Пожалуй, единственное правдоподобное объяснение поспешного бегства Харкнесса. Прис пожала плечами, подалась вперед и выхватила у него шляпу. Диллон сначала инстинктивно сжал пальцы, но тут же уступил ей. Она быстро свернула волосы в узел и нахлобучила шляпу на лоб. Результат был не слишком удовлетворительным, но Прис, собрав поводья, вежливо наклонила голову:
– Доброго дня, мистер Кэкстон.
– Диллон, – поправил он. – И я провожу вас до дома. Она резко вскинула подбородок, но он, не обращая внимания, поставил Соломона рядом с уставшей кобылкой.
– Благодарю, но это совсем не обязательно.
– И тем не менее, – начал он и не удержался, чтобы не добавить: – По-моему, с вас хватит приключений на сегодня.
Она промолчала, хотя он предпочел бы получить резкий отпор. Его так и подмывало уколоть ее, чтобы подстегнуть знаменитый ирландский нрав. Но сознание, что ему требуется предлог, чтобы наброситься на нее, высвободить мучительную, неотступную потребность действовать, спорить и одержать победу, удерживало его от опрометчивого шага.
Такого с ним раньше не бывало. Почему именно она так легко пробудила в нем столько противоречивых эмоций?
Нет, он просто обязан отсечь все примитивные порывы, которые наверняка будут встречены надменной холодностью.
Стиснув зубы, он посмотрел на нее, но тут же отвернулся. Доверие… ее доверие. Вот, что ему необходимо. Как только он узнает ее тайны, останется достаточно времени, чтобы познакомить ее с другой стороной его характера.
Прис, ехавшая рядом, отлично видела, с каким усилием он сдерживается. Но под гневом таился знакомый жар, ее так и подмывало спровоцировать его на вспышку, вступить в словесную баталию… Однако она слишком устала и измучилась, чтобы совершить подобную глупость именно сейчас.
Харкнесс выстрелил в нее, приняв за Раса, и лишь чудом не убил. С каждой милей осознание этого росло и застывало в душе ледяной глыбой.
Кобылка шагала все медленнее, и вороной быстро приноровился к новому темпу: конь был прекрасно вышколен. Как истинный джентльмен, он спокойно шел рядом с уставшей дамой. Словно оберегал ее.
Совсем как его хозяин.
От осознания этого стало еще холоднее. Она просто не может позволить себе положиться на Диллона Кэкстона. Ни сейчас, ни, возможно, вообще никогда. Неизвестно, можно ли ему доверять. События сегодняшнего утра яснее ясного доказывали, какая опасность грозит Расу. Брат попал в беду.
Она дрожала, как в ознобе, безуспешно стараясь не подавать виду. Только еще больше сгорбилась и прижала руки к телу.
Рядом снова послышалось приглушенное проклятие. Диллон шевельнулся в седле, и, прежде чем у нее хватило сил взглянуть в его сторону, тепло окутало ее плечи. И сразу стало немного лучше.
Но она на мгновение застыла и вскинула голову, хотя пальцы жадно вцепились в его куртку.
– Ради Бога, хотя бы сейчас не спорьте!
Она бросила на него суровый взгляд. Но он как ни в чем не бывало покачал головой:
– До чего же несговорчивая женщина!
Ее губы дрогнули, но она промолчала, продолжая кутаться в куртку, наслаждаясь теплом. И только несколько минут спустя наклонила голову и хрипло выдавила:
– Спасибо.
Лошади продолжали шагать вперед. Лед внутри Прис медленно таял.
По безмолвному соглашению они выбрали окружной путь: не стоит, чтобы знакомые узрели ее в таком виде. К тому времени как они добрались до дома Кэрисбруков и остановились у конюшни, девушка уже пришла в себя и обрела привычную твердость духа.
– Еще раз спасибо, – повторила она, протягивая ему куртку. Ответом послужил мрачный взгляд. Диллон взял куртку и стал неспешно натягивать. Девушка отвела глаза от завораживающего зрелища стальных мышц груди, перекатывавшихся под тонким батистом рубашки.
Ему следовало бы вытатуировать на лбу запрет любоваться подобными вещами.
Диллон поудобнее устроился в седле и потянулся за поводьями. Прис подняла голову.
– До встречи, мистер… то есть Диллон, – улыбнулась она. Ответной улыбки она не дождалась.
– Когда вы соберетесь сказать мне правду? – неожиданно спросил он, тихо, с чувственной хрипотцой.
– Когда вы соберетесь рассказать мне то, что я хочу узнать? – парировала она. Оказавшиеся по разную сторону баррикад, они были непримиримы.
– Присцилла, вы играете в очень опасную игру, – бесстрастно заметил он, и в душе у нее что-то дрогнуло. Но упрямство и своеволие взяли верх. Слегка подхлестнув кобылку, она направилась к конюшне. И оглянулась только затем, чтобы многозначительно бросить:
– До новой встречи… Диллон.
Глава 7
– Ты твердо уверен?
Сидевший в кабинете Деймона Диллон не знал, что и думать.
Барнаби вернулся из Лондона в начале дня, нашел друга за работой и потащил его к Кинстерам, чтобы заодно сообщить о своих открытиях Деймону и Флик.
По привычке примостившийся на сиденье-подоконнике Барнаби кивнул:
– Вне всякого сомнения: мы с Вейном услышали историю из различных источников. Весенние скачки, о которых шла речь, – это Нью-Плейт в Гудвуде и Кэдбери-Стейкс в Донкастере, и в обоих случаях потери игроков отнесены за счет лошадей из одной и той же конюшни. Те лошади, которые участвовали в скачках, словно полностью потеряли прежнюю форму. Владелец конюшни – Кольер. Это неподалеку от Грантема.
Сидя, как обычно, за письменным столом и придерживая за талию Флик, пристроившуюся на подлокотнике его кресла, Деймон печально покачал головой:
– Кольер мертв.
Все еще не сводя глаз с Барнаби, Диллон кивнул:
– Да, я знаю.
Лицо Барнаби вытянулось.
– Мертв? – ахнул он, переводя взгляд с Диллона на Деймона.
– Определенно, – заверил Деймон. – И смерть его наделала много шума. Кольер был хорошо известен в своих кругах. Он сам был в бизнесе много лет и имел немало хороших лошадей. Говорят, что когда он проезжал мимо местной каменоломни, кто-то испугал его лошадь и та сбросила беднягу. Он свалился с обрыва и сломал шею. Кстати, кому перешла конюшня? Кто наследник?
– Его дочь, – пояснил Диллон. – Она не интересовалась ни скачками, ни лошадьми и все распродала. Я видел купчие на столах моих клерков.
– И кто все это купил? Один человек?
– Нет. Большинство лошадей разошлось по разным конюшням.
– И никакого упоминания о партнере? – нахмурился Деймон.
– Нет, – покачал головой Диллон. – А в чем дело?
– У Кольера начались трудности в конце прошлогоднего осеннего сезона: он поставил на собственных лошадей и проиграл целое состояние. Я думал, он не выпутается, не сможет участвовать в скачках, но весной Кольер вернулся, не только не понеся потерь, но и с двумя новыми, породистыми, очень дорогими лошадьми.
– Случайно, не Адонис и Буцефал? – оживился Барнаби. – Именно эти лошади участвовали в подозрительных скачках.
Деймон описал обоих жеребцов, Диллон пообещал проверить описание.
– Есть какие-то предположения, почему лошади отстали? Может, их придержали жокеи? – спросил он Барнаби.
– Нет. Жалобщики уверены, что жокеи сделали все возможное. Они и не думали никого и ни в чем обвинять, но не понимали, каким образом можно было провернуть эту аферу.
Деймон и Диллон переглянулись.
– А вот мы понимаем, – вздохнул Диллон. – Вопрос в том, кто на этом нажился.
– Собственно говоря, – возразил Деймон, – первый вопрос должен быть другим: каким образом умер Кольер? Несчастный случай или…
– Или, учитывая слухи, – голос Диллона стал жестким, – и возможность, что кто-то, кто непременно захочет разобраться, правдивы ли они, заставил Кольера замолчать.
– Замолчать? Но почему? – выпалил Барнаби.
– Чтобы он не смог обвинить того, кто оплатил подмену, – пояснила Флик.
Барнаби озадаченно нахмурился.
– Другой способ фальсифицировать результаты скачек и заработать немало денег – выставить лошадь, которая выигрывает один забег за другим, пока не приобретает репутацию фаворита, а потом подменить ее точно такой же с виду, но только на одну скачку. Ваш "фаворит" приходит в числе последних. После скачки производится обратная подмена. К тому времени как начато расследование и распорядители решают осмотреть лошадь, все на своих местах и не остается никаких доказательств мошенничества.
Барнаби кивнул:
– Но что, если за всем стоял Кольер и его смерть действительно несчастный случай?
– Сомнительно, – покачал головой Диллон. – Найти двойника на подмену – дорогое удовольствие. Обе лошади должны быть породистыми и похожими как две капли воды.
– Значит, – пробормотала Флик, – если Кольер оказался в стесненных обстоятельствах, кто-то предложил ему сделку.
– Более того, – добавил Деймон, – этот кто-то заплатил долги Кольера.
Барнаби взволнованно подался вперед:
– На тех условиях, что он будет продолжать тренировать лошадей и участвовать в скачках, а также каким-то образом организует подмену.
– Вполне возможно, – согласился Диллон.
– Теперь я понимаю, – пробормотал Барнаби, переводя взгляд с Деймона на Диллона. – Похоже, следующим моим заданием будет визит в Грантем.
– Я загляну в реестр и узнаю подробности о конюшне Кольера, – пообещал Диллон, вставая, – после чего проверим, какие из лошадей неожиданно проиграли забег. Когда собираешься ехать, Барнаби?
– Сегодня леди Суэйлдейл дает бал, – объявила Флик, поднимаясь и расправляя юбки. – Уверена, ее милость будет счастлива видеть вас в числе гостей.
– Э… – растерянно протянул Барнаби. – Я отправлюсь на север с первыми лучами солнца. Нужно собрать вещи. Думаю, придется пропустить бал у леди Суэйлдейл.
Деймон закашлялся, чтобы скрыть смех. Флик пронзила Барнаби суровым взглядом.
– Трус! – фыркнул Диллон.
– Скажи лучше, просто завидуешь, что тебе не удастся отделаться, – ухмыльнулся Барнаби.
Но он ошибался: Диллон как раз с нетерпением ждал бала у леди Суэйлдейл. Скорее бы встретиться с прелестной мисс Даллинг, окруженной поверженными, потерявшими голову от любви поклонниками. Если он хоть сколько-нибудь разбирается в женщинах, они сумеют смягчить ее нрав к его появлению…
Прислонившись к стене ниши за большой пальмой, он наблюдал, как Присцилла Даллинг завораживает, чарует и всякий раз, когда замечала его взгляд, флиртует с местными джентльменами, сраженными наповал ее красотой.
Он по достоинству оценил ее сиреневое шелковое платье с вырезом-трапецией, не слишком вызывающим но тем больше привлекающим внимание к глубокой ложбинке между грудями, и, хотя он невольно любовался изгибами ее женственной фигуры, прекрасным лицом в обрамлении черных локонов, не только физическая красота привлекала его.
Гораздо важнее то, что скрыто внутри. Глядя на нее, он чувствовал неукротимый дух. Его двойник в женском обличье. Именно это манило его, неодолимо тянуло к себе.
Он с циничной улыбкой продолжал наблюдать, как она общается со своими обожателями. Они уже начинали надоедать: впрочем, так ей и надо! Джентльмены сослужили свою службу: они окружили ее, мешая неожиданно ускользнуть.
Прошло два дня с тех пор, как она гнала кобылу по Пустоши, спасая свою жизнь. Два дня с тех пор, как он обнаружил, что какой-то негодяй едва не прикончил ее.
Его все еще преследовало видение ее побелевшего лица, когда он показал ей дыру в шляпе. Она и не подозревала, насколько была близка к смерти.
Он сумел взять себя в руки и держаться подальше весь следующий день, зная, что встретит ее сегодня. Правда, он видел ее издалека в городе. Все это время она выходила из дома только в компании тетки и мисс Блейк.
Никто не навещал их, и она сама ни с кем не встречалась тайком: он точно знал это, поскольку поручил четверым конюхам следить за домом круглые сутки.
Но сейчас Диллон сквозь перистые листья пальмы изучал ее лицо, понимая, что она еще недостаточно смягчилась. Еще не время предлагать ей побег.
Он отправил Барнаби к конюшне Кольера. Перед этим они убедились, что именно новые дорогие лошади Кольера проигрывали скачки. За ужином Барнаби вспомнил, что до Вейна дошли подобные слухи касательно скачек, состоявшихся в Ньюмаркете несколько недель назад, в начале осеннего сезона. Новости были крайне неприятными. Вейн и Габриэль пытались разузнать подробности.
Прежде подозрительные скачки проходили в Гудвуде и Донкастере, пусть и по правилам "Жокей-клуба", но все же не то, что в Ньюмаркете, под носом у комитета. Если это часть того же преступного плана, злоумышленники крайне наглы и самоуверенны. И это далеко не последняя афера.
Диллон понимал, что мошенничество направлено не против него лично, и все же, как хранитель Реестра пород и Книги родословных, ответственный за проверку подлинности лошадей, мог поклясться, что это дерзкий вызов его власти. Более того, комитет просил его расследовать и разобраться с проблемой. Прошлые грехи, пусть и давно прощенные, только усугубляли тяжесть, ложившуюся на его плечи.
Он вновь сосредоточился на Прис Даллинг. Конечно, она не на стороне его врагов… Сейчас она затерялась где-то между ним и противной стороной.
Диллон нетерпеливо заерзал, втайне желая, чтобы она отделалась от поклонников и направилась к нему.
Она действительно стала потихоньку отодвигаться от своих обожателей.
Приглядываясь внимательнее, он отметил ее внезапную нервозность, стремление спрятаться за плечами поклонников от кого-то еще.
Диллон оглядел гостей. Леди Суэйлдейл собрала не слишком большое общество: местные дворяне и именитые владельцы конюшен. Но Прис почему-то было не по себе: за безупречной внешностью угадывалась тревога, но он не мог понять причины.
Ослепительно улыбаясь, она отделалась от двух джентльменов и, едва они отошли, сосредоточилась на оставшихся трех: судя по вялой руке, которую она поднесла ко лбу, довольно неубедительным предлогом послужила головная боль.
Все трое были обескуражены, но по-прежнему оставались податливой глиной в ее руках и поэтому поклонились. Искренне благодарная им девушка оставила их и направилась к нему решительными шагами, бросая в сторону быстрые проницательные взгляды. Оказавшись рядом с нишей, она, к его удивлению, ступила в тень и одновременно подозвала жестом стоявшего поблизости лакея. Тот с поклоном поспешил к ней.
– Мэм… Мисс?
– Я мисс Даллинг. И прошу вас передать кое-что моей тете, леди Фаулз. Она сидит вон там, в шезлонге. На ней светло-зеленое платье, в волосах – страусовые перья. Скажите, что меня вызвали по срочному делу, и я возвращаюсь домой, а она пусть остается и развлекается: не стоит из-за меня рано покидать бал. Пожалуйста, немедленно передайте ей мои слова.
Прис заставила лакея повторить сообщение и кивнула.
– Прикажете позвать вашего кучера, мисс?
– Нет, спасибо. Идите разыщите мисс Фаулз.
Она одарила лакея ослепительной улыбкой. Очарованный бедняга почти побежал выполнять поручение. Девушка еще раз оглядела комнату, вздохнула и, выйдя из тени, незаметно выскользнула в боковую дверь. Коридор был почти пуст: бал только начался; вереница гостей тянулась через главные двери в парадный вестибюль. Но она не могла рисковать: лорд Кромарти и без того вот-вот увидит ее. Сейчас он стоял в компании джентльменов и, к сожалению, лицом к дверям. До его прихода она не подозревала, что может столкнуться с ним в обществе. Год назад их познакомили на каком-то вечере. Тогда с ней был Рас, и они даже обменялись с лордом Кромарти парой слов.
Вот он, недостаток чересчур красивой внешности: теперь он узнает ее в любом обществе. Значит, нужно как можно скорее удрать.
Она не забыла ни одного слова из письма Раса: если он обнаружит происки Харкнесса, прямиком отправится к Кромарти, и это опасно для него.
Если Кромарти замешан в аферах, значит, поймет, что она постарается отыскать Раса. Или брат ее найдет.
Полускрытая высокой лампой, она жалась в коридоре, пока не появился другой лакей. Только тогда она выступила на свет и надменно приказала:
– Мою накидку, пожалуйста.
Лакей, краснея и запинаясь, помчался на поиски накидки. Она позволила ему набросить накидку на плечи и отпустила беднягу, делая вид, что кого-то ждет.
Едва Кромарти вошел в бальный зал, она повернулась и поспешила вглубь дома, прочь от грозящей опасности.
В конце коридора находилась лестница черного хода; спустившись на первый этаж, Прис посмотрела в окно и увидела боковой сад с вымощенными камнем тропинками, ведущими к роще.
Суэйлдейл-Холл находился всего в миле или около того от дома Кэрисбруков. Дорогу она знала. Луна уже поднялась, и ее света хватало, чтобы без помех добраться до места.
Кто знает? Она может даже наткнуться на Раса, тем более что ее брат наверняка где-то здесь, поблизости. Совсем один.
При этой мысли больно сжалось сердце.
Она нашла садовую калитку, открыла, вошла и огляделась Никого. Только холодный ветер играет листьями обвившего ограду плюща.
Выбрав самую широкую тропинку, она пошла по залитым серебром каменным плитам к темнеющим деревьям. Но на полпути се охватило внезапное ощущение, что она не одна. Кто-то следит за ней.
Она пыталась уверить себя, что все это лишь игра воображения. Потом обернулась.
И увидела человека, молча ступавшего по ее следам.
Испугами ли вопль застрял в горле, когда она узнала преследователя. Вздохнув с облегчением, она на секунду закрыла глаза.
Он остановился в шаге от нее.
Она быстро пришла в себя и вспылила:
– Какого черта вы себе позволяете? Мало того что идете по пятам, так еще и стараетесь напугать до полусмерти!
Тем не менее ей достало присутствия духа, чтобы втайне восхищаться его видом: шириной плеч, длинными стройными ногами заядлого всадника, истинно мужской грацией, еще более заметной в черно-белом вечернем костюме.
И если при свете дня он представлял собой немалое искушение, ночью казался воплощением греха.
Ее голос показался неприятно визгливым даже ей самой.
Он склонил голову набок, изучая ее лицо.
– Простите. Я не хотел вас пугать.
Посчитай она, что он смеется над ней, уничтожила бы несколькими язвительными фразами. Но он говорил искренне. И до сих пор у нее не было причин усомниться в его честности. Поэтому она только фыркнула, скрестила руки на груди и, едва скрывая нетерпение, стала ждать, пока он что-то скажет, а еще лучше повернется и уйдет.
Но он продолжал молча стоять перед ней. Прис кивнула на прощание и небрежно бросила:
– Спокойной ночи, мистер Кэкстон. За спиной послышался вздох.
– Диллон.
Он вновь последовал за ней.
– Куда вы идете? – спросил он.
– Домой.
– Почему? Она не ответила.
– Или… – Тембр его голоса слегка изменился, – лучше сказать: кого из гостей леди Суэйлдейл вам не захотелось видеть?
– Вам показалось.
– Присцилла, позвольте заметить, что вы абсолютно не умеете лгать.
Она прикусила губу, сказав себе, что он намеренно издевается над ней.
– Не ваше чертово дело, с кем я предпочитаю не встречаться.
– К сожалению, в этом случае я подозреваю, что это именно мое дело.