Дальнюю стену занимал камин, такой же изысканный, как в гостиной. По одну сторону от него высилась бронзовая подставка с каминными принадлежностями, по другую - большая медная ваза. Мягкая скамеечка, обитая гобеленом, словно приглашала продрогшего посетителя присесть у огня. Чуть дальше располагались два массивных кресла с подголовниками, обтянутые темно-бордовой тканью. Между креслами разместился резной столик в форме присевшего льва. На мраморной столешнице стоял канделябр со свечами.
Жанна поднялась с кресла и направилась к камину.
Над каминной доской висел портрет девочки. Художник запечатлел ее улыбающейся, словно она с трудом сдерживается, чтобы не рассмеяться. Голубые глаза искрятся лукавством, завитки черных волос обрамляют прелестное лицо и ниспадают на плечи. В руке она держит корзинку, из которой высовывается любопытная мордочка котенка.
Жанна обнаружила, что улыбается. Подойдя к окну, она раздвинула шторы. Лучи солнца осветили портрет, и Жанна, глядя в живые голубые глаза, поняла, что перед ней дочь Дугласа, Маргарет.
Боль, которую она ощутила при этом, была так велика, что Жанна схватилась за каминную доску, чтобы не упасть. Сходство с Дугласом поражало. Тот же цвет волос, те же голубые глаза и упрямая челюсть. Даже наклон головы и улыбка напоминали о Дугласе.
Останься ее дочь жива, в этом году ей исполнилось бы девять лет. Девочка на портрете казалась старше.
У Жанны сохранились лишь отрывочные воспоминания о том дне, когда родился ее ребенок. Она помнила, как восхищалась младенцем, лежавшим у нее на животе, и нежно прикрывала его ладонями, чтобы он не простудился. Все в нем было безупречным, от сморщенного личика до кулачков, молотивших воздух.
Повитуха, однако, заметила некий изъян.
- Гляньте-ка на ее ногу, - злорадно заявила она. - Метка дьявола, не иначе. Верный знак, что младенец зачат в грехе.
В подтверждение того факта, что Жанна лишилась своего прежнего статуса, никто из женщин, собравшихся в комнате роженицы, не возразил повитухе. Даже властная Жюстина не сочла нужным одернуть старуху.
Жанна пропустила мимо ушей ядовитую реплику. Она была слишком счастлива, чтобы позволить кому-то омрачить это мгновение. Да, на ножке ее дочери есть маленькая родинка в форме полумесяца, но она наверняка исчезнет со временем.
Время Одна из бесценных вещей, которые она воспринимала как должное в безмятежные дни своей юности Как же она была глупа!
Глядя на портрет Маргарет, Жанна испытала острую боль, словно в сердце ей вонзили нож. Ее охватил такой же ужас, как в то далекое утро. Лишь несколько мгновений ей позволили любоваться крохотным созданием, которое они с Дугласом сотворили, прежде чем Жюстина взяла младенца, туго спеленала и вынесла из комнаты.
Жанна чуть не сорвала горло, надрываясь от крика, пока ей не влили в рот снотворное.
И теперь, стоя здесь, она ощущала то же неизбывное горе.
Жанна судорожно сглотнула и не сдержала слез. Она медленно подошла к окну, задернула шторы и несколько мгновений простояла без движения, пытаясь овладеть собой.
Услышав за спиной шаги, она оглянулась и увидела Бетти. Не дожидаясь выговора за то, что оказалась там, где ей не следует быть. Жанна спросила:
- Вы знали ее мать? - Она кивнула в сторону портрета, внезапно охваченная жгучим желанием узнать, какой была жена Дугласа.
Бетти не спешила с ответом.
- Нам не полагается говорить о таких вещах, мисс, - осторожно заметила она - Но, судя по тому, что мистер Дуглас рассказывал мисс Маргарет, он ее очень любил.
Жанна пригладила волосы, одернула лиф платья и заставила себя улыбнуться.
- Спасибо. Бетти, - сказала она, немного успокоившись. - Мне не следовало спрашивать.
Няня кивнула:
- Наслаждайтесь отдыхом. Мистер Дуглас распорядился чтобы в его отсутствие с вами обращались как с дорогой гостьей - Я так и сделаю, - сказала Жанна согретая этим замечанием. Она вышла из комнаты вместе с Бетти не взглянув на портрет.
Упаковав починенное серебро, Чарлз Толбот направился в дом Хартли. Счет прилагался, и он надеялся что домоправительница не станет тянуть с оплатой. Но основной целью визита была встреча с дочерью графа. Если повезет, он уговорит ее позволить ему наняться продажей рубина, не привлекая к этому делу ее отца Пять лет назад Толбот женился на молодой вдове, которая была столь же очаровательна, сколь и богата Год назад она заболела и умерла, оставив его состоятельным человеком. Так ему по крайней мере казалось. Однако разговор с ее поверенным явился для него неприятной неожиданностью.
- Вы не указаны в ее завещании, - заявил стряпчий глядя на него с откровенной насмешкой - Я был ее мужем, - возразил Чарл?
- Она оставила все свое состояние сестре - Но она не могла так поступить. - Однако реальность оказалась именно такова, к величайшему разочарованию Чарлза.
Последние годы нельзя было назвать успешными. С наплывом французских эмигрантов драгоценности обесценились, вынудив Толбота снизить цены на свои изделия. Ему пришлось уволить двух подмастерьев, оставив только одного, да и тот работал полдня. Но даже при таком раскладе его будущее выглядело весьма сомнительным, если только он не найдет способ разжиться деньгами.
И рубин Сомервилей подвернулся весьма кстати Толбот, однако, не доверял графу дю Маршану Имен но по этой причине он стоял сейчас здесь и стучал в заднюю дверь дома Хартли.
Дверь отворилась, и на пороге появилась молоденькая горничная, с круглым лицом и убранными под крахмальный чепец волосами. Девушка присела, настороженно глядя на посетителя.
Толбот объяснил цель своего прихода, и она проводила его к домоправительнице. Вручив ей серебро и получив одобрение как выполненной работы, так и прилагаемого счета, Толбот вернулся в кухню, чтобы задать пару вопросов той же молоденькой горничной.
- Могу я увидеть мисс дю Маршан? - спросил он.
Девушка нахмурилась:
- О нет, сэр Ее здесь больше нет. Она ушла.
- Толбот удивленно уставился на нее:
- Как это ушла?
- Просто ушла, сэр. Никто даже не догадывался об этом, пока не заглянули в ее комнату. А ее и след простыл. - Она огляделась по сторонам, словно опасалась, что их подслушают, и шепотом добавила:
- Я никогда не видела мистера Хартли в таком гневе.
- Куда она пошла?
Горничная пожала плечами:
- Никто не знает. Она не оставила ни письма, ни записки.
Неужели граф дю Маршан добрался до нее первым?
Толбот вытащил из кармана монету, с которой едва ли мог позволить себе расстаться, и улыбнулся девушке.
- Возьми, - сказал он, вложив монету в ее ладонь. - Если услышишь что-нибудь интересное, сообщи мне, и получишь столько же.
Горничная присела, изумленно уставившись на него:
- Да, сэр. Я постараюсь.
Толбот сообщил ей адрес и вышел из дома, подавленный неудачей. Теперь ему придется искать не только рубин Сомервилей, но и дочь графа.
Глава 17
На голубом небе не было ни облачка. Дул попутный северный ветер. Стоя на носу корабля, приближавшегося к Гилмуру, Дуглас вспоминал свое первое впечатление от восстановленной крепости, которую его брат Алисдер вернул к жизни.
Ему было семнадцать, и он только что вернулся из Франции по настоянию отца. Старший Макрей, недовольный затянувшимся пребыванием младшего сына в Париже, был полон решимости показать ему Шотландию. Десять лет назад, находясь на борту корабля вместе с родителями, Дуглас поднял глаза и увидел на вершине скалы величественное сооружение с четырьмя башнями, расположенными по периметру. Ближе к заливу высилось небольшое аббатство с арочными окнами, украшенными цветными витражами.
Шесть лет назад, когда они собрались здесь в память о родителях, казалось, над Гилмуром нависла тень. Братья Макрей, пятеро взрослых суровых мужчин, чувствовали себя безутешными и покинутыми.
Чтобы добраться до Гилмура по суше, требовалось трое суток и всего день морским путем. Однако путешествие по заливу занимало несколько часов - вполне достаточно, чтобы полюбоваться видами и поразмыслить над причинами, заставившими его покинуть Эдинбург и явиться в Гилмур на неделю раньше. Дуглас запретил себе думать о Жанне, сосредоточившись на воспоминаниях о своем первом приезде сюда, когда он был семнадцатилетним юношей, страдавшим от обиды и одиночества. Он уже знал, что Жанна ждет ребенка, но это была вся информация, которой он располагал. Накануне приезда родителей Дуглас отправился на свидание с Жанной. Он был настолько глуп, что надеялся уговорить ее уехать с ним. Бежать, если понадобится.
Но вместо Жанны он встретился с Жюстиной.
В конечном итоге Дуглас выложил всю историю родителям, а они, в свою очередь, нашли нужным поделиться тем, что узнали, с его братьями. Семья Макрей, как всегда, сомкнула ряды. Если одному из них наносили удар, его ощущали все остальные. Спустя несколько дней Дуглас покинул Гилмур вместе со своим братом Хэмишем и его женой Мэри, полный решимости как можно скорее вернуться во Францию.
Дуглас шире расставил ноги и сложил руки за спиной, легко удерживая равновесие. "Дева Эдинбурга" быстро неслась по бурным водам залива. Судно, спроектированное Алисдером и построенное на верфях Макреев, было одним из лучших в его флотилии. Устремив взгляд вперед, он погрузился в воспоминания о своем первом и единственном посещении Волана.
Через семь месяцев четыре дня и три часа после того, как он поклялся вернуться во Францию, Дуглас добрался до владений дю Маршанов и обнаружил, что Жанны там нет Он потратил неделю, пытаясь узнать, что случилось с ней и ребенком. Наконец парнишка, служивший на конюшне, соблазнился солидным подкупом и поделился тем немногим, что знал. По его словам, Жанну увезли из Волана в неизвестном направлении, но ребенок остался где-то поблизости, Дуглас никогда не забудет, как нашел свою дочь. Жилище дровосека находилась неподалеку от Волана, на краю леса. Дверь в хижину была такой низкой, что Дугласу пришлось пригнуться. Когда его глаза привыкли к темноте, он понял, что помещение еще теснее, чем казалось снаружи. В стенах зияли щели, служившие единственным источником освещения. Мебель была скудной и убогой: грубо сколоченный деревянный стол, два стула и провисшая койка за занавеской.
- Что вам нужно? - раздался дрожащий женский голос.
Повернувшись на звук, Дуглас увидел старуху Она с ужасом смотрела на него, прижавшись к кирпичной стене и комкая в руках грязный передник. Рядом стоял сутулый мужчина, вцепившись обеими руками в свою трубку, словно в бесценное сокровище.
Он не ожидал, что обитатели хижины окажутся гаки ми старыми.
- У вас должен быть ребенок, дочь Жанны дю Маршан. Где она?
Старики переглянулись, но ни один из них не шелохнулся и не проронил ни слова.
- Полагаете, ваше молчание стоит того, чтобы за него умереть?
Дуглас слышал удивленный возглас Мэри, но не стал уверять ее, что не собирается убивать старую женщину и ее мужа, если они не отдадут ему дочь.
- Девочку поручили нашим заботам, - сказала старуха, бросив на него оценивающий взгляд.
- Я хочу ее забрать.
- Она нам как родная.
- Она моя дочь.
Старик бочком двинулся к двери. Со стороны койки послышался детский плач. Дуглас отдернул занавеску и с ужасом уставился на представшую его глазам картину.
Он склонился ниже и ощутил приступ дурноты. Ему не часто доводилось видеть младенцев, но не требовалось большого опыта, чтобы понять, что с ребенком что-то не так.
Девочка выглядела как маленький скелетик, обтянутый кожей. Казалось, мухи, кружившиеся вокруг ее лица, весили больше. Крохотную головку венчал хохолок черных волос, а когда она открыла глаза - голубые глаза Макреев, - все сомнения относительно того, кто ее отец, исчезли.
Мэри подошла ближе, собираясь взять младенца на руки, но Дуглас остановил ее.
- Нет - Он не находил слов. Его переполняли эмоции - радость, что его миссия увенчалась успехом, и ужас от сознания, что его дочь выглядит так, словно не переживет этот день Его захлестнул гнев при мысли о том, что Жанна дю Маршан уехала из Волана, не позаботившись о собственном ребенке.
- Я сам понесу ее. - Дуглас осторожно взял девочку на руки Она не сводила с него сияющих голубых глаз, словно понимала, что в нем ее спасение. Головка казалась слишком большой для истощенного тельца, и Дуглас с изумлением увидел, как тоненькая ручка поднялась и потянулась к нему Склонив голову, он поцеловал крохотный кулачок Девочка была не старше двух месяцев и легче, чем перышко, такая маленькая и невесомая, что, когда она закрыла глаза, ему показалось, что она умерла. Сердце его панически забилось, пока она не шевельнулась снова. Лишь тогда он перевел взгляд на пожилую пару.
- Вы что, совсем не кормили ее? - Голос Дугласа звучал спокойно, даже рассудительно, хотя он едва сдерживался, чтобы не прикончить их обоих.
- Да она ничего не ест, сэр, - прошамкала старуха, согнув колени в неуклюжей попытке реверанса. - А деньги, что дала та женщина, давно кончились. Нам было не на что нанять кормилицу.
Мэри воспользовалась своей косынкой, чтобы прикрыть младенца.
- Ее можно спасти? - спросил Дуглас, бросив на нее встревоженный взгляд.
Сочувственное выражение ее карих глаз сказало ему правду.
Но тут девочка снова открыла глаза и посмотрела на него. Глядя, на личико своей дочери, Дуглас видел в нем образ своих родителей и братьев - и молился, чтобы она унаследовала силу духа Макреев.
- Живи, - шепнул он. - Пожалуйста, живи.
Он никогда не думал, что способен на такую всепоглощающую нежность. И что способен полюбить другое существо так быстро и навсегда.
- Мы спасем ее, - решительно сказал он, - Обязательно.
Мэри не стала говорить, что это было бы чудом, а чудеса редко случаются в реальной жизни. Она лишь кивнула, глядя на него полными слез глазами.
- Как ее зовут? - обратился Дуглас к пожилой паре.
Старик покачал головой, а его жена пожала костистыми плечами, выпиравшими из-под старой шали.
- А мы ее никак не называли. - Она усмехнулась, обнажив коричневатые остатки зубов, и добавила:
- Назовите ее сами, если хотите, сэр.
Дуглас с отвращением покачал головой. Крепче прижав к себе ребенка, он направился к двери.
- Вы не можете забрать ее, сэр, - всполошилась старуха. - А что, если кто хватится?
- Сомневаюсь, что кто-нибудь придет за ней.
Ненависть ко всему французскому захлестнула Дугласа. Он ненавидел страну, людей, даже язык. Всех, кроме малышки, которую держал на руках, такой хрупкой и прозрачной, что она могла сойти за призрак.
Они вышли из мрачной лачуги на солнечный свет и направились к Хэмишу, ожидавшему с лошадьми. Старуха последовала за ними.
- Заплати ей, - попросил Дуглас и, подождав, пока Мэри заберется на лошадь, вручил ей свою дочь.
Хэмиш вытащил из кармана небольшой кожаный мешочек и бросил его женщине. Та проворно открыла его и ахнула при виде золотых монет. Там было достаточно денег, чтобы обеспечить ее с мужем до конца дней.
- Ты не заслужила их, - бросил Дуглас, оглянувшись. - Но этого достаточно, чтобы купить твое молчание. Говори всем, кто спросит, что она умерла. Вряд ли кто-нибудь потребует доказательства.
Старуха подобострастно закивала.
- Благослови вас Бог, сэр, - произнес старик.
Дуглас не удостоил его взглядом. Забравшись в седло, он протянул руки к Мэри, и она отдала ему ребенка.
- Это чудо, что она еще жива, - сказала Мэри, легко коснувшись косынки, укрывавшей девочку.
Прошли недели, прежде чем у них появилась уверенность, что ребенок выживет.
Дуглас никогда не думал, что сможет ненавидеть также глубоко, как любил. Но когда он взял на руки свою дочь и посмотрел на ее изможденное личико, он понял, что будет вечно ненавидеть Жанну дю Маршан зато, что она сделала.
Так куда же делась эта ненависть?
Дуглас напряг зрение, заметив движение на берегу. Неясное пятно превратилось в зеленое платье и развевающиеся черные кудри. Маргарет мчалась по узкой лощине.
Следом неслись два мальчика постарше.
Он почувствовал, как его сердце устремилось навстречу дочери.
Матросы спустили якорь, и корабль, двигаясь с черепашьей скоростью, подошел к пирсу. Не дожидаясь, пока спустят трап, Дуглас перекинул ногу через борт и воспользовался веревочной лестницей, чтобы спуститься на причал.
Маргарет исчезла, но он знал, где ее искать. В том самом месте, где она всегда находилась, когда он приезжал, чтобы забрать ее в Эдинбург.
Дуглас не питал к Гилмуру такой привязанности, как его дочь. Маргарет напоминала ему его мать, обожавшую рассказывать легенды, связанные со старой крепостью. А может, она пошла в его бабку, Мойру Макрей, искусную наездницу, которая вышла замуж за английского графа, но каждое лето возвращалась домой, в Шотландию.
Когда Маргарет говорила о крепости, глаза ее загорались, лицо сияло. Для дочери не было на свете прекраснее места, чем Гилмур.
Алисдер потратил несколько лет, восстанавливая родовое гнездо Макреев, и Дуглас полагал, что нынешний Гилмур куда величественнее, чем был когда-либо раньше.
Каждое лето братья, их жены и дети собирались здесь, чтобы провести месяц в кругу родных. Все Макрей придавали большое значение семейным узам и не хотели забывать о наследии предков, которое привело их назад, в Шотландию.
Из своей деревни в Эйлшире приезжал Джеймс. Брендан, усадив свой выводок в две кареты, совершал ежегодное путешествие из Инвернесса. Даже Хэмиш с Мэри планировали свои вояжи с таким расчетом, чтобы вернуться в Шотландию к нужному сроку. Поскольку Мэри никогда не ступала на шотландскую землю, они встречались на борту корабля Хэмиша - событие, которого Дуглас никогда не пропускал. Он всегда будет признателен Мэри.
Если Маргарет жива и здорова, то лишь благодаря заботам и медицинским познаниям его невестки.
Дуглас довольно часто встречался с братьями и их женами, но, возвращаясь в Гилмур, всегда испытывал особое чувство. Его захлестывали воспоминания о родителях, об их предках, обо всех преданиях, которые он слышал в детстве, в Новой Шотландии. Здесь были корни и дух Макреев, в этой почве, в самом воздухе Гилмура.
Дуглас сошел с пирса и зашагал по мощенной булыжником дорожке. Ответвляясь вправо, она карабкалась по склону холма к крепости, расположенной на вершине.
Впереди пролегала тропа, которая вела к каменному мосту через лощину. Ниже тянулась цепочка огромных почерневших валунов, поднимавшихся со дна залива. За ними находилась пещера, когда-то тайная, а теперь использовавшаяся для испытания корпусов кораблей, строившихся на верфях Макреев. На голубой поверхности воды играли солнечные зайчики, отражаясь на отвесных скалах.
Серебристые блики, мерцавшие на гранитных плитах, напомнили Дугласу глаза Жанны.
Когда-то ему хотелось наказать ее, как будто, причинив ей боль, он мог исправить содеянное зло. С течением времени благодарность за то, что Маргарет выжила, и любовь к дочери смягчили его гнев, но при виде Жанны он вспыхнул снова.