- Да, - кивнул он. - Едва ты очнулась, я ушел, боясь, что тебе станет хуже при виде твоего палача, но понял, что не могу жить без тебя. Когда вчера ночью твой побег обнаружился, я испытал такой страх за тебя, что готов был выть и кидаться на людей.
Темные ресницы медленно опустились, скрывая выражение глаз девушки. Камал неспешно подался вперед и нежно поцеловал ее мягкий рот. Девушка удивленно вздрогнула, и губы ее сами собой раскрылись. Несколько мгновений Камал наслаждался вкусом розовых лепестков, но потом отстранился и, увидев в ее глазах разочарование, улыбнулся.
- Нет, дорогая. Я поступил с тобой жестоко, и, вероятно, ты еще не оправилась. Не хочу причинять тебе новой боли.
- Это очень странно, - хрипловато пробормотала Арабелла, - но когда ты прикасаешься ко мне и целуешь, я хочу только одного - чтобы это никогда не кончалось. И ты всегда в точности знаешь, что делать.
- Один лишь звук твоего голоса наполняет меня потребностью любить тебя, заставить кричать от наслаждения!
- Но я такая неловкая и ничего не знаю! Ты, должно быть, смеешься над моей неопытностью!
- Арабелла, - заявил он, отодвигаясь подальше, - не желаю больше это обсуждать. В конце концов я не каменный!
- В таком случае, почему ты поцеловал меня? - возразила она.
- Потому что ты рядом, ты прекрасна, и я люблю тебя. Его слова прозвучали как гром среди ясного неба. У Арабеллы перехватило дыхание; она беспомощно смотрела на Камала. Бешеный стук сердца отдавался в ней барабанной дробью. Судорожно сглотнув, она тихо охнула.
Камал, проклиная себя, быстро встал. Но теперь ничего не поделаешь, он проговорился, и сказанного не вернешь.
- Уже поздно, - резко сказал он, - и ты, должно быть, устала. Пора спать.
Но Арабелле было не до сна. Она смотрела, как Камал идет к шатру и опускает за собой занавеску. В ушах все еще звучало ошеломляющее признание. Девушка засыпала песком умирающий огонь, подхватила одеяла и медленно направилась к шатру. Внутри было темно.
- Камал…
- Что?
- Я принесла одеяла.
- Хорошо. В горах по ночам холодно. Они нам понадобятся.
Арабелла долго стояла, не шевелясь, пока глаза не привыкли к полумраку. Наконец она разглядела его силуэт. Камал лежал на спине, подложив руки под голову. Текли минуты, но Арабелла думала лишь о нем и сознавала, что лихорадочный стук сердца не унимается. Понимая, что Камал старается защитить ее от самой себя и собственных чувств, чувств, которые, как считал он, присущи ему одному, она все-таки снова окликнула:
- Камал?
- Что? - нетерпеливо, почти рассерженно отозвался он.
- Ты согреешь меня лучше одеял.
Почему она продолжает дразнить его, черт бы ее побрал!
Камал порывисто привстал, жалея, что не может отчетливо видеть ее лицо.
- Ложись и постарайся заснуть.
- Хорошо.
Она опустилась на меха, поближе к нему, так что он невольно прислушался к ее дыханию и, в конце концов, был вынужден повернуться на другой бок.
- Ты вправду любишь меня? - неожиданно спросила она.
- Нет, черт возьми! Я говорю всем своим женщинам именно то, что они хотят слышать!
Наступила гробовая тишина. Потом раздалось сдавленное рыдание. На щеке Камала задергалась жилка.
- Клянусь Аллахом, - процедил он, - ты решила окончательно лишить меня гордости?
- Нет, - прошептала она, всхлипнув.
- Прекрати плакать!
- Нет… не могу.
- Ты утверждала, что никогда не падаешь в обморок и не закатываешь истерик!
- Это не истерика! - выкрикнула она и заплакала еще громче.
Камал выпалил длинное арабское ругательство и рывком привлек ее к себе.
- Тише, родная, не плачь. Я не вынесу твоих слез. Он, сам не сознавая того, нежно погладил ее по голове и поцеловал в висок. Она слегка повернула голову, и его губы коснулись ее соленой щеки.
- Нет, любимая, - пробормотал он, прижимая ее к себе, - не плачь.
- Хорошо, - согласилась Арабелла, шмыгая носом. Камал улыбнулся, но тут же застыл, ощутив, как тонкие пальчики осторожно обводят контуры его лица.
- Камал, пожалуйста, люби меня.
- Но я не хочу делать тебе больно!
- Мое тело изнывает от одиночества.
Его рука словно сама собой скользнула в вырез халата и начала ласкать ее груди. Арабелла инстинктивно выгнулась и притянула его голову вниз. Прикосновение ее затвердевшего соска наполнило его исступленным желанием.
- Скажи мне, что делать. Я хочу подарить тебе такое же блаженство.
- Ощущать, как ты прижимаешься ко мне, слышать тихие стоны, пить твою сладость - большего наслаждения мне никто не может дать.
Но Арабелла не поверила и, чтобы доказать свою правоту, провела ладонью по его груди и животу. Камал шумно втянул в себя воздух, и Арабелла лукаво усмехнулась.
- Ты еще одет, - шепнула она, пытаясь развязать тесемку его шальвар. Камал тихо застонал и в мгновение ока сбросил с себя все, оставшись обнаженным. Ему казалось, что еще немного, и он потеряет рассудок. Она была такой теплой и нежной, что он затрепетал.
- Можно я тоже коснусь тебя? Тебе это понравится?
- Да, - с трудом выдавил он.
- Твое прекрасное тело… словно изваяно скульптором и так не похоже на мое.
- Благодарение Богу и Аллаху.
Но все шутки были тотчас забыты, когда ее пальцы сомкнулись вокруг его плоти, сначала нерешительно, потом, как только она почувствовала ответный трепет, все смелее. Камал снова застонал, поднимая бедра, и в самый последний момент схватил ее руку и отвел.
- Не спеши, иначе все слишком быстро кончится.
- Но мне совсем этого не хочется, - засмеялась Арабелла. Камал прижал ее к земле, раздвигая бедром стройные ноги.
- Вот как, миледи?
В эту минуту он понял, как безгранично ее доверие, как безоглядно отдается ему эта женщина, и, потершись щекой о камешек соска, положил руку ей на живот.
- Пожалуйста, поцелуй меня, - взмолилась Арабелла.
Камал поднял голову.
- Куда именно, дорогая? - И, приложив палец к разгоряченной щеке девушки, весело хмыкнул: - Кажется, твой нос опять покраснел?
- Хочу, чтобы ты целовал меня всю.
- В этом Арабелла, у нас всегда будет царить полнейшее согласие.
Его губы дразнили ее, терзали, соблазняли, пока ей не захотелось кричать и извиваться, чтобы освободиться от пульсирующего тепла внизу живота.
-Ты такая нежная и открытая, дорогая.
- Прошу тебя, Камал, - простонала она, вцепившись ему в волосы.
- Да, - выдохнул он.
Сейчас для Арабеллы не существовало ничего, кроме этого человека и наслаждения, которое он дарил ей. Она снова и снова умирала и возрождалась в его объятиях, парила в недосягаемой выси, издавая жалобные прерывистые крики, сливалась с возлюбленным в единое существо.
Потом они долго лежали молча, все еще соединенные, нежно, бережно целуя друг друга. Услышав свое имя из уст Камала, девушка пришла в себя и припала губами к его шее.
- Арабелла! Ты правду сказала?
- Да.
Камал на мгновение сжался, но Арабелла даже в темноте заметила, как блеснули его зубы в улыбке.
- А ты помнишь, что выкрикнула?
- Хочу… чтобы ты был еще… глубже. Камал стиснул ее так, что Арабелла взвизгнула.
- Я люблю тебя, - прошептала она и неожиданно поняла, что эти три простых слова сняли с ее плеч огромную тяжесть. - Люблю.
Камал, не выпуская Арабеллу, лег на спину, увлекая ее за собой.
- Я никогда не позволю вам забыть это, мадам, - сказал он, целуя ее.
- Камал, - спросила она немного погодя, наконец отдышавшись, - почему ты любишь меня?
- Потому что ты ведьма и околдовала меня. Арабелла долго молчала, прежде чем пробормотать:
- Знаешь, я не всегда бываю милой и славной.
- Верно, но зато никогда меня не утомляешь и не даешь скучать.
- Вот как.
Она прильнула к нему всем телом и с восторгом почувствовала, как его отвердевшая плоть упирается ей в живот.
- Я заставлю вас жестоко страдать, сэр, если честно не признаетесь во всем!
Его руки скользнули по ее волосам, опустились ниже, стали терзать бедра.
- Потому что ты так чертовски искренна, - выдохнул он. - И преданна.
Арабелла спрятала лицо у него на груди.
- Что нам теперь делать? - прерывисто прошептала она.
- Поговорим об этом утром, - предложил он, продолжая ласкать ее.
Глава 27
Камал положил кусочек лепешки в рот улыбающейся Арабеллы и чмокнул ее в кончик носа.
- Черствый!
- Если бы ты, дорогая, выпустила меня из своих объятий хотя бы на полчаса, я смог бы поохотиться.
Арабелла расстроено вздохнула и наморщила лоб.
- Нет, - решила она наконец, - предпочитаю обойтись без еды, чем без тебя.
- Бессовестная девчонка! Ты загонишь меня в гроб еще до того, как мне исполнится тридцать!
Арабелла широко улыбнулась.
- Теперь я настоящая женщина, - заявила она, чрезвычайно довольная собой. - Мне двадцать, Камал, и я уже считала себя холодной, безразличной к мужчинам и боялась, что никогда не найду человека, который заставит меня испытать такие… чудесные ощущения.
Камал наклонился и прижался губами к ее шее.
- Это не так чудесно, - хихикнула она, - но для начала неплохо!
Она бросилась ему на грудь и оба упали, причем Арабелла ухитрилась свалиться на Камала и чувственно потереться о него, нескрываемо наслаждаясь прикосновениями к его мускулистому телу.
- Как ты могла считать себя холодной? Арабелла подняла голову.
- Ну… до сих пор меня целовал лишь один мужчина, и мне это совсем не понравилось. Честно говоря, я пнула его в коленку.
- Уж лучше в коленку, чем туда, куда ты ударила меня.
- Прости, - прошептала она, - я так боялась и не помнила себя от гнева.
Камал осторожно откинул волосы у нее со лба и заправил волнистые прядки за маленькие ушки.
- Арабелла, ты поклянешься мне в верности?
Он спросил так серьезно, что девушка оцепенела, не находя ответа. Перед глазами вереницей пронеслись образы - ее родители, Адам, мать Камала.
- Но как я могу? - вскричала она, пытаясь отстраниться.
Камал удержал ее.
- Я не позволю тебе убежать, и не вздумай сопротивляться.
Арабелла успокоилась, но он понимал, что внешний мир грубо вторгся в их воздушный замок и от действительности не уйти.
- Я на все пойду, чтобы сберечь тебя, Арабелла.
Веришь?
- Но если ты отомстишь моим родителям, значит, ранишь меня.
- Знаю. Веришь, что я хочу положить конец этому безумию?
- А ты веришь, что мои родители невиновны?
Он судорожно сжал кулаки, но тут же обмяк и нежно погладил ее по спине.
- Если я смогу убедиться в их невиновности, то без сожаления обличу мать, как коварную лгунью.
Камал глубоко вздохнул, жалея, что они не могут отложить этот спор хотя бы на сутки, страстно поцеловал Арабеллу и отстранил ее. Покорность судьбе, так присущая мусульманам, леденила его сердце, мешая хладнокровно мыслить и действовать.
- Дьявол! - воскликнул он наконец, ударив кулаком по ладони, и поспешно поднялся. В глазах Арабеллы он увидел страх и нерешительность и, быстро опустившись на корточки, привлек ее к себе.
- Я люблю тебя и не желаю расставаться с тобой. И мы будем вместе, Арабелла, даю слово.
"Неужели стоит лишь захотеть, и все исполнится?" - вздохнула Арабелла, припав к любимому.
По взаимному безмолвному соглашению остаток дня они не возвращались к этому разговору. Камал отправился поохотиться и принес к ужину еще одного кролика. Они вместе искупались в маленьком озерке, с лихорадочной исступленной поспешностью наслаждаясь друг другом. А когда ночью, насытившиеся ласками, они лежали в шатре, Камал шепнул:
- Ты даришь мне столько радости.
- Да, - тихо ответила она, - ведь ты окутываешь меня солнечным сиянием.
- Ты не только колдунья, но еще и поэтесса, - пробормотал он и, распахнув халат, положил ладонь на ее плоский живот. Она такая маленькая и изящная!
Ему стало страшно при мысли о том, что когда-нибудь в ее утробе будет расти его ребенок.
- Ты сложена, как мать?
Он почти касался средоточия ее женственности, и желание вновь вспыхнуло в Арабелле с такой силой, что она сначала не поняла вопроса.
- Ты похожа на мать? - повторил он.
- Да… кажется.
- Она сильно мучилась, рожая твоего брата?
- Помню, как-то моя старая няня Бекки твердила матери, что той повезло с мужем. Во время родов отец не отходил от нее и помог брату появиться на свет. Но почему ты спрашиваешь?
- Не хочу, чтобы ты страдала из-за меня.
- Я уже тоскую по твоим ласкам, - выдохнула Арабелла, прижимаясь к нему.
Камал нерешительно улыбнулся, на миг отвлекшись от тяжелых мыслей.
- А ты знаешь, что меня специально обучали искусству любви?
- К-как это? - заикаясь, пробормотала Арабелла.
- Когда мне было тринадцать лет, опытная женщина, вероятно, твоя ровесница, дорогая, открыла мне тайны женского тела. - Его пальцы легко коснулись ее. - Вот тут, как она сказала, кроется женская сущность. Она наставляла меня, как гладить, ласкать этот бугорок пальцами и ртом, дарить любовнице наслаждение и сдерживать собственное желание, пока женщина не забьется в экстазе.
- Но… но все это кажется таким расчетливым, - ахнула Арабелла, потрясенная его словами.
- Тогда, вероятно, все так и было, - продолжал он, удовлетворенно улыбаясь: девушка судорожно повела бедрами, крепче прижимаясь к его пальцам.
- Она приводила мне других женщин и сама оставалась в спальне наблюдать, строго ли я следую ее наставлениям. Это немного выводило из себя и, конечно, расхолаживало. Помню, одна совсем молодая девушка, которая мне симпатизировала и, возможно, жалела, стала стонать и вздыхать едва ли не прежде, чем я начал ласкать ее. В тот раз я возомнил себя самым искусным любовником в мире, но Эйда, моя наставница, так хохотала, что без сил свалилась на подушки. Да, для тринадцатилетнего мальчика все это довольно тяжелое испытание.
- Если ты когда-нибудь хотя бы посмотришь на другую, - пригрозила она, стиснув его плечи, - я не… ах-х-х… не отвечаю… о Боже… за свои поступки!
До нее словно издалека донесся смех Камала: почти болезненные ощущения усиливались, терзая ее мучительными спазмами наслаждения. Она трепетала и, задыхаясь, молила о чем-то… пока Камал наконец не вошел в нее и не накрыл своим телом.
- Я люблю тебя, - прошептал он и медленно задвигался, то глубоко вонзаясь, то покидая ее, лаская снова и снова, и скоро она превратилась в сгусток жгучего желания.
Арабелла беспомощно стонала, изо всех сил прижимая к себе Камала. В эти мгновения на земле не осталось никого, кроме них и безграничной любви.
- Я не слышу смеха твоей наставницы, - прошептала Арабелла долгое время спустя.
- Господин!
Камал улыбнулся при виде склонившегося в низком поклоне Али и помог Арабелле спешиться. Несколько секунд она стояла неподвижно, оглядывая лагерь. Остатки сожженного шатра исчезли, и на его месте был разбит новый. Неподалеку сохла на солнышке львиная шкура. Арабелла бросила на Камала вопросительный взгляд, но тот ничего не заметил, занятый разговором с одним из солдат.
День был в самом разгаре, и умирающая от голода Арабелла с радостью увидела блюда с едой, расставленные на куске ткани у небольшого костра. Сегодня девушка снова надела мундир, и потому, никого не стесняясь, уселась на землю, скрестив ноги, и отломила дольку сочного апельсина.
- Съешьте немного баранины, - предложил Али, протягивая ей миску и лепешку. Арабелла вежливо поблагодарила его и улыбнулась, показывая милые ямочки. Однако Али не стыдился признаться себе, что побаивается этой женщины с лицом гурии и характером ведьмы. Ни одной женщине не позволено вести себя подобным образом, но хозяин любил ее. Али видел это по его глазам.
- Повелитель берет тебя в жены? - полюбопытствовал он, присаживаясь на корточки.
- Да, - не колеблясь, кивнула Арабелла.
- Ты едва не свела с ума господина. Хорошо, что он наконец укротил тебя…
Арабелла поперхнулась вкусной бараниной и подняла брови.
- Укротил? - осторожно переспросила она, вздрогнув от непонятного предчувствия. Али пожал плечами.
- Он господин, и все должны покоряться его желаниям. Я рад, что не Елена станет его первой женой. Она настоящая стерва. А по-моему, если мужчина хочет отважных сыновей, он должен зачать их от отважной женщины.
Кусочек баранины снова оказался в миске. Реальный мир неукротимо вторгался в грезы. Девушку сильно затошнило, и она опустила голову, боясь, что ее сейчас вырвет.
- Первая жена? - тупо повторила она, сотрясаясь в ознобе, хотя солнце яростно палило землю. - Зачать? Ты словно не о людях говоришь, а о животных!
Али с удивлением разглядывал Арабеллу.
- Но таков обычай, - объяснил он терпеливо, словно глупенькому ребенку. - Женщины созданы для того, чтобы носить и рожать сыновей мужчины. Аллах знает, что мужчина не может довольствоваться одной женой. После того как хозяин насытится тобой, он возьмет еще три жены, потому что захочет много сыновей-наследников.
Арабелла вскочила с земли; миска упала, куски баранины разлетелись в разные стороны. Девушка с безумным видом огляделась, пытаясь скрыться с посторонних глаз и вытерпеть боль в одиночестве. Дура! Первая жена Камала! Она громко рассмеялась и осеклась, потрясенная хриплыми звуками, похожими на рычание смертельно раненной львицы.
- Арабелла?
Это Камал. Господин. Человек, который укротил ее. Мужчина, желающий взять ее первой женой.
Она в ужасе уставилась на него и стала медленно отступать.
- Нет! - взвизгнула она. - Я не буду одной из твоих бесчисленных наложниц, Камал! Дьявол бы побрал всех вас, грязные дикари!
Камал, лишившись дара речи, уставился на Арабеллу и шагнул было к ней, но тут же встревоженно вскинул голову, услышав громкие крики. Обернувшись, он заметил невдалеке клубы пыли, возвещавшие о прибытии неизвестных всадников. Здесь, поблизости от Орана, не появлялись враждебные племена, но рисковать он не имеет права.
- Арабелла, немедленно иди в шатер и оставайся там! И не смей выходить!
У Арабеллы кровь застыла в жилах. Грабители? Люди, подобные Ризану? В лагере слишком мало солдат, человек шесть, не больше! К ним же приближалось человек двадцать конных!
Она взглянула на Камала и с ужасом увидела, как он выхватил у одного из мужчин изогнутый ятаган и снял с пояса кинжал. Неужели она будет прятаться и спокойно наблюдать, как он умирает?
Камал снова закричал на нее, показывая ятаганом на шатер. Ей необходимо оружие, любое, хоть какое-нибудь!
Арабелла бросилась в шатер, лихорадочно обшаривая каждый уголок, пока не отыскала кинжал, лежавший на груде мехов. Всадники были совсем рядом. Она откинула занавес и выглянула. Камал и его люди держались вместе, но незваные гости разъехались по сторонам, окружив их. Трое направлялись к Камалу; лица были скрыты куфьями - большими кусками белой ткани, перехваченными на лбу ремешками.