Что-то коснулось ее бедра. Она вздрогнула, к ней на колени забрался Зевс. Она привезла его с собой из коттеджа. "Ты тоже скучаешь по нему?"
Что бы ни думал о ней Дэвид, Натаниел вырос окруженный любовью. Его рождение оказалось благом во всех отношениях. Ради него она изменила свою жизнь. Стала той матерью, которой могла бы быть ее мать, проживи она дольше, которую никогда не смог бы заменить ее отец, живи он хоть сотню лет. Сэр Генри предоставил ей основу, на которой она начала заново строить свою жизнь, и она по кирпичикам постепенно построила ее, преодолевая препятствия. Начала читать медицинские книги в кабинете сэра Генри, взяв на себя роль его помощницы, принимая участие в городских делах, и в конце концов нашла свое место в жизни, заслужив уважение людей. Постепенно научилась ценить каждую удачу, мечтая о большем. Забыв о том, что от прошлого не скроешься, что оно остается в ней.
Теперь, прожив столько лет во лжи, она не знала, как привести в порядок свою жизнь. Да и возможно ли это? Сэр Генри сказал, что человек может выбирать только между добром и злом, но ей предстоит либо вообще ничего не делать, либо в корне все менять.
Виктория знала лишь одно: ради сына она готова на все. У нее никогда не было родного дома, и то, что он был у Натаниела и Бетани, приобретало все большее значение для Виктории, и она всем сердцем стремилась сохранить его, тем более что отец угрожал тому, что было ей так дорого.
Виктория закрыла сундук. Прижав к себе мурлыкавшего Зевса, подошла к слуховому окну и, поглаживая кота, выглянула наружу. Над верхушками деревьев показалась первая бледная полоса света и золотистыми крыльями распласталась по небу. Колокольня засверкала в лучах восходящего солнца.
Виктория задержала взгляд на шпиле, как будто обладала способностью проникнуть сквозь расплывчатые тени, и подумала, не наблюдает ли кто-то за этим домом даже сейчас.
Действительно ли кто-то пытался убить Дэвида, выстрелив в нее? Эта мысль ее испугала. При сложившихся обстоятельствах в этом был смысл, однако никто не нападал ни на мистера Рокуэлла, ни на Памелу, а они все находились здесь с одной определенной целью. Ее отец обладал многими качествами, но не был метким стрелком даже в лучшие свои годы, а это значило, что у него есть сообщник. Этот человек знает о пещерах, прорытых в этих холмах.
Об этих пещерах рассказывали легенды, когда-то их использовали пираты, но лет пятьдесят назад их замуровали. Даже сборщики налогов теперь не знали, где делать обыски во время их ежегодных наездов в эти края. Но Виктория подозревала, что Томми Стиллингз это знал.
Последние, бесконечно тянувшиеся недели Виктория жила без какой-либо цели, страдая больше от раны сердечной, чем от телесной. Но в этой войне был не один фронт, и, когда небо начало светлеть и рассеялась темнота, она погасила лампу и, бесшумно ступая в мягких домашних туфлях, вернулась в роскошную золотистую гостиную, где они с Дэвидом занимались любовью. Если ей суждено совершить в жизни хотя бы один подвиг, она должна найти способ обеспечить Натаниелу будущее.
Было что-то символическое в том, что она начала свой крестовый поход в этой комнате, срывая с мебели полотняные покрывала.
Ибо Маргарет Фаради больше не собиралась убегать.
Виктория постучала в дверь. Когда никто не отозвался, она отступила назад и посмотрела на окно на втором этаже, задернутое шторами. Придерживая под накидкой чемоданчик с медикаментами, она отошла от дома.
– Может быть, там никого нет, – сказал мистер Рокуэлл, засунув в карманы замерзшие руки.
Дом шерифа Стиллингза стоял на тихой поляне среди буковых деревьев и каштанов на самом краю города. Виктория повернулась, намереваясь обойти вокруг дома, когда дверь со скрипом отворилась.
– Миледи? – Энни Стиллингз широко распахнула дверь и отступила в сторону, пропуская в дом Викторию. Растрепанные светлые волосы обрамляли ее лицо. Шесть месяцев беременности уже сказывались на внешности Энни. Она выглядела усталой, лицо было бледным. – Мы все слышали о несчастном случае. Как я рада, что вы живы и снова на ногах, миледи.
Конечно, она слышала. Весь город слышал, и все объясняли это случайным выстрелом браконьера. И все же Виктория пришла сюда продолжать свою личную войну, и ее неуверенность сменилась решительностью.
– Как ты себя чувствуешь, Энни?
– Не очень хорошо, – призналась женщина. – Я была в постели.
Закрывая за собой дверь, Виктория сказала Рокуэллу, что не задержится.
– Можно, я согрею для вас чайник, мэм? Виктория поставила докторский чемоданчик на стол около дивана.
– И часто ты чувствуешь такую усталость, Энни?
– Постоянно, мэм, – засмеялась Энни.
– Я сказала твоему мужу, что зайду осмотреть тебя.
Виктории нравилась Энни. Она была всего на несколько лет старше Виктории, и Виктория с сэром Генри часто заходили в бедные семьи, сэр Генри в те времена регулярно навещал там детей. Пока Виктория осматривала Энни, они говорили о погоде, избегая тем, касавшихся ее мужа.
– Могу сказать, что твой ребенок очень подвижный. Могу оставить лакрицу и ромашковый чай, которые слабят. Но ты обязательно должна съедать и обед, и завтрак, и ужин.
– А вы будете принимать у меня роды? Виктория застыла.
– Почему ты спрашиваешь?
– Люди говорят... – Энни села и, расправляя юбки, потупила глаза, – говорят, вы переехали в Роуз-Брайер. И еще ходят слухи, будто лорд Чедвик – отец Натаниела.
Виктория опустилась на диван рядом с Энни. Откуда это стало известно?
– Мы с лордом Чедвиком знали друг друга много лет назад, когда я жила в Индии. Нас разлучили страшные события, и до недавнего времени он думал, что я умерла.
– Вы не первая, кто выходит замуж не за отца ребенка, чтобы дать ему имя, мэм.
– И люди в это верят? – только и могла произнести Виктория.
Она знала, что некоторые осудят ее. Но Викторию это не волновало. Когда Дэвид снова вошел в ее жизнь, она поняла, что больше не будет акушеркой, однако беспокоилась о Натаниеле и Бетани.
– Сколько лет вы отдали людям в этом городе, миледи?
– Не так уж и много.
– Возможно, разразится скандал, но ваш скандал – это и наш скандал, миледи, – пылко заявила Энни и взяла Викторию за руки. – Лорд Чедвик нашел вас, мэм. Теперь Роуз-Брайер принадлежит ему. Он прекрасный человек, в этом нет сомнения. Вы понимаете, как много он сможет сделать для людей, когда весной начнется пахота? – Лицо Энни просветлело. – Говорят, ему понадобятся арендаторы, чтобы обрабатывать землю. Некоторые будут жестоки, но все надеются на вас, миледи. Неллис Манро никогда не приносил добра нашему городу.
Сложив на коленях руки, Виктория огляделась. Рядом с камином стояла колыбель.
– Ее сделал Томми, – сказала Энни, проследив за направлением взгляда Виктории. – Пока мистер Манро в Лондоне, он не очень занят делами.
Виктория глазам своим не верила. Трудно себе представить, что человек, служивший Неллису, мог собственным трудом создать нечто красивое.
– Мой муж – неплохой человек, мэм. Иногда обстоятельства заставляют его защищаться. Не осуждайте его.
– Я понимаю больше, чем ты думаешь, Энни. – Она встала. – Не знаешь, где я могу его найти? Это важно.
– Он на дворе, позади дома, миледи. Закутавшись в накидку и прикрыв лицо капюшоном.
Виктория подошла к двери почти невидимого среди деревьев домика. Она ступила за порог и увидела шерифа Стиллингза, вырезавшего ножом игрушечную утку. Виктория заметила две массивные дубовые балки, пересекавшие потолок. Увлеченный работой, он не сразу увидел Викторию.
– Леди Манро... – Он чуть не ахнул и отложил утку в сторону. На нем была чистая шерстяная рубашка с закатанными рукавами, и, если бы не шрам на щеке, он бы производил впечатление вполне порядочного человека. Стиллингз быстро встал. – Что привело вас сюда?
– Я обещала вам навестить Энни. Вы станете отцом еще до весны, Томми. – Виктория перевела взгляд с разбросанных на столе игрушек и взяла в руки деревянный кубик. – Вы ведете двойную жизнь, шериф.
Он забрал у нее кубик.
– Насколько я понимаю, вы тоже, миледи.
– В меня выстрелили случайно?
Он вытер тряпкой руку.
– Я к этому непричастен. – Даже в сапогах Стиллингз не превосходил ее ростом, и это радовало Викторию. Она могла противостоять мужчинам.
– Ни один из моих людей не стал бы в вас стрелять, – сказал он.
– Я верю вам. Просто у вас нет таких метких стрелков. Но вы служите Неллису. И вам многое известно.
Стиллингз подошел к окну и посмотрел на свой дом. .
– Это правда, что вы больше не живете у сэра Генри? – спросил он, опуская занавеску.
– Правда. – Она поставила чемоданчик на верстак. – Есть ли какая-нибудь другая дорога в церковь на холме? Вы прожили здесь всю жизнь. Может быть, знаете что-то, не известное семье Манро?
Он прислонился к оконной раме.
– Только дурак пойдет в пещеры. Ведь их давным-давно замуровали.
– Может быть, одну вы все-таки размуровали?
– У нас с вами много разногласий, – заметил Стиллингз. – Но вы вели себя честно, – добавил он, как будто его слова могли что-то для нее значить, когда он калечил ее лошадей и выжил большинство арендаторов из их домов. – Если вам нужна моя помощь, то, вы понимаете, я имею свою цену.
– Как и я, Томми. – Она нарочно назвала его по имени, потому что всегда так называла, когда он привозил Натаниелу деревянные игрушки после того как она или сэр Генри посещали его больную мать. Она не подозревала, что он делает их сам. Он посещал церковь и, казалось, интересовался местными делами. Потом он попал в беду, и Неллис приобрел над ним власть. – В обмен на твое содействие я не выдам тебя властям, как и имена всех твоих людей и местонахождение всех ваших предприятий, которые последние три года не платят налоги.
Коварная улыбка тронула его губы.
– Товарищ по оружию, миледи. Вот так новость, мы с вами похожи больше, чем я думал.
На лужайке появился Рокуэлл. Стиллингз оглядел его.
– Пора кончать разговор. Ваш сторож беспокоится.
– Мистер Рокуэлл работает на лорда Чедвика. Стиллингз широко распахнул дверь перед Викторией.
– Любопытно, что Чедвик появился так неожиданно, после того, как я принес вам ту сережку. Слышал, он неравнодушен к графине.
Отбросив капюшон, Виктория развязала на шее тесемки, как будто они мешали ей дышать.
– Лорд Чедвик не какой-то наивный франт, – предупредила она. – Если бы у тебя хватило ума, ты схватил бы все, что у тебя есть, и нашел новое место жительства. Ты не должен с ним конфликтовать, поверь мне, если не хочешь попасть на виселицу.
Он притворно рассмеялся, однако в глазах появилось сомнение. А может быть, и страх.
– Это правда, миледи?
– Правда, Томми.
– Наш прекрасный судья, Манро, убежден, что не пройдет и года, как лорд Чедвик уедет отсюда. Кому-то очень хочется убрать его с дороги.
Холодок пробежал по ее спине.
– Неллис так сказал? – Его слова напомнили Виктории о неизбежном. Значит, прав был Дэвид, когда сказал, что пуля предназначалась ему. Уж не связан ли Неллис с ее отцом? Но каким образом?
– Так что вы понимаете, почему моя верность остается там, где и сейчас, миледи.
– А Неллис не сказал кто? Если ты что-нибудь знаешь...
– Не знаю. Вы можете спросить его, когда он вернется из Лондона. – Стиллингз сложил на груди руки. – Неллис Манро любит французский коньяк и красивые безделушки, миледи. Недавно он добавил Роуз-Брайер к этому списку. Вы должны знать не хуже меня, что нельзя победить того, кто сильнее.
– А что, если бы мы победили, Томми?
– Вы не сможете сделать этого одна, миледи.
Глава 14
– Никогда не видела такой красивой материи. – Бетани прижата к груди отрез голубого бархата.
Виктория сидела перед туалетным столиком и смотрела на девушку с развевающимися золотистыми волосами, кружившуюся по комнате. Бетани встретилась с ней взглядом в зеркале.
– Как тебе это удалось, Виктория?
– Я закончила, мэм. – Мойра положила гребень перед зеркалом.
Виктория не ответила. Она взглянула на себя в зеркало и подняла брови. На ней было платье простого фасона, но оно облегаю ее как перчатка. Обнаружив на чердаке старый сундук с одеждой, она немного переделала три платья, пополнив свой гардероб. В этот день она надела муслиновую, красную с зеленым, юбку и кофточку цвета слоновой кости, перевязанную на талии. С уложенными на затылке роскошными черными волосами она была необыкновенно хороша.
Снизу донеслись крики и отвлекли ее.
– К дому подъезжает карета, мэм!
– Карета? – Виктория встала, шурша нижними юбками.
Услышав приближающийся стук колес, она бросилась к окну будуара, выходившему на оранжерею. Мимо окна проехала черная карета. Но она не успела остановиться, как дверца распахнулась и из кареты выскочил мальчик. Натаниел.
Виктория, в облаке развевающегося муслина, бежала по коридору. Она остановилась на лестнице, и в эту минуту дверь распахнулась.
– Мама! – Сын бросился к ней.
Со слезами на глазах она опустилась на колени и обняла его.
– Дай посмотреть на тебя. Ты вырос на два дюйма с тех пор, как я видела тебя.
– Я вырос из моих штанов, мама. – Он с гордостью выставил вперед руку, показывая мускулы, окрепшие от работы на настоящих машинах. Затем посвятил Бетани в дела своих многочисленных кузин и кузенов, упомянув о том, что, когда играли в "достань яблоко", Джейни поцеловала Питера, поэтому он приехал только сегодня.
– Потому что Джейни поцеловала Питера? – спросила стоявшая.позади Бетани.
– Нет, глупышка. – Натаниел сделал большие глаза и снова обратился к Виктории: – Мы остались праздновать урожай. – И он с увлечением рассказал, как дядя Фред разрешил ему отведать из кружки фамильного эля.
Виктория подняла глаза и посмотрела на стоявшего в холле Дэвида, высокого и красивого, в новом костюме.
– Лорд Чедвик позволил мне остаться. – Натаниел придвинулся ближе и прошептал ей на ухо: – Он танцевал с Бесси, Милдред и Фрэнни. Она хочет жениться на нем.
– Фрэнни? – усмехнулась Бетани. – Да она только что из пеленок. Что она знает о браке?
Фрэнни была того же возраста, что и Бетани, и во всем соперничала с ней.
– Не сомневаюсь, его милость производит впечатление на молоденьких женщин, – заметила Виктория.
– Где Зевс? – Натаниел перегнулся через перила.
– Спал в библиотеке. А сейчас не знаю. Будь осторожнее, Натан. Полы только что натерли.
Дэвид не сводил глаз с Виктории, и она залилась румянцем.
Бетани отошла от нее.
– Пойду посмотрю, как там пироги, которые миссис Гибсон вынула из печки. Натаниел, вероятно, проголодался.
Она убежала, оставив Викторию наедине с Дэвидом, ее сердце готово было выскочить из груди.
– Я был уверен, что ты сбежала, – сказал он.
– Мы заключили соглашение, – ответила она, предпочитая придерживаться высокой морали, а не вспоминать, что еще несколько недель назад она собиралась сбежать. – Как ты узнал, что я буду здесь?
– Рокуэлл в карете выехал мне навстречу. Рассказал, что произошло между тобой и сэром Генри. Я...
– Не вздумай извиняться. Он имеет право на собственное мнение обо мне.
– Просто меня удивило, что ты сказала ему правду.
– Натаниел знает? – спросила она.
– В Сейлхерсте все думали, наше сходство объясняется тем, что мы с тобой родственники. Опять ложь. Мы должны поговорить с ним. Я не допущу, чтобы мой сын думал, будто его отец умер.
Она слышала восклицания Натаниела, нашедшего Зевса. Хватит ли у нее смелости сказать Дэвиду, что о них уже сплетничают в городе?
– А мы готовы ответить ему, когда он спросит о нас с тобой, Дэвид?
– Слов нет, мадам, тут ты поймала меня. – Его спокойная усмешка ее испугала. – Бурное развитие наших отношений убеждает в том, что нам обоим было бы лучше, если бы я устранился от этого дела и исчез навсегда.
Она молчала, охваченная страхом, что именно так он и поступит, понимая, что не имеет права о чем-либо просить его. Но она еще не была готова потерять сына. Дэвид привез его сюда. Она даже не пыталась найти разумное объяснение своей радости.
– Не можем ли мы прийти к соглашению? Ведь мы желаем нашему сыну только добра.
– Мама, – из библиотеки выбежал Натаниел, прижимая к себе Зевса, – можно мне повидать деда?
– Я отвезу тебя к дедушке, – сказал Дэвид.
– Лорд Чедвик сказал, что я увижу Биг-Бен. – Натан запрыгал от радости. – Мы приехали домой повидать тебя и Зевса, и деда тоже. И взять мою подушку.
Подавляя внезапно охватившую ее панику, Виктория посмотрела на Дэвида:
– Ты увозишь его в Лондон?
– Поезд отходит от Нью-Хейвена завтра вечером. Я уже все устроил.
Он этого не сказал, но она видела по его глазам, что он привез Натаниела попрощаться. Дэвид уже принял решение. Даже сознавая, что в Лондоне Натаниел будет в большей безопасности, она не была готова к такому удару. Сможет ли она сказать об этом сэру Генри?
– Я пойду в зверинец, когда он откроется весной, мама, – сказал Натан. – И буду ходить в школу, как Итан Бирмингем. В прошлом году он научился фехтовать.
Виктория погладила его по щеке. Сын говорил с таким увлечением и радостью, что она постаралась скрыть свою печаль.
– Тебе надо взять не только подушку, Бельчонок.
– Я же не навсегда уезжаю, мама. Все мальчики ходят в школу. А когда вернусь, Итан Бирмингем больше не будет называть меня сопляком.
– Я думала, ты, Итан и Робби близкие друзья.
– Были, пока Итан не пошел в школу в прошлом году. Она отвела у него со лба прядь волос.
– Миссис Гибсон недавно вынула пироги из печки. Почему бы тебе не посмотреть, не готовы ли они?
С радостным восклицанием Натаниел повернулся на каблуках.
У Виктории болел бок. Она не могла подняться. Вдруг крепкая рука Дэвида взяла ее под локоть.
– Кто за тобой ухаживает? – спросил он. Виктория выдернула руку.
– Я не нуждаюсь ни в чьей помощи, Дэвид.
– Браво, генерал Фаради. – Он отступил назад с насмешливой улыбкой, которая совсем не соответствовала выражению его глаз. – Приятно узнать, что твое физическое состояние не повлияло на твой нрав.
– Я отвезу моего сына в коттедж. Будут вещи...
– Я позабочусь, чтобы в Лондоне у него было все необходимое.
– Конечно, будет. – В висках у нее стучало. – И новая мать тоже?
– Может быть, черт побери.
– Если захочешь развестись со мной, тебе придется публично признаться, что ты женат на преступной дочери полковника Фаради. Разразится ужасный скандал. Даже тебе он навредит.
Она не поверила своим глазам, когда он вынул из кармана сигару и зажал в зубах.
– Вот поэтому я и буду требовать признания брака недействительным, – сказал он, чиркнув спичкой о каблук. – Пока я еще не утратил способности творить чудеса.