Мне нравилось ни от кого не зависеть, и этот сад стал моим любимым местом. Его даже стали называть "садом Анжелет".
Я любила сидеть там и прислушиваться к шуму проезжающих экипажей, к обрывкам разговоров прохожих, которые очень занимали меня. Я всегда пыталась представить, как будут развиваться эти разговоры после того, как эти люди пройдут мимо, да и как вообще живут все эти люди. Мать называла это "тренировкой и без того переутомленного воображения".
Однажды, когда я сидела возле клумбы с астрами и хризантемами, я заметила, что кто-то остановился возле решетчатой ограды сада. Это была женщина. Я не смогла разглядеть ее лица, потому что она стояла в тени. Люди часто останавливались здесь, чтобы посмотреть на сад. Когда я вновь взглянула на нее, оказалось, что она исчезла. Не знаю, почему я вообще обратила на нее внимание. Возможно, потому, что она слишком задержалась здесь. Казалось, что у нее была какая-то цель.
На следующий день я вновь заметила ее. Женщина подошла к ограде и снова заглянула внутрь. Я поняла, что ее здесь что-то интересует.
- Послушайте, - окликнула я и подошла к ограде. Изумленная, я остановилась. Это была Грейс.
- Грейс! - воскликнула я.
- Ах, Анжелет, я уже видела вас здесь пару раз.
- Почему же вы не заговорили со мной? Почему не зашли в дом?
- Я… я не знала, пока не увидела вас, что вы в Лондоне…
- Да что же вы здесь делаете? Когда вы вернулись в страну? Ах, Грейс, у вас, должно быть, было множество переживаний…
- Да, конечно… Мне нужно поговорить с вами. Так давайте пройдем в дом. Подождите минутку, я выйду.
- Нет, - сказала она, - можно мне войти в сад? Мне хотелось бы поговорить наедине… для начала.
Я отперла калитку, и она вошла в сад.
- Ах, Грейс! - воскликнула я. - Как я рада вас видеть. Мы все время про вас вспоминаем. Вы слышали… про Джонни?
- Да, - тихо сказала она. - Я все знаю.
- Это было ужасно. Теперь мы немножко оправились, но не забыли. Да и как мы можем забыть Джонни - Нет, мы его никогда не забудем.
- Так ужасно думать, что мы никогда его больше не увидим.
- Да, я чувствую то же самое. Мне нужно рассказать вам очень многое, Анжелет. Я хотела поговорить с вами или с вашей матерью, перед тем как поговорю с… Я еще не знаю, что именно мне следует сделать. Мне хотелось бы узнать ваше мнение по этому поводу.
- Мое? А что я могу сказать?
- Вы здесь живете, - она указала в сторону дома, - и знаете, как там обстоят дела. Вы знаете, что они думают по поводу…
- По поводу чего?
- Я думаю, будет лучше, если я расскажу все с самого начала. Вы помните, как мы отправлялись в тот день от Лондонского моста?
- Да, да.
- Мы добрались до Булони, а затем - до Парижа. В Париже нас встретили очень хорошо. Ведь это была их война в такой же мере, как и наша.
Потом мы отправились в Марсель, где задержались на некоторое время, поджидая припасов. После этого мы погрузились на корабль и поплыли в Скутари. Это было ужасное путешествие, я думала, что мы все утонем.
Она умолкла. Я наблюдала за ее лицом, и меня удивляло, зачем Грейс рассказывает мне эти подробности.
- Ну и что это - Скутари? - спросила я.
- Мы прибыли туда в сумерках, и все выглядело очень романтично. Госпиталь - прямо мавританский дворец. Но все это было в сумерках, а при дневном свете мы увидели, как обстоят дела на самом деле. Палаты были очень грязными, так что прежде всего нам пришлось заняться уборкой.
На этом настояла мисс Найтингейл. А состояние пациентов, отсутствие перевязочных материалов!
Я начала понимать, что она умалчивает о чем-то, что волнует ее, и поэтому не заговаривает о самом главном.
- Госпиталь - очень большой дворец. Когда-то он, видимо, выглядел роскошно. Раньше все было украшено мозаикой, были красивые черепичные крыши, но сейчас все пришло в упадок. Внутри было мокро, повсюду сплошная грязь, и везде больные и раненые… целые ряды кроватей. Я почувствовала себя беспомощной.
- Но вы ведь поехали именно потому, что в вас очень нуждались. Мистер Рассел много писал об этом. Должно быть, вашему приезду обрадовались.
- Поначалу к нам отнеслись скептически. Военные решили, что им будет мешать толпа беспомощных женщин, но мисс Найтингейл заставила их изменить свое мнение.
- Грейс, а что вы на самом деле хотели рассказать мне?
Некоторое время она молчала, глядя на цветочную клумбу и крепко сжав губы, но глаза ее как будто ничего не видели. Наконец, она сказала:
- Джонни… его привезли туда. Это было невероятным совпадением.
- Вы имеете в виду, что он был ранен? Так уж ли это невероятно?
Вы были в госпитале, он воевал, а раненых привозили к вас.
- Джонни лежал не в моем отделении. Я случайно проходила по палате и заметила его. Я подошла к его кровати и стала возле него на колени. Мне никогда не забыть его лица, когда он увидел меня. Я думаю, он решил, что это ему снится. Джонни был ранен в ногу, рана была весьма серьезной, и опасались гангрены.
- Как, должно быть, было чудесно вам встретиться там.
- О да, конечно. Я попросила разрешения работать в том отделении госпиталя, где лежал Джонни. Одна из женщин согласилась поменяться со мной местами. Такое случалось, когда привозили кого-нибудь из знакомых сестер. Так что я ухаживала за ним. Мне всегда нравился Джонни.
- И вы ему нравились, - сказала я.
- Да, у нас было много общего. Он всегда с нетерпением ждал моего прихода. Меня очень трогало, как светлело его лицо при моем появлении.
У него должны были достать из ноги пулю, и я была рядом с ним во время операции. Было очень мало болеутоляющих средств, от этого просто сердце разрывалось. Во время операции Джонни держал меня за руку. Потом… после этого я ухаживала за ним, и он начал поправляться. Если бы ему дали полностью оправиться, он бы не погиб.
Грейс закусила губу и некоторое время не могла говорить, затем повернулась ко мне и сжала мою руку. - Вскоре я поставила его на ноги. Джонни получил отпуск на несколько дней, а затем должен был вернуться в Севастополь. Когда находишься на боевых позициях, когда смотришь смерти в лицо, тебя охватывает отчаяние. Должно быть, так случилось и с Джонни. Возможно, мне следовало здраво рассуждать, но он мне нравился, Анжелет, очень нравился. Я любила его, Анжелет. Я взяла отпуск, и мы провели эти два дня вместе. По нашу сторону Босфора было мало интересных мест, и мы переезжали на лодке в Константинополь, по другую сторону пролива… Мы оба были безрассудны, как люди, которые знают, что им недолго быть вместе. Константинополь не похож ни на какой другой город. Там в общем-то два города - христианский Константинополь и мусульманский Стамбул. Однажды вечером мы сидели в нише небольшого ресторанчика и ели экзотическую пищу. Все было очень странным, чуждым, но я не обращала внимания ни на что. Мы говорили и говорили. Не о войне, не о госпитале, а о будущем. Джонни хотел отправиться в Италию на раскопки и говорил о них так, будто мы с ним будем там вместе. Потом он вдруг взял меня за руки и спросил: "Вы согласны выйти за меня замуж?"
У меня захватило дух. Когда-то в своих мечтах я представляла, как мы с Джонни поженимся. Потом, правда, я думала о замужестве с Беном, но после того, как Бен отправился в Австралию, я вновь стала думать о Джонни.
- Я согласилась, - продолжала Грейс. - Там нет никаких формальностей, Анжелет. Ты просто платишь, и тебе представляют священника, который проводит обряд бракосочетания. Возможно, это был лишенный сана священник из Англии, не знаю, но нас обвенчали. Потом я вернулась в госпиталь, а Джонни - под Севастополь. Вот что я хотела рассказать, Анжелет. Остальное вы знаете, назад он так и не вернулся.
- Значит, вы жена Джонни? Грейс кивнула.
- Как вы думаете, что они скажут, Анжелет? - озабоченно спросила она. - Они ведь могут… не принять меня.
- Что вы говорите? Вы же жена Джонни, все обязаны принять.
- Боюсь, скажут, что это не настоящий брак.
- Как можно сказать это? У вас разве нет свидетельства?
- Есть, но, как я сказала, там все делается не так, как здесь. Может случиться, что этот брак не признают. Можно придумать всевозможные возражения, если захотеть. Анжелет, вы должны понять - Джонни принадлежит совсем к другому кругу общества, а я работала у вашей матери. Можно сказать все, что угодно.
- Я не понимаю, что можно сделать, если вы поженились, и это подтверждено документально. Джонни любил вас и, в конце концов, женился. Все знали, что вы ему очень нравились, это было так очевидно. Так что никто не будет слишком удивлен: все кажется очень естественным.
- Мне не хотелось бы раздражать его семью. Если меня не захотят принять…
- Я расскажу всем об этом немедленно, и вы пойдете со мной.
Грейс отступила на пару шагов:
- Нет, нет. Позвольте, я подожду здесь. Вы пойдете, а потом расскажете мне. Но если решат, что это не настоящий брак, - я распрощаюсь с вами… со всеми вами.
- Моя мать не допустит этого. Она всегда говорит, что ей не хватает вас.
- С вами я чувствовала себя такой счастливой.
- Я отправлюсь сейчас же. Обещайте мне не покидать этот сад, Грейс.
- Обещаю. Если вы не вернетесь назад, скажем, через полчаса, я буду знать, что мне не верят, что не хотят принять меня. Я пойму.
- Вы говорите глупости, Грейс, а я всегда считала вас очень умной.
Я вышла из сада и бросилась к дому.
Тетя Амарилис сидела в комнате, где обычно занималась цветами. Перед ней стоял кувшин с водой, а рядом лежали цветы.
Тетя Амарилис! - воскликнула я. - У нас в саду Грейс! Они с Джонни были женаты.
Тетя Амарилис вначале побледнела, а потом покраснела. Она уронила ножницы и начала вытирать ладони.
- Сейчас я приведу ее, - сказала я.
Я была рада тому, что Грейс оказали такой теплый прием. Вдова Джонни должна была занять в этом доме особое место.
Тетя Амарилис была почти счастлива. Пришла Елена, с грустью выслушавшая рассказ Грейс.
- Моя дорогая, - сказала она, - ты сделала его счастливым, перед тем как он погиб.
- Да, мы были очень счастливы, - ответила Грейс.
Больше всего меня интересовало, как воспримет это дядя Питер. Похоже, Грейс ему нравилась, но по натуре он был подозрителен. Он задал кучу вопросов, и я подумала, что в уме он отмечает детали, которые позже подвергнет проверке. Но даже его глубоко потрясла смерть Джонни, и он приветствовал появление Грейс, поскольку ее рассказ поднял дух Елены и Амарилис. Возможно, он даже почувствовал угрызения совести, поскольку был в свое время рад тому, что Джонни отправляется на войну и в связи с этим укрепляет позиции Мэтью.
Конечно, Джонни был весьма богатым молодым человеком. Он не оставил завещания, но его вдова должна была получить солидное состояние. Грейс заявила, что будет счастлива, если дядя Питер позаботится о том, как распорядиться этими деньгами.
Не знаю, какие там пришлось преодолевать формальности и какие суммы завещал Джонни лорд Джон Милворд. Несомненно, дядя Питер сделал запросы и проверил законность брака. Должно быть, он остался удовлетворенным, поскольку Грейс стала состоятельной женщиной.
Елена хотела, чтобы она жила вместе с ними, и не решит, что делать дальше:
- Мне всегда хотелось иметь дочь, и вы сумеете заменить мне ее. Я потеряла сына, но обрела дочь.
Похоже, все были удовлетворены исходом дела, да и Грейс была довольна. Она была счастлива жить в доме Джонни.
ЛОНДОНСКИЙ ВЫХОД В СВЕТ
Завершилась война, и потеря Джонни превратилась из острой боли в печальное воспоминание. Жизнь шла, казалось, без всяких событий. Мне исполнилось семнадцать лет.
Без душераздирающих репортажей из Крыма пресса на некоторое время наполнилась тривиальной чепухой, а потом в Индии вспыхнуло восстание сипаев, оказавшееся для Англии не меньшим потрясением, чем война. Появлялись сообщения о том, как наших людей истязали и жестоко убивали. Те, кто недавно казались дружелюбными слугами, неожиданно нападали на мужчин, женщин и детей. Особенно подробно описывали судьбы женщин, которых насиловали и подвергали ужасным унижениям. Вновь я мысленно возвращалась к тому моменту, когда услышала голос Бена, выкрикивающего мое имя. Я постоянно задавала себе вопрос: "А если бы он не явился вовремя?"Я была уверена, что никогда, до конца своей жизни не смогу забыть тот кошмар.
Никто не мог толком сказать, отчего в Индии вспыхнуло восстание. Некоторые говорили: все дело в том, что сипаи решили, будто их патроны смазывают коровьим или свиным жиром, и это оскорбляло их религиозные чувства. Другие говорили, что они восстали против Ост-Индской компании, а в общем считали, что индийцы боятся того, что мы навяжем им свою цивилизацию. Англия обладала территориями в Пенджабе и Уде, и индийцы опасались, что мы можем захватить всю Индию. Сипаи научились вести боевые действия у нас, и теперь обратили против нас наше же оружие.
Повсюду царила радость, когда пришло известие о снятии осады Лакнау и о спасении его гарнизона. Дядя Питер сказал, что это к лучшему, поскольку теперь, наконец, в Индии будет распоряжаться не Ост-Индская компания, а правительство.
Несколько раз мы ездили в Лондон. Грейс теперь жила в собственном доме, который располагался неподалеку от дома на Вестминстерской площади. Он был высоким, узким, пятиэтажным - по две комнаты на каждом этаже. Дом был приобретен на деньги Джонни, завещанные лордом Милвордом, а Грейс получала доход с состояния. Все заботы любезно взял на себя дядя Питер.
Мы часто виделись с Грейс в Лондоне. Я чувствовала, что она несчастна, и полагала, что это неизбежно: Грейс потеряла Джонни как раз тогда, когда они находились на пороге новой, совместной жизни. Кое в чем она мне доверилась. Она сказала, что Елена, Мэтью и Джеффри очень добры к ней, но ей кажется, что ее присутствие напоминает им о потере, и потому она навещает их не так часто, как ей хотелось бы. Я ответила, что все это чепуха: ее с удовольствием видели бы почаще, она смягчает чувство потери. Грейс добавила, что еще менее склонна посещать дом на площади. Тетя Амарилис очень добра к ней, но она чувствует, что у дяди Питера остались какие-то подозрения, хотя известно, что законность брака он уже проверил. Ее очень обрадовало, что его удовлетворила проверка и он сам взялся уладить все необходимые денежные вопросы.
- Конечно, мне это понятно, - говорила Грейс. - Я обратилась к вам, и вы помогли мне, но я никогда не забывала о том, что являюсь лишь прислугой, пусть даже привилегированной. Потом меня приняли в этом доме… по доброй воле вашей матери, но я чувствовала, что Питер Лэнсдон не вполне доверяет мне.
Да, он уладил денежные дела, но мне не разрешено трогать весь капитал, я распоряжаюсь лишь доходом. Еще я получила этот дом… Временами мне кажется, что Питер старается держать все в своих руках, пока ему не удастся что-то доказать.
- Не нужно так о нем думать. Он просто очень хитроумный бизнесмен, подозревает всех и каждого. Это его вторая натура. Не нужно обижаться на то, что он излишне осторожен, Грейс.
Он ничего не может поделать с собой.
- Да, наверное, но мне хотелось бы общаться с людьми. Если бы Джонни был жив, я помогала бы ему в работе, сюда приходили бы разные люди.
- Я не думаю, что археология схожа с политикой.
Тут важно не встречаться с разными людьми, а находить разные предметы.
- Наверное, вы правы, и я просто страдаю от безделья. Вы знаете, временами мне хочется вновь оказаться в Скутари… в том госпитале, среди всего этого ужаса. Там у меня всегда было полно дел, и там был Джонни… живой.
- Я понимаю, Грейс.
Наверное, вам стоило бы приехать погостить к нам. Моя мать будет очень довольна.
Грейс приехала к нам в гости и во время пребывания в Кадоре настояла на том, чтобы ей позволили сшить платье для моей матери и кое-что для меня.
В Кадор часто приезжала Морвенна Пенкаррон, да и мы постоянно наносили визиты в дом возле шахты, который производил довольно величественное впечатление. В свое время усадьба пришла в упадок, и Пенкарроны вложили большие деньги в ее восстановление, особенно хорош здесь был сад. Джошуа Пенкаррон сделал состояние на шахте, которой владел, перед тем как приехать сюда. Он был настоящим бизнесменом, думал лишь о делах и постоянно говорил о них. Он был из людей, которые обречены на успех. В то же время он был любящим отцом и мужем: Морвенна, единственный ребенок, была окружена заботой. Он всегда говорил: "Для моей девочки я не пожалею ничего".
Вот так и подошел семнадцатый день моего рождения. Я знала, разумеется, какие последствия это влечет.
- Тебе нужно выезжать в свет в этом сезоне, - сказала мать. - И отец, и я считаем, что ты не можешь больше сидеть здесь. Ты становишься взрослой. Нам повезло, что есть родственники в Лондоне, это все упрощает. Тетя Амарилис знает, что к чему. Она вывозила в свет Елену, да и сама Елена, конечно, поможет тебе.
- Это было давным-давно. Думаю, с тех пор все изменилось.
- О, не так уж сильно, в любом случае - мы все выясним.
- Надеюсь, ты не ожидаешь того, что я стану гвоздем сезона?
- Дорогое мое дитя, мы с отцом всего лишь желаем тебе счастья.
- Я слышала, как Елена говорила, будто ей все там было противно.
- Ну, Елена была очень застенчивой девушкой, ты на нее не похожа.
- А ты выезжала в свет, мама?
- Нет, потому что я отправилась в Австралию со своими родителями, и ты знаешь, что там произошло. А потом все это стало уже не нужно.
Я смущенно улыбнулась, поняв, что, сама не желая этого, невольно напомнила ей о смерти ее родителей.
- Ну, мне, наверное, это понравится, - сказала я.
- Обязательно, тебе это доставит настоящее удовольствие. А если ничего не получится…
- Ты имеешь в виду, если я не найду богатого и красивого жениха?
- Анжела!
- Но затевается-то все для этого, правда?
- Дорогое мое дитя, это просто дает тебе возможность пообщаться с людьми. Я знаю, что для некоторых девушек это настоящая пытка. Они боятся показаться непривлекательными, а такое чувство - самый верный путь стать непривлекательной. Я бы хотела, чтобы ты отнеслась к этому событию достаточно беззаботно. Мы с отцом не хотим, чтобы ты чувствовала себя выставленной на аукцион.
Развлекайся, а если познакомишься с кем-нибудь, кто вызовет в тебе чувство, мы будем рады, но не забивай себе этим голову. Просто у тебя появляется возможность поразвлечься и познакомиться с самыми разными людьми. Ведь в любом случае у нас есть ты, а у тебя - мы, правда? У тебя всегда есть родной дом.
Я обняла ее и расцеловала:
- Я уверена, что тетя Амарилис точно так же думала о Елене, но, видимо, не предупредила ее, а дядя Питер, наверное, как всегда, хотел устроить выгодную сделку. Мне повезло с родителями.
- Я думаю, нам с вами тоже повезло. Отец, например, думает, что Джек со временем будет прекрасно управлять Кадором.
- О, Господи… Это еще когда будет!
- Да, будем надеяться, не скоро, но я хочу, чтобы ты была уверена в том, что мы всегда поддержим тебя… до тех пор, пока тебе это будет нужно, что бы ни случилось.