– Да, присоединяйтесь к нам, – повторил за Росом Винсент, нетерпеливо помахав рукой.
Она посмотрела в тусклые карие глаза и внутренне вздрогнула от отвращения, но голос не должен был ее выдать:
– Я… спустилась лишь за Антуаном. Финн готовит коляску, чтобы отвезти нас в город. У меня есть дела…
– Они могут подождать, я уверен, – прервал ее Рос, нахмурившись. – У нас тоже есть дела, которые заслуживают гораздо большего внимания, чем ваши – разъезжать по городу и делать покупки. Мальборо, ради всего святого, если ты собираешься упасть в обморок, то по крайней мере прояви галантность, прежде чем упадешь.
Капрал действительно остолбенел при виде Рене и, торопясь выдвинуть для нее стул с высокой спинкой, нечаянно задел ее. Он казался почти мальчишкой, слишком юным, чтобы носить военную форму, – восемнадцать или девятнадцать лет, не больше; у него были круглые щенячьи глаза и гладкие щеки без всякого намека на щетину. Он был, возможно, на дюйм выше Рене, но смотрел так, как будто с радостью опустился бы на колени, если бы она потребовала.
– Мадемуазель, – произнес он почтительным шепотом.
Рене подошла к стулу, когда четвертый, наиболее прожорливый джентльмен фыркнул и чертыхнулся, а потом принялся оттирать пятнышко жира, брызнувшего на манжету.
– Разрази меня гром! Кто оставил ложку под таким углом! Смотрите, рукав испорчен, а еще нет десяти утра!
Рос бросил насмешливый взгляд в его сторону:
– И вы уже в третьем костюме за нынешнее утро.
– Серый я выбрал, доложу я вам, из-за погоды. К тому же коричневый нехорош с этими ботинками, а черный – просто пародия. Повсюду болтаются нитки. Морщит в швах. Если бы меня заранее предупредили о вашем приезде… – Фраза повисла в воздухе, а он огляделся и энергично поднял голову, чтобы впервые обратить внимание на Рене. – Мамзель, вы должны простить нашу невоспитанность. Меня подняли ни свет ни заря и посадили в карету. Я даже не успел испытать удовольствия от бисквита и чая, а мне было просто необходимо подкрепиться, чтобы сразиться с бессонницей. Чертов зуб, чтоб вы знали. Он мучил меня, даже когда я попытался жевать гвоздику. Разрази меня гром, если я не пошлю сейчас же человека поймать в реке лягушку и не привяжу ее к своей голове!
Все молчали, но любопытство возобладало над Винсентом, и он спросил:
– Ради Бога, зачем вашей голове лягушка?
– Ну, говорят, она помогает от зубной боли или от мигрени, и очень быстро.
Рене почувствовала, что ее сердце замирает в груди. К счастью, не одна она следила пораженным взглядом за джентльменом, когда он нес тарелку к дальнему концу стола, продолжая разъяснять лекарственные свойства лягушек и жаб.
Она была даже благодарна ему за длинную тираду, потому что его безумная речь давала ей время хотя бы отчасти оправиться от удара.
Нет, ничего знакомого в его облике не было. Если бы она встретила его на улице, то никогда бы не посмотрела на него дважды. И никогда бы не узнала в этом чопорном типе мрачно-красивого, опасного мужчину, который явился к ней через окно ее спальни.
От манеры, в которой он произнес слово "мадемуазель", ее руки покрылись гусиной кожей. Произношение было такое, что никто не мог бы его скопировать: он сказал "мамзель". Капитан Старлайт, ее призрак, полуночный любовник, оставивший ее в незабываемом восторге от великолепных мускулов, первородной силы и неоспоримой мужественности.
Что он здесь делает? Почему Тайрон оказался рядом с Росом и Винсентом? В одной компании?
В панике Рене оглядела стол.
– Вы, конечно, не можете ничего сказать, – промолвил Рос. – Все эти глупости о достоинствах лягушек стали уже привычными, правда, несколько утомительными, но ради гармонии в нашей работе можно и потерпеть. Но, я полагаю, вы должны познакомиться с этим джентльменом. Мадемуазель Рене д’Антон, я имею честь представить вам господина… Тайрона Харта, эсквайра.
Позже она поклялась бы, что Тайрон семенил ногами, когда шел к ней, чтобы отвесить низкий поклон и прикоснуться к ее руке.
– Мамзель, – сказал он, прикоснувшись губами к ее ладони, – ручаюсь вам своей честью, что во всем происходящем сейчас виноваты эти два господина. Они вытащили меня из постели в безбожно ранний час. Но с этим я уже смирился. Для вас же обнаружить банду бродяг, явившихся без всякого предупреждения, тяжело, не правда ли? Прошу вас принять мои самые искренние извинения, мамзель. Я никогда бы не одобрил подобное вторжение, если бы узнал об их намерениях заранее.
Когда Рене улучила момент и заглянула Тайрону в глаза, ей показалось, что она видит в ясных серых глубинах поддержку, а она ей сейчас так нужна, чтобы вернуть на место словно с цепи сорвавшееся сердце.
– Не стоит извиняться, месье, – сказала спокойно Рене. – Я уверена, ничего нельзя было изменить.
Он отвесил еще один поклон и возвратился на свое место. Рене заметила некоторую натянутость в его поведении и поняла, что он не был уверен в ее первой реакции.
Зная, что теперь она не одинока, чувствуя, как замешательство и паника понемногу отступают, Рене положила дрожащие руки на колени и изобразила вежливую улыбку, обращаясь к Винсенту:
– Вы должны простить мне мое удивление, месье, поскольку мы не ожидали вас до конца недели.
– У меня были дела в Уорике. Пришлось уехать из Лондона скорее, чем я предполагал.
– Понимаю. – Она облизнула губы. – А мой дядя?
– Я слышал, подагра снова скрутила лорда Пакстона, – объяснил Рос, – и это служит ему оправданием, чтобы устраниться от чрезвычайных дебатов в палате лордов, и потому вам не стоит удивляться, если вы увидите его только завтра или послезавтра.
– Это правда, – спросил Харт, прикладывая салфетку к губам, – что там ничего существенного, кроме ссор и препираний политиков, в эти дни не происходит? Я слышал, будто Фокс требует, чтобы наша армия вернулась домой из Франции, в то время как господин Уильям Питт настаивает совсем на другом: он утверждает, что мы должны послать наш флот в Средиземноморье до того, как этот выскочка Наполеон приберет к рукам всю Италию и станет серьезной угрозой на наших торговых путях.
– Я не политик, сэр, – заявил Винсент. – Но я за то, чтобы дать коленом под зад кому надо, а наша армия это и делает.
– Я хочу, чтобы вы знали, сэр: я действительно очень беспокоюсь, и я полностью согласен с господином Питтом.
Даже Рос, казалось, удивился:
– Вы за то, чтобы война развернулась на двух фронтах? Вы за то, чтобы оставить наши берега абсолютно открытыми для нападения, отослав флот защищать полоску земли за тысячу миль отсюда?
– Не только землю, дорогой друг. Тот, кто командует Италией, командует Средиземноморьем, а мы не можем себе позволить долгое время не торговать с нашей Индией. Ну, самое малое, чего мы можем лишиться из-за дьявольской француз–ской блокады, так это модных шелков. Клянусь, смешно сказать, но мы уступаем итальянцам и испанцам даже в качестве кружев и серебра. Стоит только взглянуть на это. – Харт вытащил кружевную манжету из рукава камзола. – Сделано не более чем в десяти милях отсюда, а какой непрезентабельный вид! – Он презрительно цокнул, на сей раз в абсолютной тишине, повисшей в комнате.
Винсент взглянул на Роса, незаметно кивнув в сторону эсквайра.
– Это абсолютно необходимо?
– Боюсь, что да, особенно если мы надеемся на успех нашей операции – захватить Капитана Старлайта. До сих пор нам не хватало добровольцев в этом деле, и глупо отказываться даже от самой малой возможности, если она подворачивается.
Рене не могла удержаться от изумленного взгляда: Tайрон снова обращался к Росу, указывая вилкой, что его рот набит пастернаком и он не может говорить.
– Кажется, я снова виноват: я сделал одно упущение, – вздохнул Рос. – Я забыл упомянуть, что господин Харт – наш уважаемый дорожный инспектор, и потому, кроме, может быть, Капитана Старлайта, нет другого человека в этих пяти округах, который знает каждый холм, каждую рытвину на всех дорогах отсюда до Лондона.
Глава 12
Рене обратилась к полковнику:
– Прошу прощения, месье?
– Я говорил о том, что вы упомянули о своем намерении уехать сегодня из Гарвуд-Хауса. Ничего срочного?
– Нет. – Она перевела дыхание. – Нет, я… я слышала, что сегодня в городе открылась ярмарка, и подумала, что Антуану не мешало бы побывать там, посмотреть. Он неважно себя чувствовал в последние несколько дней и…
– И вы намеревались поехать одни? Без эскорта?
– Госпожа Пиджин поехала бы с нами. И Финн.
– Конечно. – Рос нахмурился. – Я спрашиваю лишь потому, что произошел еще один инцидент на дороге.
– Карету подстерегли на дороге в Латтеруорт, вчера вечером, и довольно рано, – пояснил капрал Мальборо. – Некоторые свидетельства указывают, что, возможно, это снова работа Капитана Старлайта.
– Возможно? – Рос поднял бровь.
Молодой офицер вспыхнул.
– Есть некоторые сомнения в том, что именно он совершил преступление. Грабеж был слишком жестокий по своему характеру и совершенно не похож на его прежние налеты.
– По вашему мнению.
– По м-моему мнению, да, сэр.
– Которое я не принимаю.
Мальборо побагровел, лицо его напряглось, и он уселся на стуле так прямо, словно проглотил аршин.
– Грабитель ужасно избил одного пассажира пистолетом, – продолжал Рос, – а другого подстрелил. И все это из-за скудной поживы – трех гиней и дешевой булавки для шейного платка.
– Какой ужас! – воскликнул Тайрон. – Вчера вечером, вы говорите? И довольно рано? Выходит, теперь опасно даже на обед отправиться или поиграть в вист?
– Я усилил патрули, – заверил его полковник Рос.
– Вчера вечером у меня был разговор, – хрюкнул Винсент. – С бригадой ваших слишком энергичных служак, по дороге в Берквелл.
– Там было десять человек, – Рос побледнел, – они просто выполняли свои обязанности. Если бы вы побеспокоились заранее и сообщили бы мне, что должны прибыть в Ковентри очень рано, это могло бы уберечь вас от такого неудобства, как сопровождение в штаб, где меня, как обычно, окружили задержанные джентльмены, заявлявшие о своей невиновности и о произволе тех, кто их сюда доставил.
– Если вы полагаете, что я намерен предъявить вам счет за каждую проведенную там минуту, – Эдгар Винсент пристально посмотрел на Роса, который пожирал взглядом Рене, и хлопнул по столу, – то вы имеете дело с тем, кто знает, что надо делать.
Рос только улыбнулся.
– Скажите, – он наклонился вперед и поставил перед Рене серебряную фляжку, – вы, случайно, не знаете, кому она принадлежит?
Рене собрала все оставшиеся силы, чтобы выражение ее лица не изменилось. Ей незачем было осматривать серебряную фляжку – Финн оставил ее в гостинице после того, как стукнул Роса по голове подсвечником.
– Если вы знаете, – продолжал Рос, – я с превеликим удовольствием верну ее владельцу.
– Нет, – пробормотала она. – Боюсь, я даже не представляю, месье, чья это вещь.
Он впился пальцами с уродливо обкусанными ногтями в серебро и многозначительно взглянул в сторону Антуана.
– А ты, мальчик? Не видел ли этого предмета прежде?
Пораженный, что кто-то заметил его, сидевшего в конце стола, Антуан поднял ясные синие глаза от фляжки, которую он видел слишком часто, чтобы не узнать ее, и пристально посмотрел на полковника.
Если бы даже булавки загнали мне под ногти и вырвали ноготь большого пальца,явсеравнонесказалбыничего.
– Что он ответил? – вежливо обратился к Рене Рос.
– Он сказал "нет", месье. Эта вещь ему не знакома. Он никогда ее прежде не видел.
– Разрази меня гром, это же прекрасной работы вещица, – заявил Тайрон. Он потянулся и вырвал флягу из рук Роса, поворачивая ее к свету и стараясь разглядеть клеймо. – Английская работа, я клянусь. Викс… или, возможно, Нетертон. Вы уверены, что вы ее не выиграли, полковник?
– Нет уж, благодарю вас, я предпочитаю сам ковать свою удачу, а не полагаться на то, как лягут карты или кости.
– Жаль. А мне везет с козырями. Но умоляю, скажите мне, вы не забыли насчет суаре, которое состоится сегодня вечером в Фэрли-Холле? – Он снова посмотрел на Рене. – Я прошу вас пообещать, мамзель, что вы тоже будете там, поскольку я должен знать, что найдется дружеская рука, на которую я могу опереться и спастись.
– От чего вас надо спасать? – грубо спросил Винсент.
– О мой Бог, кажется, леди Вулридж намерена соединить меня с ее дочерью. Вы должны знать эту особу – у нее усы такие же роскошные, как у моего двоюродного дедушки Горацио.
Рене впервые слышала о предстоящем приеме и собиралась сказать об этом, но ее опередил полковник Рос:
– Действительно, Эдгар только что сообщил мне, что сегодня вечером опять соберется компания у лорда Вулриджа. И он намерен отыграть тысячу гиней, которые он потерял в последний раз.
– Да? – Тайрон выкатил глаза и уставился на Винсента. – У него играют, как известно, несколько дней подряд. Я благодарен небесам, меня никогда не тянуло играть в кости, – он сложил пальцы ковшиком, словно собирался подбросить невидимые кубики, – хотя, говорят, это приносит хорошую прибыль.
Рос стиснул зубы и обратился к Рене:
– Вам незачем беспокоиться, что вы окажетесь заложницей у Вулриджа до окончания партии. Я думаю, что Эдгар не будет держать вас там до полуночи, мадемуазель.
Сердце Рене гулко ударилось еще раз, прежде чем окончательно успокоиться. Так вот почему они явились сюда! Чтобы удостовериться, поедет ли она на свидание с Капитаном Старлайтом.
– Вероятно, я должна найти Финна и сообщить ему об изменении наших планов, – спокойно сказала Рене.
– М-м. – Рос проглотил горячий чай, прежде чем ответить. – Позвольте мальчику уйти: он, кажется, закончил завтрак, а наша беседа будет для него невероятной скукой. Мальборо тоже может отправляться с ним. Заберите мальчика и… покажите ему лошадей.
Антуан подождал знака от сестры – она кивнула – и выскочил из комнаты, как ошпаренный кот. Капрал поднялся и, ступая более спокойно, последовал за ним, хотя было совершенно очевидно, что он обижен на столь небрежное обращение. Харт шумно вздохнул.
– Я все еще пребываю в недоумении: мне не ясно, зачем меня подняли в столь ранний час. Конечно – ха-ха! – вы же не предполагаете, что я возьму петарду и присоединюсь к охоте на этого жулика Старбрайта или как там его? Разрази меня гром, если я могу вспомнить, когда в послед–ний раз держал в руках пистолет.
– Вы предпочитаете шпаги, не так ли? – сухо поинтересовался Винсент.
– Я согласен, что рапира не годится для джентльмена. Увы, я не могу похвастаться чрезмерным умением владеть любым оружием, к сожалению. – Выражение боли появилось на лице Тайрона Харта, когда он стал массировать запястье. – Неудачный перелом в детстве оставил меня с печальной слабостью в кости. Но я, – добавил он энергично, – каждый месяц получаю сведения о самых последних методах и стилях ведения дуэли.
Винсент заерзал на стуле и стрельнул глазами в сторону Рене, а полковник только засмеялся:
– Не бойтесь, Харт. Единственная помощь, которая от вас требуется, – это ваши дорожные карты. Признаюсь, я бы и не вспомнил о вас, если бы не прослышал о ремонте, который вы произвели недавно на Бирмингемской дороге.
– Ах да! Все пребывало в ужасном беспорядке, должен признаться. Ямы могли проглотить карету со всеми четырьмя колесами и пассажирами, а денег на свежий гравий не–откуда было взять. И так длилось до тех пор, пока граф Кенилворт, проезжая там в одно дождливое воскресенье, не прикусил язык. После этого нашлись и рабочие, и гравий. Но карты, – напудренные ресницы опустились, изображая скромность, – они, по всеобщему признанию, лучшие из когда-либо существовавших! Они сообщат вам все до мелочей, все, что вы хотите узнать, и не только о дороге, но и о прилегающей территории. Если бы вы разрешили мне остановиться в моей конторе, они уже были бы здесь, лежали бы перед вами, но вы приказали мчаться сюда во весь опор! – Харт подчеркнул эти слова, размахивая вилкой и вычерчивая ею в воздухе цифру восемь. – И поэтому мне пришлось послать моего человека Дадли за ними. Он скоро привезет их, я вас уверяю.
– Этого калеку? – вскинулся Винсент.
– Он слегка прихрамывает, да, верно, – подтвердил Харт, взглянув на кончик носа Эдгара Винсента. – Но это никоим образом не отражается на его умственных способностях. Должен признаться, что именно его художественные способности позволяют нам держать столь высокие цены на наши проекты и ремонтные работы.
– Я рассчитываю на вас, сэр: эти карты необходимы нам для главной цели – поимки Капитана Старлайта, – заявил Рос. – Чтобы сделать это, мы должны знать о каждом дереве в роще, о каждом выступе скалы, о каждом, возможно, опасном или скрытом месте. Обо всем.
– Именно так. – Тайрона, казалось, сейчас больше интересовало яблоко, которое он разрезал. – И где, смею ли я узнать, намечено устроить развязку?
– Я не могу сказать точно, – ответил Рос, – да и было бы опасно называть точные координаты. Но вы можете за–ключить пари, если хотите: я вам заявляю совершенно опре–деленно, что он будет пойман в пределах границ округа, и произойдет это не далее чем в предстоящие две недели.
– Как интригующе. И как дразняще неопределенно.
– Неопределенность необходима, я полагаю. Любая точка в радиусе пяти миль от Говард-Хауса и в радиусе десяти миль от Ковентри подходит для этого. Мы должны уяснить из ваших карт и вашего замечательного знания местности, какие объекты являются наилучшими для успеха нашей операции.
– Но как вы можете угадать, на какую коляску или карету, на какой именно дороге и в какую ночь бандит совершит налет? Насколько я понимаю, трудность заключается в том, что он чрезвычайно, раздражающе непредсказуем.
– Я уверен, на сей раз его жадность поспособствует нашему успеху. Приманка, которую мы предложим ему, слишком соблазнительна, он не устоит.
– Ах! Я понимаю. Хорошо, да. – Тайрон сделал паузу, пытаясь снять языком с нёба прилипший кусочек яблока. – Естественно, я сделаю все, что в моих силах, дабы помочь вам. Я попробую мыслить так, как делал бы это бандит с большой дороги.
– Чрезмерно сильное напряжение, я полагаю, – сказал Рос, снова улыбаясь. – Но попробуйте, если вам нравится игра…
– Игра? – Напудренные брови взметнулись вверх, и Тайрон Харт восхищенно всплеснул руками. – Если я правильно понимаю, то я выиграю приз?
Винсент внезапно вскочил на ноги.
– Я дам тебе приз, ты, проклятый сутенер! Я заставлю тебя держать язык за зубами! – Он бросил льняную салфетку на стол и впился яростным взглядом в Роса. – Я хочу поговорить с вами наедине.
– Нельзя ли подождать еще пять минут?
– Нет. Нельзя.
Рос подождал, пока он выйдет, сердито топая, из комнаты, а потом аккуратно отложил вилку и нож в сторону.
– Прошу прощения. Я ненадолго.
Он был явно раздосадован, покидая комнату вслед за Винсентом. Дверь за ними закрылась, сердитые шаги гулким эхом отзывались по деревянному полу. Пока шаги не стихли, ни один мускул не дрогнул на лицах Рене и Тайрона. Его глаза сторожили дверь, а ее – не отрывались от лица Капитана Старлайта; она была совершенно очарована им в этой фантастической ситуации. Часы отсчитывали секунды, надо было что-то сказать, и когда Рене обратилась к нему, в ее голосе были гнев и изумление.