Эйнсли промолчала. Приняв это за согласие, Рональд подозвал к себе норманнского предводителя и объяснил, как найти пещеру, где все они могли бы укрыться от непогоды. Девушку охватили смешанные чувства: гнев боролся с отчаянием. На удивление, страха она не испытывала. Не объяснялось ли это тем, что норманнский рыцарь был ей приятен? При этой мысли Эйнсли почувствовала отвращение к самой себе.
Впрочем, она тут же попыталась избавиться от этого ощущения. Норманн мог бы запросто убить ее, а между тем до сих пор он не причинил ей никакого вреда. С таким же успехом ее уже давно могли бы изнасиловать - или он сам, или его люди. Однако пока, слава Богу, этого не случилось. Эйнсли была не глупа и хорошо понимала, что ее честь все еще в опасности, но по крайней мере сейчас у нее появилась уверенность, что она не пойдет по рукам. Леденящий душу страх - воспоминание о судьбе, постигшей ее мать, - понемногу отступал. Вспомнив, с какой решительностью она объявила Рональду, что убьет себя при попытке ее изнасиловать, Эйнсли горько усмехнулась.
Подошел предводитель норманнов, и это застало ее врасплох. По выражению его лица девушка поняла, что не сумела скрыть своих тайных мыслей.
- Почему ты такая печальная? - спросил он.
- Думаю о том, какой я оказалась трусихой, - ответила она, направляясь к своей лошади.
Гейбл последовал за ней.
- Ты не трусиха, - возразил он, покачав головой. - Никто не усомнится в твоей храбрости. Ты сражалась со мной с отвагой, которой мог бы позавидовать любой мужчина.
Эйнсли понимала, что он искренен в своей похвале, но настроение ее от этого не улучшилось.
- Но я жива.
- А разве разумнее было бы умереть?
- Наверное… По крайней мере тогда не пострадала бы моя честь. Понимаешь, я дала клятву - если мне будет угрожать бесчестье, я лишу себя жизни. А вместо этого пытаюсь уверить себя, что никакой угрозы нет, потому что не чувствую в себе достаточно сил, чтобы выполнить клятву.
- Бесчестье тебе не грозит.
- Правда? И на чье слово я должна при этом полагаться? Я ведь тебя не знаю.
Гейбл слегка покраснел, вспомнив, что не удосужился представиться.
- Я - сэр Гейбл де Амальвилль. А человек, которого ты чуть не насадила на вертел, мой кузен и оруженосец сэр Джастис Лютен. Думаю, нет нужды напоминать о том, что самоубийство - смертный грех. Если ты убьешь себя, тебе откажут в праве быть похороненной в освященной земле.
- Макнейрны отлучены от церкви, так что в любом случае в освященной земле меня не похоронят.
- Если твой отец прекратит творить произвол, все изменится.
- Мой отец был рожден в стране, не подчиняющейся законам, и жизнь ему дал человек столь же необузданный. Не думаю, что французский гость нашего короля сумеет убедить Дуггана Макнейрна измениться.
- Я здесь не гость, а рыцарь на службе у короля, и скоро у меня будет своя земля.
Ответить Эйнсли не успела - глухой раскат грома прокатился над их головами.
- Беседа с вами приятна, милорд, но боюсь, что ее придется прекратить, иначе нам не удастся найти укрытие до того, как начнется буря.
Она вскочила в седло и потянулась за поводьями, но Гейбл успел их перехватить. Девушка метнула на него недовольный взгляд и тут же отвела глаза. Рональда и Джастиса уже поместили на сделанные второпях носилки, не реагируя на их возмущенные крики, что они не нуждаются в опеке. Теперь Рональд не сможет убежать, а она, Эйнсли, ни за что его не бросит. Он беден, и ее отец вряд ли даст за него богатый выкуп. Если же норманны узнают, что у Рональда нет ни гроша, его жизни будет угрожать смертельная опасность. Снова взглянув на Гейбла, Эйнсли поняла, почему он вырвал у нее из рук поводья - не доверяет, считает, что она сбежит.
- Может быть, тебе лучше поехать со мной? - спросил Гейбл, и по его тону чувствовалось, что это не просьба, а приказ.
- Я не сбегу, у вас в плену мой лучший друг, - заметила девушка.
- Который наверняка будет несказанно рад, если тебе удастся ускользнуть от нас.
- Наверняка. Но я не послушалась его совета и не сбежала до того, как вы напали на нас, значит, не оставлю его и теперь. Особенно после того, как увидела, что вы не умеете лечить раненых!
Гейбл собирался что-то возразить, но Эйнсли перебила его:
- Если ты не дозволяешь мне ехать одной, мы можем поехать вместе на моей лошади.
- Нет, не дозволяю, - передразнил он ее. Эйнсли никак не отреагировала на его насмешку, хотя и была изрядно раздосадована.
- Тогда поедем вместе. Дорогу я знаю, а мой конь очень вынослив.
- Твой друг рассказал мне, где находится пещера.
- Значит, ты не позволишь мне сбиться с пути.
Когда Гейбл вскочил в седло и очутился за спиной Эйнсли, она бросила быстрый взгляд на смуглые руки, обнявшие ее за талию, и бедра, коснувшиеся ее ног.
- Надеюсь, вы не потеряли свою одежду, сэр Амальвилль? Но если так, то вы жестоко об этом пожалеете, когда начнется дождь.
Он усмехнулся и вместо ответа велел своим людям следовать за ним. Не успели они проехать и нескольких метров, как Эйнсли поняла - очутиться в одном седле с этим человеком было не лучшей затеей. Его горячее дыхание обжигало ее волосы, и это ощущение вызвало у Эйнсли какое-то непонятное чувство. Ноги Гейбла касались ее ног, отчего это чувство усиливалось, и вскоре Эйнсли с ужасом поняла, что испытывает желание. Да, ее тело безрассудно отвечало на близость мужского тела с потрясающей быстротой и страстью.
Эйнсли страшно разозлилась на себя. Сейчас не время для эмоций. Она - пленница Гейбла де Амальвилля. Он поклялся, что ее честь не пострадает, но тогда разговор шел о насилии. О том, что Гейбл не попытается соблазнить ее, речи не было. Значит, стоит ему заметить ее интерес, как он не преминет затащить ее к себе в постель. Чувства, обуревавшие Эйнсли, ясно показывали, что рыцарь добьется успеха. Если она сдастся добровольно, это не будет означать, что он нарушил клятву. Поскольку до сих пор ни один мужчина не вызывал у Эйнсли такого желания, она не знала, как сдержать свои чувства.
В следующую минуту Эйнсли мысленно пожурила себя за излишнее самомнение. Ей не часто доводилось избегать непрошеного внимания со стороны мужчин, значит, нет причин считать, что Гейбл захочет получить то, к чему другие оставались равнодушны. Даже когда девушка резонно напомнила себе, что до сих пор почти не встречалась с мужчинами, разве что с родственниками, ей не стало легче.
Холодные капли дождя отвлекли Эйнсли от этих невеселых мыслей. Она, нахмурясь, взглянула на небо.
- Боюсь, что дождь вряд ли будет ждать, пока мы доберемся до пещеры.
Гейбл тоже поднял глаза.
- Если твой родственник сказал правду, мы уже почти у цели.
- Он не соврал. Рональд не захотел бы очутиться на открытом месте во время бури.
Взглянув на Гейбла, Эйнсли улыбнулась. Его обнаженное тело уже покрылось гусиной кожей - слишком резким был ветер и холодным дождь.
- Ты скоро пожалеешь о том, что на тебе так мало одежды.
- Что-то ты уж очень беспокоишься о моей одежде, красотка.
- Просто мне не хочется лечить еще одного норманна.
- Я не растаю от маленького дождичка. Он лишь смоет дорожную пыль.
- Теплый французский дождик действительно подействовал бы освежающе, сэр Гейбл. Но горный ливень - совсем другое дело, тем более в это холодное время года. Ты продрогнешь до костей.
- Тогда заставь своего скакуна двигаться побыстрее. Пещера уже недалеко.
- Боюсь, моему коню не под силу бежать быстрее. Он не привык носить на себе такую тяжесть.
- Да это могучее животное не заметит, даже если на него усядутся два рыцаря в полном снаряжении! - со смехом возразил Гейбл и потрепал коня по шее.
- Вообще-то ты прав, но сегодня он много часов проскакал без передышки, спасаясь от французских разбойников.
- Я не разбойник. Как только доберемся до пещеры и разожжем костер, мы с тобой побеседуем. Я уверен, что когда ты узнаешь меня поближе, то убедишься в этом.
Как раз более близкого знакомства Эйнсли хотелось меньше всего. Она и так с трудом поборола в себе чувства, возникшие при виде стройного тела и красивого лица Гейбла. Да, он слишком привлекателен и этим опасен. Страшно подумать, что может случиться, если она проникнется к рыцарю уважением или, чего доброго, влюбится. Подгоняя своего коня - пещера была уже совсем близко, - Эйнсли приготовилась к решительному отпору всем попыткам сэра Гейбла очаровать ее. Она ни на минуту не должна забывать, что находится в плену, даже если он попытается убедить ее, что она для него не просто пленница.
Глава 3
- Мой кузен больше не нуждается в твоем лечении, красотка, - заметил Гейбл, подходя к Эйнсли.
Девушка вздрогнула и тут же мысленно отругала себя за это. Она намеренно избегала сэра Гейбла с той минуты, как отряд очутился в пещере. Меньше всего на свете ей хотелось сидеть рядом с ним у огня и разговаривать. "Узнаешь меня поближе" - так он, кажется, выразился. Нет, только не это! Должно быть, чувства Эйнсли были написаны у нее на лице, потому что Гейбл усмехнулся. Девушка снова отругала себя за трусость.
- Я зашивала его рану, - пробормотала Эйнсли и покраснела, заметив, как иронически улыбнулся Гейбл.
- За это время можно было сшить целое платье, миледи. - Взяв девушку за руку, он увлек ее к костру. - Тебе надо согреться. Не откажись отведать нашей еды и вина.
- Я лучше взгляну, как себя чувствует Рональд, - возразила Эйнсли, пытаясь отнять руку.
- Думаю, за последние пять минут ему не стало хуже - а ведь именно столько прошло с тех пор, как ты его проведывала. Садись! - приказал Гейбл, силой заставляя девушку сесть.
Эйнсли повиновалась, бросив недовольный взгляд на рыцарей, гревшихся у костра. Они явно наслаждались ее гневом, и их усмешки бесили Эйнсли. Она молча взяла предложенные сыр и хлеб. Внутренний голос подсказывал ей, что не стоит обольщаться, считая, что ее похитители добрые и милые люди. Если они действительно таковы, то должны отпустить ее и Рональда.
- Наша пища тебе по вкусу? - с улыбкой осведомился Гейбл, когда Эйнсли с жадностью набросилась на второй кусок.
- Такую еду не берут с собой, отправляясь в набег, - заметила девушка, дожевав сыр.
- Это был не набег, а праведная месть рассерженного короля. - Не обращая внимания на гневные взгляды Эйнсли, Гейбл продолжал: - Пускаясь в путь, я всегда беру с собой хорошую еду и вино. Как правило, наши походы длятся недолго, и я не могу себе позволить тратить драгоценное время на пополнение припасов. Заниматься мародерством мне претит. Ведь при этом страдают бедняки.
- Похвальная чувствительность, милорд, но вряд ли вас это останавливает, не так ли?
- Вы правы, миледи злючка. Люди должны есть.
Эйнсли отпила вина из бурдюка и не слишком грациозно вытерла рот рукой.
- Ваши люди ели бы больше и чаще, если бы оставались дома.
Гейбл решил не отвечать на вызов.
- Это невозможно, и ты достаточно разумна, чтобы понять это.
- Очень мило с вашей стороны так высоко оценить мой ум, - пробормотала Эйнсли, заставляя себя отвернуться, чтобы не видеть чарующей улыбки Гейбла.
- Я - рыцарь, который поклялся служить королю. Не думаю, что ему понравится, если я буду отсиживаться в четырех стенах и ничего не делать.
То, что она в душе с ним согласилась, не подняло настроение Эйнсли. Будь Гейбл надоедливым, тупым мужланом, ей было бы легче выполнить обещание, данное самой себе. Он же, напротив, говорил спокойно и разумно, а на ехидные нападки Эйнсли отвечал с вежливым достоинством. Противостоять его обаянию будет нелегко. Да что там нелегко! Когда она встречалась с ним взглядом и понимала, что он разговаривает с ней на равных, да еще признает, что она умна - а ведь немногие мужчины способны на это, - девушка отдавала себе отчет в том, что поставила себе задачу поистине непосильную. Эйнсли охватила смутная тревога.
- В твоем имени есть что-то английское.
Голос Гейбла вывел девушку из задумчивости.
- А вот и нет! - резко возразила она.
- Нет, есть. Кажется, я от кого-то слышал, что в жилах жены Макнейрна течет и английская кровь.
- Даже если это и так, ей не устоять перед доброй шотландской кровью.
- Ну разумеется!
- Еда и вино были хороши. От всей души благодарю вас, - сказала Эйнсли и быстро поднялась на ноги, заранее готовая отвергнуть любую попытку ее удержать. - Я очень устала и хотела бы поскорее лечь. Спать я намерена возле Рональда.
- Я заметил, что ты постелила одеяло рядом с ним.
- Ночью ему может понадобиться моя помощь.
Гейбл выглянул из пещеры.
- Ты полагаешь, буря продлится всю ночь?
- Надеюсь, что не дольше. Спокойной ночи, сэр.
Девушка поклонилась сидевшим у огня рыцарям и отправилась спать. Она свернулась клубочком подле Рональда и Страшилы.
- Странная девушка, - пробормотал Майкл Сертен, придвигаясь к своему кузену Гейблу и глядя вслед уходящей Эйнсли.
- Странная? - переспросил тот, игнорируя пристальный взгляд молодого человека.
- Она ведет себя совершенно не так, как другие леди.
- Вскоре после приезда в Шотландию я понял, что к здешним женщинам нельзя подходить с той же меркой, как к француженкам или англичанкам.
- Я имел в виду не их, а обыкновенных шотландских девиц. Она и на них не похожа.
Гейбл рассмеялся:
- Сдаюсь! Как бы то ни было, миледи Макнейрн отличается от всех знакомых нам женщин. Мне кажется, она получила необычное воспитание.
- Это правда. Достаточно вспомнить, кто ее отец.
- Вполне уместное замечание. Забывать об этом действительно не. следует. - Гейбл помрачнел. Взглянув на стройную фигурку Эйнсли, притулившуюся в углу пещеры, он вздохнул, смущенный неожиданно нахлынувшими чувствами. - Странно, но в этой девушке нет ни одного из пороков, присущих Дуггану Макнейрну, как будто он не имеет к ней никакого отношения.
Майкл кивнул, искоса посмотрел на Эйнсли и опять обратился к кузену:
- Я заметил, что она тебя заинтересовала.
- Она не так проста. Оружием владеет не хуже любого мужчины, а в ее прекрасных синих глазах скрывается недюжинный ум.
- Ты хочешь сказать - под этими роскошными волосами, которые так тебя очаровали?
- А, теперь я вижу, куда ты клонишь, кузен. Не беспокойся, я не настолько потерял голову, чтобы забыть, что она - всего лишь дочь Макнейрна и наша пленница. - Гейбл иронически усмехнулся, заметив, как помрачнел его кузен. - Похоже, ты разочарован.
- Да нет… - Майкл провел рукой по своим темным волосам, а потом негромко рассмеялся: - Ты никогда не теряешь хладнокровия, и часто это спасало нам жизнь. Просто мне хотелось бы посмотреть, что ты будешь делать, если тебя околдует какое-нибудь прелестное личико, а лица милее, чем у мисс Макнейрн, мне давно не доводилось встречать.
- Это верно. Но я с молодых лет понял, как опасно позволить себе увлечься прелестным личиком. Однажды подобная глупость чуть не стоила мне жизни, а мой лучший друг даже погиб из-за этого. Если бы я не был так ослеплен красотой леди Элинор, я без труда разгадал бы ее козни.
- Но ведь это было почти десять лет назад, Гейбл! Ты тогда был неискушенным мальчишкой, - возразил Майкл, вороша палкой угасающий костер.
- Зато урок я усвоил отлично, и, как ты правильно заметил, часто это спасало нам жизнь.
- И все же мы все чувствовали бы себя лучше, если бы ты не был таким безупречным совершенством!
Гейбл рассмеялся и звонко шлепнул кузена по спине.
- Я никогда не был совершенством, Майкл, и тебе это известно лучше, чем кому бы то ни было. Просто тот трагический случай заставил меня на всю жизнь запомнить одно: хладнокровие и разум - вот чем надо руководствоваться, если хочешь выжить! Разбуди меня, когда кончится буря или возникнет какая-нибудь опасность.
- А ты думаешь, такая вероятность есть?
- В такую-то погоду? Вряд ли. И все же не теряй бдительности - в этих краях она совсем не лишняя.
Устраиваясь на жестком ложе, Гейбл безуспешно боролся с искушением взглянуть на Эйнсли. Поняв, что подсознательно стремится занять такое положение, чтобы видеть девушку, он мысленно обозвал себя последним глупцом. В недавнем разговоре с Майклом он намеренно не опроверг мнение кузена о нем как о хладнокровном человеке с ясной головой. Конечно, это было всего лишь бравадой, но к чему выставлять напоказ" свои сокровенные чувства? То, что таится под этими доспехами и напускным равнодушием, касается лишь его одного. Если бы рыцари Гейбла догадались, какую внутреннюю борьбу ведет сам с собой их предводитель, стараясь совладать с так некстати нахлынувшими чувствами, они наверняка поставили бы под сомнение его право командовать ими.
С самой первой минуты, как только Гейбл увидел Эйнсли Макнейрн, он понял, что ему предстоит нелегкое испытание. Этой девушке, бесстрашно стоявшей перед ним с мечом в руке, удалось сделать то, чего не могли добиться другие женщины, - мгновенно разбудить в Гейбле горячее и неистовое желание, которое одновременно и восхищало, и пугало его. Еще никогда он не чувствовал в себе такой жажды жизни, да и сама жизнь уже давно не казалась ему столь прекрасной.
То, что ему удалось узнать о характере Эйнсли, только усилило его интерес. Гейбл понимал, что это может оказаться опасным, и не только потому, что девушка - его пленница, дочь Макнейрна, человека, которого он поклялся покорить. Леди Элинор де Рош научила его не доверять эмоциям. Более взрослая и искушенная, она умело использовала слепую страсть очарованного юноши для того, чтобы помочь осуществлению планов своего настоящего возлюбленного - человека, вознамерившегося погубить род де Амальвиллей и завладеть их землями. Напрасно друг Гейбла Поль пытался предостеречь его. Увлеченный красотой Элинор, он оставался глух к доводам рассудка. Лишь когда коварная злодейка попыталась убить его, Гейбл очнулся. Наивность и доверчивость рухнули в один миг, их сменил холодный цинизм, с которым молодой человек с тех пор не расставался. И необузданная рыжеволосая шотландка с прекрасными синими глазами - вовсе не причина, чтобы утратить с таким трудом обретенное душевное равновесие.
"Да и что хорошего может выйти из этого увлечения?" - думал Гейбл, заставляя себя отвести взгляд от предмета своих размышлений. Даже если бы Эйнсли Макнейрн не была его пленницей и дочерью заклятого врага, все равно она дикарка, не имеющая понятия о манерах настоящей леди. В любом случае эта девушка совершенно ему не подходит, не вписывается в ту жизнь, которую он так тщательно распланировал для себя. Из такой необузданной особы вряд ли получится хорошая жена.
"Но может получиться восхитительная любовница", - подсказал Гейблу внутренний голос, и рыцарь снова уставился на Эйнсли. Выругавшись про себя, он с трудом отвел глаза. Мысль была слишком соблазнительной, но поддаваться искушению не стоило. Гейбл не был монахом, но в отношениях с женщинами старался вести себя честно. Сделать девушку своей любовницей, а потом отбросить за ненадобностью, когда подвернется другая, подходящая для того, чтобы стать его законной супругой, - такой поступок недостоин благородного мужчины. И вдруг Гейблу отчетливо представилась Эйнсли, полная страсти и трепещущая в его объятиях… Закрывая глаза, он от души пожелал, чтобы ее отец не слишком тянул с выкупом.