- Я польщен, - отозвался он, - но если вы хотите нового раунда страсти, моя милая леди, то советую вам сначала меля покормить.
Резко спустившись с небес к повседневным заботам, Розамунда схватила свое платье и торопливо оделась.
- Конечно. Вы, наверное, сильно проголодались. Чего вам принести?
- Чего-нибудь посытнее. Подойдите сюда, я вам помогу.
Розамунда никак не могла завязать корсет и застегнуть крючки на спине. Ей действительно нужна была помощь, но она боялась, что этим дело не ограничится.
Подойдя на дрожащих ногах, она села на край кровати, спиной к нему. Она ждала - более того, даже в душе надеялась, - что он на нее набросится, но увы… Любовник зашнуровал корсет и одолел десять крючков на платье. Чтобы справиться с двумя последними, ему пришлось подобрать ее волосы.
- Я вижу, вам знакома эта работа.
- Конечно.
Ни тени смущения! Странно, но вместо того чтобы стыдиться содеянного, Розамунда вдруг подумала о супружестве, и на глаза ее навернулись слезы. Наверное, есть люди, которые, будучи мужем и женой, чередуют потрясающие мгновения любовной близости с задушевными беседами и приятными совместными занятиями.
Наконец он застегнул все крючки. Девушка поднялась, но он тотчас схватил ее за талию.
Ага! Все-таки не утерпел!
- Мне надо идти. Я принесу вам еду, - еле выдохнула Розамунда, сердце ее бешено заколотилось. Всего несколько минут назад она чувствовала себя вполне удовлетворенной, но сейчас опять томилась по его ласкам.
- Заботливая хозяйка! Но меня не надо обслуживать. Я и сам могу спуститься в кухню.
- Нет!
- Почему?
- Как вы пойдете туда в полотенце?
- Я замотаюсь в простыню, как в тогу.
- Не говорите глупостей! - Она попыталась вырваться, но безрезультатно.
- Почему вы все время запираете дверь? - прошептал он, приложив губы к ее уху.
- Вы чужой человек и можете сделать все что угодно, - заметно возбудившись, ответила она.
Он тихо засмеялся.
- Вы еще не видели всего того, на что я способен. - Бренд принялся ласкать ее языком, одновременно поглаживая ее по спине. - Прекрасная незнакомка, вы сделали меня своим пленником?
Она вздрогнула.
- Нет! Просто… просто я не хочу, чтобы вы ходили по дому.
- Вот как? А знаете, что мне кажется?
- Что же? - сдавленно прошептала она.
Продолжая нежно ласкать ее руками, он многозначительно произнес:
- Мне кажется, что я - ваш раб-любовник. Вы держите меня в заточении на диких болотах, чтобы я исполнял все ваши распутные прихоти.
Эти слова совпадали с ее мыслями… и с действительностью. Розамунда в ужасе дернулась, но вырваться все же не сумела.
- Можете назвать это кабальной службой, а меня - вашим крепостным. Разве не так? Я был перед вами в долгу, и вы потребовали плату.
- Но вы уже…
- Да, я расплатился, но только частично. Так что вы вольны распоряжаться мной. - Он повернул ее и повалил, задыхающуюся, на постель. - До завтрашнего утра я ваш. Приказывайте, моя госпожа. Чего изволите на тайные ночные часы?
- Ничего!
- Лгунья, - прошептал он, навалившись на нее всем телом.
Она с трудом перевела дыхание:
- Я изволю пойти вниз и собрать вам поесть.
- Зачем ходить? Вы и сами выглядите весьма аппетитно.
- Я принесу вам калорийную пищу!
- Госпожа желает, чтобы я подкрепился?
- Нет, я…
- Госпоже кажется, что я слишком худой?
Сдерживая смех, Розамунда оттолкнула его.
- Перестаньте! Хватит болтать глупости. Вы же сами сказали, что хотите есть.
- Если вы пожелаете, я буду голодать. - Он весело взглянул на нее, глазами приглашая вступить в игру. Интересно, можно ли мужчинам и женщинам играть в подобные игры? - Вы хотите, чтобы я голодал? - спросил он.
Она рванулась в сторону, пытаясь выползти из-под него, но он ее удержал.
- Конечно, нет.
- Признателен вам за вашу доброту, госпожа. Итак, когда я поем и восстановлю силы, каковы будут ваши распоряжения?
- Никаких распоряжений.
Она опять солгала, и он прекрасно все понял. В его взгляде вспыхнули озорные искорки, но он тут же потупил глаза.
- Жаль! Значит, я не сумел доставить вам удовольствие. Принесите-ка мне снова бритву, моя госпожа, и я покончу со своим бессмысленным существованием.
- Ни за что! Отныне вы будете растить бороду!
- Что ж, значит, придется повеситься. Я вздернусь на простынях.
- Тогда я заберу у вас все простыни.
Тут он и вовсе развеселился:
- Ага! Вы хотите, чтобы я был голым!
- Нет! - Смеясь, Розамунда опять попыталась вырваться и прекратить эту глупую болтовню. - Я ваша госпожа и приказываю вам жить. Повинуйтесь мне! - торжествующе воскликнула она и только тут сообразила, что ему удалось-таки втянуть ее в игру.
Глядя на него снизу вверх, она вдруг подумала, что это тоже входило в его щедрую плату: он дарил ей легкость и радость - то, чего не было в ее повседневной жизни, а она охотно поддалась беспечному настроению.
Тем не менее Розамунда вывернулась из-под него и встала с постели.
- Я знаю, кто вы такой, сэр! - со смехом объявила она. - Вы странствующий комедиант, а ваши друзья из Терека - это ваша театральная труппа!
- Увы, - сказал он, садясь на кровати и прикладывая руку к сердцу, вернее, к своей великолепной рельефной груди, - я всего лишь актер-любитель.
- Зато в любви вы профессионал, не так ли?
Он громко расхохотался:
- Нет, моя милая госпожа. В этом деле я тоже любитель, правда, не из простых.
Любитель… Тот, кто делает что-то по увлечению, а не ради денег.
Он имел в виду совсем другое, но веселая атмосфера игры была нарушена. Здесь нет места любви. Он просто отдает долг - платит ей за свою спасенную жизнь. И она пришла сюда не ради забавы, не для того, чтобы шутить и ребячиться. Ей нужно забеременеть. Больше того, она ни в коем случае не должна доверять этому сладкоречивому прохвосту. О да, он милый и обаятельный, но, без сомнения, прохвост. Разбойник с большой дороги или бесшабашный игрок, а может, и вовсе перекати-поле - кочует с места на место, разбивая сердца и ускользая от кредиторов.
- Что вы будете есть? - спросила Розамунда, нехотя возвращаясь к действительности. Покрутив головой, она нашла свои туфли и обулась.
- Я съем то, что пожелает моя госпожа, - ответил он, подперев руками подбородок.
Она нарочно стала перечислять те блюда, которые любила меньше всего:
- Гороховый пудинг? Угорь? Язык?
Он озорно блеснул глазами.
- Язык. Именно язык! - Розамунда покраснела до корней волос. О Господи, какая двусмысленность! - А вот от угря я воздержусь, - продолжил он. - Да, и молю вас, только не приносите мне местный деликатес, который готовят из коровьих копыт!
- А как насчет маринованных свиных ножек? - спросила она, едва сдерживая смех.
- Признаюсь, я еще никогда не видел такую ножку, которую мне хотелось бы съесть. - В глазах его вдруг вспыхнули веселые огоньки. - Впрочем, сейчас я могу укусить…
Она невольно поджала ноги.
- Не надо!
- Не надо? Как скажете, госпожа. Ваше желание для меня закон. До завтрашнего утра я ваш и не прикоснусь к вам без вашего согласия. А вы вольны делать со мной все, что пожелаете.
Он говорил совершенно серьезно, и Розамунда представила, как целует его нагое тело - дюйм за дюймом. Справившись с внезапным волнением, она шагнула вперед и наткнулась на его любопытный, поощряющий взгляд.
Полная грешных мыслей, она уже готова была переступить черту и покрыть поцелуями его нагого, безвольно лежащего под ней. Она не станет раздеваться, и это послужит ей защитой от его посягательств. Сумеет ли она сделать с ним то, что творил с ней он, - довести до высшей точки блаженства, а самой наблюдать и наслаждаться?
Бренд вдруг поднял взгляд, как будто она высказала вслух свои безумные фантазии, и ее накрыло жаркой волной желания. А в самом деле, почему бы не остаться с ним еще ненадолго? Не так уж это и опасно. Милли и Джесси работают внизу, они не станут…
Внезапно с улицы донеслось знакомое позвякивание колокольчиков.
- Не может быть! - испуганно охнула девушка, мигом сорвавшись с пламенных высей в пропасть холодной действительности.
- В чем дело? - Бренд вскочил с кровати, вмиг встревожившись и посерьезнев.
- Моя мама!
Он замер, потом непонимающе уставился на девушку:
- Ваша мама?
- Я слышу звон колокольчиков на упряжке ее пони. Черт, только этого мне не хватало!
Розамунда подбежала к окну, осторожно выглянула из-за шторы и увидела, как мать подъезжает в маленьком однолошадном экипаже к парадному крыльцу.
- Она не одна! - Розамунда обернулась. - Что же мне делать?
Он чуть не расхохотался:
- Мама и напроказившая дочка!
- Она все узнает!
Бренд схватил ее за плечи.
- Успокойтесь, таинственная незнакомка. Может быть, она вообще не узнает о том, что я здесь. А если и узнает, то я всего лишь больной, за которым вы ухаживаете. - Он быстро оглядел ее с головы до ног и даже со спины, а потом подтолкнул к двери. - Идите. Она ни о чем не догадается. - Тут он смешался:
- Она захочет сюда зайти?
Розамунда, взявшись за ручку двери, тихо охнула:
- Если она узнает про вас… - а это может случиться, если миссис Акентвейт решит, что на мать Розамунды секретность не распространяется, - если она узнает, что у меня здесь больной, то может подумать, что я не правильно за вами ухаживаю.
- Плохо же она вас знает! - сказал он с усмешкой. - Но на случай ее прихода надо как-то избавиться от запаха.
Только тут Розамунда ощутила специфический запах любви вокруг.
- О Боже!
- У вас есть джин?
- Сейчас не время пить! - Она, впрочем, тут же догадалась, что он намерен делать. - Нет, постойте!
Заскочив к себе, Розамунда взяла бутылку портвейна, которая всегда имелась в их с Дианой спальне: сначала это было запретным детским удовольствием, потом переросло в приятную традицию перед сном.
Запретное удовольствие… Знали бы они, что это такое!
Когда она вернулась обратно, в парадную дверь постучали.
Бренд по-прежнему был не одет. Но он успел распахнуть окно и поворошить ароматическую смесь в чаше на каминной полке. Достаточно ли этого? Розамунда сунула ему в руки бутылку портвейна, лихорадочно пытаясь придумать что-нибудь еще.
Он между тем вытолкнул ее за дверь. Она сбежала вниз по лестнице, но на нижней площадке остановилась и рванулась назад, чтобы запереть его спальню. Колени ее подгибались, сердце бешено колотилось. Точно так же она чувствовала себя лет в двенадцать, ожидая скорого разоблачения после какой-нибудь жуткой проказы.
Впрочем, нынешняя проказа с прошлыми не шла ни в какое сравнение.
Что скажет мама, если узнает?
Розамунда поспешно спустилась в гостиную, и вовремя: усталая бедняжка Джесси только ковыляла по коридору, чтобы открыть парадную дверь. Глубоко вздохнув, Розамунда сняла маску и сунула ее в карман. Однако, взглянув в зеркало и увидев на лице отчетливые следы от тесемок, она со стоном снова напялила маску.
Едва она уселась в кресло с книгой в руках, как дверь гостиной распахнулась.
- Привет, Рози! - воскликнула ее мать, невысокая полная женщина с живыми блестящими глазами. - Мы узнали, что ты застряла здесь с каким-то таинственным полумертвым незнакомцем, и заехали взглянуть.
Глава 7
"Мы?" О Боже, только не это! Из-за спины миссис Эллингтон выглядывала любопытная сестра Розамунды.
Девушка вскочила с кресла, стараясь разыграть радостное удивление.
- Мама! Саки!
Саки, которая была на шестом месяце беременности, между тем крутила в руках одну из фарфоровых статуэток, разглядывая надписи на дне.
- Зачем ты нацепила эту ужасную маску, Рози? - спросила она.
Розамунда деланно засмеялась и сняла маску.
- Да так, по глупости. Я думала, это чужие.
- В самом деле глупо, - заметила мать, усаживаясь в кресло. - Чужим ты бы ведь не позволила войти, верно? И вообще, уже давно пора усвоить, что шрамы тебя совсем не портят. - Она пожала плечами, потому что не раз говорила об этом своей дочери. - Ладно, милая, рассказывай нам про своего больного. Кажется, миссис Акентвейт считает его бандитом.
- Разбойником с большой дороги? - небрежно подхватила Розамунда. - Если так, то он был не очень удачлив в своем ремесле, потому что свалился с лошади.
- Вот как? Он свалился с лошади?
Вошедшая в комнату Джесси почтительно присела в реверансе:
- Чаю, миледи?
- Да, спасибо, - кивнула Розамунда, надеясь, что таким образом положит конец мучительным расспросам. - Мы с удовольствием попьем чаю.
Но как только Джесси ушла, мать уточнила:
- Так кто же он, милая?
Розамунде опять пришлось лгать:
- Не имею понятия. При нем не было ни вещей, ни рабочих инструментов. У него вообще ничего не было, кроме одежды и носового платка. Либо он пропил все деньги, либо его обобрали.
- А разве сам он не знает? - поинтересовалась Саки, оторвавшись от полки с книгами, которые в данный момент просматривала.
Будучи не только любопытной, но и хитрой, она могла в мгновение ока разнюхать любой секрет. "Только бы она не наткнулась на какие-нибудь следы моего грешного утра! - мысленно молила Розамунда. - Хоть бы раз в жизни мне удалось прикрыться ложью!"
- Он всю ночь пролежал без сознания, - бросила она равнодушно, - и до сих пор не совсем пришел в себя.
- А может, ему просто нравится валяться в мягкой постели? - предположила Саки.
Розамунда почувствовала, что краснеет, и широко улыбнулась, чтобы скрыть свое смущение.
- Где ты его положила, милочка? - поинтересовалась мать.
Розамунда встала и начала помогать служанке.
- В спальне на втором этаже.
- Рози! - воскликнула Саки. - Ты мягкосердечная дура.
- Не понимаю, что в этом такого. Он не бродяга.
- Откуда ты знаешь?
- Он прилично одет.
- Ну, одежду он мог украсть.
Эта мысль никогда не приходила Розамунде в голову.
- И говорит как джентльмен. К тому же у него холеные руки, явно не привыкшие к труду.
- Значит, проходимец.
Розамунда промолчала, соглашаясь.
- Хватит спорить, девочки, - заявила мать. - Я думаю, Диана не стала бы возражать, узнав, что Рози положила больного человека в хорошую спальню, если, конечно, у него нет вшей.
- Конечно, нет! - возмутилась Розамунда.
- Итак, готов ли этот образец чистоты и невинности у; приему гостей? - спросила Саки, усаживаясь возле подноса. - Как он хоть выглядит? Симпатичный?
- Когда блюет? - усмехнулась Розамунда.
- Ему до сих пор плохо?
- Нет. Вообще-то он довольно симпатичный, - ответила Розамунда. Она сомневалась, что Саки уйдет из дома, не взглянув на Бренда, поэтому врать не имело смысла.
- Лысый?
- Нет.
- Косой?
- Нет!
- С гнилыми зубами?
Розамунда собралась прорычать очередное "нет", но вовремя спохватилась.
- Кажется, нет.
- В таком случае, - заявила Саки, слизывая с пальцев крем, - в этих краях его вполне можно считать ангелом.
- Насколько я помню, Гарольд не страдает ни одним из перечисленных недостатков, - заметила Розамунда, имея в виду мужа своей сестры.
- А я всегда говорила, что вышла замуж за ангела, - откликнулась Саки, прихлебывая чай.
- И когда же твой ангел расправит крылышки? - вмешалась в разговор мать.
- Надеюсь, что завтра. Мне не терпится вернуться домой.
- Конечно, милая. - Мать кивнула, тряхнув седыми локонами, выбивавшимися из-под строгой шляпки.
- Но Дигби меня не ждет. Он не станет волноваться, - начала вдруг оправдываться дочь.
- Конечно, нет, милая.
Розамунда решила, что мать предложит передать Дигби письмо, но она этого не сделала, и девушка встревожилась. Если миссис Акентвейт и могла что-нибудь заподозрить, то ее мать не из тех, кто обращает внимание на изнанку.
- Ну что, - сказала Саки, допив чай и проворно вставая с дивана, - позволь нам подняться на небеса и навестить твоего ангела.
Розамунда попыталась возразить, хотя заранее знала, что это бесполезно:
- Зачем?
- Ты не приглашала к нему доктора Уоллеса. Если беднягу рвало и он до сих пор лежит в постели, то, по всей видимости, тебе все-таки надо обратиться к врачу. Мы с мамой посмотрим и выскажем свое мнение.
- Он наверняка спит.
- Тогда мы тихонько войдем и взглянем на него. Его лихорадит?
Розамунда возмущенно уставилась на сестру. Отправить Саки домой, не дав ей взглянуть на таинственного незнакомца, было так же нереально, как сию же минуту вознестись в рай. И все же она еще силилась выдумать какой-то предлог, пока мать вытирала губы салфеткой и выходила из гостиной.
- Он кашляет, милая? - поинтересовалась мать, с решительным видом поднимаясь по лестнице. - Я слышала, ты подобрала его насквозь промокшим.
- Да, так оно и было. - Розамунда поспешно шла за ней и старалась говорить погромче, чтобы предупредить Бренда. - Но, насколько я могу судить, он избежал неприятных последствий.
- Еще ничего не известно. Легкие - вещь коварная.
- Если жара нет, то, наверное, обойдется, - вмешалась в разговор Саки.
И тут Розамунда поняла, что они приехали сюда не из простого любопытства. Саки была старше ее на три года и имела двоих детей, а мать родила восьмерых и двоих потеряла. Они гораздо лучше ее разбирались в уходе за больными.
- Ночью его тошнило, потом прошло, - сказала Розамунда.
- По всей видимости, он отравился спиртным, - объяснила Саки. - А потом избавился от ядов, и ему стало легче.
Розамунду удивила такая осведомленность. Неужели Гарольд Давенпорт тоже склонен к пьянству? Во всяком случае, сестра никогда ей об этом не говорила.
- У него ужасно болела голова, - добавила она. - Я дала ему порошок. Кажется, помогло.
Розамунда вставила ключ в замочную скважину и нарочно долго возилась с замком.
- Ты запираешь его спальню, милая? - спросила мать.
- Береженого Бог бережет, а он совершенно посторонний человек, - объяснила Розамунда и, мысленно помолившись, отворила дверь.
Окно было занавешено, но широко открыто. Шторы слегка колыхались от теплого летнего ветерка, который влетал в темную спальню вместе с пением птиц. Потянув носом, Розамунда прежде всего различила в воздухе ароматическую смесь и портвейн, однако ей показалось, что сквозь них пробиваются и другие, грешные запахи.
Ее тайный любовник лежал в постели, укрытый одеялом. Глаза его были закрыты.
- О Боже! - прошептала Саки, на цыпочках подходя к кровати. - Не сказать, что ангел, но для простого смертного очень даже симпатичный.
Розамунда заметила, как у Бренда дрогнули уголки губ, и стала молиться еще горячее, чтобы у него хватило сил совладать с собой.
- Подумаешь, симпатичный! С лица воды не пить, - прозаично сказала мать и слегка приоткрыла шторы. В комнате стало светлее. - От красавцев обычно одни неприятности.