Джулиан даже не понял, что именно случилось. Ярость буквально ослепила и оглушила его. Он испытывал единственное желание – убить Стэнвуда. Бросившись вперед, сильным ударом в лицо Дейн отбросил его к стене. Он хотел нанести еще один удар, но кто-то удержал его, а трое лакеев вцепились в Стэнвуда. Джулиан начал яростно вырываться из рук Адриана, который настойчиво сказал:
– Не надо, Кеттеринг. Он этого не стоит!
– Ты думал, что сможешь спрятать ее от меня навсегда! – кричал Уильям, пытаясь вырваться из рук лакеев. – Нет, Кеттеринг! Она теперь принадлежит мне, каждый дюйм ее тела и все ее состояние! И я буду делать с этой шлюхой все, что захочу...
– Прекратите! – закричала Клодия. – Это я увезла ее! В комнате воцарилась тишина, и Джулиану показалось, что пол качнулся у него под ногами. Она увезла Софи? Он вырвался из рук Артура и Луи, машинально поправил жилет и только тогда наконец повернулся к ней.
– Что ты хочешь этим сказать, Клодия? – спросил он, едва сдерживая ярость.
– Ах ты, сучка! – прошипел Стэнвуд. – Ты пришла в мой дом и увезла мою жену? Ты же совершила преступление, глупая...
Джулиан резко обернулся, пригвоздив Стэнвуда к стене таким убийственным взглядом, что даже лакеи отшатнулись.
– Еще слово, и, видит Бог, я убью тебя!
– Можете называть меня как хотите, сэр, – сказала Клодия дрогнувшим голосом. – Но вы никогда до нее не дотронетесь!
– Боже! Да где же она? – закричала Юджиния, близкая к истерике. – Что, скажи на милость, ты сделала с ней?
Клодия обвела всех затравленным взглядом и остановила его на Стэнвуде.
– Она... она в безопасности. Но я не скажу, куда увезла ее, пока от этого негодяя будет исходить для нее угроза! – воскликнула она, теребя складки платья.
Джулиан не верил своим ушам. Как она могла сотворить такое? Пренебречь законом и украсть Софи, не сказав ему об этом ни слова!
– Вы за это заплатите, леди Кеттеринг! Собственной жизнью. Уж я об этом позабочусь! – выкрикнул Стэнвуд.
– Уведите его! – взревел Адриан. – Вышвырните его к реке. Стреляйте, если он устроит сцену!
– Я пойду прослежу, чтобы он этого не сделал, – сказал Артур, последовав за слугами, тащившими Стэнвуда.
– А как же моя жена? – завизжал Стэнвуд, когда слуги выволокли его в коридор. – Я требую, чтобы мне сказали, где она.
Джулиан резко обернулся, уставившись на Клодию. Затем подошел к ней, кипя от ярости.
– Пойдем отсюда.
– Джулиан, подожди! – воскликнула Энн. – Мы должны узнать, где Софи.
– Я сам все выясню, Энн, – сердито сказал Джулиан и взглянул на Адриана, который, видимо, почувствовал, что Джулиан сожалеет об этой сцене. Джулиан схватил Клодию за руку и подтолкнул к выходу, поддержав, когда она споткнулась о подол платья. Он не произнес ни слова, только распорядился подать карету. И принял накидки из рук лакея.
– Джулиан... – начала было Клодия, но он схватил ее под руку и подтолкнул к карете.
В карете она предприняла новую попытку:
– Джулиан, пожалуйста, я...
– Нет, – угрожающе произнес он, и Клодия испуганно вжалась в подушки.
Путь домой показался обоим нескончаемым и невыносимым. Их разделяла пропасть молчания. Его презрение к ней росло с каждой минутой. Она своим поступком унизила его перед всеми, показала, что он, мужчина, не мог защитить сестру. Господи Иисусе, вихрь чувств и эмоций, которые бушевали в нем эти два года из-за нее, лишил его последних сил.
Он только хотел знать, где Софи.
Когда они вернулись домой, Джулиан бросил на нее испепеляющий взгляд. Выходя из кареты, он подал ей руку, и Клодия вцепилась в нее, не желая отпускать. Он с силой вырвал руку, едва не оттолкнув Клодию. Не обращая внимания на оцепеневших лакеев и кучера, он ворвался в дом и начал стремительно подниматься по лестнице. Клодия последовала за ним.
Войдя в свою гостиную, он резко обернулся к ней, судорожно хватая ртом воздух и срывая галстук.
– Где она?
– Прошу, выслушай меня...
– Где она? – взревел он. Клодия в страхе попятилась.
– Клянусь тебе, Джулиан, она в безопасности...
– Как ты смеешь мне клясться! Ты хотя бы понимаешь, что совершила преступление? Где она?
– Я... я не скажу тебе, пока ты в таком состоянии.
Ярость ослепила его. Он резко отвернулся от нее, обхватив голову руками, пытаясь заглушить пульсирующую в висках боль.
– Не играй со мной, Клодия! – выдохнул он. – Ради всего святого, что ты сделала с ней?
– Он... бил ее, Джулиан! – закричала она. – Я видела синяки, и я испугалась за ее жизнь!
Остатки спокойствия покинули его. Он словно окаменел и с трудом заставил себя повернуться и посмотреть на нее. Краска отлила от ее лица, в глазах блестели слезы. Черт возьми, это правда. Страшный кошмар стал реальностью.
– Синяки, – хрипло прошептал он.
Она горячо закивала, вытирая ладонями слезы:
– Все тело у нее в синяках. Она сказала… сказала, что он бил ее там, где не будет заметно.
Господи, почему земля не разверзнется и не поглотит его? Почему он должен терпеть эти невыносимые муки?
– Почему ты мне не сказала? – хрипло спросил он, и когда Клодия не ответила, ярость вновь вспыхнула в нем.
– Потому что боялась, – проговорила она. – Боялась, что ты заставишь Софи вернуться к нему, а этого я бы не вынесла! И мы так торопились...
– Как же, должно быть, ты презираешь меня, Клодия! Неужели я настолько бессердечен, что оставил бы сестру в руках этого чудовища?
– Я только хотела помочь Софи...
– Ты хотела унизить меня! – рявкнул он. – Если, бы у тебя была хоть толика разума, ты бы сказала мне! Я бы помог ей. Господи, она же моя сестра! Но нет, ты предпочла показать всему миру мое бессилие!
Клодия смотрела на него разинув рот.
– Я тебя правильно поняла? Ты зол, потому что задета твоя мужская гордость? – с недоумением спросила она.
– Благодаря вам, мадам, у меня не осталось гордости. Вы лишили меня даже этого. Ты выиграла, Клодия. Ты взяла меня измором, физически и морально!
– Я взяла тебя измором? Нужно ли напомнить вам, сэр, что это вы соблазнили меня? Ваша похоть! Только поэтому мы сейчас и оказались здесь.
– Да вы, собственно, не особенно сопротивлялись, леди, – ответил он, отмахиваясь от правды в ее словах.
Она возмущенно ахнула:
– Да, да, я сама этого хотела! Я выпила слишком много шампанского, а ты... О, пожалуйста, только не напоминай мне, как я всю жизнь заблуждалась в том, что касалось тебя!
Гнев яростно клокотал в его груди, отдаваясь в горле, в висках, и Джулиан с угрожающим видом шагнул к ней:
– Только не говори мне о заблуждениях! Мне следовало прислушаться к голосу разума и оставить тебя в покое с твоим высокомерием! Но твой отец умолял спасти твою репутацию! Знай я, что из-за тебя жизнь моя будет загублена, я не внял бы его мольбам!
– Если бы ты хоть раз выслушал Софи вместо того, чтобы упиваться своей правотой и непогрешимостью, этого бы никогда не случилось!
Ах, значит, это он во всем виноват?
– Да если бы я прислушивался к разуму, а не к своей чертовой плоти, не было нашего с тобой брака, уверяю тебя.
Это больно задело Клодию. Она даже отшатнулась, словно ее ударили.
– Ты неисправим, да? Главное для тебя – желание, и тебе все равно, с кем ты его удовлетворяешь, лишь бы тело было теплое. – Истерический смех заклокотал в ее горле. – Господи, я же поверила, когда ты сказал, что любишь меня! Но это была всего лишь еще одна ложь, да? Еще одна ложь, чтобы заманить меня в постель. Ты мне омерзителен!
– Эта ложь была не страшнее твоей, Клодия. Я тоже хотел поверить тебе, но, похоже, мы были обречены с самого начала. Что же, можешь больше не тревожиться – я скорее предпочту отправиться в долговую тюрьму, чем пожелаю тебя в моей постели. Единственное, что мне от тебя нужно, – это узнать, где моя сестра.
Клодия зло прищурилась:
– Нет.
– Ты что, думаешь, это игра? – раздраженно рявкнул он. – Еще одна из твоих фантазий насчет женщин, правящих миром?
– Я сказала: она в полной безопасности. Но где, ты не узнаешь, пока не успокоишься. Ты не можешь ехать за ней в таком состоянии.
Он бросился к ней, но Клодия успела отскочить.
– Ты не заставишь меня сказать! – крикнула она и, резко повернувшись, выбежала из комнаты.
Внезапно возникший в памяти образ непокорной маленькой девочки потряс его. Он устало опустился на одно колено и закрыл глаза рукой. Она все-таки сумела окончательно добить его. Не забавно ли, что все это время он боялся испортить ей жизнь.
У них нет выбора: надо покончить с этим браком, превратившимся в фарс.
Глава 24
Клодию не пригласили на семейный совет, который состоялся на следующий день. Отвергнутая, растерянная, неуверенная в себе, она отпустила Бренду и провела день в полном одиночестве, машинально собирая вещи, чувствуя, что все кончено. Все это неприглядное дело было таким запутанным, она и половины не понимала и, как ни старалась, не смогла определить, что же все-таки уничтожило любовь Джулиана к ней.
Какая пропасть недоверия разделяла их! Многолетние сомнения, слишком много неправды, через которую Клодия никак не могла пробраться. Лишь одно она знала совершенно точно: она любит Джулиана. Любит беззаветно, всем сердцем, так же отчаянно и безответно, как любила его в детстве, если не больше. Она любила его, но и Софи тоже, поэтому не до конца раскаивалась в содеянном.
Кроме того, интуиция подсказывала Клодии, что даже если бы не было этой истории с Софи, она все равно паковала бы сейчас свои вещи. Их брак с Джулианом обречен с того самого момента, когда встретились в Дьепе, и если не это, та непременно произошло бы что-то другое, отчего она все равно оказалась бы чужой в этой семье. Она была слишком независима для этой жизни, слишком предана общественным делам, слишком пренебрегала условностями света, чтобы вынести брак по законам высшего общества. В конце концов либо ее школа, либо дом на Аппер-Морленд-стрит непременно встали бы между ними.
К сожалению, как бы Клодия ни желала этого в данный момент, она не могла стать другой. День уже клонился к вечеру, когда кто-то постучал в ее комнату. Открыв дверь, она увидела Тинли, прислонившегося к притолоке. Жестом велев ей отойти в сторону, он вошел в комнату и тяжело опустился в кресло у камина.
– Прошу прощения, миледи, но мне нужно отдышаться.
Клодия закрыла дверь.
– Что-нибудь случилось, Тинли?
Тинли сунул костлявую руку в нагрудный карман и, вытащив листок бумаги, протянул Клодии. Записка была от Джулиана. Он в последнее время предпочитал давать указания Тинли в письменном виде, не полагаясь на его память. Клодии ужасно не хотелось читать записку, и она настороженно смотрела, как листок дрожит в руках старика.
– Миледи, – взмолился Тинли, когда она не двинулась с места.
Клодия заставила себя взять записку. Слегка повернувшись, чтобы Тинли не видел ее лица, она развернула ее.
"Жду вас в голубой гостиной ровно в четыре часа. К.".
Клодия взглянула на часы. Без четверти четыре. Переведя взгляд на Тинли, она мрачно спросила:
– Как ты считаешь, что обычно надевают на виселицу?
– Думаю, черное, – невозмутимо ответил Тинли.
Ровно в четыре часа Клодия стояла у двери голубой гостиной, делая глубокие вдохи в тщетной попытке успокоить колотившееся сердце. Она понимала, что должна постучать и войти, но, похоже, не было такой силы в мире, которая сейчас могла бы заставить ее поднять руку.
Никакой силы, однако, не потребовалось. Дверь перед ней распахнулась, и Джулиан раздраженно посмотрел на нее.
– Чего ты ждешь? – рявкнул он, уступая ей дорогу. Клодия на ватных ногах вошла в комнату. Джулиан с громким стуком захлопнул дверь, сцепил руки за спиной и стал расхаживать перед ней туда-сюда так, что полы его сюртука развевались при каждом резком повороте. Охваченная Страхом, Клодия молча следила за ним. На его скулах играли желваки. Он взглянул на нее и снова отвел взгляд. Казалось, прошла целая вечность. Наконец он остановился и посмотрел ей в лицо:
– Где она?
Клодия наконец смогла вздохнуть.
– Что ты с ней сделаешь?
Его глаза вглядывались в ее лицо так, словно он впервые видел ее.
– Я буду защищать ее ценой своей жизни, Клодия.
В его голосе звучала боль. Клодия с трудом проглотила подступивший к горлу комок, сдерживая навернувшиеся на глаза слезы.
– Я знаю, – тихо произнесла она. Она действительно знала это так же хорошо, как знала себя, и недоумевала, почему ей понадобилось столько времени, чтобы понять это. – Я расскажу тебе, где ее найти.
Джулиан быстро прошел к письменному столу, схватил бумагу и карандаш и сунул ей в руки.
– Напиши, – потребовал он, – точный адрес. – Вытащив очки, он смотрел через ее плечо, пока она писала: "Ап-пер-Морленд-стрит, 31", и буквально вырвал бумагу из ее рук, когда она закончила. Он выглядел уставшим и постаревшим.
Нахмурившись, Джулиан сказал:
– Я не знаю эту улицу.
– Ты и не можешь ее знать, – пробормотала Клодия. Джулиан еще больше нахмурился. Положив листок в карман, он направился к двери.
– Это далеко? Интересно, я доберусь туда до темноты? – бормотал он себе под нос. – Я только напишу записку Джени...
– Я собираюсь вернуться в дом отца, – тихо сказала Клодия.
Стоя к ней спиной, Джулиан замер, спина его заметно напряглась. "Пожалуйста, скажи "нет"", – молча молила она.
– Я не стану препятствовать, – произнес он не обернувшись.
Клодии показалось, что сердце ее разбилось на тысячи осколков, слезы полились из глаз.
– А я надеялась, что станешь.
Джулиан, казалось, с огромной неохотой повернулся и посмотрел на нее. Его взгляд на мгновение дрогнул.
– Все бесполезно, ты не думаешь?
– Разве? – прошептала она.
Ну, вот все и кончилось – надежда умерла, окончательно растоптанная. Муж презирает ее. Клодия отвела от него взгляд, уставившись на ковер. Она больше не хотела видеть его, такого красивого, мужественного... и такого чужого.
– Я кое-что упаковала. Не мог бы ты оказать любезность и прислать лакея с вещами?
– Конечно.
Клодия продолжала смотреть в пол, хоть бы он ушел, оставил ее наедине с горем и печалью.
– Клодия...
Сердце ее дрогнуло в надежде.
– Мне нужно что-нибудь знать об этом месте. Могу я столкнуться с препятствиями, когда приеду за ней?
Сердце ее снова оборвалось.
– Нет, конечно, нет, – с трудом выговорила она. – Она в полной безопасности. Тебе нужно лишь постучать в дверь, а все остальное за Софи.
Он кивнул, повернулся и вышел из комнаты. Клодия упала на кушетку, и слезы отчаяния хлынули неудержимым потоком.
При виде Аппер-Морленд-стрит лишь одна мысль возникла у Джулиана – он был рад, что Клодия покинула его дом, иначе у него возникло бы искушение оторвать ей голову за то, что она отправила Софи в подобное место. Эта улица явно не соответствовала тому уровню жизни, к которому привыкла Софи, и Джулиана это страшно разозлило.
Карета остановилась перед домом 31, и, выйдя из нее, Джулиан пристально посмотрел на женщину, появившуюся на крыльце. Она была маленькой и худой, платье болталось на ней и было сплошь в заплатах. Зачесанные назад и стянутые на затылке в тугой узел седеющие волосы придавали ей довольно суровый вид. Она нахмурилась, когда Джулиан направился к ней, и сложила руки на груди.
– Добрый вечер, – поздоровался Джулиан.
– Кто вы? – строго спросила женщина.
– Граф Кеттеринг, – сообщил он ей высокомерно.
На женщину, однако, это не произвело особого впечатления.
– А? – сказала она так, словно они уже встречались. – Значит, вы – это он?
Он? Джулиан решил пропустить это замечание мимо ушей.
– Могу я поинтересоваться, с кем имею удовольствие говорить?
– Миссис Коннер.
– Миссис Коннер, насколько я понимаю, моя сестра, леди Стэнвуд...
– Ну да, она здесь. Входите же, – сказала женщина, возвращаясь в дом.
Поколебавшись, Джулиан вошел в крошечную прихожую и сразу очутился в главном коридоре. Здесь он столкнулся с двумя маленькими мальчиками, возившимися на полу в узком проходе, один из них накатился на ногу Джулиану. Он кашлянул, чтобы привлечь внимание шалунов. Те изумленно уставились на него, задрав головы.
– Чтоб меня! – прошептал один, и глаза его округлились словно блюдца.
– Да, действительно, чтоб тебя, – пробормотал Джулиан и осторожно обошел детей. Он, конечно, потерял из виду миссис Коннер и, остановившись, заглянул в одну из комнат.
Две женщины сидели в маленькой гостиной, штопая целую гору носков. Одна из них взглянула на него и широко улыбнулась.
– Здрасте, милорд! – воскликнула она на явном лондонском просторечии. Джулиан кивнул и пошел дальше по коридору. Грубые мальчишки и женщины из низов – и это окружение Софи? Остановившись, Джулиан заглянул в комнату справа от него. Видимо, это была столовая, сейчас там все было завалено рулонами ткани, а две молодые девушки самозабвенно резали материю на большие квадраты. Старшая остановилась и с любопытством посмотрела на Джулиана:
– Вы магистрат?
– Нет, – тут же ответил он, вздрогнув при мысли, что такая молоденькая девушка знает, что такое магистрат, и, что еще хуже, готова к его появлению. Боже милостивый! Да где же, черт возьми, Софи? Он направился к лестнице в конце коридора, но потом заметил дверь рядом с ней и решил заглянуть, прежде чем идти наверх, где можно по ошибке ворваться в чью-либо спальню.
Открыв дверь, Джулиан оказался в узком проходе, и пока пробирался через него, уловил запах свежеиспеченного хлеба. Он, очевидно, попал в кухню. И действительно, три женщины что-то пекли: руки у одной были по локоть в муке.
– Боже, ты только посмотри, Доркас! – весело воскликнула одна из них. – Ты видела когда-нибудь такого красавчика?
Женщина, мывшая посуду, быстро обернулась. Ее губы растянулись в беззубой улыбке, и она торопливо вытерла руки о фартук.
– Ну, входите же, милорд. Мы вас не укусим, правда, Сандра?
– Я ничего не обещаю, – кокетливо ответила Сандра, и все три женщины расхохотались.
– Прошу прощения. Я, очевидно, ошибся комнатой, – учтиво сказал Джулиан. Его слова были встречены новым приступом смеха. Он попятился, закатив глаза при очередном взрыве хохота. Что за странное место, заполненное женщинами и детьми? Они были повсюду, в каждой комнате, занятые всевозможными делами. Джулиан поднялся на второй этаж и заглянул в первую комнату. Там сидели две женщины. Между ними была гора шитья, и иголки так и мелькали в воздухе. Джулиан успел шагнуть дальше, прежде чем они заметили его, и там наконец нашел миссис Коннер, сидевшую в кресле-качалке и качавшуюся в такт мельканию иглы.
– Налить вам чаю? – спросила она, не поднимая головы.
– Миссис Коннер, – сказал Джулиан, которому с каждой минутой становилось все больше не по себе. – Я пришел за сестрой. Если вы окажете мне любезность и приведете ее, буду вам крайне признателен.