт, с этой ратью расправимся позже. Сейчас главное - довезти Бесс до дома живой.
Он отнёс неподвижное тело супруги к коню, уложил Бесс поперёк седла, а потом, вскочив на коня, приподнял её и изо всех сил прижал к себе.
Как долго она пробудет без сознания? И какие ужасы всплывут в её памяти, когда она очнётся?
Когда Уил увидел, в каком бедственном состоянии находится его хозяйка, верный управляющий помрачнел. Похоже, его мучила та же мысль, что и Гэррэта, - неужели Габбинсы надругались над графиней?
С помощью слуг Гэррэт снял жену с лошади, а потом, не выпуская Бесс из рук, протиснулся вместе с ней в карету.
- Принесите одеяла, она совсем замёрзла. Его все яростней кусали блохи, но Гэррэт не шевелился, боясь обеспокоить жену. В сравнении с тем, что случилось, блошиные укусы - сущие пустяки.
Уил принёс пару тёплых шерстяных одеял и бережно укутал ими хозяйку.
- Что-нибудь произошло за то время, пока меня не было?
- Да, милорд. - Уил присел на сиденье напротив. - Боюсь, новости не слишком приятные. Нас заметили кавалеры. Небольшой конный отряд. Они подъехали к нам и чуть было не забрали с собой Тэнни. В армию. Мне каким-то чудом удалось их отговорить. Я сказал им, что вы, полковник, в милости у его величества - ну и всё такое. Короче, они отпустили Тэнни.
- Что они здесь делали?
- Искали мятежников. Говорят, где-то в этих местах видели отряд "железнобоких" из Плимута. Солдаты сказали, что нам не следует возвращаться домой этим путём.
- Другого пути нет, - устало произнёс Гэррэт. - Как, скажи на милость, я доставлю теперь графиню в замок Рейвенволд?
А зачем, собственно, им с Бесс туда возвращаться? Замок холоден и мрачен, точно склеп, и к тому же поблизости нет врача, который мог бы ухаживать за Бесс. Нет, в самом деле, какого чёрта им тащиться в Рейвенволд? Ведь Эксетер ближе. На деньги, оставшиеся от выкупа, Гэррэт мог без труда нанять врача, снять приличное жильё и заказать в модной лавке новую одежду для жены. А потом, как только Бесс немного оправится и снова сможет путешествовать, он отвезёт её к себе домой - в Чествик.
Что бы там с Бесс ни случилось, а в Чествике ей будет лучше, чем в Рейвенволде. Гораздо лучше.
16.
Элизабет пробудилась от собственного пронзительного крика. Вокруг царила непроглядная тьма, и в этой тьме что-то грохотало и непрестанно двигалось.
Но почему у неё всё плывёт перед глазами? Её напоили, одурманили… или отравили? Как бы то ни было, Элизабет чувствовала себя ужасно - голова просто раскалывалась, а тело болело так, будто её исколотили палками.
И ещё её мучила жажда - за глоток воды она, казалось, отдала бы сейчас все на свете… Неужели Рейвенволд опять её избил?… Но это же невозможно! Рейвенволд умер.
Сильные руки обхватили её, принялись укачивать, словно малое дитя.
- Шш! Все хорошо, девочка. Теперь ты в безопасности. И мы едем домой.
Знакомый голос отчего-то успокоил Элизабет, объятия мужчины мигом воскресили в её памяти обрывки неясных, но омерзительных воспоминаний - грубые руки похотливо шарят по её телу, лицо обжигает чьё-то зловонное дыхание…
А потом её били кулаками по лицу - с такой силой, что, казалось, переломится шея. Верёвки впились в кожу на запястьях… Элизабет забилась в объятиях мужчины, пытаясь высвободиться, но сильные и одновременно нежные руки держали её крепко.
А потом она наконец вспомнила все и перестала вырываться.
- Мои лекарства, - едва слышно пробормотала она.
- Лекарства? А что с ними приключилось, Бесс? - отозвался все тот же знакомый голос.
Бесс? Так её не называл ни один человек на свете. Вернее, один всё-таки называл…
- Где я? - спросила она спокойным и ясным голосом и сама подивилась своему спокойствию.
- Ты в полной безопасности и в объятиях своего мужа, Бесс. Все дурное позади. Эти ублюдки не причинят тебе больше вреда.
- Крейтон! - выдохнула женщина и замолчала. Всё-таки она снова оказалась в плену. Должно быть, виконту удалось удрать от "железнобоких", и он заплатил за неё выкуп.
- Ах, Бесс, - с иронией произнёс виконт. - Неужели тебе - после всего, что мы пережили, - не хочется называть меня Гэррэтом?
Элизабет промолчала. И зачем это Крейтону понадобилось её спасать? Ему этот брак принёс ничуть не больше счастья, чем ей, Элизабет. По сути, Крейтону было бы даже удобнее, если бы Габбинсы с ней разделались. Они ведь и так собирались убить её - даже несмотря на выкуп.
Правда, эти разговоры велись до тех пор, пока Элизабет не узнала о болотной лихорадке. В сущности, Элизабет сама спасла себя, когда стала лечить заболевших детей. Теперь, вспоминая мучительные и страшные дни, она громко судорожно всхлипнула.
Приникнув щекой к колету Крейтона, захлёбываясь от слёз, Элизабет бессвязно поведала ему свою историю.
- Всемогущий господь, - рыдала она, - совсем ещё маленькие детишки, даже младенцы… умирали у меня на руках. Я из сил выбивалась, чтобы их спасти, истратила почти все свои лекарства, учила тамошних женщин тому, что знаю сама, - но ничего не помогало.
Стоны и вопли несчастных матерей до сих пор эхом отзывались в её памяти.
"Цыганская лихорадка" - вот как называлась эта хворь. Чаще всего она оказывается смертельна. В конце из тридцати ребятишек в живых остались только восемь.
Элизабет спасло то, что она уже переболела лихорадкой, но дети - в большинстве своём слабые, рахитичные, вечно страдавшие от недоедания, - оказались совершенно беззащитными перед этой напастью.
- Они были такие беспомощные, - шептала Элизабет, цепляясь за колет Гэррэта, - но видел бы ты, какой беззаветной верой в меня светились их глаза… А потом… а потом… почти все они умерли. Один за другим… один за другим…
Теперь она вцепилась в Крейтона так, словно виконт был единственным якорем в бушующем враждебном море.
И снова плакала, вспоминая уже не только умерших малюток, но и свою сестру Шарлотту, и свою мать, и даже ребёнка, которого у неё, Элизабет, никогда не будет. Она рыдала до тех пор, пока не выплакала все слезы.
В Эксетере Гэррэт разжился адресом врача, который сказал, что у Элизабет ничего серьёзного - ссадины и царапины, не более того. Путешествие можно было продолжать, и виконт, не мешкая, увёз жену в Бристоль.
После того, что приключилось с Бесс, Гэррэт стал беспокоиться за её душевное здоровье. После бурной исповеди в карете она не проронила ни слова. Просто смотрела перед собой в пустоту или, свернувшись клубочком, лежала на самом краю постели - подальше от Гэррэта, - временами забываясь неспокойным сном. Одно хорошо - в переполненной гостинице им удалось найти приличную комнату.
Через два дня, впрочем, Элизабет пришла в себя - настолько, что всей душой возмутилась, узнав, что они находятся в Бристоле.
- Да с какой же стати?
- Что поделаешь, девочка, иногда приходится ездить и в Бристоль, - отозвался Гэррэт, сидевший у её изголовья. - Да, Бристоль - ну и что здесь такого? Я вообще решил отвезти тебя домой. Нашла, понимаешь, на меня такая блажь!
- Но Бристоль ведь в тридцати милях севернее Рейвенволда!
- Рейвенволд? - Гэррэт покачал головой. - Вот уж куда я тебя не повезу. Мы едем домой - в мой родной Чествик.
- Чествик? - Элизабет вскочила, прижимая ладони к ноющим вискам. - Да ведь это в Шропшире, рукой подать от Шотландии! Неужели, сэр, мне нужно напоминать вам, что там в разгаре гражданская война! Нет, в самом деле - какого чёрта мы должны тащиться в Шропшир, если Рейвенволд - вот он, совсем рядом…
Гэррэт даже обрадовался такому бурному проявлению чувств, но всё же решил настоять на своём.
- Видишь ли, Чествик и твой дом тоже - не забывай об этом. Как-никак ты замужем, и от этого отмахнуться тебе не удастся. И ещё… - он впился взглядом в Элизабет, - пора тебе, знаешь ли, познакомиться с моей семьёй!
- С твоей семьёй? - Элизабет с трудом представляла себе семейство, породившее на свет такого распутного проныру, как Крейтон. Признаться, до сих пор она ни разу не вспомнила о том, что у неё есть родственники по линии мужа.
Крейтон скроил ироническую улыбочку, которая её всегда так раздражала.
- А ведь тебе любопытно, согласись? Да это же у тебя на лице написано!
- Это значит, что я готова тащиться через всю страну только для того, чтобы полюбоваться на твоих родственничков? - горячо возразила Элизабет. - А где Гвиннет?
- Она скоро приедет. Я отослал в Рейвенволд Тэнни и Уила с распоряжением, чтобы она готовилась выехать в Чествик. Разумеется, она заберёт с собой все твои вещи.
- Позвольте вам сообщить, сэр, что вы - совершенно невозможный тип. - Элизабет повыше подтянула одеяло над грудью. Неожиданно она заметила, что ворот и манжеты её ночной сорочки украшены кружевами, каких ей прежде не доводилось видеть. - А это ещё откуда? Это не моя рубашка!
- Я купил её, когда ты спала.
- Хотелось бы знать, каким волшебным образом эта рубашка на мне очутилась?
- Никакого волшебства. Я сам её на тебя надел. После того, как основательно вымыл тебя в ванне и присыпал кожу порошком серы…
- Ты меня купал? - перебила Элизабет и, словно пытаясь спрятаться от Гэррэта, натянула одеяло до самого подбородка. - Но этого не может быть! Я ничего не помню…
Крейтон пожал плечами:
- Видишь ли, я решил не дожидаться, пока ты проснёшься, чтобы тебя выкупать. Дело в том, что в твоей одежде блохи просто кишели - впрочем, как и в моей. Сказать по правде, нам обоим - и тебе и мне - хорошая ванна была просто необходима.
Элизабет от изумления открыла рот.
- Блохи? Бог мой! Да у меня в жизни блох не было.
- Должен тебе сказать, что когда я тебя нашёл, они ползали по тебе всюду. И часть милых тварюшек мгновенно нашла пристанище и в моих одеждах. - Гэррэт выразительно поскрёб пятернёй себе голову и ухмыльнулся. - Но ты не беспокойся, мне удалось от них избавиться. Почти.
Элизабет торопливо откинула одеяло, оглядела себя - и охнула от ужаса. Дело было даже не в крохотных красных точках блошиных укусов - руки её, плечи и грудь были покрыты ссадинами, синяками и кровоподтёками, на запястьях багровели следы верёвок. Женщина со стоном откинулась на подушки, стараясь не смотреть на Крейтона.
- Разве можно в таком виде знакомиться с людьми, - всхлипнула она. - Твоя семья… Разве я могу предстать перед твоими родственниками с избитым и обезображенным лицом?
На лице Гэррэта ясно читалось сочувствие. Он отлично понимал, что испытывает сейчас Элизабет.
- Не глупи, - сказал он, помолчав. - Тебе нечего стыдиться. Уверен, мать и сестры не откажут тебе ни в сочувствии, ни в помощи.
Голос его звучал так искренне, что помимо воли Элизабет поверила этому непостижимому человеку. Между тем он продолжал:
- Что было - то было. Самое главное, что ты осталась в живых. И не забывай, Бесс, мы едем домой.
Хотя дороги подсохли и погода стояла безоблачная, до Чествика они ехали целую неделю. Всю дорогу Гэррэт развлекал супругу рассказами о своей семье, но Элизабет с трудом верилось, что все эти люди такие уж замечательные. В конце концов, это родственники Крейтона!
Карета остановилась у ворот в стене, сложенной из песчаника. Высокую арку над воротами украшал геральдический щит с изображением трёх сверкающих звёзд и единорога.
Едва привратник увидел в окне кареты лицо своего хозяина, он сразу же распахнул ворота.
Элизабет в жизни не видела ничего красивее, чем поместье Гэррэта. За античной колоннадой ворот виднелись заросшие лилиями пруды, по которым горделиво плавали лебеди. Подъездная аллея была усыпана красным гравием, а в конце дубовой аллеи высился трёхэтажный дом из красного кирпича.
Элизабет невольно пригладила растрепавшиеся волосы. Она слышала, что Крейтоны богаты, но не ждала увидеть такую роскошь.
Перед лицом всей этой красоты и богатства Элизабет, облачённая в простое чёрное платье, почувствовала себя крайне неуверенно.
- Ты только не волнуйся, - сказал Гэррэт, - выглядишь ты чудесно. - Как будто прочёл её мысли.
- А я и не волнуюсь, - бросила Элизабет. Лакей помог ей выйти из кареты. Крейтон галантно предложил Элизабет согнутую в локте руку - и тут двери дома распахнулись.
Во дворик выпорхнула шумная стайка юных особ разного возраста, за которыми едва поспевала пухлая женщина с приятным нестрогим лицом. В один миг перебежав лужайку, девушки со всех сторон обступили Крейтона.
- Гэррэт! Почему ты не предупредил нас о своём приезде?! - восклицали они наперебой, обнимая виконта. - Такой переполох! Мама едва не лишилась чувств!
Гэррэт смеялся, обнимая и целуя всех подряд, а двух золотоволосых близняшек лет десяти без малейших усилий подхватил на руки.
Элизабет стояла в стороне от этой живописной семейной сцены, не зная, горевать ей или, наоборот, радоваться, что домочадцы Крейтона пока не обратили на неё ни малейшего внимания. Но тут к молодой женщине подошла приятная седовласая дама.
Она тепло улыбнулась Элизабет и обратилась к юным щебетуньям:
- Девочки! По-моему, вы совершенно забыли о хороших манерах. Разве не видите, что у нас гостья? Гэррэт, представь же нам наконец молодую даму.
- Разумеется, - без особой охоты согласился Крейтон. - Позволь, матушка, представить тебе мою жену, графиню Рейвенволд. Лично я зову её Бесс.
После этих слов воцарилась мёртвая тишина. Гэррэт криво усмехнулся и, чтобы прервать затянувшееся молчание, сказал:
- А это, Бесс, моя мать - ныне вдовствующая виконтесса Чествик.
Произнёс он эти слова столь напыщенно, будто речь шла о вдовствующей королеве - однако при этом подмигнул и Элизабет, и матери.
Юные сестры Крейтона очнулись от замешательства и разом ринулись к Элизабет, наперебой засыпав её вопросами. Галдёж поднялся невероятный.
Отчаявшись прекратить это безобразие, виконтесса взяла Элизабет за руки и расцеловала её в обе щеки.
- Очень рада знакомству, мой друг. Да… и зовите меня, пожалуйста, Кэтрин. Или вы предпочитаете более официальное обращение - скажем, мадам свекровь?
Элизабет растерялась.
- Если вы позволите… "леди Кэтрин" будет в самый раз.
Она попыталась вежливо улыбнуться виконтессе, но без особого успеха.
- Меня зовут Элизабет.
- Милости просим в нашу семью, Элизабет.
Виконтесса ещё раз дружелюбно пожала руки Элизабет и - в который раз - воззвала к дочерям:
- Девочки, ведите себя пристойно, или я запру вас в комнатах и вы не познакомитесь с леди Элизабет.
Галдёж мгновенно стих, и Крейтон начал представлять своих сестёр.
Старшей оказалась высокая брюнетка Мэри, которая первой кинулась ему на шею при встрече. За ней шла рыжеволосая Эдит пятнадцати лет.
- Мне уже шестнадцать, - обиженно поправила брата Эдит.
- Хорошо, хорошо, - шестнадцать. - Крейтон мило улыбнулся Элизабет. - Обожает ездить верхом, но ненавидит книги.
Oн перешёл к угрюмой большеглазой девочке с волосами цвета мёда.
- Это - Бекки. Ей - четырнадцать.
- Меня зовут Ребекка, - мрачно сообщила девочка, после чего - совершенно неожиданно для Элизабет - сделала книксен.
- Стало быть, тебя зовут Ребекка? - словно эхо, повторила слова девочки Элизабет.
Затем Крейтон положил руку на плечо стройной брюнетки с огромными карими глазами и личиком, напоминавшим формой сердечко.
- А вот это Эми. Ей всего двенадцать. - Тут Гэррэт наклонился к ушку девушки и шёпотом спросил:
- Ты по-прежнему терпеть не можешь мальчиков, дорогая?
Девушка вспыхнула, вскинула глаза на Элизабет и пробормотала:
- Смотря какие мальчики…
Крейтон изобразил на лице неподдельное удивление.
- Бог мой, деточка, ты действительно подросла!…
Потом он преклонил колено перед двойняшками и одарил девчушек ласковым взглядом. Элизабет сразу поняла, что эти девочки - его любимицы.
- Это Хоуп, надежда нашего рода, - сказал он. - А это Хонор, его честь и опора.
Гэррэт с лёгкостью различал близняшек, но для Элизабет они казались на одно лицо.
- Теперь разбегайтесь по своим комнатам, - велела леди Кэтрин и фамильярно обняла Элизабет за талию. - Пойдём, детка. Путешествие наверняка тебя утомило… Что бы ты предпочла: улечься в постель, поесть или, может быть, принять горячую ванну?
- Лучше бы ванну, - сказала Элизабет, вспоминая о своих синяках и ссадинах, но прежде всего - о блохах. Элизабет не простила бы себе, если бы блохи с её одежды перекочевали на платье матери или сестёр Крейтона.
- Ванна так ванна. Очень хорошо. - И леди Кэтрин повела гостью к дому.
Элизабет и помыслить не могла, что когда-нибудь войдёт хозяйкой в такой роскошный, благоустроенный дом. Её взору предстали огромные светлые покои с камином и навощённым паркетом. Лепные потолки были безупречно выбелены, а стены обиты штофом, имевшим в каждой комнате свой особый узор и оттенок. В высокие - в рост человека - окна лился яркий свет, и солнечные лучи буйствовали в огромной гостиной, оживляя причудливый орнамент турецких и арабских ковров. И всюду - в гостиной, комнатах, коридоре - стояли в вазах свежесрезанные цветы.
- Тебе нравится? - коротко поинтересовался Крейтон.
- Здесь очень красиво…
Наконец-то Крейтон улыбнулся.
- Это все твоё.
Леди Кэтрин буквально лучилась от гордости.