Сжав зубы, Николас посмотрел ей в глаза и увидел в них недоверие и гнев. Она никогда не покорится ему. Губы у нее были припухшими от его поцелуев. Он чувствовал, как пульсирует кровь в его стремительно твердеющей плоти, но старался не касаться жены. Не знал, сможет ли тогда удержать в узде и свою похоть, и свой гнев.
- Ты лжешь себе, - сказал он дрогнувшим голосом. - Ты хочешь меня. В тебе живет ненасытный голод, и ты это знаешь.
Он увидел боль в ее голубых глазах, но когда шагнул к ней, она отвернулась.
- Не трогай меня.
Он направился к двери, но, уже взявшись за ручку, помедлил. Смешок его был коротким, хриплым и тихим.
- Когда я увидел тебя впервые, подумал, что ты самая храбрая женщина на свете. Как же я заблуждался! Чтобы взглянуть собственному страху в лицо, необходимо мужество. Когда оно у тебя появится, дай мне знать.
Не оглянувшись, он ушел.
Аврора закрыла глаза. Ее трясло от гнева, от облегчения, от страха.
Страх жил в ней, от страха у нее все сводило внутри. Да, она малодушна. И она боится его. Или же эмоций, которые он в ней вызывает. Или самой себя, когда он к ней прикасается.
Пусть катится в ад! Ну почему одно лишь его прикосновение заставляет ее забыть обо всем на свете? Его ласка воспламеняет ее, доводит до безумия. В его объятиях она перестает быть самой собой.
Аврора покачала головой, повела плечами и тихо застонала. Она по-прежнему стояла, прислонившись спиной к стенe, ощущая, как его семя горячей струйкой течет по внутренней стороне бедра.
Рука ее легла на живот. Господи, как она допустила, чтобы он вот так взял ее? И как сможет его забыть после того, что случилось сегодня? Она все еще ощущала его мощные толчки у себя внутри…
Аврора глубоко вздохнула. Надо подавить в себе эту пагубную страсть. Не подпускать его близко. Она не сможет с этим жить.
Но при одной мысли о том, что она никогда больше не увидит Николаса, не почувствует его тела, ей сделалось больно и одиноко. Однако выбора не было.
Она знала, каково это - жить с деспотом и самодуром. Но Николас во сто крат хуже отца. Он не просто будет манипулировать ею, он сделает ее своей вещью. Рабой. Рабой страсти. И в огне этой страсти сердце ее сгорит дотла, останется только пепел.
Глава 17
Руки его обнимали меня; губы были сама нежность, нежность, от которой хочется плакать.
Николас лежал на кушетке в своем гостиничном номере, смотрел в потолок и проклинал себя за то, что овладел Авророй у нее дома.
Он не думал, что спор их зайдет так далеко и кончится безумной вспышкой желания. Но ее гнев распалил его, а поцелуй заставил забыть о здравом смысле. В ту секунду, когда он коснулся ее, все было предрешено, он не мог не дойти до конца.
Николас закрыл глаза, вспоминая остановившийся взгляд Авроры, когда он вошел в нее, ее раскрасневшееся от страсти лицо. Он взял ее с ходу, без всяких прелюдий, не задумываясь о том, что их могут увидеть, и о последствиях. Взял как шлюху. И ей это понравилось, что бы она потом ни говорила.
Он не жалел о том, что из-за него она потеряла контроль над собой. О чем он жалел, так это о том, что теперь между ними непроницаемой стеной встал гнев. Несколько недель острожных ухаживаний пошли насмарку - он разрушил едва зародившееся доверие Авроры. Превратил ее влечение к нему в похоть - похоть, которой она будет стыдиться.
Николас провел ладонью по волосам. Он не знал, что теперь делать, как залечить нанесенные раны, восстановить разрушенное. Он до сих пор не осознал в полной мере силу чувства, которое испытывал к ней.
Он зашел слишком далеко. Ни к одной женщине его не влекло так, как к Авроре. Страсть затуманила ему рассудок, управляла всеми его поступками. Он вел себя как одержимый похотью подросток.
Николас выругался - грубо, непристойно. Может, пора выходить из игры, пока он окончательно не превратился в дегенерата? Он и так задержался в Англии дольше, чем следовало. Скорее всего ничего у него не получится - она не признает его своим мужем; ему не растопить ледяной стены, которой она отгородилась.
В этот момент Николас услышал острожный стук в дверь. Гадая, кто бы это мог быть, он приподнялся на кушетке.
Стук повторился, на этот раз более настойчиво. Николас встал и пошел открывать дверь.
Сердце его подпрыгнуло от радости, когда он увидел женщину в вуали и просторном плаще. Это была Аврора, ее бы он узнал в любой одежде.
Она явилась к нему в отель, одна, поздним вечером… что же могло заставить ее пойти на такой риск - ее, больше всего боявшуюся скандала?
- Что случилось? - спросил он.
- Гарри, - дрожащим голосом произнесла Аврора. - Его нет.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Он убежал. Прошу тебя, Николас, помоги мне его найти!
Николас не стал напоминать Авроре о том, что ее настойчивая просьба никак не вяжется с тем, что совсем недавно она указала ему на дверь и заявила, что больше не желает его видеть. Вместо этого он взял ее за руку и затащил в комнату, чтобы никто ее не увидел.
- Сколько времени прошло с тех пор, как он убежал?
- Не знаю. Несколько часов. - Аврора приподняла вуаль. В ее синих глазах была мольба. - Я обнаружила эту записку, когда он не явился на ужин. Гарри оставил ее на подушке.
"Рори, я ушел искать счастья. Пожалуйста, не волнуйся". Николас нахмурился.
- У тебя есть какие-то соображения насчет того, где он может быть?
- Нет. Мои слуги, похоже, все обыскали. На тебя одна надежда. Ты мне поможешь?
Николас взглянул на нее с упреком.
- Ты сомневаешься? Отвернувшись, он стал стягивать рубашку.
- Что ты делаешь? - воскликнула Аврора.
- Переодеваюсь. Не хочу привлекать внимание к своей особе. В тех местах, где может оказаться Гарри, джентльмену не место. Садись. Я буду готов через минуту.
Аврора послушно села на кушетку. Но вскоре вскочила и принялась расхаживать по комнате.
- Это моя вина, - сказала Аврора. - Я оттолкнула Гарри. Не выйди я из себя, он не сделал бы подобной глупости.
Николас покачал головой. Он уже натянул старую коричневую куртку.
- Не казни себя. Рано или поздно это все равно случилось бы. Гарри жаждет приключений. Удивительно, как он до сих пор не убежал.
Аврора молчала, и Николасу вдруг захотелось ее защитить, успокоить.
- Не отчаивайся, Аврора, я его найду.
Аврора судорожно вздохнула, видно было, что она с трудом справляется с собой.
- Где ты намерен его искать?
- В доках. Скорее всего он направился в порт, наниматься юнгой на корабль. Он никогда не отказывался от мысли сплавать к берегам Франции.
Николас сменил сияющие ботфорты на сапоги погрубее и натянул потрепанную шляпу. Когда он заткнул за пояс пару пистолетов, а за голенище нож, в синих глазах Авроры появилась тревога. Он знал, что напоминает ей пирата - насильника и убийцу. Но высказывать свою мысль вслух она не стала. Просто смотрела на него, и все. Ради спасения Гарри все средства хороши.
Николас ее не осуждал. Если раньше он обвинял ее в том, что она слишком сильно всего боится, то сейчас ее страх был более чем обоснован. Юный джентльмен нежного воспитания был бы легкой добычей для любого негодяя, которых в Лондоне полно, Николас даже думать не хотел, какого рода опасностям мог подвергнуться Гарри.
Николас убрал в карман кастет и взял трость, которая была одновременно и шпагой. Он знал, на что идет, и подготовился. Собравшись, он взял Аврору под локоть и проводил до двери.
- Как ты добралась сюда?
- Приехала в карете. Дэнби ждет меня внизу.
- Вели ему отвезти тебя домой.
Аврора не спешила уходить, умоляя Николаса взять ее с собой.
- Нет, моя хорошая. Я не хочу лишних волнений. Аврора была бледна и испуганна, Николас ласково привлек ее к себе и коснулся губами ее лба.
- Иди, тебе пора. Я найду его, обещаю.
Видя, что она и сейчас не уходит, он с улыбкой сказал:
- Вспомни, я умею вызволять из беды. Доверься мне. Аврора робко улыбнулась в ответ:
- Я доверяю тебе, Николас.
Она разрывала ему сердце. И Николас горячо молился о том, чтобы судьба помогла ему сдержать слово. Если с мальчиком что-то случится, дело его можно считать проигранным.
Первым делом Николас отправился на корабль, который ждал в доках на тот случай, если ему придется бежать из страны. Взяв с собой кое-кого из команды, он ушел на поиски мальчика.
Ночь дышала сыростью и насилием. Из публичных домов и трактиров вываливались пьяные бандиты и их подружки. Район порта пользовался дурной славой. Влажный туман стелился над рекой, разнося запах гнилой рыбы и смолы. Туман делал почти невидимыми сотни кораблей, которые стояли в порту, устремив в небо оголенные мачты.
Туман усложнял поиски - смазывал очертания предметов. Но не туман беспокоил Николаса. Он неплохо знал лондонское дно и те правила, по которым там принято было играть, даже научился уважать эти правила. Николас умел говорить на их языке и придумал легенду: он ищет сбежавшего юнгу своего хозяина и готов даже заплатить за информацию. Но золотоволосого мальчика никто не видел.
С каждым часом надежда таяла. Гарри уже могли обманом или силой увести на корабль и заставить работать или, что того хуже, забрать в публичный дом, где клиенты предпочитают мальчиков. Он мог валяться и мертвым в каком-нибудь темном переулке или кормить рыб в Темзе.
Ночь была на исходе, когда помощники Николаса сообщили, что поиски не увенчались успехом. Николас приказал им продолжить поиск, и, обыскав каждый портовый кабак, приняться за суда - опросить членов команды каждого корабля.
Он уже собирался уйти, когда вдруг услышал детский голос. Волосы у него встали дыбом. Кто-то звал его из-за нагромождения бочек на пристани.
Николас поспешил на зов. Сердце его упало, когда он увидел мальчика, скорчившегося на досках.
- Гарри, ты жив?
Ребенок в ответ застонал. Все, что Николас мог разглядеть в темноте, - это золотистые волосы.
Почти голый мальчик лежал на досках и дрожал, держась за живот. На нем было одно лишь нижнее белье, мокрое от мочи - результат испуга.
- Ты ранен? - спросил Николас, ощупывая лицо и конечности Гарри.
- Живот… Они ударили меня…
Николас не заметил крови, но тело в области ребер припухло. Видимо, ребра не сломаны - это только ушиб, подумал Николас.
- Это не смертельно, - резко заметил Николас, не показывая, что испытывает жалость. - А теперь выкладывай все начистоту.
Гарри сбивчиво рассказал, как все было: как он пробрался в порт вскоре после наступления темноты, как его с позором прогнали с брига, на который он хотел наняться, как на него навалилась банда малолетних воришек. Если Гарри и испытывал стыд, то исключительно потому, что перепугался.
- И было чего бояться, черт возьми! Тебе еще повезло, что ты отделался синяками. Они вполне могли вспороть тебе живот и оставить подыхать.
- Я молил Бога, чтобы вы пришли.
- Радуйся, что я не свернул тебе шею. Леди Аврора едва не умерла от страха за тебя.
- Я… Мне жаль. Вы ей расскажете про меня?
- Ты сам все ей расскажешь - утром. А пока тебе надо привести себя в порядок. - Николас осторожно взял мальчика на руки. - Отведу тебя на свой корабль, чтобы леди Аврора не видела тебя таким.
Однако, благополучно доставив Гарри на корабль, Николас решил не возвращать его Авроре немедленно. И дело было не только в том, что после всего случившегося ребенок нуждался в отдыхе. Еще больше он нуждался в хорошем уроке. Вдруг одного пережитого страха будет недостаточно, чтобы прочистить мальчишке мозги?
Проследив, чтобы беглеца отмыли и уложили спать, Николас ушел в свою каюту и принялся сочинять послание для Авроры. Записка была короткой - он сообщил, что Гарри жив и здоров и останется на шхуне, потому что он, Николас, намерен преподать ему урок.
Он прекрасно понимал, что Аврора тут же примчится к нему. А Николасу именно это и требовалось. Для разговора с ней корабль подходил куда больше, чем дом, полный любопытных слуг. Николас передал записку через трех самых дюжих матросов, способных защитить Аврору, если в порту возникнет непредвиденная ситуация.
План его сработал как нельзя лучше. Стоя у перил борта, Николас наблюдал, как Аврора торопливо выходит из экипажа. Николас слышал, как гулко бьется его сердце. Сейчас решится его судьба.
Николас помог ей подняться на палубу, поддерживая под локоть.
- Что ты сделал с Гарри? - с надрывом в голосе спросила она вместо приветствия. - Ты его бил?
- Разумеется, нет. Он крепко спит.
Аврора раздраженно высвободила локоть. В глазах ее были страх и гнев.
- Что ты имел в виду, говоря, что намерен преподать ему урок? Он должен быть дома - в постели.
- Он спит в постели, Аврора. Опасность ему не грозит.
- Ты сказал, что намерен держать его у себя на корабле…
- Здесь не место для разговора, - сказал Николас, кивнув в сторону матросов.
Аврора, сделав над собой усилие, позволила ему увести себя с палубы.
Николас привел ее в каюту, где спал мальчик. Аврора подошла, с опаской глядя на Гарри. Синяк под глазом… Разбитая губа…
Тошнота волной накатила на нее, и она схватилась за горло. В груди закипала ярость от сознания собственной беспомощности. И все же Гарри жив, а это самое главное. Словно для того, чтобы убедиться в этом, Аврора коснулась лица ребенка. Мальчик пошевелился во сне. Она глубоко вдохнула.
- Пойдем, Аврора, - тихо произнес Николас, - ему надо поспать после всего, что с ним произошло.
Она нежно коснулась локона на лбу мальчика, повернулась, пошла следом за Николасом. Когда страх наконец покинул ее, она внезапно ощутила себя опустошенной. И не сразу сообразила, что Николас привел ее в небольшую, но очень уютную каюту. Она не сопротивлялась, когда он подвел ее к койке и усадил.
Николас прошел к буфету и плеснул в стакан немного бренди.
- Пей.
Аврора вздрогнула, глотнув огненную жидкость, и, закрыв лицо руками, заплакала.
- Ты же видела, ничего страшного с ним не случилось. - Я знаю, - сквозь рыдания проговорила она. - Я просто испугалась.
- Ты ведь не думала всерьез, что я его избил? Аврора молча покачала головой. Она знала, что Николас его и пальцем не тронул бы. В то же время он оказывал пагубное влияние на впечатлительного мальчика… - Ты сказал, что собирался преподать ему урок…
- Именно. Утром я велю ему выдраить палубу и проверить такелаж.
- Зачем?
- Пусть знает, что жизнь не всегда праздник. Аврора во все глаза смотрела на Николаса.
- Но Гарри не может стать матросом. Это слишком опасно. Оставляя Гарри на корабле, ты лишь искушаешь его.
- Гораздо опаснее предоставить его самому себе и собственным фантазиям. - Николас сел рядом с Авророй. - Мальчик одержим страстью, Аврора, которую ничем не вытравишь. Поверь, я знаю, о чем говорю. Я был таким же в десятилетнем возрасте. Тебе трудно это понять, потому что ничего подобного ты не испытывала, но Гарри не остановится, пока его мечта не осуществится или… пока желание осуществить ее не угаснет. В любом случае ты не поможешь ему, отгораживая от жизни. Он только будет презирать тебя за это и ненавидеть - так же как презирает сейчас мать. Так же как я ненавидел отца.
- Но я несу за него ответственность.
- И конечно, хочешь его защитить. Но ему нужен мужчина в качестве воспитателя, Аврора. Я мог бы ему помочь.
- Он не нуждается в твоей помощи. Ты не научишь его ничему, кроме насилия. Я ненавижу насилие, Николас. После того, что проделывал мой отец у меня на глазах…
- Я не намерен превращать Гарри в насильника, Аврора. Но я научу его постоять за себя. - Аврора молчала, и Николас продолжил: - Ты не можешь держать его подле себя всю жизнь, в маленькой и на первый взгляд уютной тюрьме, которую построила для себя.
Аврора была в отчаянии.
- Но… он еще ребенок. Я не переживу, если с ним что-то случится.
- Тогда доверься мне, чтобы я нашел самый безопасный для него способ удовлетворить свои амбиции.
Аврора не отвечала, и Николас осторожно повернул ее лицо к себе.
- Ты сказала, что доверяешь мне.
Аврора подняла глаза. Николас пристально смотрел на нее. Он ждал ответа.
- Да, я доверяю тебе, - прошептала она.
Лицо его расслабилось, он осторожно провел кончиком пальца по ее губе. Аврора моргнула, и по щеке покатилась слеза.
Закрыв глаза, она смахнула ее.
Но остановиться уже не могла. За первой слезой последовала вторая, и Аврора зарыдала. Николас обнял ее, прижал к себе, и все страхи прошлого, все горе, копившееся в ней годами: деспотизм отца, потеря близких, - все прорвалось наружу потоками слез.
Когда слезы иссякли, Аврора обнаружила, что лежит с ним на койке, уткнувшись лицом ему в грудь, а он нежно гладит ее по голове, и его покрытые щетиной скулы слегка царапают ей щеку.
- Прости, - охрипшим голосом пробормотала она.
- Не надо. - Он достал из кармана платок, вытер ей слезы и поцеловал в лоб.
Аврора лежала не шевелясь, в полном изнеможении.
. - Ты прав, - произнесла она наконец. - Я малодушна.
- Нет, - ласково ответил Николас, - просто ты слишком долго не противилась страху, позволила ему тобой овладеть.
Она вздохнула, когда его теплые губы коснулись ее век.
Вот так бы и лежала всю жизнь в объятиях Николаса, прижавшись к нему, сильному и надежному.
Однако Николас вдруг замер, и сердце его учащенно забилось. Он понимал, что Аврора сейчас ждет от него не страсти, а сочувствия, понимания.
Он хотел успокоить ее, помочь избавиться от страха и отчаяния. Но больше всего он хотел ее.
Губы его словно по собственной воле коснулись ее раскрасневшегося лица. Она шевельнулась, и его плоть зажглась огнем. Он потерял над собой контроль.
Когда он прильнул к ее губам, она слабо запротестовала и попыталась увернуться от поцелуя, но он был настойчив, и вскоре ее губы стали горячими и податливыми.
Внезапно она оттолкнула его и прерывисто задышала, глядя на него своими пронзительно-синими глазами, в которых было смятение.
Он видел, что она хочет его, и убедился в этом, когда коснулся ее шеи и почувствовал бешеное биение пульса.
- Я жажду твоей любви Аврора, - осевшим от желания голосом произнес он. - Но если тебе неприятно, скажи, и я остановлюсь.
Он ждал, напрягшись, как пружина.
Аврора смотрела в его глаза и тонула в их глубинах. Она не хотела его страсти, но перед его нежностью и ласками не могла устоять.
- Я не хочу, чтобы ты останавливался, - прошептала она, погрузив пальцы в шелк его волос. - Люби меня, Николас.