Она слегка повернула голову, задев при этом губами его подбородок. Губы у него сомкнулись в тонкую линию - похоже, он рассердился.
Мередит чувствовала, что что-то тут не так. Почему он то нежен с ней, то так холоден? Если он так ненавидит ее, то зачем вообще спасал ей жизнь? В ту ночь, когда он выкрал ее из монастыря, он сказал, что с большим трудом переносит ее присутствие. Почему тогда он не дал ей умереть? Этого она не понимала, как не понимала и того, почему от этих мыслей у нее испортилось настроение.
Камерон сказал, что собирается пойти поискать какой-нибудь еды. Она кивнула в ответ. Он быстро вернулся, а она, услышав ржание его коня возле хижины, закрыла глаза и притворилась спящей.
Он подошел к ней.
- Ты сможешь подняться на ноги?
Он говорил спокойно, самым будничным тоном. Мередит насторожилась и уже была готова отказаться, но увидела, что он протягивает ей ее рваное платье.
- Да, - пробормотала она.
Он отвернулся, когда она стала натягивать платье. Она с удивлением обнаружила, что он выстирал его. Мысль о том, что он выполнил для нее такую интимную и такую немужскую работу, повергла ее в смятение. Он ее кормил, ухаживал за ней во время болезни, причем делал это очень заботливо, что совершенно не вязалось с выражением мрачного стоицизма на его физиономии. "Почему? - мучительно размышляла она. - Почему он так заботится обо мне?"
"Не обольщайся! - предостерег ее внутренний голос. - Он поддерживает твою жизнь для того лишь, чтобы обречь тебя на еще большие мучения, потому что ты из клана Монро. Этого для него достаточно".
Она медленно села и откинула одеяло. Его сильные руки приподняли ее и без малейших усилий поставили на ноги. От слабости у нее закружилась голова, и она судорожно ухватилась за него.
Его руки крепко обхватили ее, и она оказалась вплотную притиснутой к его груди. Окружающий мир пошатнулся, потом снова встал на место. Зря она так боялась упасть, ведь он и не думал ее отпускать и по-прежнему прижимал к себе. А она вцепилась в ere твердые, мускулистые плечи и никак не могла себя заставить отпустить его.
Судорожно вздохнув, она взглянула ему в лицо и встретилась с его напряженным, потемневшим взглядом.
Мередит сглотнула комок, образовавшийся в горле. Ее сердце билось так громко, что у нее заложило уши. По телу пробежала дрожь. Она знала, что должна отстраниться, но словно оцепенела и не могла бы пошевелиться, даже если бы захотела. Что-то изменилось в том, как он держал ее…
На какое-то мгновение ей вдруг показалось, что он ее сейчас поцелует… Какая абсурдная мысль!
- Полегчало? - тихо спросил он.
Но зато ему самому не полегчало. Ему больше всего на свете хотелось сейчас прикоснуться губами к ее соблазнительным розовым дрожащим губам. Но он сдерживал себя.
Он не мог забыть о том, кто она и кто он! Он убеждал себя, что этого проклятого желания не должно быть… не может быть! И усилием воли постарался выбросить из головы постыдное желание.
Она кивнула. И медленно отвела взгляд, радуясь тому, что головокружение прошло и колени больше не подгибаются.
Сил у нее хватило лишь на то, чтобы сделать несколько шагов по крошечной хижине. Она упала бы от слабости, если бы его рука не поддержала ее.
- Извини, я еще слишком слаба. Слаба духом… и телом, - сказала она. Она еще никогда не чувствовала себя такой беспомощной. И ей так хотелось расплакаться.
- В следующий раз будет легче, потом еще легче. То, что он подбодрил ее, было очень неожиданно, но весьма кстати. Он оказался прав. С каждым днем к ней возвращались силы. Он редко оставлял ее в одиночестве - разве лишь для того, чтобы раздобыть пищу или собрать хворост для очага. Она поняла, что он не привык ухаживать за кем-нибудь. Иногда он начинал беспокоиться - она слышала, как он шагал взад-вперед возле хижины. Может быть, ему не терпелось вернуться домой?
Мередит тоже раздражала бездеятельность. Она привыкла трудиться с рассвета до заката, и вынужденное безделье действовало ей на нервы. Но ее пугала мысль о том, что впереди. Как только она поправится, он увезет ее к себе домой. И что с ней будет?
Однажды ночью ей приснились веселые голубые глаза отца, раскаты смеха дядюшки Роберта. Потом вдруг все изменилось. Вокруг стало темно, как в преисподней. Чьи-то руки схватили ее. Пальцы больно щипали ее соски. Над ней склонилось чье-то лицо, горячее дыхание обжигало ее кожу. Жадные руки широко раздвинули ее бедра…
Вздрогнув, она проснулась, тяжело дыша. На лбу ее, словно утренняя роса, выступили капли пота.
Она поняла, что это был всего лишь сон, а она находится с Камероном в пастушьей хижине. Она чувствовала рядом его тело. Ужас, сковавший ее во сне, постепенно отступал, она заставила себя дышать медленнее. Ночь была на редкость темная и очень холодная. Она обняла себя руками, скорчившись под шерстяным одеялом.
Дрожь, сотрясавшая ее тело, разбудила мужчину, крепко спавшего рядом с ней.
- Черт побери, - проворчал он, - что с тобой такое? Ты не заболела?
- Нет, - отчаянно пытаясь унять дрожь, ответила она. Он приподнялся на локте и сердито взглянул на нее.
- Тогда в чем дело?
- Ни в чем, - призналась она. - Просто мне очень холодно.
Снова выругавшись, он чуть подвинулся и притянул ее к себе. Мередит тихо, охнула от неожиданности.
- Лежи спокойно! - прошипел он. - Я всего лишь пытаюсь согреть тебя.
Его руки обняли ее и сжали так сильно, что у .нее перехватило дыхание. "Боже милосердный! Да он, кажется, голый!" - подумала Мередит, прижимаясь щекой к гладкой коже его плеча. Как-то так получилось, что ее рука оказалась на его груди и заросли густых жестких волос щекотали ее ладонь.
Его тело излучало тепло, и она постепенно начала согреваться. Он лежал неподвижно, и в конце концов она перестала бояться его.
Она была в смятении. Зачем он ее согревает, тогда как именно по его вине она оказалась здесь? Однако ее тело не терзали сомнения: ему хотелось тепла, и оно получило это тепло. Его тело прогнало ночной холод…
Но оно не могло прогнать мучивших ее воспоминаний.
Глава 8
Они отправились в путь через несколько дней. К тому времени ее рана затянулась и лишь временами напоминала о себе тупой болью. Камерон предупредил ее, что выедут они только после того, как он убедится, что Мередит достаточно окрепла, чтобы выдержать дорогу. Хотя у нее не было причин торопиться с отъездом, оставаться рядом с ним в этом тесном помещении ей тоже не хотелось. Она заверила его, что рана достаточно хорошо зажила, однако не ожидала, что он пожелает убедиться в этом лично. Она попробовала протестовать, но он настоял на своем. В конце концов, зардевшись от смущения, она неохотно отпустила одеяло.
Ее смущало его присутствие. Она уже не могла игнорировать его. Ехать впереди него на коне, как раньше, теперь было невозможно. Его огромное тело и мощь вызывали у нее трепет. Стальные мускулы его бедер сжимали ее бедра. Его руки поддерживали ее, а кисти были такие большие, загорелые, с длинными пальцами, что рядом с ними ее пальчики казались слабенькими и хрупкими…
Никуда от него не деться. Ни при свете дня, ни среди ночи.
Они продвигались все дальше на север, углубляясь в Северо-Шотландское нагорье и поднимаясь все выше и выше. Лес вокруг поредел и сменился скудными зарослями кустарника да редкими искривленными сосенками. Вереск еще не зацвел и выглядел черным на светлом фоне холмов.
Меж огромных валунов журчал ручеек. Здесь он решил остановиться, чтобы напоить Счастливчика. Он поставил ее на землю, а усталый конь подошел к ручью и жадно начал пить воду.
Она посмотрела на него напряженным взглядом и первая нарушила молчание:
- Еще не поздно освободить меня.
Он медленно повернулся к ней. Она ожидала шквала возмущения, но он молчал. И молчание показалось ей зловещим.
Она пообещала себе, что не станет ни просить его, ни умолять, но слишком велико было искушение. Преодолев страх, она взглянула ему в лицо и, облизав пересохшие губы, повторила:
- Отпусти меня. А другим - Игану и Финну - ты мог бы сказать, что я сбежала. Что не успел ты отвернуться, как я удрала…
- Нет. Это было бы ложью. Как можешь ты, женщина, посвятившая себя служению Богу, просить меня солгать?
Он самым бессовестным образом насмехался над ней.
- Я не посвятила себя служению Богу. К тому же я и сама лгала, - с горечью призналась она. - А еще я держала кинжал у твоего горла и подумывала о том, чтобы убить тебя.
Напоминание об этом ему, как видно, не понравилось. Она заметила, как он сжал зубы.
- Я надеюсь все же, что Господь простит меня, потому что после этого я спасла тебе жизнь, Камерон Маккей. - Она гордо вздернула подбородок. - Ты обязан мне жизнью.
Он впился в нее взглядом.
- Вот как? Да я и сам справился бы с ними. Тебе не было никакой необходимости так глупо рисковать. А если уж говорить о том, кто кому обязан, то я тоже спас тебе жизнь. И не один раз, а дважды. Или ты об этом забыла? "Не дай мне умереть", - процитировал он ее слова.
Мередит поморщилась, когда он напомнил об этом. Ей не хотелось быть чем-нибудь ему обязанной, тем не менее она была обязана ему жизнью…
- Почему? - упрямо спросила она. - Почему ты спас меня? И тогда, на реке? И когда меня ранил Монти?
- Я не мог позволить тебе умереть и не мог обречь на страдания. Ты приняла на себя удар, предназначенный мне.
- Ты говоришь, что не хотел обречь меня на страдания, однако я страдаю, зная, какие мучения испытывает мой отец, думая, что меня нет в живых!
Но Камерон отлично знал, какую он причиняет боль. Как же она забыла? В этом и заключается его дьявольский план - нанести удар одновременно и по отцу, и по дочери!
При мысли об отце, сломленном горем, у нее снова заныло сердце.
- Что сделано, то сделано, и я не могу ничего изменить, - сказал он.
Она прерывисто вздохнула.
- Ты поступаешь глупо, потому что я всегда буду напоминать тебе о том, что следует забыть…
- Забыть? Ты хочешь, чтобы я забыл своих братьев? Моего дорогого отца? Они были всей моей жизнью, а теперь их нет! Я буду помнить об этом всю свою жизнь! Ты хочешь, чтобы я забыл? Не выйдет!
Мередит слишком поздно обнаружила, что он в ярости. Она попятилась, но он схватил ее за руку. Она попыталась вырваться. Тогда он схватил одной рукой обе ее руки и резко притянул ее к себе. Она совсем рядом увидела светлые пятнышки на его зрачках, смуглую кожу щеки, суровый изгиб губ.
- Я скажу тебе то, что следовало сказать уже давно. На сей раз ты услышишь-всю правду о Рыжем Ангусе. Ты услышишь о его злодеяниях… о его жестокости и коварстве! Отец, мои братья и я возвращались из Инвернесса. Мы отвозили шерсть на тамошний рынок. Чтобы не нарываться на неприятности, мы объезжали стороной земли Монро. Мы были уже всего в двух днях езды от дома, когда на рассвете подверглись нападению. Брату Освальду, который стоял на часах, перерезали горло - слава Богу, он умер мгновенно!
Меня, моего отца и остальных моих братьев разбудил боевой клич вашего племени. Едва мы успели вскочить с постелей, как они на нас навалились. Отец хотел выхватить меч, но меча не было. Его, как и остальное наше оружие, украли ночью. Отца зарезали на месте. Вдалеке я увидел Рыжего Ангуса - его огненную шевелюру ни с чьей не спутаешь.
Мередит даже попятилась, увидев боль, исказившую его лицо.
- Меня должны были убить следующим - удар по голове, меч в спину. Но я не умер, и следующим оказался мой братишка Томас, которому было всего десять лет! Он даже не умел держать меч да и не хотел учиться, потому что мечтал стать священнослужителем. Он лежал рядом со мной. Мне никогда не забыть его взгляда - умоляющего, растерянного! Он погиб в тот момент, когда потянулся ко мне, ища помощи, защиты, а я не мог спасти его! Я даже не мог пошевелиться!
Мередит хотелось зажать руками уши, чтобы не слышать того, что он говорит. Хотя она поклялась себе, что не будет ни о чем умолять его, но не выдержала.
- Прошу тебя! Замолчи…
- Но я еще не все рассказал, Мередит. У меня оставалось четверо братьев, помнишь? Хотя я не мог пошевелиться, я видел все. Я видел, как одного за другим убивали моих братьев. Нейла, самого старшего, Берка, который был годом моложе. Я слышал, как стонал Кеннет… Помнишь, я говорил тебе, что рана в живот причиняет самые сильные мучения? Я попытался подползти к нему, но не хватило сил. Только смерть Освальда я не видел собственными глазами…
Твои соплеменники подумали, что я мертв. Очнулся я в доме фермера, который случайно наткнулся на нас. Это он выходил меня, он похоронил моего отца и братьев… и он же рассказал мне о том, как в ближайшей деревне твои соплеменники хвастали, что они убили Рональда Маккея и его сыновей, очень порадовав этим своего вождя. Они украли наше оружие и напали на безоружных - такие уж они храбрые воины! - Камерон презрительно фыркнул. - Они так нас боялись, что рискнули напасть только на безоружных! Но Рыжему Ангусу и этого, видно, было недостаточно. Возвращаясь домой, я узнал то, о чем, пожалев меня, не сказал фермер.
Головы моего отца и Нейла, его первенца, были доставлены в нашу крепость. Жена Нейла Гленда увидела их первая. Она была беременна и должна была родить в конце лета. Она увидела голову своего мужа, и у нее начались преждевременные роды. Сын Нейла родился слишком рано и тоже умер - еще одна смерть на совести Рыжего Ангуса! Так что не проси меня забыть об этом, потому что я никогда не забуду!
Мередит почувствовала острый приступ тошноты. Вырвавшись из его рук, она упала на колени, и ее вырвало.
Слабая и дрожащая, она зажала рот ладонью. Не успела она прийти в себя или сказать хоть слово, как он подошел и поставил ее на ноги. Она встретилась с ним взглядом. Его взгляд обвинял, пылал гневом, в нем затаилась такая боль, что у нее перехватило дыхание. Властным жестом взяв Мередит за талию, он подвел ее к коню.
Подавленная и грустная, она сидела на коне впереди него. Не могла она опровергнуть то, что он видел собственными глазами, то, что ему пришлось перенести. Но и не верилось, что ее соплеменники могли совершить умышленную жестокость… На мгновение ее охватили сомнения. С тех пор как она виделась с отцом последний раз, прошло почти два года. Неужели он мог так сильно измениться за это время? Да, иногда он приходил в ярость, так с кем этого не случается? Но зверства, о которых поведал Камерон? Она не могла себе представить, что отец способен на такую жестокость, пусть даже по отношению к члену клана Маккеев. Она была уверена, что он не принимал участия в этой резне - не мог он так сильно измениться!
Они ехали целый день и остановились только один раз. Подняв руку, он указал на крепость, видневшуюся на склоне горы.
- Вот и Данторп, - сказал он.
У нее перехватило дыхание. Значит, вот где будет ее тюрьма. Он спас ее для того только, чтобы заточить в подземелье.
Крепость окружали суровые, грозные каменные стены. Вокруг башни клубился туман. Она почти ощущала, какой он холодный и влажный. Над замком навис скалистый выступ горного склона. Казалось, стены крепости не подвластны времени.
У Мередит защемило сердце. Сколько ей придется пробыть здесь?
Ее будущее, каким бы оно ни было, в руках Камерона.
- Как ты намерен поступить со мной? - тихо спросила она, почувствовав вдруг страшную усталость.
- Я еще не решил, - ответил он, искоса взглянув на нее.
- Что? - воскликнула она, не в силах скрыть возмущение. - Прошло столько времени, а ты все еще не решил?
Он стиснул зубы.
Они словно поменялись ролями, и теперь ярость бушевала в ней. Она не желала мириться с тем, что ее судьба зависит от него. Она этого не скрывала, и ее даже не волновало, что он может ее наказать за непокорность.
Она впилась в него взбешенным взглядом.
- Ты схватил меня, чтобы отомстить. Я всего лишь трофей… орудие возмездия!
- Вот именно. И я сам решу, что с ним делать. А ты, если тебе это больше по душе, можешь считать это паломничеством.
Его наглый ответ вывел ее из себя.
- Паломничество в ад в компании с самим дьяволом! - закричала она. - Ах ты, самодовольный сукин сын! Ничего, кроме презрения, ты не заслуживаешь!
Он криво усмехнулся.
- Ну и ну! Святая дева пытается ругаться! А скажи-ка мне, дорогуша, разве не приятно грешить?
Дорогуша. Это слово можно было произносить по-разному… От нежности, которую он проявлял к ней в хижине, не осталось и следа. Теперь он опять говорил с ней издевательским тоном.
Мередит подняла голову, чтобы сдержать набежавшие на глаза слезы. У нее было ужасное чувство, что только теперь все и начинается.
Над ними клубились тучи. Черные, зловещие, они заволокли небо, закрыв горизонт. Вскоре хлынул холодный проливной дождь.
С башни заметили всадника, поднимавшегося по крутому склону.
- Он вернулся! - закричал дозорный. - Камерон вернулся!
Мередит сковал ужас. Ей захотелось стать совсем маленькой и незаметной, забиться в какую-нибудь щель, чтобы о ней забыли и оставили ее наконец в покое.
Железные ворота были открыты, мост опущен. Они въехали во мрак, под массивную арку. Из сторожки появился стражник, ухмыльнулся, посмотрев на нее, и презрительно бросил:
- Для вас уже приготовлено место в подземной темнице, леди!
Они въехали во внутренний двор, и вокруг них стала собираться толпа.
- Это она, дочь Рыжего Ангуса! - крикнул кто-то. На мгновение наступила гробовая тишина, потом снова раздались крики, посыпались ядовитые насмешки.
- Да она хорошенькая! Для девчонки из клана Монро, конечно…
- Хорошенькая, говоришь? - презрительно фыркнул кто-то. - Ну уж нет! Она цветом волос напоминает Рыжего Ангуса!
Кто-то заметил у нее синяк на виске.
- Смотрите, смотрите! Здорово ей досталось! Хотел бы я своими глазами увидеть, как он отдубасил ее палкой!
Мередит покраснела до слез. Неужели Камерон не скажет им, что это не он, а другой человек ударил ее? Похоже, не скажет, мерзавец! Сидя за ее спиной, он отвечал на приветствия.
Толпа продолжала обмениваться впечатлениями.
- Вот увидите, он наверняка бросит ее в подземелье! - сказал кто-то, злорадно потирая руки и ухмыляясь.
- Это уж как пить дать! - поддержал его женский голос. - Едва ли там она останется такой красоткой!
От страха у нее кровь застыла в жилах. До того как она приехала в Конниридж, страх и отчаяние не покидали ее. Только в монастыре она обрела покой, и тени, появлявшиеся из тьмы, перестали ее преследовать. А теперь, за его стенами, она оказалась среди людей, которые ненавидели ее и всех ее близких родственников.
А больше всех ее ненавидел Камерон Маккей.
Он легко соскочил на землю, по-хозяйски взял ее за талию и снял с коня. Она подняла голову и увидела, как сквозь толпу к ним пробирается Иган.
За ним по пятам следовал человек по имени Финн, который тоже сопровождал Камерона в Конниридж.
- Камерон! - закричал Иган и заключил своего вождя в медвежьи объятия. - Тысяча чертей, дружище, я не знал, что и думать! Я отправил людей на поиски, но они тебя не нашли. Финн искал тебя целую неделю.
- Верно, - подтвердил Финн. - Мы боялись, что люди Монро напали на тебя и взяли в плен.