Жизнь била здесь ключом. Сюда стекались люди из всех окрестных деревень, повсюду царили шум и суета. Здесь торговали лошадьми и скотом - всюду слышались мычание коров и хрюканье свиней. Их держали в небольших загончиках, а фермеры перегибались через загородку, тыкая животных палками, чтобы убедиться, достаточно ли они жирны, пристально рассматривая овец, коров и волов. Но мне больше всего нравились торговые ряды: засахаренные фрукты, сладости, фарфоровые чашки, кружки, тарелки, блюдца, инструменты, одежда, седла, платья, сапоги и туфли, даже очаги для приготовления пищи - торговцы во все горло расхваливали свой товар. Здесь можно было и поесть: в воздухе висел соблазнительный запах жареного мяса. Тут торговали хлебом, картофелем в мундире, леденцами на палочке, сладостями в виде сердца, на котором было написано: "Я люблю тебя". Тут были ящики с "волшебными картинками"и самые разнообразные куклы; тут был театр марионеток, ужасно толстая женщина, женщина с бородой и, конечно, цыгане, предсказывающие судьбу.
Как раз в день ярмарки у мисс Прентис разболелась голова, и мать попросила Грейс Гилмор сопровождать нас. Она охотно согласилась, и мы отправились на ярмарку.
Мы прекрасно провели время, разгуливая по торговым рядам. Мы посмотрели два представления, полюбовались на гигантские мускулы силача и сами попытали силы, набрасывая кольца на колышек. Мы купили по здоровенному ломтю горячего хлеба с мясом и съели его прямо на ходу, хотя Грейс не была уверена, прилично ли так поступать. Джек сумел убедить ее в том, что на ярмарке позволительно делать такие вещи, которые нельзя делать ни в каком другом месте. Он был возбужден еще сильнее, чем мы с Морвенной. Вообще происходящее несколько опьяняло нас.
Играли скрипачи, кто-то танцевал.
- Самое интересное здесь происходит, когда темнеет и начинается фейерверк! - сказала я.
- Ваша мать просила, чтобы вы были дома до наступления темноты, - напомнила Грейс.
- А мне хочется, чтобы мне погадали! - сказала Морвенна. - Джинни, нашей горничной, на Саммеркортской ярмарке предсказали судьбу: она выйдет замуж за богача и отправится жить в заморские края!
- А откуда цыгане это знают? - спросил Джек.
- Они умеют заглядывать в будущее, да и в прошлое, - ответила Морвенна. - Они могут узнать все, что ты сделал, от них ничего не скроешь! Все написано у тебя на ладони, особенно что касается грешных поступков. Их-то разглядеть легче всего!
Джек смутился, но Морвенна захлопала в ладоши, воскликнув:
- Ох, как мне хотелось бы погадать!
Я подумала: "Тебе, конечно, нечего бояться, ты ничего особенного не сделала, но разве что немножко ленилась на занятиях, что-нибудь списала из того, что следовало выучить наизусть, или полакомилась джемом на кухне, когда повариха отвернулась, и сказала, что и понятия об этом не имеешь. Все это мелкие грешки, их не сравнишь с убийством и сокрытием трупа".
Ярмарка сразу разонравилась. Временами такое бывало: меня вдруг охватывали воспоминания, и это было способно испортить любой день.
Я обрадовалась, когда Грейс заявила, что у нас нет времени для гадания и пора отправляться домой.
Мы покинули ярмарку. Когда мы уходили, звуки скрипок становились все тише, однако еще можно было различить слова песни:
"Эй, молодежь, пляши, кружись,
Папаш своих ты не держись!
Спешите к майскому шесту, -
Ты там найдешь свою мечту!
Нам скрипка подыграет…"
Джеку очень не хотелось уходить с ярмарки. Он выразил свое неудовольствие и пожелал узнать, почему мы не можем остаться. Грейс еще раз объяснила, что нам велено вернуться до темноты. Джек никогда не грустил подолгу и уже через несколько минут улыбался. Он был очень покладистым парнем!
У обочины дороги сидела цыганка, возле которой была полная корзина бельевых прищепок. Было неясно, возвращается она с ярмарки или только идет туда.
- Добрый день, юные леди и маленький джентльмен, - сказала она.
- Добрый день, - ответили мы.
- А не хотели бы вы, чтобы цыганка предсказала вам судьбу?
Я услышала, как Морвенна бормочет:
- О да. Ах, мисс Гилмор, можно я погадаю? Грейс колебалась, но Морвенна состроила такую физиономию, что она вынуждена была уступить:
- Ну ладно, милая, только недолго.
- Цыганскую ручку нужно посеребрить, - сказала цыганка.
Морвенна слегка отступила.
- Ой, боюсь, у меня не хватит денег, - она достала несколько монеток.
- Ну уж, поскольку вы такая милая и юная, моя леди, я возьму столько, сколько есть. Очень не хочется расстраивать такую прелестную девочку.
Морвенна мило улыбнулась и протянула ей руку.
- О, я вижу у вас будет долгая и счастливая жизнь.
Ну да, и к тому же богатая, это точно.
Вы отправитесь в Лондон, чтобы посмотреть на королеву… понятное дело, когда станете чуть постарше, и там вы встретитесь с богатым молодым человеком, с которым проживете долгую и счастливую жизнь.
Похоже, на те деньги, что дала Морвенна, гаданья было не слишком много. Было более чем вероятно, что, когда Морвенна станет постарше, она отправится в Лондон, и целью поездки будет как раз выбор подходящего жениха.
Цыганка повернулась ко мне:
- А ты, моя милая? Я вижу, у тебя будет очень интересная судьба.
Она начала рассматривать мою ладонь. Я перепугалась: вдруг там и в самом деле можно что-нибудь прочесть? Может быть, она видела там пруд, неподвижное тело… глаза, глядящие на нас, когда голова медленно исчезла под водой?
- Ну, тебе, милая, нечего бояться. Жизнь тебе улыбается, ты тоже собираешься в Лондон. Возможно, ты поедешь вместе со своей маленькой… - Она, видимо пыталась выяснить наши родственные отношения, но ничего не угадав, добавила:
- ..маленькой компаньонкой.
Я поняла, что если цыганка не знает, кем мне приходится Морвенна, то про пруд ей и подавно не узнать. Теперь она обратилась к Грейс:
- Жизнь на руке пишет все как есть. Конечно, у маленькой леди будет написано лучше, когда она станет постарше, а сейчас, моя леди, ваш черед, - она взяла Грейс за руку.
- Нет, - сказала Грейс, - я не думаю… Цыганка внимательно взглянула на нее.
- О, тут я вижу неприятности… прямо-таки горе. - Грейс побледнела, а цыганка продолжила:
- Я вижу воду… воду между вами и тем, чего вы желаете…
Я задрожала от возбуждения. Мне стало ясно - она решила, что судьбу маленьких девочек предсказывать не стоит. Ничего-то она не понимала! В основном цыганка болтала наугад, в этом я не сомневалась, но была уверена в том, что изредка у нее бывают проблески некоего прозрения. Если с человеком происходило что-то действительно необычное, возможно, это как-то проявлялось. Я решила, что она могла заметить на моей ладони что-то необъяснимое для нее, но кто бы мог подумать, что девочка моего возраста может быть замешана в такие дела? И она все перевела на Грейс.
- Ты окажешься сильной, - сказала она, - и сможешь это побороть.
Похоже, цыганка действительно разволновалась, очень уж внимательно она разглядывала лицо Грейс. Грейс отдернула руку:
- Ну, спасибо…
- Да, неприятности, серьезные неприятности. Но природа создала тебя сильной, ты с ними справишься. Все будет хорошо, и ты в конце концов обретешь счастье.
Расплатившись с цыганкой, Грейс сказала:
- Пойдем, а то мы опоздаем и дома будут беспокоиться.
Сунув деньги в карман, цыганка вновь уселась рядом с корзиной, а мы отправились домой.
- Нам не следовало около нее останавливаться, - сказала Грейс. - Все это - сплошная чепуха.
- А обошлось дорого, - заметил Джек. - На эти деньги можно было купить целых шесть имбирных пряников и еще розового сахарного поросенка.
- Да, это было глупо с нашей стороны, - признала Грейс.
Ее голос был холоден, а лицо - чужим. Конечно, Грейс могла называть все это чепухой, но, на мой взгляд, цыганка напугала ее.
Я оглянулась, цыганка все еще сидела у обочины и глядела нам вслед.
Я рассказала матери о случившемся:
- Цыганка пообещала Морвенне и мне, что мы отправимся в Лондон и найдем себе богатых мужей.
- Ну, в свое время ты туда поедешь, но придется еще подождать., Что касается богатого мужа, поживем - увидим.
- По-моему, она сильно расстроила мисс Гилмор, говорила ей о каких-то неприятностях…
- На их болтовню не следует обращать внимания.
- Только когда они говорят что-нибудь приятное.
- В этом-то и весь смысл гадания, - улыбнувшись, сказала мать. - Кстати, скоро мы действительно поедем в Лондон по поводу новой одежды. Не хочется выглядеть там старомодными: то, что сойдет здесь, может плохо выглядеть в Лондоне.
Пусть Грейс попробует сделать тебе платье из голубой льняной ткани, как раз твой цвет.
Грейс очень хотелось справиться с этой задачей. Она пришла ко мне в комнату с выкройками, прихватив с собой ткань:
- Я думаю, по рукавам можно пустить немножко вышивки, как на этой картинке. Вам не кажется, что это выглядело бы мило? Я думаю, лучше светло-коричневой, совсем светлой. Это будет хорошо.
- Да, наверное. У меня есть шарфик, который, по-моему, очень подойдет к голубому. Он должен лежать в том ящике, что позади нас.
Наступило молчание. Грейс рассматривала что-то, лежавшее в ящике, потом достала оттуда кольцо, которое я нашла возле пруда. Тогда, вернувшись домой, я сунула его в ящик и забыла о нем.
- Золотое кольцо… - произнесла она. - Это ваше? Меня охватило неприятное чувство, как бывало всегда, когда что-то напоминало мне о том дне.
- Ах, это… - замялась я. Я протянула руку и взяла кольцо. - Это… я нашла его.
- Нашли? Где?
- Это было… в тот день, когда со мной случилось несчастье. Да, теперь я вспомнила. Я подобрала его и совсем забыла.
- На берегу?
Я нахмурилась, как бы пытаясь припомнить, хотя слишком хорошо помнила каждую деталь того, что случилось в этот ужасный день.
- Когда? Когда вы упали?
- Да… да… должно быть, я упала… и там лежало кольцо.
- На берегу? - повторила она. - И тогда вы подняли его? Почему?
- Я не знаю. Я всегда поднимаю все, что попадается. Наверное, я сделала это, не подумав. Вообще мне трудно вспомнить. Должно быть, я увидела кольцо, подняла его и сунула в карман.
- Оно довольно милое. По-моему, золотое. Что вы собираетесь с ним делать?
- О, ничего…
- А вы не думали вернуть его владельцу?
- Я же не знаю, чье оно. Не думаю, что оно могло принадлежать кому-нибудь из рыбаков, да они и не могли бы потерять его там. Полагаю, его потерял кто-нибудь из посторонних и давно позабыл о нем.
- Если оно вам не нужно, можно мне взять его?
- Конечно.
Грейс надела кольцо на указательный палец правой руки:
- Оно подходит только на этот палец.
Я достала шарф, и мы начали прикладывать его к ткани, однако мысли мои были совсем в другом месте.
Мисс Гилмор тоже казалась несколько рассеянной…
Грейс Гилмор очень хорошо держалась в седле, и мать разрешила ей сопровождать меня на верховых прогулках.
- Анжелет у нас такая независимая, - говорила она. - Она очень любит скакать в одиночку, но теперь я предпочитаю, чтобы рядом с ней кто-нибудь был.
Грейс Гилмор не имела ничего против. Вообще ей нравилось участвовать в событиях, ставящих ее на одну ногу с членами семьи.
Однажды мы ехали верхом по берегу и оказались возле старого лодочного сарая. Грейс вдруг остановила лошадь.
- Должно быть, вы нашли кольцо где-то здесь? спросила она.
Я кивнула. Мне не хотелось лгать, но это было необходимо.
Она взглянула на лодочный сарай и дальше - туда, где виднелась гавань, потом сняла с руки кольцо:
- Взгляните на инициалы внутри кольца. Вы их заметили?
Нет, я не разглядывала его. Даже не знаю, зачем я подобрала его и сунула в карман. В общем-то я больше о нем и не вспоминала.
- Ну, конечно, вы ведь болели.
Так вы видите инициалы?
Она передала мне кольцо. Внутри него были выгравированы буквы: М. Д. и В. Б.
- Интересно, что это значит? - спросила я. Грейс молча забрала у меня кольцо.
Какую глупость я совершила, подобрав его. Если бы я попыталась вернуть его владельцу, все узнали бы, где я нашла его. Могло ведь случиться так, что его владелец никогда и не подходил к морю. Бен говорил об уликах, а вот это и могло быть уликой. И зачем только Грейс нашла его? Я бы, конечно, выбросила кольцо, если бы вспомнила о нем, а помнить мне следовало. Когда впутываешься в темные дела, нужно вести себя осторожно.
Следующие слова Грейс заставили меня вздрогнуть:
- Эти инициалы М. Д. Как звали человека, бежавшего из Бодминской тюрьмы?
- Я… я не помню…
- Его звали Мер вин Данкарри. Вы понимаете теперь, что значит М. Д.?
- Существуют тысячи людей с такими же инициалами.
- Должно быть, он был здесь, на берегу. Я почему-то уверена, что это его кольцо.
- А кто же В. Б.?
- Полагаю, женщина, у которой хватило глупости влюбиться в него.
Некоторое время Грейс рассматривала кольцо, лежавшее на ее ладони, а затем вдруг размахнулась и швырнула его в море.
- Я не могла бы носить на руке кольцо убийцы, верно?
- Конечно, - с готовностью подтвердила я.
Она и предполагать не могла, как меня обрадовала судьба, постигшая кольцо. Ведь я уже думала о нем, как об улике, обвиняющей меня.
СВАДЬБА В ДАЛЕКИХ КРАЯХ
Наконец, состоялся давно откладываемый визит в Лондон к дяде Питеру и тете Амарилис.
Шел 1854 год, и мне уже исполнилось двенадцать лет. Как обычно, к таким поездкам готовились тщательно и задолго. Грейс Гилмор сшила новые платья для меня и матери, особенно хорошо ей удалось мое платье из голубого льна. Грейс стала почти членом нашей семьи. Она взяла на себя заботы о гардеробе матери и научилась делать ей прически для любых случаев жизни. Ее не считали обычной камеристкой, мать питала к ней самые теплые чувства и всегда была готова прийти на помощь. А Грейс, горячо проявлявшая свою благодарность, сумела стать практически незаменимой.
- Просто не представляю, как бы я справлялась без нее, - говорила мать.
Слуги могли бы поднять "бунт" ввиду такого возвышения человека из сословия слуг. Но Грейс Гилмор была весьма тактична. Она всегда относилась к миссис Пенлок и Уотсону как к равным, и они соглашались с тем, что к Грейс неприменимы обычные статьи "придворного протокола". Теперь она обедала за одним столом с нами, и поначалу Уотсон проявил недовольство, рассуждая вполголоса о том, следует ли горничным обслуживать эту даму или она справится сама. Вскоре мать положила конец этой чепухе, а поскольку сама Грейс была воплощенной тактичностью, все в конце концов уладилось, и Грейс стала считаться чуть ли не дочерью хозяев, причем очень полезной дочерью. Она должна была ехать с нами на равных, но настояла на том, что будет выполнять при матери обязанности камеристки, присматривая за гардеробом и Джеком. Вообще отношения между верхним и нижним сословиями в доме могли представлять проблему, но Грейс справилась с этим спокойно и эффектно, как и со всем остальным, за что ни бралась.
Нас радостно встретила тетя Амарилис, которая тут же стала упрекать мать за то, что мы так задержались. Она обняла меня, а потом, отстранившись, начала озабоченно осматривать:
- Бедная моя, милая Анжелет. Как ужасно все, что с тобой случилось! Но зато теперь ты выглядишь вполне здоровой, верно, Питер?
Дядя Питер немножко постарел, но годы лишь добавляли достоинства его внешности. Он расцеловал меня в обе щеки и сказал, что очень рад видеть.
- Мэтью и Елена скоро явятся с Джонни и Джеффри, - сказала тетя Амарилис. - Когда Джонни услышал о вашем приезде, он очень обрадовался. Он был расстроен тем, что вы так долго не приезжали, как и все мы.
Только не подумайте, что мы по вас не скучали. А почему вы сами не приехали в Кадор? - ответила мама.
Тетя Амарилис пожала плечами:
- Питер все время очень занят. Гораздо удобнее, когда вы приезжаете в Лондон.
- А это Грейс, - представила мать. - Грейс Гилмор.
- Очень приятно, мисс Гилмор. Мы рады вашему приезду, слышали о вас много хорошего.
- Вы так добры… - пробормотала Грейс.
- А теперь идите, смотрите свои комнаты. Багаж сейчас пришлют, а обед в восемь. Когда приведете себя в порядок - спускайтесь. Мэтью с семьей может приехать в любую минуту.
Грейс помогла распаковаться моей матери, а потом зашла ко мне.
- Какой чудесный дом! - воскликнула она.
- Я им тоже восхищаюсь, - согласилась я. - А тетя Амарилис всегда выделяет мне эту комнату, с видом на Темзу.
Грейс подошла к окну и выглянула. Я встала позади.
- Вот в этих зданиях заседает парламент. Они действительно великолепны. А вы слышали, что королева лично открывала королевскую галерею и вокзал Виктории два года назад? И посвятила архитектора в рыцари? Да, отсюда просто чудесный вид на реку.
- Поездка в Лондон - огромное удовольствие для меня. Счастливым оказался тот день, когда я зашла в ваш сад.
- Мы все разделяем это убеждение, - ответила я ей.
Было просто чудесно видеть всю семью, а особенно Джонни. Между нами сложились очень тесные отношения. Он был на четыре года старше меня, и в детстве этот разрыв казался огромным, но по мере того, как мы подрастали, он уменьшался. Когда-то Джонни был героем моей мечты, но с появлением Бена я проявила свое непостоянство и мое обожание обратилось на него.
Он взял меня за руки и улыбнулся той мягкой улыбкой, которая всегда так радовала меня.
- Ого, как ты выросла, Анжелет. Ты ведь была тяжело больна? Мы все за тебя волновались.
- Теперь со мной все в порядке, Джонни. А как поживаешь ты? Тебя еще интересуют эти старые черепки? Тебе все еще нравится копаться в прошлом?
Он кивнул:
- Теперь я полностью погружен в это. В следующем году в Грецию собирается экспедиция. Я надеюсь присоединиться к ней.
- И что ты собираешься искать? Древний город?
- Это означало бы надеяться на слишком многое. Как правило, ты копаешь, копаешь… и, если тебе повезет, находишь разбитую вазу.
- А это мисс Гилмор! - воскликнула я, увидев, что к нам подходит Грейс.
- Очень приятно, - сказал Джонни. - Я много слышал о вас. Тетя Аннора писала нам, как много вы для нее делаете.
- Она для меня делает гораздо больше, - рассмеялась Грейс.
Ее можно было назвать не просто хорошенькой, а, скорее, интересной. Она была элегантной, умела превосходно одеваться, поэтому все обращали на нее внимание. Сейчас на ней было светло-коричневое платье, прекрасно сочетавшееся с ее карими глазами, красивые темно-каштановые волосы уложены в узел на затылке. Единственным украшением была гранатовая брошь, подаренная ей моей матерью. Все очень просто, но, вне всяких сомнений, элегантно. Джонни улыбнулся ей. Если он и подумал, что она всего лишь одна из служанок, то посчитал нужным отнестись к ней особенно мило. Уж таким был Джонни. Привлекательность Бена была столь яркой, что я, действительно, позабыла о том, как мил наш Джонни.
Грейс сказала:
- Я слышала, что вы интересуетесь археологией? Мне тоже интересно все, связанное с прошлым. Как, должно быть, увлекательно вы проводите свое время!