Глава 2
Выйдя во двор, Люсинда огляделась и поняла, что находится где-то в сельском захолустье. Оказалось, что ее держали в небольшой пристройке. Они прошли через большой, очень запущенный сад, в котором разливался опьяняющий запах роз. Впереди виднелся скромный, увитый плющом кирпичный дом, на вид очень старый, вероятно, выстроенный еще во времена царствования королевы Елизаветы. Но ее спутник, дойдя до дома, свернул в сторону, повел ее по узкой извилистой тропе через еще один сад, на этот раз фруктовый. В самом конце виднелись руины круглой каменной постройки без крыши. Внутри здание напоминало миниатюрный римский театр, похожий на ту арену, которую они с Робертом видели в Риме во время свадебного путешествия.
Здесь ярко горели факелы, пламя которых не шевелил даже легкий ветерок. На темнеющем небе появились первые наезды. Каменные скамьи были заполнены джентльменами в черных плащах с капюшонами. При виде пленницы, ведомой Повелителем в центр арены, собравшиеся возбужденно заговорили.
"Какое эффектное зрелище", - подумала Люсинда, искренне забавляясь произведенным впечатлением. Те бедняжки, которых приводили сюда до нее, как ягнят на заклание, должно быть, пугались насмерть.
- Я привел на ваш суд леди Люсинду Харрингтон, милорды. Прошу вас рассмотреть ее тяжкие преступления, - провозгласил Повелитель, хрипло, но с безупречным выговором. - Что скажете, джентльмены?!
Со скамьи поднялась высокая темная фигура.
- Эта женщина весь сезон бессовестно флиртовала, завлекая и бросая мужчин, которые ухаживали за ней, - начал мужчина. К сожалению, она не узнавала его голоса. - Но это еще не все, - продолжал джентльмен. - Она нагло издевалась над ни в чем не повинными беднягами, достойными поклонниками, обозвав одного лошадиной мордой, другого слоном, а третьего аистом в павлиньих перьях.
Едва уловимый смешок пронесся над скамьями.
- Что они, спрашивается, сделали, чтобы заслужить такие оскорбления от этой чванливой особы? Каждый оказал ей высшую честь, попросив стать его женой. Джентльмен может принять вежливый отказ, милорды, каким бы горьким ни было разочарование, но публичное унижение, позор и осмеяние?! Непростительно!
Милорды! Эта женщина, вдова прекрасного человека, которого все мы знали, неуправляема. Даже ее добрый брат, истинный христианин, которого все мы искренне уважаем, не смог ничего с ней поделать. Леди Люсинда Харрингтон забыла свое место. Забыла, что женщина по сравнению с мужчиной существо низшее. Суду "Учеников дьявола" предлагается отдать леди Люсинду в руки Повелителя, на период три месяца, с тем чтобы он наставил ее в истинных обязанностях женщины. Мы снова соберемся здесь в ночь сентябрьского полнолуния. При этом леди Люсинда покорно и со всем почтением извинится перед своими поклонниками за прошлые грехи, отдаст им свое тело и выберет из них будущего мужа. Надеюсь, все согласны с наказанием, милорды?
- Да, - дружно закричали присутствующие.
- Все вы омерзительно глупы! - завопила Люсинда. - По-вашему, я должна трястись от страха, слушая весь этот вздор и чушь? Я не какая-нибудь продавщица или сельская девчонка, которую вы вожделеете и которую можно запугать!
- Она сама приговорила себя своими наглыми обвинениями! - воскликнул оратор. - И если кто-то из вас не решался ранее подвергнуть ее испытанию, теперь, надеюсь, вы убедились, джентльмены!
- Табурет! - рявкнул Повелитель, и просимое немедленно появилось. Поставив на него ногу в сапоге, мужчина перекинул Люсинду через колено, задрал прозрачную сорочку и громко спросил: - Сколько, джентльмены?
- Десять!
- Нет, двадцать! - возразил кто-то.
- Двадцать, двадцать! Пусть эта соблазнительная попка задымится! - раздался дружный хор.
Изумленная столь решительными действиями Люсинда взвизгнула, когда на ее упругие ягодицы опустилась жесткая ладонь. Больно не было, просто немного жгло.
- Да как вы смеете! - воскликнула она, попытавшись увернуться от неумолимой руки, продолжавшей осыпать ударами ее несчастный зад. Зрители громко отсчитывали каждый. Люсинда, взвыв от негодования, продолжала сопротивляться.
- Семнадцать!
- Восемнадцать!
- Девятнадцать!
- Двадцать! - выкрикнул джентльмен, и все было кончено.
- Она мокрая? - осведомился голос сверху. - Ее маленький персик алеет, как роза в цвету.
- Посмотрим, - объявил Повелитель и, поставив Люсинду перед собой, сел на табурет. Грубая рука сорвала с нее сорочку. Что могла поделать несчастная Люсинда, когда жесткие пальцы проникли в ее лоно?
Притянув женщину к себе, он одним взмахом насадил ее на свою плоть, вонзившуюся в самую глубь тесного грота. Застигнутая врасплох Люсинда громко ахнула. Со скамей доносились ободрительные крики: "Ученики дьявола" громко поощряли Повелителя.
- Хорошенько отдерите ее, сэр!
- Заставьте дерзкую суку молить о пощаде!
- Ты дьявол! - простонала Люсинда ему на ухо. Их тела извивались и сталкивались.
- Постараюсь ради нас обоих и нашей сладострастной публики заставить вас кончить, леди Люсинда.
- Перед этими животными?! Никогда! - поклялась она, но его неукротимое разящее орудие, несмотря на все ее усилия, уже одерживало победу.
- О-о! - всхлипнула Люсинда.
- Я покорю тебя, восхитительная дикая кошечка, - пообещал он, обводя языком завиток ее ушка. - И превращу в покорного домашнего котенка, Люсинда.
- Никогда! - повторила она, впиваясь зубами в мочку его уха, но тут же дала себе волю, почти обезумев от наслаждения.
Он залил ее лоно своими соками, хотя не желал этого… пока. И что-то промычал сквозь зубы. Похоже, этим летом его ждет нелегкое испытание, и при мысли об этом он все больше возбуждался. Эта работа давно уже приелась ему.
Но, вспомнив, где находится, он снял ее с коленей и поставил на ноги. Люсинда, еще не придя в себя, покачнулась. Он что-то застегнул у нее на шее. Открыв глаза, она увидела филигранную золотую цепочку, пристегнутую к nor водку, и вопросительно взглянула на своего мучителя.
- Последний акт дешевого спектакля, - пробормотал он так тихо, что слышала одна Люсинда. - Лучше повинуйтесь мне, Люсинда, иначе я отстегаю вас тростью перед этими джентльменами, которые так жаждут вашей покорности. Если шлепки вы можете вынести, то вряд ли стерпите настоящие побои. Крики боли не вызовут у них ничего, кроме радости. Неужели вы этого хотите? Теперь мы с вами обойдем арену, и вы будете высоко поднимать ноги и рысить, как вышколенный пони. Пару раз я подстегну вас хлыстом, и каждый визг поможет ублажить "Учеников дьявола". Вы поняли меня, Люсинда?
Она кивнула.
- И покоритесь мне? Не хотелось бы мучить вас, но придется, если вы не послушаетесь.
- Это так унизительно, - прошептала она.
- Вы правы, - согласился Повелитель. - Но не более, чем стонать от удовольствия на глазах у целого собрания, когда мужчина вгоняет в вас свою плоть. Вы готовы?
Люсинда вздохнула, но все же наклонила голову.
- А теперь, милорды, мы прощаемся с вами до сентябрьского полнолуния! - объявил Повелитель. - Хоп!
Он слегка дернул за тонкий поводок и шлепнул Люсинду хлыстом. Негромко вскрикнув, Люсинда быстро засеменила рядом с мужчиной. Стройные, изящные ножки ступали твердо, голова была высоко поднята. К своему смущению, она обнаружила, что ее полные груди колышутся при каждом движении. Она старалась не смотреть по сторонам, и когда они под одобрительные вопли ретировались, Люсинда замедлила шаг и спросила:
- Что они будут делать теперь?
- Проведут великолепный летний вечер, попивая мое вино и трахая местных девиц, которых я специально привел из деревни. Ваша Полли присоединится к веселью. Решила посмотреть, какой из будущих хозяев лучше ее ублажит.
- А мы? - допытывалась Люсинда.
- Нам предстоит узнать друг друга поближе, сокровище мое. У меня всего три месяца, чтобы превратить вас из языкастой, своевольной, упрямой особы в смирную, тихую даму.
- Ничего не выйдет, - предупредила Люсинда. - Зря тратите время, если воображаете, что сможете изменить меня, сэр. Я всегда была настойчивой и своевольной, такой и останусь. Куда мы направляемся?
- В мой дом, - пояснил он, подводя ее к кирпичному, увитому плющом зданию.
- Где мы находимся?
- В Оксфордшире, большего я открыть не могу. Ближайшая деревня - в семи милях отсюда, а соседей у меня нет. Помимо работы для "Учеников дьявола", я выращиваю и объезжаю скаковых лошадей.
Повелитель открыл маленькую дверь, пригласил Люсинду в дом и шагнул к лестнице.
- Надеюсь, вы найдете свои покои куда более удобными, чем ту каморку, где пришлось провести сегодняшний день.
- Где же ваши слуги? - осведомилась она.
- У меня их немного, и, прежде чем приметесь допрашивать меня, говорю сразу: все они приучены к здешним порядкам. Мало того, помогают мне в моих трудах.
- Вы так и не снимете маску, сэр?
- Нет. Мы еще можем встретиться в свете. Не хочу смущать ни вас, Люсинда, ни вашего мужа.
Он открыл вторую дверь, и они оказались в большой спальне, отделанной панелями. Широкое окно-эркер выходило в сад. Створные переплеты были освинцованы. К облегчению Люсинды, у одной стены возвышался огромный камин. Посреди комнаты стояла кровать с красным бархатным балдахином. У противоположной стены стоял комод.
- Где же будет спать Полли? - удивилась женщина.
- Рядом есть маленький чулан, где вполне поместится ваша горничная. Впрочем, уверен, что немало ночей она проведет в чужих постелях.
- В том числе и в вашей? - уничтожающе усмехнулась Люсинда.
Повелитель рассмеялся:
- Нет, мое сокровище. Кто же будет учить вас искусству покорности? По ночам я буду охранять ваш сон.
- Мне нужна ванна, - потребовала Люсинда. - Я вся липкая от вашего пота и соков, сэр.
- Разумеется, - учтиво кивнул он. - Я немедленно прикажу слугам все приготовить. Они в полном вашем распоряжении, особенно когда Полли будет занята в другом месте. Мне нужно вернуться в амфитеатр и проверить, пришли ли деревенские девушки и все ли в порядке.
Он поклонился и вышел, оставив Люсинду голой и донельзя рассерженной. Дрожа от холода и гнева, она огляделась. Но тут дверь приоткрылась, и Люсинда в отчаянии поискала глазами что-то, чем можно было бы прикрыться. Однако на кровати не было даже покрывала. На пороге появился лакей в распахнутой на груди ливрее и белом парике. Поспешив к камину, он немедленно зажег сложенные там дрова, поднялся и улыбнулся Люсинде, пытавшейся отступить за прикроватные занавески.
- Ванну сейчас принесут, миледи, - с поклоном сообщил он. - Какие духи вы предпочитаете?
- Лаванду, - выдавила Люсинда.
- Прекрасно, миледи. Меня зовут Джон. Мне и моим собратьям приказано прислуживать вам. А вот и ванна. Возможно, она несколько старомодна, но мы сумеем угодить вам и вымыть такую знатную госпожу.
- Я вполне способна вымыться сама! - надменно обронила Люсинда.
- У нас приказ, миледи, - тихо объяснил Джон.
Люсинда молча ждала, пока два других лакея наполняли водой круглый дубовый чан. Джон на несколько минут исчез и вернулся с флакончиком, содержимое которого вылил в ванну. По комнате распространился запах лаванды. Он с улыбкой протянул руку Люсинде, пока остальные хлопотали, развешивая перед огнем полотенца. Люсинде ничего иного не оставалось, как принять предложенную руку и сесть в чан. Джон заколол ей волосы на затылке и взял большую губку. Намылив ее куском твердого мыла, он стал тереть спину леди Люсинды и поливать теплой водой. Другой лакей вложил в ее руку рюмку с ароматным ликером.
- Так приказал Повелитель, миледи, - пояснил Джон. - Пожалуйста, выпейте.
Люсинда пригубила ликер, благоухающий спелой земляникой. Восхитительный вкус!
Она осушила рюмку, пока Джон мыл ей плечи и шею. Когда его руки скользнули по ее груди, Люсинда удивилась тому, что не испытывает ни малейшего стыда. Да и Джона, казалось, ничуть не волнует, что губка касается пухлых холмиков и начинающих твердеть сосков. Он даже улыбнулся, когда они гордо восстали. Потом настала очередь более интимных мест. Люсинда застыла, но ничего так и не произошло.
- Пожалуйста, встаньте, - попросил он, и, когда она послушалась, губка прошлась по упругим лунам ее ягодиц, проникла между ними легкими круговыми движениями.
Люсинда почувствовала, как горит лицо. И не только лицо, но и все тело. Струйки воды стекали по коже, невыразимо возбуждая ее. Она попыталась сосредоточиться на чем-то еще, но заметила только, что у всех трех лакеев заметно вздулся перед синих атласных панталон.
Джон вынес ее из ванны, и двое молодых людей немедленно пустили в ход нагретые полотенца. Чтобы прекратить эти ласки, более похожие на пытки, Люсинда попыталась вытереться сама.
- Но, миледи, - мягко увещевал Джон, - вы не должны мешать нам. Мы не смеем ослушаться Повелителя, иначе потеряем место, а, говоря откровенно, где найдешь еще столь приятную должность? Пожалуйста, позвольте Дику и Мартину закончить.
Люсинда опустила руки, и лакеи вновь принялись ее вытирать, а выполнив свои обязанности, отнесли ее на постель и уложили.
- Где мои вещи? - спросила она Джона. - Мне нужна ночная сорочка.
- Повелитель запретил давать вам одежду, миледи, но, следуя его указаниям, мы скоро вас согреем.
Он расстегнул ширинку и высвободил свое достоинство. Остальные последовали его примеру.
- Не думаю… - нервно пробормотала Люсинда.
- Но вы и не должны ничего думать, миледи, - перебил Джон. - Вам нужно только наслаждаться.
Люсинда впервые взглянула на него как на мужчину. Довольно приятный, правда, среднего роста, но коренастый и мускулистый.
- До сегодняшнего вечера, - пожаловалась она, - я знала лишь одного мужчину.
- Как и должно быть, миледи, но теперь вы на попечении Повелителя. В его отсутствие мы дадим вам урок угождения. Вы научитесь как получать, так и давать удовольствие. Как думаете, миледи, ваш муж был хорошим любовником? Даже добродетельные женщины должны чувствовать это.
- Он был нежен и добр, - не задумываясь ответила Люсинда. - Думаю, со временем я полюбила бы его.
- Но особенно страстным его не назовешь, верно? - догадался Джон. - Здесь, в доме Повелителя, мы научим вас страсти, и вы сможете пленить и покорить будущего мужа своим искусством. Вам это наверняка понравится, миледи.
- Скорее всего, - согласилась Люсинда, - хотя те трое болванов, которые заманили меня сюда, вряд ли воспользуются моими знаниями.
Она вдруг заметила, что, пока говорила с Джоном, остальные двое легли по обеим сторонам и играют с ее грудями. Взгляды ее и Джона встретились, и он улыбнулся.
- Разве вам неприятно, миледи? - спросил он, поглаживая ее бедро. Люсинда на мгновение прикрыла глаза. Действительно, ощущение было невыразимо приятным. Она слегка потянулась и блаженно замурлыкала, чьи-то губы впились в ее сосок.
- М-м… - пробормотала она, когда второй сосок удостоился той же ласки. Ее груди сосали одновременно! Как восхитительно! До этого она не испытывала ничего подобного!
Сильные пальцы мяли ее тело, зубы и языки терзали чувствительную плоть. Джон гладил кустик темных завитков. Люсинда невольно развела ноги, когда он сжал мягкий треугольник.
- У вас такой пухленький холмик! - выдохнул он. - Я люблю женщин с таким сладким лоном.
Он приоткрыл складки ее нижних губ и стал играть с твердой горошинкой.
- Вам нравится, миледи?
- Да, - чуть улыбнулась Люсинда.
- Вы заметно повлажнели, - сообщил он, все быстрее работая пальцами, потирая, надавливая, проникая глубже в ее любовные ножны.
Дверь в спальню отворилась, и вошел Повелитель. Улыбнувшись сладострастной сцене, он немедленно стал скидывать одежду.
- Ну что, жадюги, можете оставить в покое груди леди и помочь мне снять сапоги? - обратился он к Дику и Мартину.
Разочарованные, парни тем не менее резво спрыгнули с кровати и бросились к хозяину. Потом он жестом отпустил их, и оба, помахав на прощание Люсинде, покинули комнату. Повелитель присоединился к лежащим и потребовал:
- Ну же, Люсинда, поиграй с моим "петушком", будь хорошей девочкой.
- Ты не сказал "пожалуйста", - поддразнила она. - О-о, Джон, продолжай, ты прекрасно справляешься!
Глаза в прорезях маски чуть сузились.
- Вижу, Люсинда, ты плохо усвоила урок покорности. Джон, переверни ее поперек постели, так, чтобы голова лежала на краю. После ты знаешь, что делать.
- Да, милорд, - кивнул лакей, выполняя приказ, хотя Люсинда принялась протестовать. Не слушая возражений, он взгромоздился на нее и бесцеремонно врезался в любовное гнездышко.
- Повелитель считает, что вы нуждаетесь в хорошей скачке, миледи, и я счастлив угодить ему и вам, - ухмыльнулся он.
Люсинда вскрикнула, но тут же задохнулась, когда Повелитель вложил ей в открытый рот свое мощное копье.
- Ты справишься с обоими, сокровище мое, - уверенно сказал он, - и сумеешь возбудить меня любым способом. - И, поймав ее руки, пытавшиеся оттолкнуть его, прикрикнул: - Соси, Люсинда! Соси, или я накажу тебя.
Голова ее шла кругом от мириадов новых ощущений. Лежавший на ней мужчина яростно вонзался в нее. Мужской орган во рту, сначала относительно мягкий и вялый, угрожающе набухал и увеличивался в размерах при каждом движении ее губ. Сначала она немного давилась, пытаясь принять в горло огромное орудие, потому что хотя они с Робертом часто говорили о таком способе, все же не удосужились попробовать его на деле. Она попыталась расслабиться, и в самом деле, ее горло раскрылось настолько, что его плоть вошла целиком.
- Ах-х, Боже! - вскричал Повелитель, искренне пораженный ее податливостью. Именно податливостью, не покорностью, потому что она наслаждалась не меньше, чем он.
Джон громко вскрикнул, излился в нее и почти немедленно откатился, тяжело дыша.
- Отпусти меня, - резко скомандовал Повелитель. Люсинда открыла рот и ужасно удивилась величине его вздыбленной плоти. Она почти поглотила его и все же была уверена, что смогла бы принять и большее копье.
- Ох! - вздохнула она, когда он сначала оседлал ее, а потом погрузился на всю длину и со стоном сделал первый выпад. - Не смей кончать, дьявол ты этакий, пока я не наслажусь тобой.
И она снова удивила Повелителя, притянув к себе его голову и поцеловав. Ее губы были ароматными, язык - сладким, как мед. Он ощущал свой собственный вкус, и это возбуждало его еще больше.
Подняв ноги Люсинды, он встал на колени и принялся медленно и глубоко входить в ее ножны. Люсинда застонала, но не от боли, а от чистого, незамутненного наслаждения. Он так же медленно отстранился и снова с силой ворвался в мягкий влажный жар ее тела.
- О да, скорее, скорее, - лихорадочно бормотала Люсинда. Его плоть пульсировала от возбуждения.
- Сука, - прохрипел он ей на ухо, - тебе и этого мало?
- Еще чуть-чуть, Повелитель, и я достигну пика, - выдохнула она. - Вот… вот…
Ее тело содрогнулось в сокрушительной разрядке. Только тогда Повелитель дал себе волю. Но оказалось, что его любовный напиток льется без конца, исторгаясь упругими, резкими толчками, сотрясавшими все его существо.