Фолкон поклонился и оглядел покои. Пол покрыт шелковым ковром, на стенах искусно вышитые гобелены, кровать застлана роскошными мехами. Массивный гардероб занимает всю стену; солнечные лучи, пробиваясь сквозь цветные стекла витража, играют веселыми радужными отблесками.
– Вы, несомненно, найдете здесь все необходимое – от эля и вина, чтобы утолить жажду, до мягких кожаных туфель, чтобы дать отдых ногам. Но мне кажется, больше всего вы мечтаете о теплой ванне, чтобы смыть дорожную пыль и унять боль в костях.
– Демуазель, благодарение Богу, я еще не так стар, чтобы заботиться о боли в костях, – смеясь заметил Фолкон, ощутив, правда, явную боль в паху при упоминании о ванне.
– Пожалуйста, зовите меня Изабел, – попросила она, чуть задыхаясь, – так сильно подействовала на нее истинно мужская красота гостя.
– Леди Изабел, должен сознаться, ваш отец был прав, превознося вас!
Глаза девушки лукаво блеснули.
– Ах, милорд, молю, приберегите комплименты до той минуты, как увидите Элу: ее добродетели ни с чем не сравнимы. Лично я назвала бы их выдающимися.
Фолкон по достоинству оценил восхитительную игру слов, когда увидел Элу, – помимо привлекательного личика и хорошеньких пухлых губок, самой ее выдающейся чертой оказалась грудь, которую без преувеличения можно было назвать великолепной. Фолкон отыскал глазами Изабел, и оба молча улыбнулись остроумной двусмысленности.
Эла все утро провела со старшей поварихой Джоан, грозной женщиной внушительных форм, железной рукой правившей подданными своего "королевства", которой давно бы уже удалось запугать Уильяма Лонгсуорта и полностью лишить его всякой власти, если бы не вмешательство его толковых дочерей. Исходом генерального сражения между Джоан и Элой оказались кулинарные шедевры, способные соблазнить любого мужчину и заставить его мечтать о домашнем уюте и прекрасной жене, способной превратить обыкновенную еду в манну небесную.
За столом велись оживленные веселые беседы – девушки явно хотели показать де Бергу, каким приятным может быть обед в большом зале, когда об удобствах и покое мужчины заботится умелая, приветливая хозяйка замка. Фолкон узнал, что покойная мать с детства готовила дочерей к нелегким обязанностям управления обширными владениями. Обе девушки умели проверять счетные и инвентарные книги. Справляться с большим штатом своевольных, хотя и старательных слуг и поварих было задачей не из легких. Эла и Изабел переезжали из поместья в поместье, собирая припасы, необходимые для войска, заставляя управителей и надсмотрщиков добывать деньги, продукты и оружие. Кроме того, они помогали бедным и показывали пример добродетели и трудолюбия многочисленным вассалам отца.
– Отец, довольно, – смеясь воскликнула Изабел, – Поверь, гостю ужасно скучно слушать, как мы проверяем, не завелись ли черви в солонине и жучки в муке и чиста ли вода в колодце.
Фолкон де Берг протестующе поднял руки.
– Вовсе нет, леди Изабел, мне крайне интересно знать, какова роль женщины в управлении замком. Умоляю, продолжайте, я внимательно слушаю. Эла, широко раскрыв глаза, взглянула на него.
– Мы не работаем сами, просто следим, чтобы все было сделано вовремя и как полагается. Нужно соткать материю и сшить одежду. Выдубить кожу на обувь и туники. Остаются прачечная, свечи, светильники.
– Мы ухаживаем за больными и ранеными, – подхватила Изабел, – сортируем семена, сажаем рассаду И, лукаво усмехнувшись, добавила:– А завтра я подумывала о том, как затравить с десяток волков, – слишком много ягнят пропадает последнее время!
– Успокойся, Изабел, это уж слишком! – смеясь посоветовал отец.– Оставь нам, бедным мужчинам, хоть какое-то занятие!
– Мои люди и я будем рады развлечься охотой, если не возражаете против столь несерьезной забавы, милорд, – с готовностью объявил де Берг.
– У меня прекрасные соколы и ястребы, хотел бы я, чтобы вы испытали их в деле, и черт с ними, с полками, – предложил Сейлсбери, необыкновенно гордившийся своими прекрасно выдрессированными птицами.
Изабел вновь наполнила кубки мужчин, и дамы, истав из-за стола, удалились, предоставив гостю и хозяину поговорить о делах. Девушки сгорали от нетерпения поделиться своими мыслями о госте и хорошенько обсудить его.
Оказавшись в спальне, Эла обхватила себя руками, потом стянула высокий головной убор. Каштановые волосы рассыпались по плечам.
– Клянусь Богом, по-моему, я умерла и попала прямо в рай!
– Богохульствуешь, Эла! – хмыкнула Изабел, бросившись на кровать сестры.– Сразу видно, он задел тебя за живое!
– Ты права, сестрица, – чуть задыхаясь, кивнула Эла.– У меня все дрожит внутри' Заметила, какие у него широкие плечи?
– Ну конечно, нет, – хихикнула Изабел, – и совсем не обратила внимания на мощные бедра, плоский живот, выпуклость...
– Изабел! – с шутливым упреком вскрикнула сестра.
– Я хотела сказать, выпуклость мышц, конечно! Теперь ясно, какие мысли бродят у тебя в голове!
– Знаешь, у меня ноги подкашиваются! О Изабел, надеюсь, он выберет меня, но если попросит твоей руки, постараюсь пережить это, – со своим обычным великодушием заявила Эла.
– У него не столь уж высокий титул. Уверена, что не предпочла бы графа? – спросила Изабел, стараясь выглядеть практичной и беспристрастной, хотя ей это явно не удавалось.
Эла сморщила носик.
– Помнишь последнего графа, который приезжал к отцу? Ел, словно носорог со сломанной челюстью!
– Как можно забыть такое! Но серьезно говоря, Эла, нам есть из кого выбирать, и большинство из тех женихов, что пришлись по душе отцу, можно легко обвести вокруг пальца и заставить делать все, как нам угодно. С такими легче жить. Этот же опасен и не так прост. Он будет господином и хозяином в своем доме. Он совсем не пресмыкается перед отцом.
– Я отдала бы душу, лишь бы стать его служанкой, – вздохнула Эла.
Послышался ответный вздох сестры.
– Он выглядит таким неистовым, даже когда улыбается. Ну что ж, Эла, дорогая, предупреждаю честно: я хочу его. Господи, я могла бы проглотить его целиком!
– Не верю, что нам удастся завлечь его женскими уловками: женщины, должно быть, сотнями бросаются ему на шею! По-моему, он вообще думает жениться разве что по расчету, – предупредила Эла Изабел, всегда считавшая себя слегка умнее сестры, часто удивлялась ее проницательности.
– Но мы одинаково хорошие хозяйки, так что та, которую он сочтет более привлекательной, и получит приз!
Фолкон и Уильям засиделись допоздна, опрокидывая чашу за чашей и обмениваясь занимательными историями. Полупьяный граф впал в сентиментальное настроение.
– Тебе необходима жена, друг мой, да такая, которая родит крепких сыновей! Именно это нужно мужчине больше всего на свете! Правда, в моем случае... что Господь ни делает, все к лучшему! Мой отец, король Генрих, произвел на свет стаю волков, постоянно пытавшихся прикончить его, как загнанного оленя. Я – единственный разумный и спокойный из всех его отпрысков, но возможно, мои сыновья унаследовали бы жадность и честолюбие Плантагенетов. Я виню Элинор Аквитанскую за то, что подбила сыновей расправиться с отцом, но иногда мне кажется, что много уговоров и не потребовалось.
Фолкон постарался увести беседу от опасной темы и вернуться к разговору о женах, но тут Уильям внезапно без обиняков спросил:
– Хотел бы ты такого тестя, как я?
Фолкон хлопнул графа по плечу. Хотя он не имел ни малейшего представления, какую дочь выбрать, в одном был уверен твердо.
– Говоря по правде, Уильям, другого тестя мне не нужно!
Вернувшись после удачной утренней охоты, Фолкон облегченно вздохнул, узнав, что в Сейлсбери приехал его оруженосец, Норман Жервез. Под предлогом показа оружейной мастерской и арсенала де Берг отвел его в сторону, подробно расспросил о том, как идут дела в Маунтин-Эш, и остался доволен подробным докладом.
– Уверен, что кастелян, которого ты назначил, не предаст? – осведомился Жервез.
– Не думаю, пока голова его предшественника окончательно не сгниет и не свалится с ворот замка, – скривив губы, бросил Фолкон.
Жервез, откашлявшись, нерешительно сказал:
– Морганна не доставляла мне беспокойства, милорд.
– Кто? – недоуменно переспросил де Берг.
– Пленница, которую вы поручили моим заботам, – подсказал Жервез.
– Ах, эта! Кровь Христова, не знаю, зачем я посадил ее тебе на шею!
Жервез покатился со смеху.
– Чему это ты так радуешься? – подозрительно спросил Фолкон.
– Ты едва помнишь ее, а она объявила себя твоей любовницей и заставляет слуг во всем ей повиноваться, выполнять любые приказы и поручения.
Де Берг растянул губы в волчьей ухмылке.
– Ее ожидает весьма неприятный сюрприз, если я привезу домой жену.
– Должен сказать, вы зря времени не теряли, милорд!
– Обе дочери Уильяма могут управлять всеми тремя замками даже со связанными руками, поскольку получили необходимое и, как я понял, строгое воспитание. Вот подожди, сам увидишь. Мне нужна твоя помощь – сам я никак не могу выбрать.
Веселая улыбка Жервеза мгновенно погасла: он от души надеялся, что де Берг пошутил. Тем не менее оруженосец старался при каждом удобном случае поближе приглядеться к девушкам.
Дочери Уильяма так хорошо вышколили слуг, что в хозяйстве все шло как по маслу и любая работа выполнялась словно сама собой. Как ни старался Фолкон найти хоть какой-то недостаток в Эле или Изабел, ему это так и не удалось. Обе были деловиты, расторопны, умелы, трудолюбивы, почтительны, хороши собой, каждая, казалось, не против... нет, с радостью готова выйти за него...
Оруженосец чистил все вооружение, находившееся в походном сундуке де Берга, одновременно беседуя с Фолконом.
– Поскольку отсутствие новостей – тоже хорошие новости, думаю, стоит считать, что король Ричард оправился от раны, – заметил он.
Но де Берг нахмурился.
– Такая неопределенность может породить мятеж, особенно среди знати в северных областях. Если в Англии будет долго продолжаться безвластие, волна беззакония уничтожит страну.– И, блеснув улыбкой, добавил:– Хорошо, что ты привел все вооружение в боевую готовность! Не люблю, когда мои люди бездельничают, поэтому и сказал Уильяму, что мы завтра отправляемся охотиться на волков!
– По-моему, они неплохо коротают время: бьются об заклад, которая из дочерей Уильяма станет леди де Берг, – объявил Жервез с фамильярностью близкого друга, которому обычно сходит с рук такое, чего де Берг не позволил бы никому другому.
Брови Фолкона взлетели вверх.
– И у кого же больше шансов на выигрыш? Фаворита уже определили?
– По-моему, на леди Элу ставки выше, милорд.
– Они, конечно, уже успели обсудить ее стати... со всех сторон, – грубо пошутил де Берг.
Жервез слегка покраснел и смущенно засмеялся.
– Не знаю, – задумчиво продолжал Фолкон.– В пользу Изабел говорит ее чувство юмора.
– Значит, вы уже сделали выбор?
– Не совсем, – пожал плечами де Берг.– Думаю, вряд ли это имеет значение. Обе они совершенно одинаковы, – добавил он почти равнодушно.
Жервез откашлялся, как всегда перед тем, когда хотел что-то посоветовать де Бергу:
– Будь я на вашем месте, милорд, то постарался бы узнать, какие земли и замки получит каждая дочь, и только потом принял бы решение.
– Господи Боже, и я еще считал себя бесстыжим ублюдком! Наверное, ты чересчур долго был моим оруженосцем. Я слишком дурно повлиял на тебя, Жервез!
Глава 5
Госпожа Эстелла Уинвуд решила, что обязана предупредить Уильяма Лонгсуорта о неминуемой беде. Худые вести не лежат на месте, но если она сможет подготовить графа к потрясениям, которые ждут впереди, то наградой будет не только сознание выполненного долга, но и боязливое почтение окружающих к ее колдовским силам и способности предсказывать будущее, особенно когда в Сейлсбери прибудут гонцы с подтверждением ее мистических пророчеств.
Поэтому Эстелла и Джезмин встали на рассвете, чтобы отправиться в не такое уж далекое путешествие. Солнце ослепительно сияло, разливая в воздухе восхитительное тепло. Для визита к отцу Джезмин выбрала лучшее платье из нежно-розового бархата; затейливая вуаль тонкого плетения была прикреплена к волосам филигранными серебряными заколками. Девушка оседлала белую кобылку и велела надеть на нее причудливую, ярко разукрашенную упряжь. Бабка уделяла много внимания внешности Джезмин, особенно когда они куда-нибудь собирались, старалась, чтобы внучка выглядела словно принцесса из волшебной сказки, и улыбалась про себя, замечая раскрытые рты и изумленные взгляды мужчин при виде девственно-чистого неземного явления красоты и прелести.
Они не взяли с собой ни горничных, ни охраны – в Сейлсбери было полно слуг; правда, пришлось нагрузить двух вьючных лошадей одеждой, травами и эликсирами, приготовленными Эстеллой специально для домочадцев Уильяма.
Когда женщины миновали Олд-Сарум, находящийся в двух милях от Сейлсбери, госпожа Уинвуд снисходительно взглянула на внучку.
– Поезжай вперед, дитя мое. Я знаю, тебе не терпится пустить лошадь в галоп. Если будешь и дальше сдерживаться, весенняя лихорадка лишит тебя разума. Только помни: ни слова отцу, пока я не выведаю, что ему известно. Могущество разделенное – могущество неполное.
Джезмин прошептала что-то на ухо кобылке и, собрав в горсть мягкую гриву, галопом полетела к замку. Ветер скоро сорвал вуаль, и Джезмин, тряхнув головой, откинула за спину серебристо-золотые волосы, так что солнце превратило их в сверкающий поток, окружив грациозную фигурку светящимся нимбом.
Фолкон де Берг и его рыцари поднялись затемно, решив затравить волчью стаю. Фолкону не потребовалось много времени, чтобы услышать отдаленный вой и определить, где находятся звери, по громкому тявканью, свидетельствующему о том, что добыча уже растерзана. Охотники подоспели слишком поздно, чтобы спасти двух новорожденных ягнят, но сумели вырвать матку из хищных челюстей. Все вымазались в крови, а де Берг к тому же перекинул через седло двух убитых волков. Они возвращались в замок, довольные, что смогли хоть как-то отплатить хозяину за гостеприимство, но внезапно всадники, ехавшие впереди, остановились как вкопанные: из небольшой рощицы появилось прекрасное видение, залитое солнечным светом.
– Единорог! – охнул Норман Жервез.
– Единорогов не бывает, это все сказки, – заявил Фолкон де Берг, с сомнением сдвинув темные брови.
Девушка, сидевшая на спине "единорога", явно испугалась целого отряда неизвестных рыцарей в полном вооружении. Милое личико тревожно вытянулось. Повернув белую кобылу, она бросилась обратно, под защиту деревьев.
– Ни с места! – резко приказал де Берг.– Это моя добыча!
Боевой конь рванулся вперед, быстро сокращая расстояние между девушкой и рыцарем. В ушах Джезмин громом отдавался топот копыт огромного скакуна. Она чувствовала себя загнанным зверьком. Джезмин подняла глаза и, узнав преследователя, покачнулась как от удара. Это он – дьявол! Он разорвет ее, словно злобная адская гончая – белую лань!
Фолкон де Берг схватил ее лошадь за узду и, взглянув в лицо девушки, заметил, что прелестные черты искажены страхом. Рыцарь, словно завороженный, не мог отвести от нее глаз. На какое-то мимолетное мгновение он поверил, что это прекрасное создание верхом на единороге явилось из иного мира. Такая красота не могла быть уделом простой смертной. Фолкон был очарован. Единорог, дрожа, встал как вкопанный. Девушка умоляюще сложила руки и выдохнула:
– Ах нет... что я сделала, почему ты преследуешь меня и хочешь наказать?
Фолкон в мгновение ока очутился на земле. Только сейчас он понял, что "единорог" – попросту белая лошадка в необычайной упряжи, украшенной длинным, закрученным в спираль рогом из слоновой кости.
– Демуазель, не бойтесь, – внезапно охрипшим голосом прошептал он, смутно удивляясь, почему сердце так неожиданно замерло. Неужели эта изысканно, утонченно красивая сказочная принцесса, явившаяся из сказки, – та самая девчонка, которую он встретил той ночью?
Джезмин широко раскрыла глаза от изумления и ужаса.
– Не думай, что можешь завлечь и соблазнить меня сладкими речами. Я знаю, кто ты и чего хочешь от меня, – храбро объявила она.
Фолкон улыбнулся ее юности и невинности.
– Тогда сдавайся без сопротивления, – пошутил он и, обняв ее сильными руками за талию, снял с седла.
Девушка была вся серебряно-розовая, нежная, словно праздничное пирожное. Огромные руки по-прежнему сжимали ее талию, большие пальцы дерзко ласкали нежную грудь. Джезмин ощущала их горячее прикосновение через тонкую ткань. Она задохнулась, не в силах двинуться с места. Однажды ей удалось убежать, но что будет теперь?! Призвав на помощь мужество, она решила бросить ему вызов:
– Я никогда не предамся в твои руки, милорд Сатана!
Фолкон не знал, смеяться ему или злиться.
– Ты живешь в выдуманном мире! Я не дьявол; дьявола вообще не существует. Кто только тебя воспитывал и забил голову глупыми сказками?
И тут он впервые заметил искру гнева в очаровательных глазах.
– Не твое дело! Как ты смеешь говорить, что моя голова набита дурацкими сказками? Немедленно отпусти или я закричу!
– Воображаешь себя принцессой, разъезжающей по лесам и полям на единороге? От кого пытаешься спастись, кого боишься, чудовища или дракона? А может, убегаешь от злой королевы, ведьмы, мачехи? Как жаль, что, пытаясь покинуть замок, заросший отравленным виноградом, ты встретила самого дьявола! Лучше прекрати играть в детские игры! Я такой же дьявол, как ты принцесса!
Джезмин резко отпрянула.
– Это ты играешь в жестокие игры, потому что прекрасно знаешь, кто я. Знаешь, что я настоящая принцесса, а ты Сатана, – прошептала она, лихорадочно оглядываясь в поисках спасения.
– Я рыцарь, – бесстрастно объявил он.
– Это всего лишь маска, коварное обличье нечистого. Рыцарь в блестящих латах, который спешит на помощь даме, попавшей в беду.
Уголки губ Фолкона чуть дернулись. Что за^чушь она несет?!
– Наверное, мне следует убить дракона и положить сердце к твоим ногам, о моя принцесса?
Глаза девушки вновь наполнились ужасом.
– Какую дань ты возьмешь за мое освобождение? Еще один поцелуй?
– Поскольку сегодня ты в тысячу раз прекраснее, чем той ночью, я потребую тысячу поцелуев.
Фолкон притянул девушку к себе, не в силах оторваться от нее. Пальцы запутались в шелковистых волосах, губы накрыли мягкий розовый ротик, вкус которого он так мечтал и жаждал испытать снова. Де Берг вспомнил, как грезил о ней во сне и наяву, и жаркое желание огненным потоком захлестнуло кровь. Кончик его языка пытался проникнуть в сладостную пещеру рта, но Джезмин вырвалась и, задыхаясь, вскрикнула:
– Ты дьявол!
На этот раз он безжалостно впился в ее губы, вторгаясь языком во влажные девственные глубины.
– Да, – жестко подтвердил он.– Я Князь Тьмы и явился, чтобы унести тебя в свое подземное царство, где буду держать тебя в плену веки вечные и каждую ночь брать силой.