Похороны Дианы Браун были скромными и немноголюдными. Из-за ее странной гибели было решено не привлекать слишком большого внимания прессы к деталям и подробностям похорон и вообще ко всей семейной саге Браунов. Лора, накануне впервые увидевшая своего отца, была сдержанна и сосредоточенна. Она не знала, как вести себя в подобной ситуации. Она очень доброжелательно отвечала на вопросы Мэтью, молча стояла возле Дорис и чувствовала, что вторые похороны за месяц, это все-таки перебор. Поодаль стояли Том и Роджер. Том разыскал их накануне, но не стал предлагать встретиться, принимая во внимание тяжелую и ответственную миссию сестер. Роджер тоже дозвонился и, выразив соболезнования, попросил не уезжать, не простившись. Родственников на похоронах было немного, служащих оказалось больше. Да и родственников почти не осталось, кроме каких-то двоюродных дядей и племянников, чьи имена даже Мэтью уже не помнил.
И это когда-то могущественный клан Браунов, с горечью подумал Мэтью. То, ради чего я пожертвовал своим счастьем, счастьем дочерей и что в конце концов погубило и Диану. Все давно умерли, всем давно все равно.
Он почувствовал, что на глаза наворачиваются слезы. Его дочери подошли к нему и встали с двух сторон. Он обнял их и разрыдался.
Поминок не было. Сестры, не сговариваясь, собрались ехать в дом отца. Им надо было многое обсудить. Роджер подошел к Лоре и протянул ей пакет с письмами и дневником матери.
- Где ты это взял? - ничему уже не удивляясь, спросила Лора.
- У вас на чердаке в гобеленовой коробке. Странно, что ты сама этого не видела, - ответил Роджер, старясь быть ровным и доброжелательным.
- Я думала, там нитки и иголки, - пожала плечами Лора. - А я с детства терпеть не могу дамского рукоделия. Ты-то что там искал?
Роджер усмехнулся.
- Хотел взять что-нибудь на память, какую-нибудь твою безделицу - вроде вышитого зайчика…
Лора хмыкнула.
- А может, вернешься к Дорис? По-моему, зайчики - это из ее арсенала. Я не знала, что ты такой сентиментальный…
- Я и сам не знал… Дорис тоже никогда не увлекалась шитьем. В этом вы похожи, стало быть. Ну, извини, звони, если что… - Роджер отошел и медленно направился к выходу с кладбища.
Том в это время топтался возле Дорис.
- Какие планы? - спросил он.
Дорис посмотрела на него, словно увидела впервые.
- Какие у меня могут быть планы? Я ни о чем думать не могу, в голове все перепуталось. Поеду к папе, а там видно будет.
- Ну тогда пока, я могу позвонить?
- Ну да, конечно… звони. - Дорис отвернулась и подошла к Лоре.
Том постоял на месте и, развернувшись, пошел искать свою машину.
В доме Браунов Лора растерялась. Ей захотелось уйти оттуда и никогда не возвращаться. Отец показался ей не таким, каким она себе его представляла. Совершенно чужой человек. Когда он заплакал на кладбище, у нее в груди что-то ёкнуло. Но потом она снова засомневалась, стоит ли возрождать давно потерянные отношения. В отведенную ей комнату зашла Дорис. В этот момент Лора дочитывала дневник. Она захлопнула его и протянула Дорис. Сама же принялась за письма.
Прочитанное так потрясло обеих, что не было сил все это обсуждать. Но в дверь постучала горничная и позвала на ужин.
За столом сидел их отец и Мадлен. Бывшая горничная быстро освоилась с новыми обязанностями и всячески старалась произвести хорошее впечатление своими безукоризненными манерами и доброжелательной предупредительностью.
Неплохо она тут смотрится, подумала Лора. Может, оставить ее здесь, а не таскать за собой? На черта мне горничная?! Всю жизнь не было и привыкать не стоит.
Дорис вообще ничего не подумала, она не обратила внимания на Мадлен в новом качестве, а была полностью погружена в только что прочитанное. При виде девушек Мэтью встал.
- Ну вот, - произнес он, - не очень удачный случай послужил предлогом для нашей встречи, но я все равно счастлив, что это произошло.
- Что именно? Смерть вашей супруги или неожиданное новое отцовство? - не удержалась от своего обычного ехидства Лора.
Дорис вспыхнула. Она никогда бы не рискнула так ответить отцу.
- Лора, - тихо начал Мэтью, - ты вправе презирать меня, но попробуй хоть немного пожалеть… и я надеюсь, что, возможно, когда-нибудь заслужу твою любовь…
- Не обещаю, - строго ответила Лора. - Настоящая любовь вырастает из уважения. А вы… сначала вы обманывали мою мать, потом свою невесту, потом обманом украли ребенка, потом опять же решили снова разбить жизнь моей мамы и развести ее с хорошим мужем, которого я любила и считала своим отцом. И в довершение всего мама погибла, а я росла сиротой. Дорис ужасно жила, полностью подавленная вашей супругой и разлученная со своей семьей. А теперь и ваша супруга погибла. И наверное, не случайно - может, вы ее довели до этого опять же своей ложью. Вся ваша жизнь - обман. И только не врите мне, что вы меня любите. Я вам не верю.
Мэтью встал и вышел из столовой.
Мадлен тихо сказала по-французски:
- Зачем вы так резко говорите с ним? Это только один взгляд на все, но есть и другая сторона. И потом, он только что потерял жену. Не важно, как они жили, это все равно травма…
- Мадлен, я буду тебе очень признательна, если ты возьмешь на себя заботу о нашем бедном папе. А еще лучше, выйдешь за него замуж и окончательно его утешишь. Мне все это как-то неинтересно, - тоже по-французски, но не так мягко ответила Лора.
- Не командуй, пожалуйста! С какой стати папа будет жениться на Мадлен? Он же старик, а она молодая. Мадлен, ты хочешь поехать с нами в Париж? - на своем приятном французском заметила Дорис.
- Если честно, то я не такая уж юная, но мерси, мадам… или вы уже мадемуазель? Мне в этом году будет сорок. Но это между нами. И в Париж возвращаться мне не очень хочется… Да я и не уверена, что меня там ждут, а если и ждут, то не в объятия любви. Надо сначала бы навести справки. Но если вы не возражаете, то я бы осталась с этим достойным джентльменом и стала бы заботиться о нем… И кто знает, может это моя судьба?
- Смотри, проверяй тормоза теперь более тщательно. Бог любит троицу, - не удержалась и съязвила Лора.
- Прикуси язык, сестренка. Странно, что Роджер в тебя влюбился. Наверное, он тайный мазохист.
В это время в комнату вошел Мэтью. Он держал в руках фотографии. Сев рядом с Лорой, он разложил их на столе. Это были фото счастливо улыбающейся Лизы, их фото в саду, Лиза беременная. Потом Лора увидела свои детские фотки, школьные, выпускные и даже университетские.
- Откуда они у вас? - спросила она.
- Что-то дала твоя мама, а что-то делал я сам. Я собирался встретиться с тобой, но был связан словом, которое дал твоей тете, и, если честно, боялся, что Диана может как-то навредить тебе. Я тщательно обдумывал, как лучше поступить, но судьба все решила за меня. Мы действительно хотели с твоей мамой снова быть вместе. Мы любили друг друга всегда, но я не мог бросить в беде моих приемных родителей. Они дали мне все - образование, положение в обществе. Я думал, заработаю деньги, верну долги и разведусь. И Дорис я не украл. Она действительно умирала. Я ее спас. А эта идея с удочерением… Это была целая интрига. Диана предложила разделить детей, как бывает после развода, она уверила меня, что Лиза не в состоянии поднять двоих, а если оставить ей одну девочку, то она не впадет в депрессию, а, наоборот, выздоровеет. А когда я опять хотел вернуться, твоя мама уже вышла замуж. А через несколько лет мы снова пытались соединиться, но тут случилось это несчастье. Я не хочу верить, что Диана приложила к этому руку. Но если это действительно так, ее страшная смерть искупила этот грех. Все ее грехи. Она была глубоко несчастной женщиной. Ее никто не любил, даже Дорис, а ведь Дорис считала Ди своей матерью. Пусть земля будет ей пухом. Теперь ты веришь, что я всегда помнил о тебе, Лора?
- Прости, если что не так, папа, - тихо сказала Лора. - Вообще-то это здорово, когда у тебя есть отец… и сестра. А я только недавно думала: вот теперь я одна на свете. Это так тяжело - остаться одной.
- Мне кажется, у тебя есть не только я и папа, но и еще кое-кто, - сказала Дорис.
- Ну это весьма проблематично, - заметила Лора. - Так ты точно решила ехать в Париж? Попробую перевестись туда в аспирантуру. Если получится…
15
Прошел год. Лора Тейлор и Дорис Берли жили в Париже. Лоре не удалось перевестись в аспирантуру, но она поступила в Сорбонну и заново писала диссертацию на совершенно другую тему. Она решила проработать вопрос о психологии интеллектуалов эпохи шестидесятых годов, на которую большое влияние оказал экзистенциализм и левые идеи. Дорис же поступила туда в качестве студентки и начала изучать теологию и проблемы социальной помощи и адаптации. В их жизни произошли и юридические изменения. Дорис получила по почте бумаги на развод и подписала их. Теперь она носила фамилию Браун. Лора же по восстановленным метрикам стала официально признанной дочерью Мэтью и тоже стала носить его фамилию. От Роджера и Тома не было ни слуху ни духу, не считая свидетельства о разводе и газетных публикаций Тома. Наступало Рождество. Девушки всерьез подумывали, не рвануть ли им на родину на этот праздник. Что может быть прекрасней, чем Рождество в Америке?! Хотя папа, напротив, собирался приехать в Париж. Кажется, Мадлен поработала на совесть, и отец уже намекнул в письме, что приедет не один, а с прекрасным франкоговорящим гидом.
Зайдя в любимое кафе на Елисейских Полях, девушки совершенно неожиданно столкнулись с Джимом Прайсом и Дмитрием Волиным. Обменявшись восторженными приветствиями, все четверо уселись за столик.
- А вы разве не в Москве? - поинтересовалась Лора.
- Что ж, нам и отпуска не полагается? - как обычно, буркнул Дмитрий. - Я уже охренел от своей исторической родины. Дорого, удобства минимальные, хамство максимальное. Ничего не меняется. Правда, открыты казино и по Тверской гуляют шлюхи, но это никогда не было символом прогресса и демократии.
- Дмитрий все усугубляет. Он так мрачно ко всему относится, даже прекрасная француженка не могла его развеселить. Мне очень нравится в Москве. И кстати, теперь у нашей газеты есть отделение в Москве, а я его представитель. И все благодаря вам, Дорис… или Лора. Я уже не пойму, кто есть кто. Книга почти написана. А уезжать не хотелось, но случай все решил…
- У меня два вопроса: какая прекрасная француженка и какой случай? И кстати, как там Том?
- У Тома все отлично. Француженка - это Изабель Лис. Она закрутила с Волиным роман. Поэтому он на Рождество ринулся сюда. Ну а я… я просто люблю Париж.
- Кто его не любит?! - воскликнула Дорис. - Расскажите про Тома поподробнее.
- Ну, Том влез без мыла в задницу сенатору Ройту. Тут я снимаю шляпу перед ним. И старик раскошелился и раскошелил еще парочку толстосумов. Так что теперь у нашей газеты отделения в самых главных городах Европы. А между прочим, Том прибывает в Париж, если уже не прибыл. Его назначили заведовать парижским филиалом. Он же, оказывается, блестяще владеет языком, так как учился на французском отделении университета.
- Том в Париже? - спросила Дорис упавшим голосом. - А где будет расположен филиал вашей газеты?
- Да тут недалеко. На Монпарнасе, 29-а. Сейчас там заканчивают ремонт. Вообще-то это просто будет его квартира, ну и одна комната типа офиса. Если, конечно, он не возьмет с собой штат девиц. Уверен, что Мей точно за ним рванет. Эта штучка не упустит ни одного стоящего парня, делающего карьеру.
- А что за Мей? - поинтересовалась Лора, увидев, как расстроилась Дорис.
- Моя бывшая подружка. Я оставил ее Тому как переходящий вымпел. Вы же с ним расстались, Лора? Я правильно понял? Или я что-то не так сказал?
- Дорис, я слышал, вы разошлись с мужем? - вдруг вылез Волин. - Скажите мне только правду. Вы с ним разошлись, потому что у него был роман с Изабель? Мне это очень важно знать.
- Да идите вы в задницу с вашей потаскушкой! - вдруг сорвалась Лора. - Никогда у него не было с ней романа, она сама ему в штаны лезла. Вы единственный, наверное, кто на нее клюнул. И то потому что русский. Все русские традиционно любят иностранок. Ведь раньше при железном занавесе женитьба на них была единственной возможностью удрать из Союза.
Оставив деньги, сестры быстро ретировались.
- Чего это она раскипятилась? - удивился Волин. - Ей-то что? Если честно, я до сих пор не разобрался, кто из них кто. И вообще, что это за история? Какой-то "Принц и нищий" по-американски…
- Ладно, пускай Том пишет об этом, я теперь занимаюсь Россией и на великосветские сплетни мне наплевать, - беспечно заметил Джим.
В это время в дверях появилась Изабель. Джим благородно удалился за дальний столик.
- Вот идиоты! - кипятилась Лора, когда они завернули за угол. - Гуляют на наши деньги и при этом какую-то чушь несут нам назло.
- Знаешь, я, пожалуй, пройдусь одна, - вдруг сказала Дорис.
- Я даже знаю твой маршрут, - заметила Лора. - Ты уверена, что это хорошая идея?
- Нет, но я не могу иначе. Я хочу его видеть.
- Тогда желаю удачи!
Они расцеловались и разошлись в разные стороны.
Дорис быстро шла к Монпарнасу. Как только она услышала имя Тома, все у нее в душе перевернулось. Непривычная напряженная учеба, да еще на чужом языке, настолько ее изматывала, что сил на сексуальные желания уже не оставалось. Но о Томе она никогда не забывала. И понимала, что продолжает любить его. Но самой разыскивать его Дорис казалось унизительным. Ее адрес был у отца, у Клайда и Бони. При желании Том всегда мог найти ее.
Надо поставить точку. Поставить точку, вертелось у нее в голове. Я должна удостовериться, что все кончено. И тогда… Что тогда? Утоплюсь? Нет, начну новую жизнь!
Дорис нашла дом и вход в него. Справа от входа уже висела табличка на двух языках: "Грейт ньюс мэгазин". Дорис толкнула дверь. Дверь была не заперта. Небольшой холл упирался в широкую лестницу. Дорис стала подниматься по ней. Сверху раздавались голоса. Там явно кто-то двигал мебель. Какая-то девица закричала по-английски:
- Том, я ухожу! Мне надоело дышать пылью.
А вдруг это его новая подружка?
Навстречу Дорис спускалась белокурая девица в белых джинсах. Ее волосы были собраны в хвост и стянуты розовой резинкой.
Какая безвкусица, подумала Дорис. Зимой в белых штанах. И эта деревенская резинка. Типичная американская мочалка. Никакого шика.
- Простите, вы кого-то ищете? - спросила девица на плохом французском.
- Я здесь живу! - резко ответила Дорис по-французски.
- Ничего не понимаю, - пробормотала девица, выходя на улицу.
Дорис вошла в заставленную нераспакованной мебелью комнату и сразу увидела Тома. Он выглядел отлично, стал еще более красивым и был чем-то озабочен.
- Мей, раз ты еще не ушла, то подай мне вон то описание, на стуле возле двери! - крикнул он, отвернувшись к окну.
Дорис увидела на стуле инструкцию по сборке книжного стеллажа и, взяв ее в руки, подошла к Тому.
- Это, дорогой? - спросила она очень тихо, протягивая ему через плечо белые листочки.
- Мерси, - ответил Том и вдруг вздрогнул. Он резко обернулся и выронил описание из рук. - Дорис! - воскликнул он. - А как ты меня… - Но через секунду он уже целовал ее в губы, в щеки, в шею.
- Что за Мей? - шептала Дорис. - Где ты был? Почему не звонил?
- Мей - моя коллега, она скоро уедет. Я вчера прилетел, я знал, что ты здесь, и хотел… Ты же уехала и ничего не сказала… И после развода… Я знаю от Роджера про развод. Он, кстати, тоже здесь по работе… Ты все еще любишь меня?
- Да, но ты изменял мне?
- Не успел. Да чтоб я сдох! Мы же были обручены. А где кольцо? Ты его уже не носишь?
Дорис отстранилась от Тома и вытащила из-под пуловера цепочку, на которой висело кольцо.
- Ты согласна? - спросил Том.
- Ну да, да, да!
Они вдруг начали сбрасывать с себя одежду и упали на пол, застеленный целлофаном и усыпанный мелкими опилками. Том сразу вошел в нее, и они исчезли из этого мира. Дорис, за пять минут до этого мига считавшая близость чем-то несбыточным, вдруг ощутила себя частью Тома, и это ощущение показалось ей постоянным и никогда не прекращавшимся в ее жизни. Они ласкали друг друга то нежно, то грубо, шептали глупые слова и междометия. И наконец утомившись, одновременно почувствовали, что опилки колются, а целлофан больно прилипает к телу. Выбравшись из этого мусора, молодые люди расхохотались.
- Ты просто артефакт какой-то, - радостно шептал Том, снимая с груди Дорис мелкую деревянную пыль и кусочки целлофана. - Мое самое бесценное сокровище. Слушай, посмотри мою квартиру. Мне кажется, нам хватит места. Давай прямо сейчас поедем за твоими вещами!
Дорис не пришлось долго уговаривать.
Когда они вышли из дома, Дорис воскликнула:
- Ты сказал, что Роджер здесь. А у тебя есть его телефон?
Спустя двадцать минут стояния в обязательной пробке Дорис и Том уже были у входа в апартаменты сестер Браун. Там уже их поджидал Роджер.
- Роджер, - обратилась к нему как ни в чем не бывало Дорис, - Лора дома. Может быть, ты первый поднимешься? А мы посидим вон в том кафе напротив?
- Ты считаешь это удобным?
- Это необходимо! Только дайте нам знак, когда можно зайти, о'кей? Я хочу забрать вещи.
Роджер кивнул и, войдя в фойе здания, прошел к лифту. Консьерж что-то спросил у него, но подоспевшая Дорис тут же что-то ответила. Роджер от волнения не разобрал что.
Он подошел к двери и позвонил.
- Дорис, ты? Дверь открыта, я в ванной, - раздалось из-за двери. Потом послышались быстрые шлепки мокрых ног по каменному полу.
Роджер вошел в прихожую. Судя по мокрым следам, ванная была в глубине квартиры. Он быстро скинул с себя одежду и тихо пошел по следам Лоры. К счастью, дверь в ванную комнату не была заперта. Роджер осторожно отворил дверь. Лора стояла возле ванны, наполненной водой, и, судя по всему, добавляла в нее кипяток. Сама комната была необычной: с большим окном во всю стену, красивой мозаикой на полу, зеркалами и столиками по стенам и ванной посредине.
- Представляешь, мне сказал консьерж, что после девяти вечера и до завтрашнего дня не будет горячей воды из-за какой-то аварии, - сказала Лора. - Я тебе тоже советую сейчас помыться, можешь ко мне залезть. Ты слышишь?
- Я не против, - ответил Роджер. - Мы уже это не раз делали, помнишь, крошка?
Лора вскрикнула и уронила в воду полотенце.
- Как ты сюда попал?! - закричала она. - Откуда ты узнал, где я? И почему не позвонил?
- Я давно собирался сюда приехать! Вообще-то до развода я не мог с тобой видеться по закону. Нет, это бред. Ты была такой холодной тогда, и я подумал, что это конец! Но я собирался объясниться с тобой. И даже у твоего отца попросил адрес…
Лора смотрела на него. Роджер стоял голый и смешно жестикулировал. Она начала хохотать, потом и он рассмеялся. Они бросились друг другу в объятия и не разжимали их ни в ванне, ни в спальне, ни на полу гостиной. От этого сладостного занятия их отвлек звонок. Лора не стала поднимать трубку, дожидаясь автоответчика. Голос Дорис внятно произнес:
- Мы уже три часа сидим в кафе и тоже хотим делать то, что делаете вы. Если вы не отвечаете, я приеду за вещами завтра. Мы уходим.
Лора расхохоталась и сняла трубку: