Удерживая на себе ее взгляд, Филипп сделал глубокий вдох, его широкая грудь наполнилась живительным воздухом – и он полностью овладел собой. Я не собираюсь вас насиловать.
Она была абсолютно невинна, а он повел себя как животное, напугав ее до смерти. Он не мог прочесть ее выражение глаз, но ему показалось, что он увидел намек на скептицизм.
С раздражением в голосе он резко бросил ей:
– О, поверьте, я часто об этом думаю. – Филипп прижимал ее к себе всем телом, так что она вряд ли могла не почувствовать его желания. – Но точно не собираюсь этого делать.
У него заныла челюсть, как и все тело; всего его обширного опыта не хватило, чтобы скрыть разочарование. Филипп сконцентрировался на том, чтобы стоять не двигаясь – следовало подождать, пока пройдет опасный момент и таинственная сила, толкнувшая их друг к другу, исчезнет.
Антония была не в силах говорить. Стук сердца все еще отдавался в ушах. Одно долгое мгновение она просто смотрела ему в глаза, оцепенело думая о том, как много Филипп увидел и почувствовал. Заметил ли он, как необузданно и страстно она его желала, как развратно целовала? Видит ли, как в ее глазах разрастается пульсирующая жажда обладать им?
Она могла только молиться, чтобы он ничего не заметил.
Изумленная, ошеломленная, шокированная, Антония почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Когда он выжидательно приподнял бровь, она постаралась припомнить, о чем он спрашивал, и заставила себя едва заметно кивнуть. И покраснела еще сильнее.
– Нам нужно возвращаться. – Приложив неимоверное усилие, Филипп заставил себя выпустить Антонию из объятий, но тут же взял ее за руку.
– Возвращаться? – Прежде чем Антония успела спросить что-либо еще, она почувствовала, как ее бесцеремонно, словно на буксире, тянут к лошади. Память потихоньку возвращалась к ней, в голове кружились обрывки разговора. – Но…
С глухим рычанием он с силой прижал Антонию к боку ее лошади, захватив в кольцо своих рук. Он возвышался над ней, точно башня, мускулы напряжены, челюсти сжаты, глаза отливают холодным стальным блеском.
– Антония, хотите, чтобы я овладел вами прямо здесь и сейчас?
Антония, все еще охваченная желанием, серьезно обдумывала его предложение, но потом все же спохватилась и вспыхнула до корней волос. Она почувствовала, что снова начинает тонуть в мощном потоке нахлынувших эмоций, и отрицательно покачала головой.
– Тогда возвращаемся, – процедил Филипп сквозь сжатые зубы. – И немедленно! – Он обхватил ее за талию и небрежно подсадил в седло. Отвязал ее коня и отдал поводья. Через секунду он уже освободил Пегаса и вскочил на его спасительную спину. Не произнеся больше ни слова, он направился к дому.
Миля пролетала за милей, и память Антонии полностью к ней вернулась. К тому времени, как они достигли дома, ее щеки ярко пылали, а глаза сверкали.
Они направились в конюшню, но к ним никто не вышел. Тогда Филипп припомнил, что сам позволил грумам посетить местную таверну. После целого дня усердной работы (а Антония заставила их изрядно потрудиться: подготовить для детей пони, а для детей постарше – низкие препятствия для прыжков) им явно не помешало бы промочить горло. Подавив чуть было не вырвавшееся крепкое словцо, он спешился.
– Придется самим позаботиться о лошадях.
Антония возмущенно поджала губы, освободила ноги из стремян и одним плавным движением соскользнула на землю.
– Только недавно вы обвинили меня в попытке соблазнить вас, а теперь ожидаете, что я… – Голос подвел ее; глаза полыхнули от ярости, сжигавшей ее изнутри. Она сдавленно крикнула, швырнула поводья прямо ему в лицо, повернулась на каблуках и выбежала прочь.
Глава 5
Соблазняю его? Как будто это было возможно!
Фыркнув, Антония погрузила расческу в свои роскошные густые волосы. Сквозь открытое окно спальни струился солнечный свет; легкий утренний ветерок принес с собой свежий запах травы и росы. Уже совсем рассвело, день обещал стать ярким и солнечным. Спать совсем не хотелось. Антония поднялась, оделась в легкое муслиновое платье с цветочным узором под стать настроению и присела привести в порядок волосы.
И заодно подумать о том, как себя вести после случившегося вчера.
Она признавала, что пыталась привлечь его внимание и доказать, что обладает всеми качествами идеальной жены. Но обвинить ее в попытке соблазнения?!
– Ха!
Грозно нахмурившись, она сжала зубы и безжалостно дергала волосы, пытаясь распутать колтун на голове. Она вовсе не такого сорта – пытаться соблазнить мужчину, чтобы выйти за него замуж! Эти возмутительные интриги точно не для нее!
Сама мысль о том, что такая леди, как она, с довольно ограниченным жизненным опытом, может соблазнить джентльмена с – чего уж греха таить! – весьма обширным и разнообразным прошлым, была просто-напросто нелепа.
Нет уж, Антония очень хорошо понимала, кто кого соблазняет.
То, что произошло вчера в лесу, раскрыло ей глаза; раньше она ничего не замечала – слишком отвлекали ее собственные эмоции, которые она безуспешно пыталась подавить в его присутствии. Она не могла сосредоточиться и подумать, что именно в его поведении вызывает в ней такую реакцию. Теперь она поняла.
И бог знает, что ей теперь делать.
Рука, в которой она держала расческу, застыла; Антония изучала свое лицо в зеркале. Ей и в голову прийти не могло, что Филипп, избалованный вниманием по-настоящему красивых, модных, в общем, подлинно светских леди, проявит интерес к ней!
Она рассчитывала стать его женой, однако и представить себе не могла, что Филипп почувствует к ней нечто большее, чем простую привязанность. Думала, он будет с ней ласков, будет тепло к ней относиться, что вполне естественно – они ведь так давно дружат! Антония надеялась стать именно такой женой, как это принято в светском обществе.
Его действия в лесу доказали ей, что она просчиталась.
Он хотел ее – желал обладать ею. При одной мысли об этом по телу пробежала сладостная дрожь. Минуту она наслаждалась ею, но потом снова взялась за расческу. Перед ней встала очень серьезная проблема. Каким образом, учитывая современные представления джентльменов о качествах будущей жены, она может скрыть свое влечение к Филиппу?
Открылась дверь; в комнату вошла Нелл, которая в изумлении остановилась при виде Антонии.
– Святые небеса! А я-то думала, как бы постараться вас не разбудить!
Антония принялась расчесывать волосы.
– Еще многое предстоит сделать. Не хочу заканчивать подготовку к празднику в спешке.
Нелл хмыкнула и взяла расческу из рук Антонии.
– Похоже, вы сегодня не единственная, кто так думает. Его светлость уже спустился. Сначала я подумала, что он, как обычно, поедет на прогулку – но он не надел сапоги для верховой езды. Должна признать, его светлость прекрасно выглядит!
– Несомненно, – с напускным безразличием произнесла Антония, скрестив руки на коленях. Вчера вечером Филипп дважды пытался с ней заговорить; сначала в гостиной перед обедом, но ее тогда спас Джеффри, и позже, когда она разливала чай. Она притворилась глухой, когда Филипп, понизив голос, тихонько спросил: "Антония?" – и молча передала ему дымящуюся чашку с ароматным напитком.
Она не собиралась его прощать, снова позволить ему сблизиться с ней – по крайней мере, до тех пор, пока она не научится подавлять панику и выдерживать их общение с тем спокойным самообладанием, которое ожидают увидеть в будущей жене знатного аристократа.
– Осмелюсь предположить, что у вас сегодня будет много забот. Замещать ее светлость в качестве хозяйки поместья на таком большом празднестве – это не шутка! – Нелл искусно уложила золотистую массу волос в элегантный узел, выпустив несколько локонов за ушами и на затылке. – Леди Рутвен сообщила Трент, что не собирается выходить из дому дальше террасы.
Антония развернулась в кресле.
– Тетушка уже стара для того, чтобы самой развлекать толпу гостей. Я буду только рада, если смогу ей помочь.
– И его светлости тоже. Не думаю, что он будет следить за порядком сам.
Антония испытующе посмотрела на Нелл, но не заметила в ее простодушном лице ничего, что могло быть двояко истолковано.
– Естественно, я постараюсь быть полезной и ему.
Еще бы, она ведь так старалась заслужить его уважение. Но им следует уладить все свои разногласия перед тем, как приедут гости.
Как только Нелл закончила с прической, Антония направилась вниз. Когда она уже спускалась по последнему лестничному пролету, в холл стремительно вошел он – ее Немезида. Филипп посмотрел вверх, остановился у подножия лестницы и спокойно ожидал ее. Они пересеклись взглядом, Антония приостановилась. Она отчетливо услышала, как наверху открылась дверь и медленно захлопнулась. Антония спокойно сделала вдох и с равнодушным выражением лица продолжила спуск.
Филипп повернулся, загородив ей путь. Как и говорила Нелл, он был одет с иголочки: серое пальто, галстук завязан простым, но элегантным узлом. Жилет приглушенного цвета, идеально сидящие бриджи и начищенные до блеска сапоги завершали туалет, вполне подходящий для процветающего джентльмена, готовящегося к приему гостей. Антония заметила, что его движения вновь стали медлительными; его, словно облаком, накрыла апатичная вялость – таким он был ей более привычен. Она остановилась на последней ступеньке.
– Доброе утро, милорд, – прохладно проговорила девушка, вежливо наклонив голову.
И только очень внимательный взгляд, которым обладал Филипп, сумел бы найти на ее лице следы переживаний из-за вчерашней суматохи.
– Доброе утро, Антония. – Удерживая ее взгляд, барон изогнул бровь. – Мир?
Антония тут же ощетинилась и гневно сузила глаза:
– Вы обвинили меня в попытке соблазнить вас!
– Временное помрачение рассудка. – Филипп не отрывал от нее глаз. – Уверен, вы не соблазняли меня.
Именно он это сделал.
В конце концов, она невинна; не стоит принимать во внимание договор, который, видимо, заключили между собой Антония и Генриетта. Между ним и Антонией вспыхнула самая настоящая страсть, и это явно больше его вина, чем ее.
Антония колебалась, впившись в него взглядом.
Несмотря на свое намерение держаться отстраненно, Филипп вдруг почувствовал, как его губы изогнулись в легкой улыбке. Он взял ее за руку.
– Антония…
Звук тяжелых шагов, донесшихся сверху, заставил их одновременно посмотреть вверх.
– Генриетта. – Недовольно поджав губы, Филипп поймал взгляд Антонии. – Мне нужна ваша помощь как хозяйки поместья на празднике. – Их пальцы переплелись. – Хочу, чтобы вы были рядом.
Прошло еще несколько драгоценных секунд, прежде чем Антония смогла обуздать свою реакцию на эту неожиданную мольбу – и на прикосновения его горячих рук. Она сухо наклонила голову; позади себя она слышала, как тяжело спускается Генриетта. Девушка понизила голос:
– Я вас не подведу.
Филипп впился в нее взглядом:
– А я не подведу вас. – Минуту он неподвижно стоял перед ней, затем его глаза довольно сверкнули, очень медленно он поднес к губам ее ладонь. – Обещаю.
В течение дня Антония сто раз вознесла благодарность небесам за вновь обретенную поддержку в лице Филиппа. Генриетта решила встречать гостей на лестнице террасы. Фентон навытяжку стоял у входа в дом, приветствуя прибывших и перенаправляя их на лужайку.
Антония устроила Генриетту на подходящее место у балюстрады и теперь безнадежно наблюдала за тем, как навстречу им величественно плывет миссис Миммс, точно галеон на всех парусах, с двумя худосочными дочерями на буксире. С надеждой в голосе Антония тихонько прошептала:
– Я пройдусь вокруг, проверю…
– Чепуха, моя дорогая. – Сомкнув скрюченные пальцы вокруг запястья девушки, Генриетта улыбнулась ей. – Твое место – возле меня.
Антония поморщилась:
– Моя помощь сейчас не требуется…
– Что скажешь, Рутвен? – Генриетта метнула взгляд на Филиппа, стоявшего позади нее. Тот отчаянно смотрел, как сокращается расстояние между ним и миссис Миммс. – Разве тебе не кажется, что Антония должна оставаться подле нас?
– Бесспорно, – припечатал барон. Он перевел взгляд на Антонию, в глазах легко читался вызов. – Как еще, моя дорогая, мы сможем справиться с миссис Миммс?
Конечно, Антонии пришлось уступить; исход этого бунта был вполне предсказуем. С ослепительной улыбкой тетушка представила ее подошедшим гостям:
– Моя обожаемая племянница – осмелюсь предположить, что вы уже знакомы. Антония несколько раз проводила с нами лето. Даже не знаю, как нам удалось бы организовать праздник без ее помощи.
Антонию тут же пригвоздил к месту василисковый взгляд миссис Миммс.
– В самом деле? Вы помогали? – Миссис Миммс обвела цепким взглядом террасу и лужайки, заставленные столами и павильонами с прохладительными напитками. Она недоверчиво поджала губы, и тут ее взгляд упал на Филиппа, приветствующего следующих гостей. – Понимаю.
Одним-единственным словом миссис Миммс передала свое представление об увиденном. Полная решимости вести себя с достоинством, Антония пленительно улыбнулась:
– Надеюсь, вам понравится наш праздник. – Она сопроводила свои слова вежливым кивком и перевела взгляд на Горацию и Онорию Миммс. Обе пытались завладеть вниманием Филиппа и не отрывали от него восхищенных взглядов. – И вашим дочерям, конечно.
Миссис Миммс бросила колючий взгляд на свое потомство.
– Девочки, за мной! – скомандовала она и устрашающе сдвинула брови. И не мешкайте! – И она величаво продолжила свой путь по лестнице.
Миссис Миммс была не единственной из дам в округе, которые восприняли приглашение на праздник как возможность соблюсти интересы своих дочерей. По мере того как прибывали гости, это стало совершенно очевидно. Антония вдруг поймала на себе несколько крайне расстроенных, если не сказать, раздраженных взглядов. Многие помнили ее еще с прежних визитов; большинство приветствовали ее довольно тепло, но находились и такие – в основном матроны с незамужними дочерями, – кто вел себя более сдержанно.
К удивлению Антонии, леди Арчибальд высказалась с типичной для нее откровенностью:
– Проклятье! Я уж думала, вы исчезли навсегда. Или успешно вышли замуж!
Антония попыталась скрыть усмешку. На эту даму просто невозможно обижаться: ее светлость хоть и не отличалась тактом, но имела доброе сердце. Леди Арчибальд обернулась и с кислой миной смерила взглядом робкую, как мышь, барышню, которая, естественно, не могла оторвать глаз от Филиппа – впрочем, как и многие другие юные леди. Дама хмыкнула:
– Пойдем, Эмили. Нет смысла смотреть телячьими глазами в ту сторону.
Антония решила пожать руку Эмили, чтобы сгладить неловкость. Но та не обратила на нее внимания, продолжая бросать робкие, но пылкие взгляды на Филиппа.
Антония отправила ее светлость и Эмили на террасу и повернулась поприветствовать следующего гостя. Неожиданно она встретилась взглядом с Филиппом. Она еще никогда не видела, чтобы Филипп был настолько раздражен.
Антония буквально заставляла себя непринужденно улыбаться, хотя челюсти уже добрых пять минут как окончательно свело. При этом она старательно избегала смотреть на Филиппа всякий раз, когда к тому подходили восторженные юные барышни.
Деревенский праздник был в новинку – неудивительно, что гостей было необычайно много. Казалось, все соседи в округе решили принять приглашения. Они все прибывали и прибывали, кто в экипажах, а кто и в открытых колясках, счастливые обладатели которых смогли еще и всласть погреться на мягком солнышке. Арендаторы Филиппа подъезжали в повозках либо приходили пешком, приподнимая на входе шляпы и бросая смущенные взгляды. Их тоже пригласили перейти на лужайки.
Одними из последних прибыла группа из Гранжа, небольшого поместья, расположенного за несколько миль от деревни. Сэр Майлс и леди Каслтон были новичками в округе, и Антония еще не была с ними знакома. Пока они приближались, девушка внимательно их изучала. Ее светлость уверенно шла впереди, с надменным выражением на довольно миловидном лице. В кильватере за ней пристроилась стройная темноволосая девушка.
– Мой дорогой Рутвен! – Напустив на себя драматичный вид, леди Каслтон царственно протянула руку. Величественная, словно изваяние, брюнетка, по-модному бледная, она была одета в элегантное узорчатое платье из муслина. На лице же застыло выражение презрительной скуки. – Какая интересная – хоть и утомительная – идея! – Облако тяжелого парфюма накрыло всех троих принимающих и придавило их, точно свинцом. Взгляд ее светлости переместился на Генриетту. – Не представляю, как вы это выносите, дорогая. Наверное, совсем выбились из сил. Со стороны Рутвена рискованно предполагать, что вы справитесь.
– Чепуха, Селина! – Генриетта нахмурилась и расправила плечи. – Тебе следует знать, что это была полностью моя идея! Рутвен мне просто помогает.
– В самом деле, – протянул Филипп, слегка пожимая руку ее светлости, после чего незамедлительно выпустил. Он повернулся к сэру Майлсу: – Заверяю вас, сегодняшнее мероприятие было организовано точно не по моей воле.
Сэр Майлс, грубоватый доброжелательный мужчина, был полной противоположностью своей чопорной жене. Посмеиваясь, он крепко пожал руку Филиппу:
– Можешь дальше не продолжать! Сегодня ни один мужчина ни за какие коврижки не поменялся бы с тобой местами!
– Это точно. – Улыбка Филиппа была такой же непринужденной, когда он повернулся к девушке, стоявшей между сэром Майлсом и его женой. – Мисс Каслтон.
– Добрый день, милорд. – С тем же драматичным видом, как и у матери, девушка самоуверенно протянула барону руку. Этот жест она сопроводила откровенно бесстыдным взглядом. Не такая высокая, как Антония, она обладала более пышной фигурой, а красивое муслиновое платье скорее выставляло напоказ ее формы, чем прикрывало.
Филипп посмотрел на ее руку так, будто крайне удивлен этим жестом. Он едва пожал ее и перевел ничего не выражающий взгляд на леди Каслтон, а потом на Антонию.
Я не представила свою племянницу. – Генриетта указала на Антонию, упорно не замечая попыток мисс Каслтон привлечь ее внимание. Девушка тут же надула губы. – Мисс Мэннеринг.
Со спокойной улыбкой Антония протянула руку.
Острым цепким взглядом леди Каслтон осмотрела ту с ног до головы, не упуская ни одной детали, и понимающе кивнула.
– Ах, – произнесла она с холодной улыбкой. Слегка пожала пальцы Антонии и посмотрела на Генриетту. – Наконец-то вы нашли себе компаньонку.
– Компаньонку? – непонимающе моргнула Генриетта. Антония отметила, как резко выпрямилась тетушка, и не могла винить ее за следующие слова, произнесенные намеренно простодушным тоном: – Ох, все время забываю, что вы здесь недавно! – Генриетта улыбнулась и снисходительно пояснила: – Нет-нет, Антония часто нас навещает. Можно сказать, наше поместье стало для нее вторым домом. Недавно умерла ее матушка, и она, естественно, приехала, чтобы побыть со мной. – Генриетта повернулась к Антонии и ласково взяла ее за руку. – Но в одном вы, безусловно, правы – это огромное облегчение, когда в доме есть человек, которому можно доверить организацию таких приемов. Для меня это, конечно, утомительно – в моем-то возрасте! Но вы же знаете, кто-то должен выполнять свой долг.
Антония поняла намек и ласково улыбнулась Генриетте: