Теперь одежда. Чтобы быть желанной, надо, как Диана, носить гладкие тонкие шелка, украшенные вышивкой даже там, где люди не видят… где не должны видеть.
Вспомнив, как раб-любовник раздевал ее, Розамунда закрыла лицо руками. О Господи, о чем она только думала? Мог ли он воспылать страстью при виде залатанного корсета, который она носила уже четыре года, скромной ситцевой сорочки самого простого фасона и такой же нижней юбки?
Она просто жалка!
Ее из жалости взяли в жены, теперь из жалости берут в любовницы…
Наконец, открыв лицо и подняв голову, она посмотрела сквозь зелень листвы на бездонное голубое небо. Ну и пусть! Она согласна на все, лишь бы снова быть с ним.
Вскочив с колен, Розамунда тотчас помчалась прочь с поляны глупых желаний, пытаясь избавиться от грешных помыслов и стыда. Едва она выбралась на открытый участок, как ее окликнули. Подняв голову, девушка увидела Диану, которая, махнув рукой, шла ей навстречу по дорожке.
В сердце впилась острая игла зависти.
Вот она, женщина-соблазнительница! Диана всегда защищала свое молочно-белое лицо от солнца, и сейчас на ней была соломенная шляпка с большими полями и широкими золотистыми лентами, бантом завязанными под подбородком. По шляпке словно бы рассыпались шелковые цветы, такого же оттенка, что и отделка тонкого муслинового платья с глубоким декольте. Грудь у Дианы была чуть меньше, чем у Розамунды, но красиво смотрелась в открытом вырезе лифа.
"Это платье можно в одну секунду испортить смородиновым соком", - со злостью подумала Розамунда.
- А, вот и ты! - воскликнула Диана и со смехом покачала головой. - Смородиновый сок, травяные пятна и халат служанки. Ну, Роза, ты неподражаема!
- Угощайся. - Розамунда протянула кузине полную корзину, втайне надеясь, что та тоже измажется.
Усмехнувшись, Диана осторожно, двумя пальчиками взяла одну ягодку и благополучно отправила ее себе в рот.
- М-м-м, вкусно! Если миссис Акентвейт приготовит смородиновый пирог, я останусь на ужин.
- Миссис Акентвейт ушла к своей племяннице. Она сейчас рожает.
- Да? Что за племянница? Я тоже хочу туда пойти. Младенцы - это такая прелесть! И тебе надо бы сходить. Говорят, что женщина, побывавшая при родах, быстрее беременеет.
- Сказки старых дев. - Розамунда закинула себе в рот ягоду смородины, удивляясь тому, как спокойно она говорит о своем прелюбодеянии.
- Ну что ж, - хмыкнула Диана, внимательно посмотрев на подругу, - ладно. - Сунув руку в карман, она достала маленький пузырек с пробкой. - Это от миссис Нэйсби. Обещает глубокий сон на много часов. Только она предупредила, что надо дать ему выпить весь пузырек. Праъда, он будет плохо себя чувствовать, когда очнется.
Розамунда нехотя взяла склянку.
- А ничего полегче у нее не было?
- Нет, длительного действия - только это. Она посоветовала влить это в острый суп или в пунш.
- О Господи! Как же я это сделаю?
Диана кивнула на корзину:
- Смородиновый ликер. Добавь туда побольше пряностей и бренди, и он не почувствует даже жгучий перец.
Розамунда посмотрела на спелые ягоды, как будто они превратились в орудие дьявола.
- Боже мой! Ты не представляешь себе, какой он добрый. Почему нельзя ему довериться?
- В самом деле, почему?
Розамунда поморщилась.
- Потому что рискую не я одна. От успеха моего плана зависит будущее многих людей. - Она сунула пузырек в карман и пробормотала:
- Интересно, кто пьет смородиновый ликер на рассвете?
- Почему на рассвете?
- Потому что он хочет уйти на рассвете. - Подруги зашагали по дорожке. - Я заходила в главный дом, и твоя мама пригласила меня переночевать у нее.
Диана понимающе закатила глаза.
- Как же ты отвертелась?
- Я согласилась. Для отвода глаз. Но ты должна мне помочь незаметно улизнуть из дома.
- Дина и Рози! - засмеялась Диана. - Помнится, мы уже раз или два проделывали такое. Ой, как я тебе завидую! Тебя ждет интересное ночное приключение.
Розамунда остановилась и посмотрела на кузину в упор:
- Не завидуй.
- Неужели все так ужасно? - перестала смеяться Диана. - Мне показалось, что ты…
- Вовсе не ужасно. Просто… - Розамунда замялась, - все так запутано!
- Роза! Я же тебя предупреждала.
- С таким же успехом ты можешь предупредить меня, что утром взойдет солнце. Тут уж все равно ничего не изменишь.
Диана в удивлении округлила глаза.
- Прости, - выдохнула она.
- Нет, это ты меня прости. Я сорвалась. Но…
- Да, я понимаю. Может быть, потом, когда…
- Нет! - воскликнула Розамунда. - Не говори про смерть Дигби!
- Прости, - побледнела Диана. - Но… нет! И все же… Расстроив кузину, Розамунда разозлилась на саму себя.
- Конечно, Дигби гораздо старше меня, и я когда-нибудь стану вдовой. Но, Диана, у нас все равно ничего не получится. Он из знатной семьи!
- Мой папа тоже был из знатной семьи и все-таки женился на моей маме!
- Бывает, и ягнята рождаются с двумя головами. Нет, - сказала Розамунда со вздохом, - даже если он закроет глаза на разницу в происхождении, что само по себе глупо, то не захочет жениться на такой коварной лгунье. Ведь я обманываю его, использую в своих интересах, а теперь еще собираюсь напоить снотворным.
- Роза…
- А мои шрамы? Пусть даже он простит мне мою вину, вряд ли ему понравится мое лицо.
- Ты опять за свое? Брось, Роза, у тебя нормальное лицо…
Розамунда вдруг истерично засмеялась и бросилась в объятия подруги:
- Мне так плохо, Диана!
Диана прижала ее к себе.
- Ты уже сделала то, что должна была сделать, милая, и можешь остановиться. Разницы не будет, я уверена. Послушай, мы с тобой…
Розамунда высвободилась из объятий подруги и вытерла мокрые щеки.
- Но я хочу этого, вот что ужасно! Хочу так сильно, что готова рискнуть репутацией, Венскоутом и надеждами на загробный рай!
- Да, - ошеломленно протянула Диана, - это и впрямь серьезно.
* * *
Бренд видел в окно, как две женщины идут по дорожке к дому. Еще раньше они остановились вдалеке и обнялись, как будто одна сообщила другой плохую новость. Была ли одна из них его таинственная незнакомка?
Когда они подошли ближе, их скрыли деревья и кусты. Женщины были одного роста и сложения, но по-разному одеты. На одной - модное белое платье и шляпка с огромными полями и желтыми ленточками, которая почти полностью скрывала ее лицо. Но Бренд сомневался, что это его дама. Правда, другая выглядела как служанка и держала в руке полную корзину каких-то черных ягод. Кажется, смородины.
Разумеется, ни та, ни другая женщина в его таинственные незнакомки не годились.
Его?
Ну уж нет! Он не поддастся этому безумию! Решительно взяв в руки книгу, он заставил себя погрузиться в чтение - обычно его увлекали материалы по животноводству. Прочитав несколько страниц, Бренд услышал, как в замке повернулся ключ. Она вошла в комнату. Он едва не подпрыгнул от радости. Девушка подошла ближе, и он заметил у нее на пальцах темно-вишневые пятна.
Смородина? Может, это все-таки она была в саду в халате служанки? Если да, то почему она бросилась в объятия своей спутницы? Что ее огорчило? И как ее утешить?
- Ну что, вам понравилась книга, сэр? - спросила она.
- Да, спасибо.
Бренд невольно вглядывался в маску, пытаясь угадать под ней чувства и внешность незнакомки. Несмотря на ватную подкладку, под шелком проступали реальные черты - круглые щечки, маленький носик, крепкая линия подбородка. Нарисованное лицо создавало иллюзию реальности, но оно совсем не походило на человеческое. Настоящими были только глаза, но в них он не видел никакой печали.
- Моя горничная скоро принесет вам ужин, - продолжила девушка. - И пожалуйста, постарайтесь не беспокоить здешних слуг. Их мало, и они все заняты.
- Вы уже уходите? - спросил он, с ужасом ощутив, как вдруг опустел его мир. Да что с ним такое?! Он совсем разучился управлять своими мыслями и эмоциями.
- Пора.
- Когда вы вернетесь? - Она должна вернуться, просто обязана!
Хозяйка теребила пальцами подол своей юбки. Не будь она такой сдержанной, он подумал бы, что она волнуется.
- Позже. Когда стемнеет.
Он облегченно выдохнул:
- Я рад.
Она посмотрела на него, и он подумал, что сможет узнать эти глаза, если когда-нибудь опять встретится с ней взглядом.
- В самом деле? - Она не имела права задавать такие вопросы! Но он был согласен на них отвечать.
- Да, я рад, - сказал он, протягивая ей руку, - очень рад. - Она осталась стоять на месте. - Дайте руку.
Пальцы ее опять пришли в движение.
- Зачем?
- Я хочу, чтобы вы подошли поближе.
- Зачем?
- Чтобы усадить вас к себе на колени и обнять - на минутку.
Он заметил, как она напряглась, словно почуяв опасность.
- Зачем? - вдруг жалобно проговорила она.
- А почему бы и нет? Что вас так напугало? Не забывайте, милая леди, что вы - моя госпожа, а я - ваш покорный раб.
- У вас, сэр, нет никакого понятия о стыде!
Однако она подошла ближе, вновь напомнив ему испуганную пташку, которая хочет склевать зернышки, но боится охотника, и коснулась его ладони кончиками пальцев - холодными и темными от ягодного сока.
Бренд ждал.
Шумно вздохнув, она вдруг крепко сжала его руку. Он сел, нежно притянул ее к себе и усадил на колени, чувствуя странное, опасное умиротворение.
Откуда вдруг эта острая тревога? Ему ничего не грозит, кроме нескольких часов удовольствия.
С чужой женой.
Черт бы побрал этого сэра Арчибальда! Или как его там зовут.
Подняв руку прелестницы, он взглянул на ее пальцы и лизнул их.
- Черная смородина. Можно надеяться на смородиновый пирог?
- Наверное.
Девушка сидела, опустив голову. Он не видел ее лица, но знал, что она покраснела под маской. Какая очаровательная, какая загадочная и противоречивая!
Обхватив тонкую талию, он прижал ее к себе, точно большого ребенка. Почему, зачем? Бренд и сам не знал. Просто с того момента, как он увидел свою незнакомку в саду, в объятиях подруги, ему захотелось ее утешить.
Блестящие каштановые локоны коснулись его лица, и на него пахнуло слабым цветочным ароматом. Остальные запахи, исходившие от нее, были едва уловимы и естественны. Он уже привык к ним. Вот где таилась опасность! Завтpa он уедет, расстанется с ней навсегда и будет страдать. Но недолго. Потом вернется к обычной жизни, работе, друзьям, другим женщинам… Бренд обнял ее крепче.
Мягкая, упругая, как персик. У него уже текли слюнки. Она доверчиво положила голову ему на плечо, и он услышал, как выравнивается ее дыхание. Какое счастье, ему удалось ее успокоить! Пусть на время, но избавить от тревог.
Ему хотелось сказать много разных, удивительных вещей. Хотелось вновь попросить ее снять маску и довериться ему - не только ради самого доверия. Он изнывал от желания поцеловать ее, слиться с ней в глубоко искреннем порыве.
Никогда еще он не думал о поцелуях так.
Ему вдруг захотелось припасть к нарисованным губам маски в слабой надежде, что это заменит ему настоящий поцелуй.
А еще ему хотелось спросить, зачем она скрывает свое лицо. И почему так отчаянно бросилась в объятия своей спутницы в саду. И откуда это неприкрытое, бесхитростное желание прелюбодействовать. Если б знать, каковы ее беды и заботы! Возможно, он сумел бы ей помочь. Конечно, он не Господь Бог, но все-таки лорд, а это уже кое-что.
Обычно Бренд не придавал значения своему титулу и богатству, но сейчас с удовольствием сложил бы все это к ногам своей прекрасной дамы.
Он готов пожертвовать собой, лишь бы только она была счастлива. Но ему хотелось большего: молить ее бросить все - мужа, дом, родных - и уехать с ним, чтобы жить во грехе и позоре.
Бренд затаил дыхание, чтобы сдержать свои безумные порывы. Следовало защитить ее от себя самого.
Он и не подозревал в себе такого глупого романтизма. Если она согласится, то подпишет смертный приговор своей беспечной жизни. А он сам? Ведь у него есть работа, которая дает ему удовлетворение и оставляет достаточно свободного времени для общения с друзьями. У него есть любящая семья. Зачем ему скандал?
К тому же вполне вероятно, что скандалом дело не ограничится.
Если ее муж не слишком стар, он найдет любовника своей жены и вызовет его на дуэль. Конечно, Бренду ничего не стоит убить этого человека, но он его не убьет: честь не позволит загубить невинного.
Так что же, умереть за любовь?
В самом лучшем случае он предстанет перед судом по обвинению в прелюбодеянии с чужой женой. В результате их обоих выставят на всеобщее посмешище, а ему еще придется заплатить штраф. Бренд чуть не завыл, представив, как отреагирует Бей на его похождения.
Бульварные газеты поднимут шумиху вокруг его имени. В витринах книжных магазинов будут выставлены непристойные иллюстрации - он в постели со своей любовницей, йоркширской распутницей. Огромные груди, толстые голые ляжки…
Не будь он богат и знатен, он, пожалуй, мог бы бежать со своей незнакомкой и начать новую жизнь, это почти никого не взволновало бы. Но семья Маллоренов всегда пользовалась повышенным интересом. Есть масса желающих бросить камень в огород маркиза Ротгара, крупного землевладельца и поверенного короля.
У них с незнакомкой нет будущего.
Бренд уткнулся носом в ее шелковистые волосы, охваченный болью скорой разлуки, слезы навернулись ему на глаза.
Между тем Розамунда прильнула к нему, отчаянно борясь с рыданиями. Хорошо, что на ней маска, ибо несколько слезинок уже вытекло из глаз. Грудь распирало от невыплаканного горя.
Она старалась гнать прочь любые мысли, поскольку все они причиняли страдание. И все же в голове ее набатом звучало одно и то же: если бы можно было каждый день наслаждаться его объятиями! Разве это преступление? Каждый человек рождается свободным и имеет право на нежные объятия…
Неожиданно она встрепенулась.
Ей хочется нежных объятий? Она получит их у Дигби. Ее цель - помочь своему доброму мужу, а не изменять ему. Неуклюже высвободившись из рук Бренда, девушка встала с его колен. Хорошо, что он поддержал ее: она чуть не упала от слабости.
- Мне надо идти, - пролепетала Розамунда, сознавая всю странность своего поведения, и взглянула на него в упор. Пусть он увидит, что она плачет.
- Вы вернетесь? - Глаза его почему-то были влажными.
Что бы это значило?
Она должна сказать "нет".
Попрощаться и уйти навсегда.
Немедленно!
- Позже, - сказала она и нервно сглотнула, - может быть, ночью…
Бренд сложил руки перед собой и почтительно поклонился:
- Как скажете, моя госпожа. В любое время я к вашим услугам и выполню все ваши желания. - На сей раз он говорил совершенно серьезно. Правда, затем улыбнулся и добавил:
- Но не забудьте: на рассвете все кончится. Это нам наказание за наши грехи.
* * *
Розамунда вышла из спальни, гордо вскинув голову, и уже в коридоре едва не расплакалась. Нет, этому не бывать! Она громко хлопнула дверью и сорвала противную маску, а потом энергично растерла лицо.
Никаких слез!
Если она заплачет - все пропало.
Пропало…
Нет! Это все глупые фантазии, они ничего не значат. Главное - Венскоут, Дигби и все те люди, которые живут в их поместье и которых она любит. А еще ребенок, который спасет их всех.
Ребенок Бренда.
Девушка схватилась обеими руками за стойку кровати и до боли стиснула деревяшку. Еще сильнее, еще больнее - все! Так. дыхание выровнялось. Теперь надо выбросить из головы глупые мысли и сосредоточиться.
Больше никакого риска! Конечно, возвращаться сюда ночью очень опасно: ее могут заметить. Но не это самое страшное, самое страшное то, что она ставит под угрозу свою честь.
Итак, она переночует в Аррадейле, а потом сразу уедет домой.
Пусть Диана сама избавляется от ее злополучного тайного любовника.
Злополучный… тайный… любовник.
Розамунда села на кровать и хватила кулаком по матрасу. Почему он так ее обнимал? Почему? Ей хотелось выть. Нет, она ни за что не пропустит последнюю ночь любви, даже если это будет стоить ей жизни.
Вот она и познала то безумие, о котором слагают стихи поэты, которое толкает мужчин и женщин в роковое горнило страсти. Но это не любовь! Как можно полюбить человека, которого знаешь всего несколько часов?
Просто безумие какое-то!
Идиотизм.
Помутнение рассудка.
Дикий зов плоти.
Нет, возвращаться нельзя. Надо ехать домой, к мужу.
И все же она, строившая свою жизнь на строгих нравственных принципах и всегда находившая в себе силы совершать правильные поступки, сгорала от яростного желания и не могла противиться этому огню.
Пришлось плеснуть себе в лицо холодной водой, но и это ее не остудило. Она тихо усмехнулась. Даже если ей удастся загасить в себе адское пламя, все равно придется вернуться. И не ради того, чтобы удовлетворить вожделение, а просто потому, что она обещала.
А еще ей предстоит обмануть Бренда Маллорена, у нее нет другого выхода. Но сейчас все будет по-честному. Она дала слово, и она его сдержит - будет его госпожой до рассвета.
Глава 11
Степенный ужин в Аррадейле подействовал на Розамунду успокаивающе. Чинные манеры и годами устоявшийся порядок на время загасили пожар в ее душе.
Кроме нее, Дианы и тети Аррадейл, здесь были приятельница тети миссис Лэмпвик, умная, спокойная женщина, и мистер Туркотт, секретарь Дианы, который увлекался историей этой части Йоркшира. За ужином велись легкие, ученые разговоры, совсем не затрагивавшие эмоций.
Розамунде, впрочем, показалось, что между миссис Лэмпвик и мистером Туркоттом есть какая-то связь. И в самом деле, как выяснилось, дама помогала джентльмену в его исследованиях. Несмотря на сухие, сдержанные манеры обоих, было заметно, как они дольше обычного задерживают друг на друге взгляды и оживляются, беседуя между собой.
Еще позавчера она вряд ли заметила бы это.
К концу ужина у нее окончательно испортилось настроение. Эти двое могли составить чудесную супружескую пару: увлеченные одним делом, всегда и во всем вместе, свободные в своей любви. Почему же ей это счастье недоступно?
Потому что в шестнадцать лет, испугавшись своего обезображенного лица, она бежала от жизни и скрылась за высокими каменными стенами Венскоута. Но ведь она сама сделала свой выбор.
"Мне было всего шестнадцать!"
Это не имеет значения.
После ужина пожилая пара ушла - якобы просматривать документы. Розамунда не сомневалась, что это только предлог. "Глупости! - одернула она себя. - Я-то стала законченной распутницей, но это еще не значит, что все люди таковы. Если они любят друг друга, то пойдут к алтарю, как положено, а не станут заниматься глупостями посреди пыльных семейных архивов".
При этой мысли она невольно усмехнулась. Вдова тотчас заинтересовалась:
- Что тебя развеселило, Розамунда?
Теперь женщины сидели в гостиной, оклеенной красивыми китайскими обоями, и пили чай из маленьких изящных чашечек. Розамунда врать не любила и потому правдиво ответила: