В Пиршественной зале уже толпились придворные и их жены. Длинные столы стояли готовые к праздничной трапезе. Со стен свисали великолепные гобелены. Казалось, что все гости говорили одновременно, и от этого в зале стоял несмолкающий гул. Судя по доносившимся обрывкам фраз, предмет разговора был один и тот же молодая королева и ее муж, Золотой Сокол.
Едва Джиллиана и Райен появились на пороге, все разговоры вмиг стихли, и в зале воцарилась тишина. Слуга, поклонившись, повел их к стоявшему на возвышении столу, за которым восседал сам король.
- А-а, прилетели, мои голубки! - громогласно воскликнул Генрих. - Что ж, добро пожаловать. Наконец-то вы соединились! Подходите ближе, королева Джиллиана, садитесь по мою правую руку, а ты, принц Райен, по левую. Ешьте, пейте, веселитесь! Это пир в вашу честь.
Новобрачные уселись, и тотчас к столам потянулась длинная процессия слуг, подававших всяческие яства. За пирогами с дичью, сыром и яйцами следовали жаренные целиком лебеди и павлины, за ними жаркое из кабана, громадные куски оленины - все это предлагалось сперва королевскому столу, а с него оставшееся уплывало дальше, на нижние столы. Чуть позже явились засахаренные фрукты вперемешку с винными ягодами и сладкие пироги, усыпанные миндалем и корицей.
Пока все спешили насладиться воистину королевским угощением, Райен с нескрываемой неприязнью разглядывал гостей Генриха. Джиллиана откусила лишь крохотный кусочек мяса, да и тот не смогла проглотить. Ах, если бы Элинор вдруг каким-то чудом оказалась здесь! Присутствие наставницы помогло бы Джиллиане как-нибудь пережить этот вечер. Она вынуждена была сидеть на пиру у короля Англии, но одна мысль жгла ее огнем: Генрих повинен в смерти ее матери.
- Скажите, Джиллиана, - надеюсь, вы позволите вас так называть - как вам нравится наша столица? - с развязной веселостью обратился к ней король.
Она взглянула ему прямо в глаза.
- А вам, Генрих, - надеюсь, вы позволите вас так называть, - как нравится мой Талшамар?
Губы Генриха сурово сжались.
- Я не имел пока удовольствия быть гостем вашей страны. После… - он немного замялся, - смерти вашей матушки Талшамар попал под опеку Его Святейшества, и он, представьте, запретил мне ездить к моим ближайшим соседям. Надеюсь, что вы, Джиллиана, отмените этот нелепый порядок, и скоро мы с вами станем друзьями.
Она опустила глаза, чтобы скрыть пылавшую в них ненависть.
- Боюсь, что Талшамар может оказаться вредным для вашего здоровья, Генрих. Поверьте, я была бы очень огорчена, если бы во время поездки в мою страну с вами приключилась какая-нибудь… неожиданная болезнь.
Райен чуть не поперхнулся вином. Да, какова бы она ни была, эта талшамарская королева, но, чтобы так дерзко разговаривать с Генрихом, надобно иметь изрядное мужество.
Когда король угрожающе развернулся в сторону Джиллианы, рука Райена сама потянулась к поясу, впрочем, оружия при нем, разумеется, не было.
Она, улыбаясь, спокойно встретила озлобленный взгляд Генриха.
- Какие изысканные яства! - Она картинно надкусила винную ягоду, тем самым обращая внимание Генриха на то, что на них смотрит весь английский двор.
- Хорошо же вы отвечаете на мое дружелюбие. Право, с моей стороны вам ничто не грозит. Я делаю все, чтобы вы были довольны, а вы так мало это цените.
- О, насчет угроз я вполне спокойна. Не думаю, чтобы моя безвременная кончина отвечала вашим планам.
Лицо Генриха неожиданно приняло весьма довольное выражение.
- Вот именно. Поэтому я решил для вашего же блага на время оставить вас у себя, чтобы вы могли в полной безопасности произвести на свет сына или дочь.
Глаза Джиллианы негодующе сверкнули.
- Имейте в виду, если вы вздумаете сделать меня своей пленницей, у меня никогда не будет ни сына, ни дочери.
- Но разве вы не уверяли меня, что уже носите под сердцем дитя?
Она нетерпеливо повела плечом.
- Я вам солгала.
"Боже, - поразился принц Райен, - она хоть понимает, что говорит?"
Генрих, однако, воспринял ее слова совершенно спокойно.
- Я знаю. Я сразу это понял, но мысль о вашей свадьбе пришлась мне по душе. Теперь вам придется погостить у нас еще немного - ну, а мы будем заботиться о том, чтобы вы ни в чем не испытывали недостатка. Разумеется, вы можете неограниченно наслаждаться обществом своего супруга.
Джиллиана поднялась.
- Я не желаю лишней минуты оставаться в Англии, и вы не смеете меня к этому принуждать. Напомню вам, что я нахожусь под покровительством Его Святейшества Папы Римского. А он имеет достаточную власть, чтобы отлучить вас от церкви, - бросила она свой последний аргумент.
Генрих в ярости вскочил на ноги и с размаху стукнул кулаком по столу, отчего бокал с дорогим вином опрокинулся и по скатерти расплылось красное пятно.
- Это Элинор! О, я узнаю ее речи! Это она говорит вашими устами!
- Ни вы, Генрих Плантагенет, ни кто другой не помешает мне вернуться в Талшамар.
Пока они стояли друг против друга, сверкая глазами, Райен поглядывал на них, не поднимаясь со своего места. Он не видел причин вмешиваться судя по всему, Джиллиана и без него неплохо справлялась и не нуждалась ни в чьей помощи. Пожалуй, это торжество уже начинало ему нравиться.
- Будьте же благоразумны, Джиллиана, - Генрих немного успокоился, но был явно раздосадован. - Мне известны условия, оговоренные в завещании вашей матери, и я не позволю вам вернуться в Талшамар без наследника.
- А я не собираюсь рожать наследника талшамарского престола на английской земле!
Внезапно Генрих громко расхохотался, чем безмерно удивил всех окружающих. Схватка с достойным соперником всегда доставляла ему удовольствие.
- Нет, будь я проклят, какая женщина! Полмира трепещет, когда я говорю, а эта пигалица смеет ставить мне условия, притом находясь в моем собственном королевстве.
- Я требую свободы! - твердо проговорила она.
- Вы получите ее. Но в Талшамар не поедете. Я позволю вам отправиться вместе с вашим супругом на Фалькон-Бруин, где вы и останетесь до рождения младенца.
Джиллиана быстро взглянула на Райена. Такого поворота она не ожидала.
- Но я не думаю, что…
Райен тотчас вскочил из-за стола и, схватив ее за руку, притянул к себе.
- Нас с женой это вполне устроит. - Это был его единственный шанс вырваться наконец из этой проклятой страны, и он не мог его упустить. - Мы охотно отправимся на Фалькон-Бруин.
Генрих скользнул по нему недобрым взглядом.
- Отправитесь… в свое время. Но я принял кое-какие меры к тому, чтобы твой мятежный нрав не причинял нам больше беспокойства. Я назначил регентшей страны твою мать. Думаю, королева Мелесант проследит за тем, чтобы ты… скажем так, не огорчал своих английских друзей.
Это был обдуманно нанесенный удар. Джиллиана, да и Райен рядом с ней вдруг словно окаменели.
Принц стоял неподвижно, но в душе его все клокотало. Мать всегда мечтала стать единовластной правительницей Фалькон-Бруина, и теперь Генрих наконец-то предоставил ей такую возможность. Худшие опасения принца подтвердились - его предала родная мать. Впрочем, с нею он будет разбираться дома, теперь же - поскорее вырваться из Англии.
- Я хочу ехать немедленно, завтра, - мрачно произнес он.
- Не так скоро! - Генрих, видимо, говорил не столько для Райена, сколько для придворных, ловивших каждое его слово. - Вряд ли твоя сестра сможет выдержать сейчас столь дальнюю дорогу. А теперь, любезные дамы, - он обернулся к нижнему столу, - не пора ли вести королеву Джиллиану в опочивальню? Пока дамы будут готовить молодую, принц посидит с нами. Но смотрите же, не возитесь: мы долго ждать не любим и скоро явимся к вам вместе с супругом.
Раздался чей-то циничный смех, несколько женщин подбежали к Джиллиане и, схватив ее за руки, повлекли к двери. Джиллиана сперва пыталась сопротивляться, потом беспомощно обернулась, словно надеясь, что Райен заступится за нее, - но он лишь в оцепенении смотрел ей вслед.
Джиллиана ожидала, что ее отведут в покои, предоставленные ей сегодня утром, но они вскоре повернули в другую сторону. По дороге женщины возбужденно хихикали и отпускали непристойные замечания по поводу предстоящей брачной ночи. Ошеломленная их поведением, Джиллиана двигалась, как во сне. Гордость не позволяла ей вступать в унизительные пререкания.
- Как вам повезло, Ваше Величество, - с откровенной завистью произнесла одна из придворных дам. - Рассказывают, что Золотой Сокол просто великолепен. Как жаль, что не мне выпало подрезать его вольные крылышки!
- О, он совершенно неотразим! - вторила ей другая. - Поистине, как глянет, так мороз по коже! Во время пира он на меня так посмотрел - ей-Богу, я едва не лишилась чувств!..
- Не морочьте Ее Величество своей пустой болтовней, - вмешалась дама, которая была заметно старше остальных. - Я леди Вентворт, - на ходу представилась она Джиллиане. - Эти сороки не стоят вашего внимания, миледи, у них одни глупости на уме.
Джиллиана ничего не ответила, потому что в эту минуту ее как раз ввели в приготовленную опочивальню. Это было просторное, богато обставленное помещение. Все убранство было белое с золотом. Цвета талшамарского королевства, отметила про себя Джиллиана. Значит ли это, что комната готовилась нарочно для нее? Возможно, Генрих пытается таким образом расположить ее к себе.
У стены Джиллиана заметила сундук со своими вещами, а на кровати - разложенную ночную рубаху. Женщины завладели ею полностью, они тормошили ее, поворачивали в разные стороны. Не дав ей опомниться, они стащили с нее всю одежду и проворно набросили взамен белоснежную ночную рубаху. Кто-то уже расплел ей косу, и длинные черные волосы упали на спину. Пока одна из присутствующих дам расчесывала ее, другая уже подбежала к кровати и откинула покрывало.
От волнения у Джиллианы перехватило дыхание: она догадывалась, что сейчас должно произойти. Ей когда-то рассказывали о брачных обрядах в Англии, и сейчас она благодарила провидение за то, что просторная ночная рубаха скрывала ее по самое горло, а оборки рукавов падали на запястья.
Дамы сияли улыбками и беззастенчиво разглядывали ее, а леди Вентворт, взяв ее за руку, подвела к кровати.
- Вы красавица, - говорила она. - Я слышала, что все талшамарские королевы славились своей красотой. Глядя на вас, в этом невозможно усомниться.
Джиллиана ничего не ответила, потому что не могла выдавить из себя ни звука. Подтянув покрывало под самый подбородок, она молча откинулась на подушки.
- Ваше Величество, я понимаю ваши чувства, но поверьте, не стоит так волноваться, - успокаивала ее опытная придворная дама.
- Если угодно, я готова лечь в постель вместо нее…
- Китти! - немедленно одернула нахалку леди Вентворт.
В ту же минуту дверь широко распахнулась, и в спальню ввалились несколько мужчин во главе с самим Генрихом. Взгляд короля остановился на Джиллиане, и брови его восхищенно взлетели. Рассмеявшись, он похлопал Райена по плечу.
- О, если бы я был молод, как ты, и меня бы ждала в постели такая красавица! Ну да ничего не поделаешь, - Генрих обернулся к своим придворным. - Оставим новобрачных наедине. Думаю, они не нуждаются в наших советах.
10
Когда придворные, возглавляемые Генрихом, удалились, из коридора еще долго доносились их шаги и смех. Наконец Джиллиана осмелилась поднять глаза.
Райен внимательно разглядывал ее. Оказывается, волосы у нее черные. Вот уже чего он никак не мог предположить - при такой светлой коже. На своем веку принц видел многих красавиц, но ни одна из них не могла сравниться с этой. Юная женщина на постели была так хороша, что кровь тотчас прилила к его чреслам.
Он сел в кресло и, откинувшись на спинку, стал любоваться нежным румянцем ее щек.
- Итак, что будем делать дальше? - спросил он с усмешкой.
- Я ведь говорила вам, что в свое время попрошу… об одной услуге.
- Да. Но, думаю, во избежание недоразумений вам лучше всего прямо объяснить мне, что вы от меня хотите.
- Я хочу… Мне нужен… ребенок, - неуверенно проговорила она.
Он не шелохнулся. Может быть, не расслышал?
- Мне нужен ребенок, - повторила Джиллиана, на сей раз громче и отчетливее. Она почему-то не могла оторвать взгляда от его длинных жестких пальцев, которые негромко постукивали по подлокотнику кресла.
- Прежде чем мы обсудим с вами этот вопрос, быть может, вы все-таки поведаете мне кто и зачем прислал вас сюда?
Она сердито откинула за спину длинные черные о волосы.
- Почему я должна вам что-то рассказывать? Я вас совершенно не знаю, вы же пока что не сделали ничего, чтобы вызвать мое расположение, скорее наоборот.
- А почему я, в свою очередь, должен вам верить? - возразил Райен. - Возможно, все ваши речи и поступки - не более чем спектакль, устроенный нарочно для меня, а сама вы - пособница Генриха.
- Если вы хоть что-то слышали о Талшамаре, вам должно быть известно, что Генрих повинен в смерти моей матери. О каком пособничестве вы смеете говорить? - Она почти кричала.
- Да, мне известно, как погибла королева Фелисиана. Но кто надоумил вас явиться к Генриху именно в этот день?
- Тот, кто желает вам добра.
- В Англии я знаю только одного человека, который желает мне добра. Это Ричард.
- Нет. На сей раз это был не Ричард, а королева Элинор.
Райен прищурился, на его щеках заходили желваки.
- Генрихова сука! С какой стати она взялась мне помогать?
Джиллиана как ужаленная подскочила с подушек встала на колени на краю кровати. Ее волосы разметались по плечам, глаза возмущенно сверкали.
- Да вы с ума сошли! Элинор спасла вам с сестрой жизнь. Я никому не позволю отзываться о ней непочтительно. Извинитесь немедленно!
При свечах Райену почудилось, что ее белоснежная рубаха окружена мерцающим ореолом. "Словно карающий ангел", - подумал он.
- Успокойтесь, миледи, и объясните мне: почему вы так рьяно защищаете Элинор? Что она для вас сделала?
- Что сделала для меня Элинор? Да все, что только было возможно! Это она пестовала меня с младенчества до самого моего прибытия в Лондон. Это она прислала меня на помощь к вам и научила, что говорить, чтобы спасти вас от верной гибели… Теперь вы заставили меня пожалеть, что я ее послушалась.
Некоторое время он задумчиво молчал, потом сказал:
- Значит, все то, что вы говорили сегодня утром Генриху, придумано королевой Англии ради моего спасения?
- Разумеется, а зачем же еще?
- Да, ее ненависть к Генриху должна быть безмерна, если столь немыслимые планы родятся в ее голове. Возможно, я и правда ошибаюсь. Может быть, Элинор действительно враг короля, но все же не могу взять в толк, что за дело ей до того, жив я или нет.
- Вы пытались помочь Ричарду, ее любимому сыну, и она благодарна вам за это. Многие думают об Элинор дурно - но ведь они не знают ее, как я. За эти годы мне не раз доводилось убеждаться в ее великодушии и доброте. Что же до ненависти к Генриху, то разве мы вправе ее осуждать? Она заключена в Солсбери, как в тюрьме. Король медленно, но верно губит ее. Ведь и мы с вами тоже ненавидим Генриха.
- Да. Вы за смерть своей матери, а я… - Райен осекся. - Словом, у меня на это есть свои причины.
Джиллиана снова перебралась к изголовью.
- И что же мы теперь будем делать? Развязав кожаные ремни, он стянул с себя обувь и принялся расстегивать безрукавку.
- У меня сегодня был тяжелый день. Если позволите, я тоже лягу в постель.
- Я… - вконец смутившись, Джиллиана зажмурила глаза. - Как вам будет угодно.
Он рассмеялся, отметив про себя, что у нее восхитительная манера краснеть.
- Разве можно устоять против такого заманчивого приглашения?
- Надеюсь, вы знаете, что надо делать? - Смущение Джиллианы неожиданно сменилось озабоченностью. - Мне хотелось бы зачать дочь, поскольку последние двести лет в Талшамаре правили королевы.
От таких слов Райен, только что скинувший короткую рубаху, застыл на месте.
- Я вижу, вы подходите к этому вопросу с холодной головой. Не уверен, что я сумею вам быть полезен, если в постели мне придется действовать по указке.
Некоторое время она смотрела на него в явном недоумении, потом решительно откинула черную прядь со лба.
- В таком случае скажите мне, что делать, и я все сделаю сама.
Присев на край кровати, он приподнял ее подбородок и заглянул в глаза.
- Послушайте, много ли вам вообще известно о том, что происходит в постели между мужчиной и женщиной?
Она отвела взгляд и негромко сказала:
- По правде говоря, ничего. В своей жизни я почти не сталкивалась с мужчинами - кроме сэра Хэмфри да священника, который иногда приходил к нам в монастырь.
- В монастырь? - удивленно переспросил он.
- До шестнадцати лет я воспитывалась в монастыре, а потом в Солсбери, у королевы Элинор, там она сама была моей наставницей.
Взгляд принца сделался вдруг холодным.
- Так это она внушила вам, что вам нужен ребенок от меня?
- Да нет же! Ваша недоверчивость приводит меня в отчаяние. Речь шла только о том, чтобы я объявила Генриху о своей якобы беременности. Но позже я сама поняла, что ребенок мне действительно необходим.
Его рука тяжело легла на ее плечо.
- Зачем?
- Моя жизнь будет в вечной опасности, пока я не произведу на свет сына или дочь, которые могли бы унаследовать талшамарский престол.
- Боюсь, что вы не продумали этот вопрос до конца. Вам не приходило в голову, что ребенок, родившийся от меня, будет в первую очередь моим наследником?
- Если я буду его матерью, то это будет мой ребенок, - сердито отвечала она. - Вы же можете иметь для себя наследника от любой другой женщины. Думаю, за этим дело не станет: придворные дамы всю дорогу пели мне о том, какой вы красавец и как бы они хотели оказаться на моем месте.
Губы Райена непроизвольно расплылись в улыбке.
- Вот как? Быть может, мне пойти отыскать кого-нибудь из них?
Джиллиана нерешительно коснулась его рукой.
- Я понимаю, вам, возможно, нелегко сделать то, о чем я прошу, - но ведь для меня это так важно.
- И вас не смущает даже то, что Генрих хочет отправить нас на Фалькон-Бруин?
- Что ж, пока мне придется ему подчиниться. Но как только дитя появится на свет, никто и ничто не сможет меня удержать: я вернусь в Талшамар.
- Признаться, я не мог и помыслить, что на свете существуют еще такие невинные создания, как вы.
- По-вашему, это очень скверно?
- Не в этом дело. Но вы так молоды - в определенном смысле слишком молоды. Право, рядом с вами я начинаю чувствовать себя бессовестным совратителем… - Он встал и, отойдя от кровати, начал снова одеваться. - Нет, Джиллиана, я не могу выполнить вашу просьбу.
Губы девушки дрогнули. Чем она его оттолкнула? Быть может, надо вести себя как-то по-другому? Она тихо слезла с кровати и подошла к Райену.
- Я вам не нравлюсь?