Можно сказать, ему даже нравились эти смелые вылазки, но даже самому себе он не признавался в этом.
У него была цель: сохранить Колтрейн-Хаус любой ценой. И так будет продолжаться до тех пор, пока его отец либо умрет от апоплексического удара, либо он убьет его, если этот ублюдок зайдет слишком далеко в своем непотребстве.
- Еще минута, - сказал Джек, когда Кипп занял позицию на суке дерева, держа наготове пистолет.
Они были готовы.
Клуни и Клэнси тоже были готовы. Они спрятались под кустами по другую сторону дороги, откуда могли наблюдать за действиями Рыцаря Ночи. Готовы они были и прийти на помощь в любую минуту - если, конечно, не помешает ревматизм.
- О-хо! - Клуни толкнул локтем Клэнси под тощее ребро. - "Но что за блеск я вижу на балконе? Там брезжит свет".
Клэнси скорчил гримасу и с удивлением глянул на товарища.
- О чем ты, черт возьми, болтаешь? Какой балкон?
- Вон там, - кивнул Клуни в сторону стоявшего в нескольких шагах от них дерева. - Взгляни на ветки. Разве ты ее не видишь? Это Мери. Как ты думаешь, что она там делает?
- Мери? Где? - спросил Клэнси, вглядываясь в темноту. - Погоди! Я вижу ее! Ну и дела! - прошептал он и сплюнул. - Тебе следовало бы остаться с ней, Клуни. Запереть дверь. Выбросить ключ. Она что-то затевает. Это так же точно, как то, что мы здесь. Джеку это не понравится. - Клэнси толкнул Клуни в бок. - Чего расселся и раззявил рот? Иди к ней и привяжи ее к дереву. Сделай хоть что-нибудь.
Клуни тяжело вздохнул - он знал, что должен выполнить свой долг, - и сказал:
- Хорошо, хорошо. Уже иду. - Приложив руку к груди, он печально продекламировал: - "Прощай! Прощай, прощай, а разойтись нет мочи! Так и твердил бы век: Спокойной ночи!"
- Неудивительно, что нас освистали в Брайтоне, - пробормотал Клэнси, глядя, как Клуни, низко пригнувшись и опираясь на палку, тихо и осторожно шел к дереву. Староваты они для этих дел, подумал Клэнси.
Между тем Клуни подошел к дереву и только что не прилип к его стволу. С дороги его было не видно. Мери тоже его не заметила. Он посмотрел на Клэнси, развел руками и прошелестел одними губами, спрашивая: "Что же мне делать дальше?"
Вряд ли Мери вообще могла его услышать: ее внимание было целиком поглощено Джеком. Клуни сделал несколько шажков вокруг дерева и посмотрел вверх. Он увидел, что Мери сидит на большой ветке в черной рубашке и черных бриджах. Ее длинные волосы были подоткнуты и убраны под шляпку. Кроме того, эта несносная девчонка измазала черным щеки, лоб, нос и подбородок.
Ни для чего хорошего она бы так не вырядилась, смекнул Клуни. В отличие от него и дяди Клэнси, которые намеревались быть всего лишь заинтересованными наблюдателями, Мери явно настроилась на что-то очень серьезное, предвещавшее беду. Беду с большой буквы.
И тут Клуни увидел самое страшное. Прикрыв одной рукой рот, чтобы не закричать, он снова низко наклонился и быстро перебежал обратно к Клэнси.
- У нее за поясом пистолет! - дрожащим голосом объявил он. - Это плохо кончится!
- Пистолет? - Клэнси так побледнел, что его щеки почти слились с лунным светом. - И можно не сомневаться, что она им воспользуется, ведь Джек научил ее стрелять. Нас всех повесят. Надо ее остановить.
- Но как?
- Не знаю. - Клэнси вздрогнул, услышав стук колес приближающейся кареты. - Сунь ей в рот кляп, стащи с дерева, свяжи, сядь на нее верхом! Сделай хоть что-нибудь!
Но было уже поздно. Все, что Клэнси и Клуни оставалось, - это наблюдать.
Хорошие вещи случаются редко и обычно по одной за раз в течение многих лет, так что человек, с которым эти хорошие вещи происходят, как правило, бывает благодарен. А вот плохие вещи - и Клэнси уже давно пришел к этому выводу - случаются то и дело, следуют одно за другим, проливая на человека либо горячее масло, либо ледяную воду, не давая ему опомниться.
Именно это и случилось, когда появилась карета. Кучер заметил бревно на дороге и, натянув поводья, остановил лошадей. Джек вышел на середину дороги и громко крикнул:
- Жизнь или кошелек!
Кучер же, будучи, очевидно, человеком не робкого десятка, поднял короткоствольное ружье, готовясь выстрелить в Джека и отправить его на тот свет.
В этот момент Кипп, который скрывался за ветвями дерева, со страшным криком спрыгнул с ветки, одновременно выстрелив из пистолета. Пуля просвистела почти у самого уха кучера.
Кучер опомнился и немного опустил ружье, целясь прямо в грудь Джеку.
И тут кувырком с дерева скатилась Мери. Ее крик, громкий и пронзительный длился до тех пор, пока она не хлопнулась на землю. Тут у нее перехватило дыхание, и она замолчала.
От звука выстрела, вопля Мери и грохота ее падения лошади заржали и рванули с места, а кучер упал на дно ящика.
Передние колеса кареты с силой ударились о бревно. И тут случилось то, что и следовало ожидать: карета начала медленно заваливаться набок. Джек, как всегда смелый, неблагоразумно, схватился за вожжи, пытаясь сдержать лошадей.
Лошади рванули назад, и Джек упал, получив значительный удар в плечо копытом. Очнувшаяся к этому моменту Мери снова завопила. Кипп направил пистолет на пьяного барона Хартли, с диким ревом выкарабкивавшегося из кареты. Хани, сидевшая внутри, изо всех сил старалась перекричать Мери. Клэнси, всегда готовый защищать своего любимца Джека, выскочил из-за кустов и стал махать руками перед коренником.
И без того насмерть перепуганные лошади, вращая покрасневшими глазами, с новой силой попытались освободиться и умчаться.
- Зачем ты это сделал, Клэнси? - вопрошал Клуни, помогая встать Мери. Она молча на него посмотрела, потом вырвалась и помчалась спасать Джека.
- Возьми вожжи! Вожжи возьми! - кричала она.
Кипп посмотрел на барона Хартли, потом на обезумевших от страха лошадей и на все еще лежавшего на земле Джека, который, прикрывая голову руками, пытался скатиться с дороги.
Клэнси хотел помочь Джеку встать, но тут же получил удар копытом по спине. Он зашатался, прошел, спотыкаясь, несколько шагов и рухнул на землю.
События принимали серьезный оборот.
Кипп отшвырнул пистолет - он был ему не нужен, - взобрался на переднее колесо кареты, и, бросившись между каретой и лошадьми, попытался схватить вожжи.
В проеме дверей кареты рядом с головой барона Хартли появилась голова Хани. Сметливая, как всякая деревенская девушка, она, не задумываясь, ударила барона по голове своим деревянным башмаком, так что барон закатил глаза, обмяк и медленно завалился обратно в карету.
Кипп наконец завладел вожжами, громко оповестив всех о своей удаче, но в это время Мери бросилась под копыта лошадей, стремясь, очевидно, защитить Джека собственным телом.
Клуни, спешивший помочь пострадавшему другу, отпустил спотыкающегося Клэнси и переключился на Мери.
Клэнси сделал два шага, а его длинное тело довольно грациозно сложилось пополам после чего упало на землю.
Коренник опять встал на дыбы. Теперь упала Мери, но Джек успел схватить ее и выкатиться вместе с ней с дороги.
- Мери! - Джек сорвал с ее головы шляпку. Длинные рыжие волосы упали чуть ли не до земли. - Ради Бога, открой глаза!
Клуни очутившийся рядом, не отрывал взгляда от багровой ссадины на виске Мери. Он заломил было руки, но облегченно вскрикнул, когда его дорогая девочка открыла глаза.
- Господи, благослови эту копну волос. Это она спасла ее.
Мери заморгала, потом, когда Джек поднял ее на руки, умоляя сказать хоть что-нибудь, застонала.
Она подняла руку, чтобы дотронуться до его лица, и улыбнулась.
- Я в порядке, Джек. Правда. - И потеряла сознание. Возможно, это было к лучшему. Когда наступил конец этой неразберихе, на место происшествия прибыл Август со своими приятелями. Тут-то и наступил ад кромешный.
Глава 8
Когда Хани приложила к ее виску холодную мокрую салфетку, Мери закрыла глаза. У нее были сильная головная боль и рвота.
- Он ненавидит меня, я знаю, - с несчастным видом жаловалась Мери горничной, когда они оставались одни. Иногда у Мери в глазах двоилось, и тогда ей казалось, что над ней склоняется не одна Хани, а две. - Он во всем обвиняет меня. Я это видела по его глазам. И он прав. Если бы я не завопила…
- Она вздохнула.
Хани поцокала языком, покачала головой и сменила салфетку.
- Вы еще легко отделались: могли и шею сломать, мисси. Жаль, что вы не обратили внимания на то, что собиралась сделать я. Вы не видели, как я стукнула этого противного барона по голове и он отключился. Ой, как же я обрадовалась! Говорите, он собирался отвезти меня в Лондон? Вот уж сомневаюсь!
Мери не стала объяснять Хани, что ее использовали как заклад. Хани чувствовала себя чуть ли не героиней, но, после того как она так ловко расправилась с бароном, она заслуживала того, чтобы гордиться собой.
А Мери все лежала в своей постели, не очень хорошо различая предметы. Ее мысли, однако, работали с лихорадочной быстротой. Все было заранее спланировано Ужасным Августом. Он послал Хани с бароном как наживку, чтобы поймать Рыцаря Ночи. И столкнулся с собственным сыном.
Мери бросало в дрожь, когда она вспоминала, каким довольным казался Август, когда они все вернулись домой. Он был не просто доволен. Он был в полном восторге. Всю ночь Август и его друзья пили и гоготали в большой гостиной, празднуя победу над Рыцарем Ночи.
Хани сказала ей, что Клуни ухаживает за Клэнси, а Джек и Кипп заперты в спальне первого. Чтобы никто не посмел к ним приблизиться, у дверей на ночь выставляется охрана.
Близится время расплаты. Как Август их накажет? Мери услышала, как кто-то открыл дверь ее спальни, закусила губу и, глубоко вдохнув, заставила себя сесть.
Хани молча сделала реверанс, когда Август вошел в комнату. Мери не удивилась его приходу. Ее опекун был страшно пьян, он стоял, качаясь, но в его большом теле было достаточно сил, чтобы напугать кого угодно, не то что молодую девушку.
Август посмотрел на Хани черными пустыми глазами.
- Послушай, милочка, - гаркнул он, отчего голова Мери чуть не раскололась надвое. - Я хочу, чтобы этой неблагодарной девчонке как следует отмыли лицо и одели ее в самое лучшее, что у нее есть. Потом пусть спустится в большую гостиную. Даю вам тридцать минут и ни секунды больше. Ты поняла?
- Да, сэр, - прошептала Хани, теребя передник. - Но дело в том, сэр, что у нее нет лучшего платья.
Мери украдкой наблюдала за своим опекуном и увидела, как его обычно землистое лицо стало багровым от гнева.
- Какое мне до этого дело! Заверни ее в простыню. Закатай ее в ковер, черт побери! Но она должна быть внизу через полчаса. У меня все идет по плану, и к полудню я намерен быть на пути в Лондон.
Дверь за ним захлопнулась. Мери глазами показала Хани, что ей срочно нужно ведро. После того как ее вырвало, она позволила Хани вымыть ей лицо. Потом встала и стояла чуть-чуть покачиваясь, пока горничная затягивала ее в корсет и надевала на нее "лучшее". Все платья сидели на Мери одинаково плохо, а "лучшее", сшитое из тяжелого кашемира, стягивало грудь и едва доходило до щиколоток.
- Он посадит вас в тюрьму, вот что он сделает, - причитала Хани, время от времени вытирая слезы и не попадая пуговицами в петли. - О, он жестокосердный человек, это точно. Он, верно, прикажет высечь мастера Джека на конюшне, прежде чем отправит его к палачу. Он на это способен. Клуни и Клэнси заперты в своей комнате вместе с моим отцом, а других посадили в погреб. Я не хотела вам ничего говорить, но вы должны это знать. Одному Богу известно, что с ними будет. Вам надо бежать, мисси. Бежать, и как можно скорее.
Мери подняла руки и слегка помассировала виски.
- Если ты все это мне рассказала, чтобы я перестала бояться, Хани, ты ошиблась. - Она поцеловала горничную и потрепала ее по щеке. - Я не могу убежать, Хани. Во-первых, некуда. У меня нет ни денег, ни лошади, ни друзей, кроме Киппа, но сомневаюсь, что его мама пустит меня к себе в дом, когда узнает, что они с Джеком натворили. А во-вторых, мне надо увидеть Джека, чтобы узнать, все ли с ним в порядке.
- Ха! Вы про этого! - фыркнула Хани. - Не ждите, что он вас осыплет дождем из цветов в знак благодарности, мисси… Когда вас сажали в повозку, чтобы увезти обратно в Колтрейн-Хаус, я слышала, как он проклинал вас. Вот что делал мастер Джек, он грозился убить вас.
Мери стиснула зубы. Одно дело, если она переживает, что он винит во всем ее, и совсем другое - если так он и считает.
- Правда? Я во всем виновата? - Мери пожала плечами. - Значит, он так рассуждает? Сначала разозлится, вспылит, а потом начинает ругаться. А уж ругаться он мастер, всегда несется во весь опор и мелет черт-те что! На самом деле, Хани, он так не думает. Я уверена, что он просто беспокоился обо мне.
Хани только молча подняла глаза к потолку.
А Мери покраснела до самых корней спутанных волос.
- Ты не веришь, а он и вправду обо мне беспокоится. Просто все эти годы он не знал, как выразить свои чувства, особенно когда у меня вдруг появились эти смешные бугорки, - настаивала она, обхватив ладонями свои довольно полные груди. - А до этого можно было прикидываться, будто я такая же, как он или как Кипп. Глупо, правда?
- Ты умеешь быть глупой, - сказал с порога Алоизиус Бромли. Он был в ночном колпаке, который съехал набок. Длинная ночная рубашка доходила до пят, прикрывая тощие ноги. - И ты, и Джек - оба дураки. При этом нет никаких надежд на то, что вы изменитесь. Разве для этого я оставался здесь все эти годы? Ради этих глупостей? Знаешь ли ты, что задумал сделать с вами Колтрейн? Что вы облегчили ему задачу? Вы хоть что-нибудь поняли?
- Нет, сэр, - уважительно ответила Мери. Ей хотелось бы посмеяться над забавным видом своего любимого наставника, но она видела морщинистое лицо, выцветшие серые глаза и беспокойство за них обоих. - Что-то очень плохое?
- Иди сюда, дитя, и мужайся, - мягко произнес Алоизиус, протягивая ей руку. - Меня выпустили из погреба и велели привести тебя. Все выглядит не слишком красиво, но ты не должна сердиться на Джека, если он будет дуться или кричать бог знает что и выставит себя полным идиотом. Все уладится. Не сегодня, насколько я знаю Джека, и определенно не завтра. Но все будет хорошо. Со временем все встанет на свои места. Обещаю тебе.
Джек ходил из угла в угол своей спальни, ставшей тюрьмой, вытащив левую руку из перевязи, сделанной Киппом из куска простыни. Он отказывался обращать внимание на боль, пронзавшую ему плечо.
- Идиот! Я идиот!
- Мы оба идиоты, Джек. И ты скоро продырявишь этот и без того вытертый ковер, если не перестанешь метаться.
Кипп лежал на смятой постели, скрестив ноги. Заложив руки за голову, он лениво изучал потрепанный балдахин. - Кроме того, твоя ключица, возможно, сломана, а не просто ушиблена. Так что тебе лучше сесть или лечь.
- Заткнись, Кипп, - сердито огрызнулся Джек и, подойдя к камину, пнул ногой решетку, так что слабый огонек, рассыпав искры, вспыхнул ярче. - Просто заткнись, ладно?
- Да, конечно. Я заткнусь, ты будешь бегать по комнате, и мы оба будем ждать, пока на нас упадет крыша. Она таки упадет на нас с помощью твоего отца. Он уже три года точит на меня зуб и мечтает отомстить за то, что я посмел вмешаться в его жизнь. Как ты думаешь, что задумал этот ублюдок? У него сейчас гостят здоровенные мужики. Ты, возможно, и выглядишь привлекательней со сломанным носом, но мне не хочется, чтобы мое красивое лицо как-то переделали.
- А почему бы и нет, Кипп? Я всегда говорил, что ты слишком хорошенький.
Джек опустился на стул и вдел раненую руку в петлю перевязи.
- Он не передаст нас властям, чтобы нас посадили в тюрьму, или повесили, или куда-нибудь выслали, или сделали еще что-либо, что обычно делают с разбойниками. Это было бы слишком просто. Черт, он уже давно убил бы меня, если бы не получал такое удовольствие от того, что может мучить меня. Но он определенно заставит нас страдать, в этом ты можешь не сомневаться. Просто избить нас - это не доставит ему удовольствия. Боже, если бы только я смог тогда как следует ударить ублюдка!
- Насколько я помню, ты в то время был занят другим: держал на руках Мери и умолял ее не умирать. Бедное дитя! Она поправится?
Джек потер рукой глаза, пытаясь избавиться от видения: перед ним маячило лицо Мери, когда он видел его в последний раз. Она начала приходить в себя, когда они уже приехали в Колтрейн-Хаус, но шишка на ее голове выглядела удручающе.
- Мери? С ней все будет в порядке. Но какого дьявола она побежала за мной, визжа, как зарезанная свинья - черт! Я считаю ее частично виновной во всей этой кутерьме. Она всегда идет за мной по пятам. Всегда.
- Она чертенок, не так ли? Надоедливый ребенок, если только не желает зачем-то подкупить тебя и не становится ласковой. - Кипп сел и спустил ноги на пол. - Тебя, мой друг, может, и устраивает это ожидание, но солнце уже встало и я не собираюсь сидеть здесь, пока твой отец соизволит меня выпустить. Заперли, как собак в клетке. Нет, я не могу этого позволить. Ведь я виконт Уиллоуби, ты же знаешь.
Слабая улыбка появилась на губах Джека.
- Да сядь ты, Кипп. На меня ты не производишь никакого впечатления - ни как собака, ни как виконт. Как ты думаешь, он послал за твоей матерью?
Кипп встрепенулся:
- За моей матерью? Черт, Джек, неужели он это сделает? Никто не посмел бы сделать такое, даже твой отец. Виселица - куда ни шло. Но моя мать? Она будет рыдать, заламывать руки, причитать, что пригрела на своей груди змею. Боже правый!
Джек встал, похлопал друга по плечу и подошел к окну. За окном вставало солнце.
- Я должен был сообразить, что становлюсь слишком предсказуемым. Всякий дурак догадался бы. Нападения происходили всегда в одном и том же месте, при этом нападали лишь на кареты, едущие из Колтрейна. Даже мой вечно пьяный папаша догадался и послал барона с Хани в качестве наживки, будучи уверен, что непременно выманит на дорогу Рыцаря Ночи.
- Согласен, - ответил Кипп, стараясь мысленно избавиться от ужаса материнской истерики. - Мы сглупили. Август расставил ловушку, и мы в нее попались.
- Все, что нам остается, - это расплачиваться за свою глупость и опрометчивость, - заключил Джек, обернувшись, потому что услышал поворот ключа в замке. - И меньше чем через минуту мы узнаем, что нас ждет.
Кипп встал рядом с Джеком и с решительным видом положил ему руку на плечо:
- Вот так, мой друг. Встретим врага лицом к лицу. Если только это наказание никак не связано с моей матерью, думаю, я смогу выдержать.
В следующий момент кто-то дал Киппу в зубы, а Джек повалился на какого-то огромного человека и здоровой рукой изо всех сил ударил его по носу.
Битва была короткой, но отчаянной, к тому же силы были неравны: четверо сильных мужчин против Киппа и раненого Джека. Джек очень скоро оказался на полу со связанными за спиной руками. Ему хотелось кричать от боли в сломанном плече, но он только молча смотрел на своего отца, который стоял над ним улыбаясь.
- Что ж, сын, - сказал Август Колтрейн, сунув кляп в рот Джека, - нам с тобой предстоит небольшой разговор. Хотя, боюсь, тебе придется только слушать. Ты ведь готов меня выслушать, сын, не так ли?