Она вдруг призадумалась. Константин боялся, что она захочет идти в кабинет. В этом случае ему пришлось бы туго! Ведь он вовсе не хотел, чтобы Лейла узнала секреты Леены. Теперь он смотрел на Лейлу с таким видом, словно сам ничего не мог придумать, да и не хотел придумывать. Он ждал, что же предложит ему Лейла, и весьма успешно притворялся равнодушным к любому ее возможному решению.
К счастью, Лейла чувствовала себя утомленной.
– Дверь и окна в твоем кабинете хорошо заперты? – спросила она.
– Да, разумеется…
"Только бы она не заметила моего притворства, только бы не заметила…" – лихорадочно думалось Константину.
– Пойдем в спальню, – наконец решила она.
Константин искренне удивился, и это удивление слишком, пожалуй, ясно выразилось на его лице.
– Мы в спальне, – сказал он. – Ты не видишь? Что с тобой? Здорова ли ты? Нет, тебе надо отдохнуть!..
Она на мгновение прикрыла глаза. Он невольно восхитился снова прелестной лепкой век с длинными ресницами, хотя время для восхищения было явно не совсем подходящее! И на самом деле он обрадовался ее болезненному состоянию. Теперь можно было совсем спокойно и естественно уговаривать ее остаться в спальне!..
– Ты переутомлена, тебе надо отдохнуть! – настойчиво повторял он.
Он внезапно почувствовал, что она вовсе не желает послушаться его, но у нее просто-напросто не было сил… Она то закрывала, то открывала глаза…
Наконец она произнесла, растягивая звуки, и голосом, выдававшим утомление:
– Останься здесь… со мной…
А вот это вовсе не входило в его планы! Но он понимал, что нельзя выдать свои истинные намерения. Размышлять также было некогда.
– Да, да, я останусь.
– Ляг со мной!..
Его осенило:
– Я только проверю еще раз, крепко ли заперта дверь в кабинет…
Константин опасался, боялся, что она не захочет отпустить его, но она лишь протянула:
– Да-а… иди… запри меня… я боюсь…
– Чего ты боишься? – он удивлялся искренне. – Дом пуст…
– Что может быть страшнее пустого дома!..
– Ладно, я запру тебя…
В несколько прыжков он пролетел по коридору и очутился у двери в кабинет. Странное повеление Лейлы явно было ему на руку. Но почему она вела себя именно так? Впрочем, об этом ему некогда было размышлять! Отпирая дверь, он быстро подумал о том, что Леена, еще недавно столь враждебная ему, теперь оказалась кем-то наподобие союзницы. Это тоже было странно, но и об этом некогда было раздумывать!..
"Лейла… Леена…" – мелькнуло в его сознании. Его позабавило сходство имен, но дверь была уже отперта и Леена в облике Дарьи стояла перед ним.
– Что? – спросила шепотом.
– Лейла велела мне запереть ее, – быстро и также шепотом отвечал Константин. – Я должен вернуться к ней, она ждет…
– Будь осторожен… – предупредила опять же шепотом Леена-Дарья.
Константин готов был поклясться, что прежняя, истинная Дарья ничего особенного собой не представляла; зато теперешняя привлекала его внимание. Еще бы! Ведь юным девичьим телом этого существа управляло сознание женщины таинственной и небезопасной. Однако женщина еще более опасная ждала Константина в спальне…
– Я не буду запирать тебя, – шепнул он Дарье-Леене… Ему хотелось доверять этой девушке. Он сам не знал, почему! Разве ей можно было доверять?!.
– Хорошо, не запирай, – она кивнула…
Они говорили как друзья. Сам не сознавая, что делает, он потянулся вдруг и поцеловал ее в щеку. Она не удивилась, только прошептала уже совершенно доверительно:
– Иди! После поговорим!..
Глаза ее блеснули. Собственно, ее слова вполне возможно было рассматривать как обещание…
Константин бежал по коридору назад, в спальню. Половицы скрипели. Он поспешно отпер дверь. Лейла полулежала на постели.
– Лучше запри дверь на ключ, – тихо проговорила она. – Так лучше!..
Константин устал раздумывать. Ему уже давно казалось, что он каким-то чудом очутился в непонятном и вязком пространстве страшной сказки… Он послушно запер дверь. Именно в тот момент, когда в замке повернулся ключ, Константину пришло в голову, что на месте Леены он бы сбежал!.. "Если она не сбежит, значит, я ей не безразличен! А мне бы этого не хотелось!.."
– Иди ко мне! – Лейла протянула к нему навстречу изящные округлые руки.
Теперь она не виделась Константину такой уж утомленной. Он послушно присел на постель и отдался движениям ее рук.
Она раздевала его, тихо приговаривая:
– Повернись!.. Подыми ноги… Сбрось туфли… Да, да, расстегни пряжки… Одну… А теперь другую…
Константин подчинялся ей, словно в трансе. Но порою он вздрагивал, потому что ему чудились в этом женском голосе знакомые ноты… Анжелика… Аделаида… Ангелина…
Он уже вытянулся рядом с ней на постели. Ее руки ласкали его тело. Он ощущал, как тяжелеет его член… Он резко повернулся, его сильные руки приподняли ее ягодицы, его член вошел в ее лоно…
Затем они лежали рядом. Было приятно, липко… Омыться не хотелось…
Странная лень охватила все его существо. Он все еще пытался сосредоточиться на какой-нибудь мысли, но никак не мог… "Не спать, не спать!.." – уговаривал он себя…
***
В уборной комнате царицы Катерина сидела перед туалетом и держала в правой руке небольшое зеркало. Куафер-парикмахер причесывал ее… Молодая женщина силилась разглядеть, как уложены на затылке ее черные лоснистые волосы… Вдруг она улыбнулась и отложила зеркало на столик. Лицо ее просияло улыбкой. Раздались быстрые шаги. Вошел царь. Кудри его метнулись мимо щек темной волной.
– Здравствуй, Катеринушка! – басовито воскликнул он.
Катерина вскочила ему навстречу. Куафер вскрикнул и развел руки в стороны… Она успела сделать успокаивающий жест. Парикмахер понял ее, засмеялся и, в свою очередь, махнул рукой, показывая на ее развившиеся локоны…
– Петруша! – она повисла на шее мужа.
Петр обнял ее гибкую талию, приподнял милую жену и покружил так, что подол ее платья взвился и показались маленькие туфельки. Затем он крепко расцеловал ее и опустил на пол.
– Ступай! – сказал он с улыбкой. – Я хочу, чтобы на нынешней ассамблее ты была самой красивой!
Катерина шутливо погрозила ему пальцем:
– А разве я могу быть не самой красивой?
– Прости, прости!..
Катерина звонко смеялась, блестя белыми зубами. Они обменивались шутливыми репликами, дразнили друг друга, хохотали… Парикмахер делал свое дело и тоже время от времени хихикал…
Царица оживленно рассказывала о маленькой дочери, о том, как девочка развивается, как пытается ползать и гулит… Петр слушал с умилением…
– …Знаешь, Петруша, Аннушке так понравилась эта большая кукла-арапка, которую поднес французский посол!.. Я ставлю куклу на ковер, малышка ползет к ней и смеется, но подползти совсем близко боится, ведь арапка такая большая, такая неподвижная! Я хватаю Анюту на руки и подношу близко к фарфоровому лицу куклы. Анюта машет ручонками и сердится… Такое милое и смешное дитя… – Внезапно Катерина смолкла…
Парикмахер закончил ее прическу. Она снова взяла ручное зеркало и посмотрелась внимательно. Затем кинула ему:
– Мерси! Ступайте! Нет, погодите! – Катерина, не глядя, нашарила на туалетном столике небольшой вязаный ажурный кошелек; взяла его в руки, вынула несколько монет и отдала парикмахеру. Он поклонился, затем спросил, не послать ли к ней ее камеристку:
– Если Ваше Величество прикажет, я сыщу ее…
– Нет, не надо… Сейчас не надо…
Парикмахер вышел и прикрыл за собой дверь.
Катерина приблизилась к Петру.
– О чем ты задумалась, душа моя? – он снова приобнял ее за плечи.
Она не останавливала его.
– А ты не боишься, что я сомну твою прическу? – спросил он и усмехнулся.
– Ведь это ты! – отвечала она совершенно искренне. – Ты для меня важнее всех на свете причесок, даже самых красивых!
– Нет, я все же не хочу испортить это прекрасное сооружение на твоей головке! – он опустил руку.
– Обними меня! – вдруг попросила она.
Ладно! Но я буду осторожен! – Петр бережно обхватил сильной рукой ее нежные плечи. – Но все же, о чем ты задумалась? Я же видел, что ты задумалась…
– Да… – Она повертела черный свой локон. – Я рассказывала тебе о новой Аннушкиной кукле…
– Да, кукла-арапка, которую подарил французский посол…
– Да, французский посол… Кукла-арапка… Петруша! Ты помнишь ту красавицу-арапку, что жила в доме Якова Вилимовича Брюса?
– Уж ты не ревнуешь ли, Катеринушка? Поверь, напрасно, ой, напрасно! Никакой арапки я не помню!
– Жаль! – ее лицо сохраняло выражение задумчивости. – Но неужели ты не помнишь? До рождения Аннушки оставалось еще четыре месяца, Брюс пригласил нас к себе. Он как раз велел заново отделать дом… Эта девушка подавала нам кофий… Я сразу заметила ее…
– Но, Катеринушка, теперь почти в каждом боярском доме возможно увидеть в услужении арапа или арапку! Где уж всех их запомнить!..
Катерина задумчиво кивнула:
– Да, ты, конечно же, прав! У тебя так много дел, тебе столько приходится помнить!.. Но я запомнила ее, потому что она была очень красива. Знаешь, я никогда не видела такого стройного стана, такого высокого роста… И такая шея, такая горделивая посадка головы… И еще: она была одета в прекрасный экзотический костюм…
– Ты хотела бы вновь увидеть ее? Хотела бы иметь ее при себе? Я пошлю к Брюсу…
– Думаю, он отказал бы тебе!
– Отказал бы царю, который хочет исполнить желание царицы?!
– Мне показалось, он близок с этой женщиной…
Петр громово захохотал:
– Ай да женка, ай да приметливая! Ну, если ты не желаешь разлучать любовников, тогда уж признайся, чего же ты желаешь?
– Я и вправду хотела еще раз повидать эту девушку. Она заняла отчасти мои мысли. Так вот, я послала к Брюсу, и… оказалось, она исчезла!.. Он сам приехал, сделал мне визит и сообщил, что девушка скрылась в неизвестном направлении…
– И что же? Ты полагаешь, Яков Вилимович убил ее? – Петр улыбался в усы.
– Не знаю…
– Но, милая моя, даже если бы это так и было, Брюс – мой друг и соратник, нужный мне и полезный нашему государству человек! И ежели он пришиб свою девку-любовницу, я ему не судья!.. – в голосе Петра зазвучала жесткость…
Катерина примолкла, вспоминая о трагической судьбе несчастной Анхен Монс… О! Катерина знала теперь все, все!..
Петр поцеловал ее в губы, затем быстро и решительно произнес:
– Катеринушка моя! Тебе нечего бояться! Моя любовь к тебе неотменна!..
– Петруша, я знаю, я верю тебе! Я не виню Якова Вилимовича в исчезновении этой девицы. Но все же меня удивляет это исчезновение! Когда бежит белая рабыня, тут дело ясное, потому что не так-то просто будет сыскать ее, стоит ей только переодеться! А если бежит черная рабыня, как же ей скрыться в стране белых?!
Экая ты умница? А я, признаться, ни о чем таком и не подумал! Но мало ли что случается! Россия большая! Здесь и арапка может пропасть с концами! Увезут куда на Дон, а то и в Архангельск! Ну и поминай как звали!.. Ты не находишь, что и я в некотором смысле прав?
– Конечно! А только я еще заметила, что ведь эта темнокожая девица пропала как раз тогда, когда была убита мадам Аделаида…
Петр опустил голову.
– А теперь ты прости меня, Петруша! Мне жаль, что я напомнила тебе об этой невосполнимой потере!..
– Да нет! – медленно проговорил царь. – Хорошо, что напомнила! И что же, могла ли эта девка-арапка убить мадам Аделаиду и потом сбежать?
– По-моему, ты прав! А Брюс здесь ни при чем!
– Но почему она могла совершить убийство?
– Не знаю, не знаю! Здесь может быть столько версий! Что знаем мы, в сущности, о жизни мадам Аделаиды? Быть может, она когда-то сталкивалась с этой девушкой и чем-то рассердила ее… Или что-нибудь другое… когда-то… в прежней жизни…
– В прежней жизни… – медленно повторил Петр. – И что же делать? Нарядить погоню за девкой-арапкой?
– Наверное, мы ее никогда не найдем, – проговорила Катерина.
Петр снова расхохотался:
– Умница ты у меня! Уж не посадить ли мне тебя в сенат, дабы глупость прочих сенаторов явлена была явлением твоего ума?
– В сенат? – смеялась Катеринушка. – Нет, не дай Бог! Я не хочу в сенат! С тобой я свободна, а в сенате буду от всех зависима!..
Они снова расцеловались. Петр глянул на голландские часы, тикавшие на каминной полке.
– А времени, однако, остается совсем мало! – заметил он. – Пора и мне переодеться. Я пошлю тебе твою камеристку, царица моя!..
Он вышел, размашисто шагая. Вскоре в комнату скользнула камеристка. Пока она одевала Катерину, лицо молодой женщины хранило выражение задумчивое и почему-то печальное, словно царица предчувствовала какое-то несчастье!..
***
Константина клонило в сон. Ноги и руки отяжелели. И в то же самое время он испытывал страх. О Боже, какою тяжестью налились его руки и ноги, каким неповоротливым он ощущал свое тело! Лейла молчала, но он знал, что рядом с ним именно Лейла, а не Ангелина-Анжелика!..
Но вот женские руки мягко зашарили по его отяжелевшему телу. Ему уже не хотелось любовной игры; он ласково и словно бы шутливо отвел ее руки, не глядя. Но эти руки вновь продолжили свое дело. Тонкие пальцы двигались по его коже с какою-то странной настойчивостью. Страх все сильнее охватывал все его существо. Он решительно открыл глаза. И первое, что он увидел, были оскаленные зубы! Он мгновенно все понял, мгновенно повернулся, сбросил ее с себя и прижал лопатками к постели. Это оказалось легко сделать. Она сжала губы, зубы уже не были видны…
– Что, – спросил он, – решила подпитаться моей кровью?
Его удивляло сейчас странное сочетание покорности и явной злонамеренности, которое он в ней чувствовал.
– Нет, – отвечала она, – мои планы другие. – Она сделала паузу, но он промолчал и она продолжила: – Я хотела бы перейти в мужское тело! Мне надоело быть женщиной, вечно униженной, вечно зависимой…
– Но, Лейла!.. – начал он. – А если тебе это не удастся, тогда ведь твое прекрасное женское тело погибнет!
– Ты тревожишься не обо мне, но лишь о своей матери, я знаю!
– А даже если и так? Ведь и ты, и моя мать, обе вы заключены в это женское тело…
– Мне известно, что Леена может при переходе не кусать до крови, но всего лишь дышать рот в рот…
– А ты?
– Мне необходима кровь!
– Но я не дамся! Ты в моих руках…
Она расхохоталась и сделала попытку поелозить лопатками по простыне, но ей это не удалось, потому что Константин держал ее крепко.
– Ты в моих руках, – повторил он.
– В твоих руках? – переспросила она. – Смотри!..
И в тот же миг он был совершенно могучим броском откинут на постель. Ему показалось, что его отбросили не руки, а железные клещи! И в то же мгновение обнаженное женское тело воздвиглось над ним и вдруг словно бы вспорхнуло под потолок. Потрясенный, он не имел сил приподняться. Голова кружилась… "Я сплю и мне снится дурной сон!.." – упорно думалось ему… Лейла плавно опустилась на постель рядом с ним, простертым недвижно.
– Это не я у тебя, это ты у меня в руках, – спокойно сказала она.
Константину теперь хотелось лишь одного: чтобы этот морок, это наваждение поскорее кончилось!
– Что ж, убей… – пробормотал он. И тотчас ужаснулся, представив себе, как очнется его сознание рядом с ужасным сознанием этой женщины!..
– Нет, – сказала она, – все не так просто! Когда я начну пить твою кровь, ты должен быть спокоен, иначе мои действия не увенчаются успехом!
Константин невольно прыснул, совсем по-мальчишески:
– Ты хочешь, чтобы я оставался спокоен, покамест ты будешь пить мою кровь? Пожалуй, это самое оригинальное женское желание из всех, какие мне известны; самый странный дамский каприз! Нет, тебе никогда не переселиться в мужское тело, потому что ни один мужчина не позволит спокойно пить из него кровь!
– Да, это проблема, но если человек полюбит меня…
– Только не я! – быстро откликнулся он.
– Да, не ты, – в голосе ее явственно послышалось уныние.
Константин принялся одеваться.
– Возможно томиться страстью к тебе, – говорил он, – но любить тебя, поверь, нет ни малейшей возможности!
– Нет, – проговорила она, – я молода и навсегда останусь молода. Такой человек еще сыщется…
– Не стану спорить, – Константин уже оделся. – Я иду на поварню, мне ужасно хочется есть! Запереть тебя?
Не стоит, – отвечала она. – Я ведь знаю, что ты намереваешься сделать. Ты хочешь сейчас войти в свой кабинет и узнать у Лены секрет уничтожения всех сознаний, кроме одного, заключенных в одном и том же теле! Вот что ты хочешь сделать! Разве я не права?
В сущности, отпираться было бесполезно!
– Идем со мной, – предложил Константин, но ни отпираться, ни оправдываться не стал.
– Пожалуй, – откликнулась она.
Лейла оделась легко и быстро. Впрочем, несколько раз она обращалась к Константину и просила его то затянуть на ее платье сзади какие-то крючки, то застегнуть пуговку. Но эти действия не возбуждали его.
В коридоре Лейла обогнала своего спутника и пошла впереди. Они приблизились к двери в кабинет. Лейла вскрикнула:
– Ты не запер ее, эту девку! Я так и думала! Но я все же надеялась… О мужчины! Глупость – имя вам! Глупость и легковерие!..
Константин пытался сохранять спокойствие:
– В конце концов, если этот секрет существует, мы рано или поздно раскроем его! А если он пригоден для одной лишь Леены, то он не поможет нам в любом случае!..
– Скорее на конюшню, – говорила она. – Запряги коней в сани! Мы должны догнать ее!..
Константин подумал, что Лейла права!
– Идем на конюшню, – согласился он. – Но почему все же тебя так тревожит ее бегство?
– Долго рассказывать! – Лейла уклонилась от прямого ответа. – Но поверь мне, речь идет об одном возможном и совершенно ужасном деянии! Дерзкая девка! Но я помешаю ей, во что бы то ни стало! Я вовсе не хочу оказаться в ее власти!..
Константин ни о чем более не спрашивал. На конюшне он спешил, запрягая лошадей. Лейла уселась в сани, накинула на ноги медвежью шкуру, запахнула на груди шубу мадам Аделаиды и оправила на пышных волосах теплую шаль. Константин бросил на нее быстрый взгляд. Все-таки это тело, это лицо с прекрасными правильными чертами были очень красивы!..
– Надо торопиться! Надо торопиться! – повторяла она. И Константину вдруг почудилось, будто в ее голосе пробиваются нежные нотки голоса Анжелики-Ангелины!..
Лейла тотчас угадала его чувства!
– Нет, дорогой мой, это я, это всего лишь я! – Она рассмеялась. – И поспешим! Мы должны догнать и схватить эту девку, иначе опасность грозит слишком многим людям! Гони!..
Сани выехали из ворот. Опустевший дом остался позади.