Она нерешительно шагнула на плот, он покачнулся, и у нее от страха душа ушла в пятки. Камерон при помощи шеста направлял плот к берегу. Вода плескалась и пенилась, однако они все-таки перебрались через линию прибоя и пристали к узкой песчаной полоске.
Оказавшись на суше, она огляделась вокруг и заметила вверху на холме небольшой домик, который не был виден с материка. Очевидно, Камерону было известно о его существовании, потому что он, крепко ухватив ее за локоть, направился прямиком к нему. Она хотела запротестовать, но разве было место, где она могла бы от него скрыться? Да и стоит ли, если он так решил?
Домишко был построен из камня. Ее глаза не сразу приспособились к полутьме, царившей внутри. У Камерона, кажется, такой проблемы не было - судя по всему, он хорошо там ориентировался. Подойдя к столику у окна, он зажег толстую свечу. Стало светло, и Мередит огляделась. Ей показалось, что в домике все приготовлено к их прибытию. Возле большого камина лежала охапка дров. У дальней стены стояла широкая кровать, аккуратно застеленная свежими простынями. Пока Камерон разжигал огонь, Мередит смущенно стояла посередине комнаты. От усталости у нее подкашивались нога. И неудивительно, потому что это был один из самых длинных дней в ее жизни.
И он еще не закончился.
Наконец Камерон выпрямился. Забыв об усталости, Мередит беспомощно заглянула ему в глаза.
Его серые глаза отливали в свете камина серебристым цветом. Сама атмосфера вокруг него напоминала воздух во время грозы.
Он медленно обошел вокруг нее. "Кружит, словно хищник вокруг своей жертвы", - подумала она. Теперь, когда они оказались здесь, он наконец заговорил:
- Почему ты убежала, Мередит?
Под его пристальным взглядом она потупилась.
- Куда это ты, черт возьми, собралась? - насмешливо спросил он. - Позволь мне угадать самому. Наверное, куда угодно, лишь бы подальше от меня? - В глазах его бушевало адское пламя, и ей хотелось опустить голову, чтобы не встречаться с ним взглядом. - Скажи мне, Мередит, куда бы ты направилась? Назад к отцу, к Рыжему Ангусу?
Она плотно сжала губы и покачала головой.
- В таком случае куда же?
- В Конниридж, - очень тихо ответила она.
- В монастырь? Но почему?
Мередит судорожно глотнула воздух. Его вопросы причиняли боль, словно он ножом бередил незажившую рану. Почему он не может оставить ее в покое?
Он провел загрубевшим пальцем по ее шее.
- Мери, - насмешливо произнес он. - Моя малышка Мери… ты не хочешь мне отвечать?
Мери… моя малышка Мери. Мередит побледнела как мел. Потому что так называл ее тот… Она резко отбросила его руку.
- Меня зовут не Мери! Не называй меня так! Камерон, прищурившись, смотрел на нее. Дрожа от ужаса, она забилась в угол и сжалась в комок. Он выругался. За этим что-то кроется, подумал он, и пропади все пропадом, если он не узнает, в чем тут дело. Он взял ее за руку и подвел к камину.
- Расскажи мне все, - сказал он. - Я знаю, ты беспокоишься об отце. Почему же не хочешь вернуться домой и убедиться, что он жив и здоров?
Она задрожала так, что он испугался.
- Не надо бояться меня, - напряженно произнес он.
- Оставь меня в покое! - пробормотала она. В ее голосе звучала жалобная мольба.
Он взял ее за плечи и легонько встряхнул.
- Черт возьми, Мередит, скажи мне! Почему ты не хочешь вернуться домой?
- Я никогда не вернусь туда, - печально произнесла она.
- Но почему?
- Потому что я боюсь… Боюсь!
- Боишься? - озадаченно переспросил Камерон. Он никак не мог понять причину… Однако почему она умоляла, чтобы он не называл ее Мери? - Чего ты боишься, Мередит?
Она побледнела.
- Его. Я боюсь его!
- Кого, Мередит?
Он слышал ее учащенное прерывистое дыхание.
- Я не знаю… Как ты не понимаешь? Не знаю!
Глава 14
В ее глазах он увидел такой ужас, что у него мороз пробежал по коже. Он схватил ее за руку. Пальцы у нее были холодные как лед.
Он не мог избавиться от ощущения, что это имеет какое-то отношение к ее боязни мужчин… к страху перед ним!
Он усадил ее на постель рядом с собой.
- Боже милосердный! - произнес он. - Расскажи, что с тобой произошло, девочка.
Мередит тяжело вздохнула. Почему бы не сказать ему, подумала она. Все равно он знает о ней все, даже, кажется, читает ее самые сокровенные мысли.
- Мне тогда было шестнадцать лет, - глухим голосом начала она. - Однажды ночью в мою комнату пробрался мужчина. Когда я проснулась, он зажал мне рот рукой. Потом связал мне руки и заткнул рот кляпом. - У Мередит задрожал голос. - В башне была пустая комната. Он потащил меня туда, и никто этого не видел… никто не слышал.
Он сорвал с меня одежду. Я пыталась остановить его, но он был слишком сильный… слишком большой! Он меня ударил. Он приставил нож к моему горлу и сказал, что убьет меня, если я закричу.
Камерону вдруг вспомнилась та ночь, когда она лежала в бреду в пастушьей хижине. Что такое она тогда сказала? Он напряг память, стараясь вспомнить.
Мое платье… Зачем ты делаешь это? Не прикасайся ко мне… там. Этого нельзя делать! Потом она застонала. Так темно, я ничего не вижу… Яне вижу… Кто ты такой? Кто ты такой?
Камерон мысленно обругал себя. В ночь, когда она лежала в бреду, она, сама о том не подозревая, все ему рассказала! Черт возьми, ему следовало бы догадаться! А он-то подумал, что ей снится страшный сон, как она борется с ним, с Камероном, тогда как воспоминания вернули ее к той страшной ночи.
Ее сотрясала дрожь. Он потянулся к ней, но она отшатнулась и обхватила себя руками, словно пытаясь согреться.
- Я была голая… и он был голый. Он трогал меня… трогал всюду. Руки у него были грубые. Жесткие. Они побывали всюду… даже внутри меня. - У нее сорвался голос. - Он заставил меня трогать его! - У нее задрожали губы. - А потом он…
У Камерона защемило сердце. Он знал, что она скажет дальше, и его охватила такая дикая ярость, какой он еще никогда не испытывал. Этот человек - эта мерзкая гадина! - лишил ее девственности. Он украл ее невинность, поселив в ней ужас. Окажись этот сукин сын сейчас перед ним, он бы с наслаждением растерзал его на куски.
- Помнишь, ты однажды сказал, что у меня не хватит мужества лишить себя жизни?
Он нахмурился.
- Не припоминаю…
- Ты так сказал. Сказал! Я тогда хотела умереть. Но я боялась Божьего гнева, боялась, что мне придется гореть в аду за то, что я сделала…
- Но ты ничего не сделала, Мередит! - горячо возразил он. - Это не ты, а он во всем виноват!
- Со временем я поняла это. Я поняла, что Господь простит меня. Но я-то не прощу себя за свою трусость. Я его так боялась! Боялась, что это может случиться снова. Я чувствовала себя такой грязной… Мне было стыдно!
- Но ты его так и не разглядела? И не знаешь, кто это был?
Мередит, опустив глаза, покачала головой.
- Было слишком темно. Я видела только тень… Я помню только то, что он сделал. И как он шептал: "Мери… Моя малышка Мери".
- Из-за этого ты покинула дом? И ушла в монастырь?
- Да. Я не могла оставаться в замке Монро. Я боялась выйти из своей комнаты, боялась каждого мужчины. Мне казалось, что вдруг это он. Я не могла там оставаться!
Больше всего на свете ему хотелось сейчас обнять ее, успокоить, однако он чувствовал, что она к этому не готова. "Да и будет ли она вообще когда-нибудь готова?" - подумал он с тяжелым сердцем.
- А твой отец? - спросил он вдруг. - Знал ли он о том, что произошло той ночью?
- Нет, - сказала она, избегая его взгляда. - Я не могла рассказать ему такое. Я вообще никому об этом не говорила.
"Однако мне она только что обо всем рассказала, - подумал Камерон. - Она, похоже, и сама не поняла, какое доверие мне оказала…"
- Отец чувствовал, что что-то случилось. Он просил меня рассказать ему обо всем, но я не смогла. Я знаю, что ты так не думаешь, но нет на свете человека добрее и нежнее, чем мой отец. Я уговорила его отдать меня в монастырь. Я знала, что он не откажет. Я ненавидела себя, потому что, хотя он не сказал ни слова, я понимала, что сильно его разочаровала. Со временем он выдал бы меня замуж. Но одна мысль о брачном ложе вызывала у меня отвращение. Да и кому я после этого была нужна - такая запачканная!
Когда мы приехали в Конниридж, я попросила отца не приезжать ко мне, ведь я знала, что у меня может появиться искушение уехать вместе с ним, тогда как вернуться в замок Монро я больше не могла! - Голос ее понизился до шепота. - Я смотрела на отца и думала, что вижу его в последний раз. У меня сердце разрывалось от боли при этой мысли. - В ее глазах стояли слезы. - Он испытывал те же чувства - я это видела по его глазам! Я причинила ему страшную боль! И теперь, когда я вспоминаю его, я вижу, как он плачет, как плакал в тот день!
Она закончила свой рассказ. Голос у нее совсем охрип. Камерон задумался. Значит, Рыжий Ангус так сильно любит свою дочь? Это как-то не вязалось с той жестокой бойней, в которой погибла вся его семья… ему было жаль Мередит, которой пришлось столько всего вынести, но Рыжего Ангуса он жалеть не мог!
Камерон не находил слов, чтобы утешить ее. Наконец он положил руку ей на плечо.
Мередит в страхе отпрянула от него. Он, усмехнувшись, опустил руку. Она всегда опасается его. Как же он забыл? Ведь ей ничего от него не нужно… кроме свободы!
- Иди спать, Мередит. Она подняла голову.
- Камерон…
- Ты слышала меня, дорогуша. Иди спать!
Его слова прозвучали резче, чем он хотел. Она удивленно взглянула на него. По щекам ее катились слезы. Ее страх больно ранил его сердце.
Стиснув зубы, он молча вышел из хижины.
Глядя в усыпанное звездами ночное небо, он подставил лицо влажному ветерку. Ветерок охладил его кожу, но не охладил жар, бушевавший в груди. Он давно пытался докопаться до причины страха, который Мередит испытывала по отношению к нему. Теперь, когда он узнал эту причину, он предпочел бы, пожалуй, оставаться в неведении.
Ее выкрали из спальни среди ночи… почти так же, как он выкрал ее из Коннириджа. Насильник оставил в ее душе раны, которые еще не скоро заживут, если заживут вообще. Из-за этого она и ушла в монастырь… из-за этого она твердо решила туда вернуться.
Однако ее рассказ не остудил его желания. Он хотел ее даже сильнее, если уж говорить правду. Но как он мог взять ее теперь, когда он все знал?
Он и не подозревал, что в этот момент ее мучила почти такая же проблема. Ее ночная рубашка находилась в суме, которую принес Камерон. Она надела ее и нырнула в постель. Она очень жалела, что рассказала ему о той ночи, но он не оставил ей выбора! Рассказывая, она внимательно следила за ним, но осуждения не заметила. В таком случае почему он внезапно ушел? Она знала, что он не бросил ее, что он где-то рядом. Что он о ней думает? Может быть, ему теперь противно смотреть на нее? Может быть, он считает ее падшей женщиной? Эта мысль была невыносима!
Ей было одиноко в этой широкой постели без него. Ей очень его не хватало. Не хватало его тепла, его сильных рук, равномерных ударов сердца под ее щекой. Быстро, пока не передумала, она поднялась с кровати, подбежала к двери и распахнула ее.
Она не сразу его увидела и испугалась. Потом разглядела контуры его мощной, высокой фигуры всего шагах в трех от дома. Он стоял, уставившись в пронизанную лунным светом темноту. Она неуверенно переступила с ноги на ногу, потом позвала его:
- Камерон!
- Что? - откликнулся он, не поворачиваясь. Она облизала губы.
- Ты не собираешься ложиться?
Она заметила, как напряглись его плечи. - Нет.
- Камерон, пожалуйста… Я не могу спать, когда тебя нет рядом. - Это признание она выдавила нехотя. Сердце от страха ушло в пятки. Силы небесные, ей и самой не верилось, что она могла такое сказать!
Он медленно повернулся. Ей безумно хотелось, чтобы он подошел к ней и поцеловал так, чтобы весь мир вокруг перестал существовать. Оба молчали.
- Камерон, ну пожалуйста… идем в дом.
В два шага он покрыл разделявшее их расстояние и остановился перед ней, тяжело дыша. По его лицу нельзя было прочесть его мысли, как будто на лицо было опущено забрало.
- Этой ночью ты должна спать одна.
Он сказал это с такой категоричностью, что она чуть не расплакалась.
- Но почему, Камерон? Почему?
В глазах его вспыхнул огонек, при виде которого у нее бешено забилось сердце.
- Потому что ты обрекаешь меня на мучения, - наконец сказал он.
Она с трудом расслышала его слова.
- Я не понимаю…
Он грустно рассмеялся.
- Поверь мне, Мередит, ты не захочешь этого знать.
- Все равно скажи.
- Ты хочешь, чтобы я лежал рядом с тобой, но не трогал тебя. Мы спим в одной постели - и это все, что нас объединяет. Мне можно лежать рядом с тобой. Целовать тебя, но не более того. Прикасаться к тебе - но не трогать… Ты обрекаешь меня на мучения, - повторил он. - Я знаю, почему ты уехала в Конниридж, и я знаю, почему ты хочешь вернуться туда. Ты хочешь укрыться от мира так, чтобы ни один мужчина не увидел тебя и не пожелал тебя. Но ты хочешь спрятаться также от себя самой. Ты не монахиня по природе. Твое предназначение - рожать детей, кормить их грудью.
Мередит была ошеломлена. Он без труда раскрыл ее самую сокровенную тайну… самое горячее желание. Она зажмурилась.
- Ребенок, - услышала она свой шепот, - твой сын…
- Если Господь пожелает, так и будет.
- Сын - это все, что ты хочешь получить от меня!
- Ты однажды сказала, что я мог бы получить сына от любой женщины. Но мне нужна ты, Мередит. Ты.
Эти слова согрели ее сердце, по щекам опять потекли слезы. Но теперь она не пыталась вытереть их.
- Но я… запачкана руками другого мужчины. Я не девушка. Как ты можешь хотеть меня? Как? - Она разрыдалась.
У Камерона защемило сердце от жалости к ней. Он взял в ладони ее лицо.
- Ты ничем не запачкана. Пусть даже ты лишилась девственности, ты все равно осталась такой же чистой и невинной, какой была раньше. Ты спрашиваешь, как я могу хотеть тебя? - Он опустил голову так, что их губы почти соприкоснулись. - Лучше спроси, как я могу не хотеть тебя!
И тут он поцеловал ее со всей долго сдерживаемой страстью, давая ей возможность почувствовать всю силу своего нетерпения. В глубине души он побаивался, что она его оттолкнет. Но она не оттолкнула. Потому что не могла и не хотела.
Она замерзла, и он был единственным человеком, который мог отогреть ее. Только он мог разжечь в ней огонь. Она рассказала ему о той страшной ночи. Она доверила ему то, о чем никогда никому не говорила. Ощутив его теплые, твердые губы на своих, она почувствовала, что постепенно оттаивает. Хотя она не понимала этого, но в тот момент ей казалось совершенно естественным и правильным отдаться этому человеку телом и душой…
Сердце у нее билось где-то в горле. Пальцы теребили его тунику.
- Камерон, - тихо сказала она, - ты говорил, что освободишь меня, если я рожу тебе сына…
Он настороженно взглянул на нее.
- Говорил.
Затуманенные голубые глаза заглянули в его глаза.
- Ты правда отпустишь меня? Сдержишь свое слово?
- Сдержу, - медленно произнес он. Чуть помедлив, она сказала:
- Тогда дай мне твое семя. Дай мне твоего сына.
Глава 15
Ее голос понизился до шепота.
- Дай мне твое семя.
Камерон недоверчиво уставился на нее. Ему показалось, что он сошел с ума или не расслышал то, что она сказала. Не могла же она и впрямь сказать…
Дай мне твоего сына.
Чувство, одновременно сладкое и горькое, охватило его. Даже сейчас она не хотела от него ничего, кроме свободы. Но у него гулко забилось сердце и вскипела кровь. Эгоистичное, страстное желание вытеснило все мысли. Он даст ей то, что она хочет, потому что он сам этого хотел.
Он безумно хотел ее и не мог отказаться от того, что она предлагала.
Но что, если сегодняшняя капитуляция обернется наутро горьким раскаянием? Надо это выяснить. Обязательно.
- Ты понимаешь, о чем просишь? - Он сверлил ее взглядом, проникая до самых глубин души. - Понимаешь, дорогуша? Можешь сказать "да", можешь сказать "нет", но скажи это сейчас, пока не поздно! - Он схватил ее за руки.
На мгновение память Мередит услужливо подсунула воспоминания о других руках. О руках, шаривших по ее телу, принуждавших лежать и не сопротивляться.
Подчиняясь какой-то неподвластной ей силе, Мередит взглянула на его смуглые пальцы, державшие ее руки. Они были сильные и гибкие, загоревшие и по-мужски крепкие. Эти руки могли быть очень нежными, несмотря на свою силу. Их прикосновение вызывало у нее дрожь - дрожь желания, теперь она могла себе в этом признаться.
В его руках больше не было угрозы, и она не боялась их.
Она взглянула в его горящие глаза и услышала свой голос:
- Да… да!
- Значит, так тому и быть, - прошептал он. - Так тому и быть…
Он поцеловал ее - горячо и страстно, потом внес в дом и ногой захлопнул за собой дверь. Не успела она перевести дыхание, как он сорвал с нее рубашку и швырнул на пол. В мгновение ока его одежду постигла та же участь, и он предстал в свете камина во всем своем великолепии. Лицо Мередит залилось краской, но она не смогла удержаться и взглянула на него. Прежде она делала это исподтишка: ей было любопытно, но безумно страшно. Теперь же она, не таясь, посмотрела на него.
Одетый в килт и плед, Камерон, возвышаясь над окружающими, был воплощением мужской силы.
Но без одежды он был… просто изумителен. При виде его прекрасного мужественного тела у нее перехватило дыхание. Он был словно высечен резцом скульптора - широкоплечий, с мускулистыми руками, с твердым плоским животом. Грудь его поросла темными волосами… Она набралась храбрости и окинула взглядом всю его фигуру… целиком.
Она осмелилась сделать то, чего никогда прежде не делала. Ее взгляд скользнул вниз, и от того, что она увидела, ее бросило в жар. Его символ мужественности - твердый и напряженный - гордо возвышался в обрамлении жестких темных завитков волос. Охнув от изумления, Мередит торопливо перевела взгляд на более безопасные участки тела, обнаружив, однако, что он все это время наблюдал за ней!
Губы его дрогнули в улыбке, как будто он точно знал, на чем именно так долго задержался ее изумленный взгляд. Он не дал ей времени испытать стыд или смущение и крепко прижал ее к себе. Его кожа была горячее огня, а глаза, горевшие ярче пламени, жадно оглядывали ее с головы до пят, ничего не оставляя без внимания.
Может, он ее оценивает, подумала она. Но она сразу прогнала эту мысль. Ей это было безразлично. Запустив пальцы в ее волосы, он повернул к себе ее лицо. Его губы оказались на ее губах и последовавший мучительно-сладкий страстный поцелуй вызвал у нее, как ни странно, трепетное предвкушение. Она и не подозревала, что поцелуй может быть так приятен. У нее подкосились ноги, и она бы упала, если бы не его сильные руки.
Она смутно сознавала, что ее несут на кровать. Уложив Мередит, Камерон пристроился рядом и, опершись на локоть, пристально посмотрел ей в лицо.
- Ты знаешь, что я дальше сделаю с тобой? - спокойно спросил он.
- Да, - покраснев, ответила она. Он провел пальцем по ее губам.