– Вдова с детишками… трудно ей пришлось. – Билл неудачно закончил фразу, ведь собирался-то он сказать, что вдове крупно повезло: встретить такого человека, как Джон, – это большая удача.
– Малыш ее. Еще двое детей – сироты, которых она растит. Девушка с ней долгое время. Они – ее семья. И моя теперь. Если у вас есть какие-то возражения, самое время сказать об этом.
– Дьявольщина! – воскликнул Билл. – Это не наше дело, что ты взял и женился… на вдове. Это просто… застало нас врасплох. Никто не знал, что ты собираешься жениться.
– Да, это не ваше дело, вообще ничье.
– Парни заглядываются на девчонку. Хорошенькая, а я всяких видал, – заметил Ролли. – Не исключено, возникнут проблемы во время движения.
– Если кто-то проявит неуважение к девушке, то будет иметь дело со мной. – Тон Джона не оставлял никаких сомнений, что он сдержит слово.
– Насчет сегодняшнего… когда она появилась. – Ролли хотел покончить с неприятной частью разговора.
– Да. Так что насчет этого? – сурово спросил Джон.
Ролли взглядом попросил помощи у товарищей. Клив изобразил мимикой, что Ролли сунул голову в пасть льву и теперь должен будет выкарабкиваться сам. Билл смотрел на луну, зависшую над верхушками деревьев, и не замечал Ролли.
– Она… ворвалась, лошади загнаны, и сказала, что у тебя там какая-то стычка с парнями из Арканзаса. Не спросив, согласны ли мы, велела нам ехать спасать твою шкуру. Конечно, мы знали, что ты не захочешь, чтобы мы бросили фургоны.
– И вы ей это объяснили? – спокойно спросил Джон.
– Ну, мы сказали, что ты не нуждаешься в помощи.
– И что я не мог жениться на женщине с выводком ребятни.
– Я не знаю, кто это сказал. Она не желала ничего слушать. Хотела взяться за хлыст. – Ролли улыбнулся и только потом понял, насколько это было опасно.
– Вы смеялись над ней. Да еще обвинили ее в том, что она со своими приятелями хочет ограбить фургоны.
– Если бы ты был сам здесь и видел, как все это происходило…
– Что ты скажешь, Клив? – спросил Джон.
– Меня не было, когда они прибыли, но все так, как сказал Ролли. Эта женщина…
– Миссис Толлмен, – прервал его Джон.
– Я спросил, ты ли ее послал. Она сказала "нет". Мы подумали: если бы тебе была нужна помощь, ты бы попросил об этом. Когда стало ясно, что мы не пойдем, она принялась кричать. Мы решили, что это… уловка. И тогда они уехали.
– Из-за вас они провели весь день без еды и воды. – Голос Джона становился все тише и тише, а это было признаком нарастающего гнева.
– Я пытался поговорить с ними. Девушка прогнала меня, угрожая винтовкой. Свирепая, как овод, вцепившийся в собаку.
– Она могла пристрелить тебя, будь уверен. Триш застрелила человека там, во Фрипоинте, который пытался забрать Колина, старшего мальчика. Его родичи пустились за нами.
– Мы не хотели проявлять неуважение к миссис Толлмен. В подобных обстоятельствах ты бы так же себя вел, – сказал Клив.
Клив Старк – единственный во всей команде, кто мог спорить с боссом. Если он был уверен в своей правоте, сбить его с толку было невозможно. Он хотел знать, какие будут последствия всего этого дела.
Клив прямо смотрел в глаза человеку, которого любил, как брата.
Имя Джона быстро стало легендой в своем штате. Работники с его ранчо клялись, что он поражает невидимые для других цели и может идти по следу темной ночью в проливной дождь. Суровый, но справедливый человек, Рейн Толлмен наградил сына не только могучим сложением, он воспитал в нем чувство сострадания к жертвам несправедливости, уважения к женщинам и упорство в достижении цели. От матери, Эми Толлмен, Джон унаследовал гордость и привязанность к семье и друзьям.
Джон испытующе смотрел в суровое лицо Клива. Хотя был уверен, что не стал бы себя вести с женщиной, просившей помощи, подобным образом, он решил: пора кончать с этим. Важно то, как все они будут относиться к его семье в будущем. Джон помотал головой и обратился к повару:
– Кто-нибудь может заменить Гаррисона?
– Я не думал. Он славный парень, только дружит с бутылкой.
– Слишком. Не переношу пьянства и тех, кто напивается так, что не может работать. Гаррисон уходит. Утром.
Повар пожал плечами:
– Пако справится. Джон кивнул:
– Жена может захотеть готовить отдельно. Она и дети не помешают нашему движению. У каждого из вас есть свои обязанности. Моя семья на мне, – заключил Джон, не дожидаясь возражений. Он встал, сполоснул кружку в котелке и сунул ее обратно в мешок. – Нам понадобятся еще два человека до Форт-Гибсона, – бросил он Кливу.
– Что ты думаешь, Клив? – спросил Ролли, когда Джон ушел.
– О чем?
– Ты знаешь. Что Джон так внезапно женился и берет их к себе домой.
– Он не полоумный и не женился бы, не взвесив все. Наверное, хотел этого.
– Я помню, как Джон однажды говорил о детишках в своем доме. Вероятно, он думал о своих детях. – Ролли потер заросший подбородок.
– Они уехали в спешке. – Билл положил сушеные персики в горшок. – Вещи в фургоне не были упакованы для длительного путешествия.
– Это не наше дело, Билл, – сказал Клив, сбил пепел с кончика сигары, аккуратно затушил ее и сунул в карман. – Джон сам позаботится о своей семье. Тебе даже готовить для них не надо.
– Я не это имел в виду, – раздраженно заметил Билл.
– Он о них беспокоится. – Ролли вытянулся во весь свой рост. – Здесь что-то большее. Черт! Должно быть, есть нечто особое в этой женщине, чтобы взвалить себе на шею троих ребят и девушку и тащить их восемьсот миль через земли индейцев, в то время как можно и дома подцепить дамочку.
– Ты бы оставил свое мнение при себе, – посоветовал Клив и ушел.
– Что и собираюсь сделать. Не сомневайся. Хотелось бы, однако, знать, где он с ней столкнулся и кто надоумил его на ней жениться.
* * *
– Диллон! Стой рядом, чтобы я могла тебя видеть. – Эдди и Триш сортировали и перекладывали вещи, сложенные возле палаток. – Если мне понадобится прочертить линию на земле, я пойду на это! – пригрозила она.
Черта выполняла роль невидимой изгороди. Перешагнешь через нее – и пойдешь укладываться в постель на полчаса раньше срока. Однажды Диллон, чтобы проверить мать, пересекал черту раз за разом – и был уложен в постель в три часа дня без ужина. Это было суровое наказание, сильно сдерживающее детей.
– Не черти линию, мамуля. Мне нужна была черепаха.
– Неправда! Он пошел за дерево и пописал, – наябедничала Джейн Энн.
– Ты, заткнись! – крикнул Диллон.
– Ну хватит. Джейн Энн, не надо ябедничать. Это правильно, что Диллон справляет нужду за деревом. Здесь нет отхожего места.
– Но я видела… как он делает. – Губы у девочки скривились.
– Ты должна была быстро отвернуться.
– Она шла за мной. Когда я ее увидал, уже не мог остановиться, – хныкал Диллон.
– Тогда сообщай мне, когда захочешь в кусты, а я прослежу, чтобы Джейн Энн оставалась со мной. Теперь иди поиграй. Не подходи близко к кухне и будь там, где я могу тебя видеть. Триш, не пытайся поднять сама этот сундук.
Эдди взялась за сундук, и женщины сняли его со стиральной доски.
– Если бы мы не отдали повару флягу с молоком, то могли бы попить пахты и не ходить туда на ужин, как попрошайки за подаянием. Разве мы не можем сами готовить?
– Надеюсь, что да. Ты когда-нибудь готовила на костре?
– Нет. Но попробуем. Думаю, повару совсем не хочется иметь с нами дело. А я не хочу иметь дело с ними. Миссис Эдди, я чувствую… мы этим парням обуза. Как будто… временно тут. Впрочем, Колин привязался к Прохожему. Он вцепился в него, как клещ в собаку. Куда они подевались?
– Колин с мистером Ролли. Он снял колеса с фургона и занимается ими. – Эдди увидела, что к ним приближаются. – Идет мистер Старк, которого встретили утром. Веди себя хорошо.
– Я не собираюсь драться, даже если очень захочу. – Триш бросила сердитый взгляд на Клива и повернулась к нему спиной.
– Привет. – Клив снял шляпу. Волосы с сединой, что делало его на вид значительно старше, чем когда он был в шляпе.
– Здравствуйте, мистер Старк, – вежливо ответила Эдди.
– Я говорил с Джоном насчет овец. Он велел переговорить с вами.
– А в чем дело?
– Вы хотите взять их с собой?
– Ну, я… надеялась на это. Мистер Толлмен не говорил, что это невозможно.
– За ними надо хорошо следить. Чуть зазеваешься – и волк тут как тут.
– Боже! Я об этом не подумала. Они как члены семьи.
– Да. Но иногда не стоит из животных делать приятелей. – Он смотрел на нее с забавно-выжидательным выражением.
– Мы не хотим быть для вас обузой.
– Ну, мэм, если Джон скажет, мы приставим человека к овцам.
– Нет! Не надо. Пусть бегут за фургоном, а кто-нибудь из нас пойдет с ними.
– Путь длинный, мадам. Мы делаем в день двенадцать – четырнадцать миль. Тяжело будет. Ночные пастухи стерегут волов, а мулов привязывают. Куда загонять овец?
– Я переговорю с мистером Толлменом. Клив, все еще со шляпой в руках, посмотрел на Триш, стоявшую спиной к нему, затем вновь обратился к Эдди:
– О вчерашнем. Мы не хотели обидеть вас. Мы и понятия не имели, что Джон женился.
– То было вчера, мистер Старк. Я уже забыла об этом.
– Да, мадам. – Он надел шляпу и вежливо приложил руку.
– Я понимаю, что вы и остальные не планировали путешествовать в компании женщин и детей. Как я уже сказала, мы попытаемся не задерживать вас.
– Да, мадам.
Глава 15
Эдди и Джон сидели в фургоне, который верой и правдой служил семье многие годы. Усталые лошади были ее добрыми друзьями. В Ван-Берене им предстояло обменять старый фургон и лошадей на новую повозку, пригодную для дальнего путешествия.
Она оглянулась и помахала людям, стоявшим у палаток.
– Все будет хорошо, Эдди. Триш позаботится о детях.
– Я знаю… но накануне вечером…
– Они будут в безопасности с Кливом, Ролли и другими.
Триш была опечалена расставанием, но смолчала.
– Не беспокойся, к ней не станут приставать.
– Ничего не могу поделать, беспокоюсь. Она верный друг.
– Я помню, ты говорила.
– Я обещала Триш, что она останется со мной сколько захочет не потому, что я ей многим обязана, а потому, что люблю ее точно так же, как Колина и Джейн Энн.
– Я и это знаю. В нашем доме ей будет хорошо.
– Она храбрится, но на самом деле напугана до смерти.
– У нее есть выдержка, Триш справится.
– Она боится, что закончит в… борделе.
– Только если это будет ее выбор. Но она не может держаться за твою юбку всю жизнь.
– Это не так!
– А как бы ты это назвала? Она словно твоя тень.
– У нее нет никого больше, Триш много пережила.
– Как и ты. Но беды закалили тебя. Давай сейчас не будем говорить о Триш. Когда-нибудь она выйдет замуж, и у нее появится своя семья.
– Сомневаюсь.
– Она нравится Симмонсу.
– Триш многие восхищаются.
– В данном случае тут нечто большее. Думаю, он действительно сохнет по ней.
– Это он тебе сказал?
– Нет. Но когда мужчина задает о женщине столько вопросов, как Симмонс, значит, это о чем-то говорит.
– Парень что-то задумал, но только не жениться. Он в курсе, что в ее жилах течет цветная кровь. В городе много слухов ходило.
– Это вряд ли остановит Симмонса, если он решил взять Триш в жены.
– Он хочет того же, что и все при виде такой красотки. – Эдди взглянула на Джона, чтобы увидеть его реакцию. Он смотрел прямо перед собой. – У них одно на уме, – сухо добавила Эдди.
Джон хранил молчание. Разговор о Триш затянулся. Наконец-то он остался один на один с женой. Он хотел узнать Эдди поближе: о чем она думает и мечтает, что чувствует к нему, почему вышла за этого ублюдка Керби Гайда.
Джон чуть повернул голову, чтобы рассмотреть Эдди. На ней было то же голубое платье, в котором он увидел ее в первый раз в городе. Светлые волосы сияли в лучах утреннего солнца. Большие глаза печальны. Темные круги под глазами усиливали их блеск. Она захватила с собой зонтик от солнца.
– Ты сняла с детей мерки, чтобы мы купили им крепкую обувь? – спросил Джон, надеясь разговорить ее.
– Да, и у Триш тоже. Я обвела у каждого ногу контуром на бумаге и вырезала. На деньги от продажи фермы можно купить башмаки. Я хочу, чтобы ты взял себе половину после покупки фургона, мулов и провизии на несколько недель.
– Эти деньги твои. Все необходимое в дорогу куплю я.
– Почему?
– Потому что ты моя жена и я позабочусь о тебе.
– Как о лошади? Шляпе? Фургоне? – Голос ее напрягся.
– Эдди, я не это имел в виду. Если наступит такое время, что нам понадобятся твои деньги, моя гордость не помешает попросить их у тебя. Надеюсь, мы сможем дружно работать на процветание нашей семьи.
– Прости, если я была невежлива. Джон хлестнул лошадей вожжами.
Эдди чувствовала тяжесть на душе. Ей казалось, что она в ином мире, так много случилось за эти дни. Дети и Триш остались с незнакомыми людьми. Эдди плохо знала человека, сидящего рядом с ней. Меньше недели прошло с того дня, как она впервые увидела его. И вот он стал ее мужем и надеется сегодня спать с ней.
"Женщина обязана приласкать мужа, когда он этого хочет". Так говорил Керби.
Будет ли он груб или нежен? Нежен, как Керби поначалу, или груб, как после женитьбы?
Повернувшись, она обнаружила, что Джон на нее смотрит.
– Ты беспокоишься о сегодняшней ночи, Эдди?
"Господи! Он что, читает мои мысли?" Она хотела отвернуться, но под его пристальным взглядом не смогла. Эдди открыла было рот, чтобы сказать "нет", однако не издала ни звука. Она не могла лгать.
– Прошло… много времени.
– Я хочу от тебя детей, Эдди. Но не стану насиловать ради этого.
Она наконец нашла силы отвернуться от него и стала смотреть прямо перед собой.
– Я сделаю то… что предстоит.
– Выполнишь свой долг? Ты это имеешь в виду? – Она не ответила, и он спросил: – Ты любила Керби Гайда?
– Ты уже спрашивал об этом.
– И ты мне не ответила.
– Я и сейчас не отвечу. Это не твое дело.
– Все, что касается тебя, мое дело. Но я не буду сейчас на этом настаивать. У нас впереди большая жизнь. Мне нужно знать, чего ты хочешь, и дать тебе это, если смогу. Я разделю с тобой и удачу, и горе. Я хочу, чтобы мы жили, как мои родители. Когда мама входила в комнату, то первым делом смотрела на отца. Их глаза вели разговор. Они были как единое целое.
После тяжелой паузы Эдди спросила:
– Что ты хочешь знать?
– Расскажи мне о своих родителях.
Лед растаял, когда Эдди стала рассказывать, как родители повстречались на ферме в Теннесси, куда устроились на работу; похожая судьба выпала бы Колину и Джейн Энн. Родители у них к тому времени умерли. Отцу исполнилось шестнадцать, и он решил идти своим путем. Они с мамой покинули ферму, нашли ее брата в другой семье и забрали его с собой. Родители поженились, едва выйдя из детского возраста. Добрались до Арканзаса и купили там участок земли.
– Ты была у них единственным ребенком?
– Двое умерли сразу после рождения, а один прожил лишь год.
– Ты приняла участие в жизни Колина и Джейн Энн, потому что родители были сиротами?
– Поначалу да, наверное. Но затем полюбила их. Я им стала нужна, – объяснила она.
Полуденное солнце палило. Эдди прикрыла лицо зонтиком. Добравшись до ручейка с чистой водой, они остановились напоить лошадей. Джон спрыгнул и протянул руки Эдди. Она оперлась о его плечи, а он обхватил ее за талию и поставил на землю.
– Разомни ноги. Сейчас принесу попить. Когда Джон вернулся, неся воду в жестяной кружке, она стала жадно пить. Кружка вызвала у нее любопытство. Она состояла из колец, входящих одно в другое, так что могла раздвигаться и складываться.
– Никогда такую не видела.
– Достал в Сент-Луисе. – Он сжал верх и низ, кружка сложилась. – Складывается до толщины в дюйм. Удобно носить в кармане или в седельной сумке.
– Лучше Диллону этого не видеть. – Ее глаза смеялись. – Он ее доломает, складывая и раскладывая.
– Хорошо, что сказала. Когда нужно будет его успокоить, я покажу ему кружку. – Джон заговорщицки улыбнулся.
При виде его улыбки сердце Эдди затрепетало. Она провела кончиком языка по губам и увидела, как Джон внимательно на нее смотрит. То, что они были вместе и пили из одной кружки, заставило Эдди смешаться и внутренне дрогнуть. Они оказались одни на этой пустынной дороге. Джон уже не был таким суровым. От него как бы исходило тепло. Эдди стало интересно, чувствовал ли он то же относительно нее.
– Сколько нам еще?
– Час. – Он посмотрел на солнце. – Поедим там, в ресторане.
Джон разглядывал Эдди. Он ждал, чтобы она заговорила.
– К тому времени я проголодаюсь.
– Никогда ни у кого не видел глаз такого цвета, как у тебя. Знаешь ли ты, что они выражают твое настроение?
– Я об этом не думала.
– Почему сейчас они так грустны? – Голос его был очень мягким.
Эдди подумала, что Джон шутит, но он не улыбался. Она отвернулась и стала смотреть на ручей. Ей следовало ответить. Когда вновь повернулась к нему, взгляд его был столь настойчив, что она быстро закрыла глаза. У Эдди появилось какое-то странное чувство, и у нее перехватило дыхание.
– Не знаю, почему они печальные. На самом деле мне не грустно. – Она сделал паузу. – Разве самую малость. – Когда он сделал шаг к ней, Эдди подняла голову: – А ты когда-нибудь грустишь?
– Иногда. Я тоже устаю, бываю голоден, сердит, одинок и напуган, как и ты.
– Ты напуган? – хихикнула она.
– Конечно. Только дурак ничего не боится. Тебе ведь было страшно много раз, не правда ли?
– Да. Я испугалась в ту ночь, когда ты появился на ферме и прогнал тех пьяных дурней. Почему ты это сделал?
Он расправил усы и бросил на нее хитрый взгляд:
– Может быть, у меня были планы самому тебя изнасиловать. Гр-р-р… – Он зарычал сквозь стиснутые зубы, подражая волку.
Эдди радостно засмеялась:
– Мистер Толлмен! Джон! – Она хохотала. – Если хочешь меня напугать, то не выйдет! Ох! – взвизгнула она, когда он схватил ее и взял на руки, как ребенка.
– Еще напугаешься, – сказал он и понес ее к воде. – Вот кину тебя прямо в ручей.
– О… о нет! – Эдди ухватилась за его шею.
– Если ты хорошенько напугалась, я тебя усажу в фургон.
– Насколько я люблю купаться, настолько боюсь холодной воды! – Джон понес ее к фургону. – А напугалась потому, что меня никогда не носили на руках, только когда я была маленькая. Боже! Опусти меня, я слишком тяжелая.
– Ну вот еще, тяжелая, – сказал Джон, сажая ее на сиденье. – Ты весишь примерно как мешок с едой.
Он залез в фургон, занял место рядом с ней и пустил лошадей. Они пересекли каменистое русло ручья и выбрались на дорогу на другом берегу.
– Не очень-то приятно, когда тебя сравнивают с мешком жратвы. – Она вздохнула в притворном отчаянии, но внезапно испугалась, что ведет себя как последняя дура.