- Я навсегда переболел этим чувством, которое, словно тяжелый недуг, мучило меня много лет. А теперь я не могу понять, зачем зря потратил столько времени. Роксана не в моем вкусе… на самом деле не в моем. Если бы мы поженились, то никогда не были бы счастливы. Но с первого же мгновения, когда я увидел ее… я влюбился без памяти. Конечно, вы все знали это и, должно быть, часто жалели меня.
- Жалели, - откровенно призналась она.
Его серые красивые глаза потемнели, стали задумчивыми.
- Иногда мне самому становилось жалко себя. И тогда я уехал за границу, чтобы вычеркнуть ее из своей жизни. Ты знаешь, как она бессовестно помыкала мной. Она охотно принимала от меня дорогие подарки, которыми я осыпал ее, ничего не даря взамен… ничегошеньки!
- Ну, теперь у вас есть мисс Йоргенсен, - проговорила Валентина, чувствуя себя неловко: она никак не ожидала, что после стольких лет знакомства он так вдруг - однажды провожая ее домой - станет делиться с ней своими любовными переживаниями. - Теперь вы сможете обрести счастье и забыть Роксану, - добавила она.
- Роксану я не смогу забыть никогда, она как будто приковала меня к себе какими-то незримыми цепями. Мне тяжко видеть ее в нынешнем состоянии… Я готов сделать все возможное, чтобы к ней вернулись здоровье и красота. Что же касается Даны… Валентина! - Он решительно разжал ее сцепленные руки и взял одну ладонь в свои. - Знаешь, когда я решил жениться, как только найду женщину, которая согласится выйти за меня замуж?
- Не знаю. - Она вопросительно посмотрела на него.
- После того приема, когда ты поехала с нами на мою квартиру и я познакомил тебя с Гастоном. В следующий раз, когда я встретил его, он назвал тебя очаровательной… а раньше я никогда не слышал, чтобы Гастон называл хотя бы одну женщину очаровательной. Тогда я начал думать о тебе. О том, что ты почему-то оставалась в тени, такая привлекательная… такая милая. - Он залюбовался ее мягкими, откинутыми со лба волосами и ресницами, золотившимися на концах. - И тогда я понял, - продолжал Ричард, - что имел в виду Гастон. Ты необыкновенно женственна и прелестна. В тебе нет ни капли притворства, ты всегда остаешься сама собою. Повезет тому мужчине, который когда-нибудь женится на тебе!
- Итак, вы помолвлены с мисс Йоргенсен, - бесстрастным тоном вернула она его к прежней теме.
- Да… Это самое необъяснимое - думая о тебе, я сделал предложение другой. И теперь связан нерасторжимыми узами. Я не могу предложить тебе выйти за меня, потому что я не свободен.
Валентине вдруг стало смешно… А это свидетельствовало о том, насколько далека она была теперь от былой влюбленности. Его признание показалось ей абсурдным, хотя она знала, что он говорит совершенно серьезно. Он безнадежно запутался и счел возможным, поскольку она, по его словам, так женственна и мила, поделиться с ней своими печалями в надежде, что она поможет ему найти какой-нибудь чудесный выход из положения.
Но она не собиралась этого делать, раздосадованная его недостойным поведением. Коль скоро глупенькая Дана Йоргенсен завладела им, следует позволить ей удержать его при себе. Хотя бы потому, что Валентине он больше не нужен.
Как странно, что она так уверена в этом после того, как столько лет мечтала о Ричарде. И тем не менее это истинная правда. Он ей не нужен! Что бы он теперь ни говорил, ни делал и ни предлагал ей, он не сможет заставить ее мечтать о нем. Теперь, когда она точно знает, кто ей нужен.
- Простите меня, Ричард, - заговорила она. - Но вы помолвлены с мисс Йоргенсен, и нехорошо по отношению к ней рассуждать подобным образом. Когда вы женитесь… я уверена, вы почувствуете себя счастливым, если захотите этого. Годы, проведенные в скитаниях по свету, должны были породить у вас желание обзавестись семьей, и теперь вы сможете свить гнездо если не в Бледонс-Роке, так где-нибудь еще. Вот только жаль, если вы расстанетесь с Бледонс-Роком.
Он сосредоточенно смотрел на лунную дорожку.
- Здесь, у моря, я никогда не был по-настоящему счастлив, - признался он. - Роксана манила меня, подобно блуждающему огоньку, и я безрассудно пытался настичь ее. Я ни разу не остановился и не подумал, что, может быть, гоняюсь за обманчивым видением! - Он обернулся к Валентине и, криво усмехнувшись, пробормотал: - Похоже, я упустил свой шанс. Я тебя не интересую, даже если когда-то, возможно, интересовал… А мне почему-то кажется, что прежде я был тебе небезразличен. Вот так моряк упускает прилив.
- Поедемте, - мягко сказала она, прервав затянувшееся молчание. - Уже очень поздно.
Когда он высадил ее у ворот, она поняла, что их разговор не закончен.
- Валентина, - просительно произнес он, - собери свои вещи и переезжай в мой дом. Мы старые друзья, и я чувствую, что ты сейчас нужна мне в Бледонс-Роке. Между Роксаной и Даной с ее матерью я как между молотом и наковальней… Либо они оставят от меня одно мокрое место, либо я просто сбегу, а это не пристало джентльмену! Ты должна мне помочь не запятнать честь Стернов. Возвращайся прямо сейчас.
Валентина стояла в нерешительности, готовая согласиться по причине, о которой Ричард и не подозревал, но все же запротестовала:
- Мне не хочется бросать коттедж.
- Коттедж никуда не денется. - Он улыбнулся ей напряженной, заискивающей улыбкой. - Просто запрешь его, а Даффи время от времени будет заглядывать, проверять, все ли в порядке. Или ты сама будешь это делать.
- Сколько же времени, по вашему мнению, я должна прожить у вас? - Она подняла на него взгляд удивительно чистых золотисто-карих глаз.
- Пока не поправится Роксана. До конца лета. Столько, сколько ты захочешь!
- В таком случае я должна взять с собой все нужное для работы. У меня пара заказов, которые я еще не выполнила. А это означает, что вам придется найти для меня комнату под мастерскую.
- Мансарду, - быстро предложил он. - Прежнюю комнату Роксаны. Я распоряжусь подготовить ее для тебя и никому не позволю мешать тебе там. Это замечательно! - воскликнул он. - Просто великолепно, Валентина! Ты будешь жить и работать в моем доме… такая спокойная и деловитая Валентина! Моя золотоволосая Валентина!
Она повернулась к входной двери и вставила ключ в замок.
- Я вызову Джима Андерсона, чтобы он завтра отвез меня к вам, - решила она. - А утро потрачу на сборы и на то, чтобы привести домик в порядок.
- Я сам приеду за тобой. - Он взглянул на темный фасад коттеджа и нахмурился. - Мне не по душе, что ты останешься здесь на ночь одна. Позволь мне войти и подождать, пока ты соберешься. Я отвезу тебя к нам сегодня же.
Но она не захотела об этом и слышать.
- Ни в коем случае, - возразила она, про себя усмехаясь при мысли о множестве ночей, проведенных в одиночестве как в этом коттедже, так и в ее лондонской квартире, пока он ничтоже сумняшеся - конечно, в том, что касалось ее, - путешествовал по свету.
- Ну ладно, - согласился он, но ему явно не хотелось покидать ее.
Он направился было к машине, но вдруг вернулся, крепко обнял Валентину и неловко поцеловал. Неловко, наверное, потому, что она сразу отшатнулась.
- Прости, - извинился он, озорно ухмыляясь, и шутливо, как школьник, шлепнул ее. - Но ты так соблазнительна в этом черном платье. Да и вообще, мне следовало это сделать давным-давно! - вызывающе добавил он.
Когда машина отъехала, Валентина остановилась в прихожей у лестницы и прислонилась головой к перилам.
Ее поцеловали сегодня дважды, но какими разными были эти два поцелуя! Один, которого она так долго ждала, не пробудил в ее душе никаких эмоций. В то время как другой, нежданный, поцелуй едва знакомого мужчины в мгновение ока вдохнул в нее жизнь.
Этот поцелуй преобразил ее, превратив в женщину.
Глава 9
Все утро она приводила в порядок коттедж, запирала двери и окна, паковала чемоданы, и, хотя она собиралась вызвать такси, ее не удивило, что задолго до окончания сборов за ней приехал Ричард.
Он уложил в багажник чемоданы и коробки со всем необходимым для ее работы, запер входную дверь на ключ и положил его в карман, пообещав с улыбкой выдать ей, когда потребуется.
Валентине показалось немного странным, что Дана не составила ему компанию. Впрочем, это было неудивительно. Мисс Йоргенсен ясно была не восторге при виде того, как оживленный, сияющий Ричард торопливо поднимается вместе с Валентиной по ступенькам парадного крыльца, давая на ходу распоряжение горничным отнести вещи гостьи в мансарду и распаковать их. Потом он предложил отправиться в библиотеку и там наполнил коктейлем три бокала.
Гастон, который должен был знать о ее приезде, почему-то не появился, чтобы присоединиться к ним.
- За тебя, Валентина! - провозгласил тост Ричард. - И за все те шедевры, которые ты создашь, живя в этом доме.
- Надолго ли приехала мисс Шоу? - спросила Дана, сдвинув тонкие брови. - Неужели она будет здесь работать?
- Мы надеемся на это, - довольным тоном отозвался Ричард и потрепал невесту по голове, испортив безукоризненную прическу. - Если ты будешь с ней любезна, она даже может согласиться вылепить твою головку. Чаще всего оригиналами для своих работ она выбирает детей и такие прелестные создания, как ты.
Но даже то, что он отдал ей дань восхищения, назвав при Валентине прелестным созданием, по всей видимости, не примирило Дану с приездом мисс Шоу. Она допила свой бокал и вышла из комнаты, а Ричард даже не поинтересовался, куда направилась его невеста. Зато он с живейшим интересом стал расспрашивать Валентину, чего еще, по ее мнению, не хватает в мансарде.
- В конце недели сюда приедет погостить моя матушка, - сообщил он. - Она будет очень рада увидеть тебя.
Однако у Валентины закралось опасение, не сочтет ли миссис Стерн странным, что ее сын его не горит желанием остаться наедине со своей будущей женой и что его дом превратился не то в клинику, не то в художественную мастерскую.
Только поднявшись к Роксане, Валентина поняла, почему доктор Ламуан до сих пор не появился.
- Он уехал сегодня в Лондон с утренним поездом, - объявила Роксана. - И будет отсутствовать несколько дней. Во всяком случае, так я поняла из его слов. - Взгляд ее зеленых глаз стал жестким и ироничным. - Только не говори мне, что он не предупредил тебя об этом вчера. У меня сложилось впечатление, что вы так подружились! Он просто обязан был известить тебя о своих планах.
- Что за глупости! - резко бросила Валентина и отошла к окну.
- И никакая это не глупость. - В глазах Роксаны вспыхнул злой огонек. - Совершенно очевидно, что вы очень подходите друг другу. Он считает тебя рассудительной и уравновешенной, а еще - подобной освежающему ветерку. Он сам сказал мне об этом.
"Он называет меня рассудительной и уравновешенной… и очаровательной, - подумала Валентина, - но при этом не счел нужным предупредить о своем отъезде!"
- Да и Ричард от тебя в восторге, - продолжала Роксана. - Сегодня утром он радовался, как ребенок, что уговорил тебя запереть свой коттедж. Смотри, мисс Йоргенсен выцарапает тебе глаза, если ты вздумаешь отбивать у нее жениха.
Валентина открыла рот, готовая возмутиться, но Роксана остановила ее легким жестом:
- Часто женщины расцветают поздно. Они привлекают к себе мало внимания, а подчас и вовсе никакого, когда молоды, глупы и неуклюжи. Никак не скажешь, что в возрасте до двадцати лет ты очаровывала мужчин. Но теперь, когда тебе стукнуло двадцать шесть, похоже, им будет трудно устоять перед тобой. Ты прослывешь разлучницей, если расстроишь помолвку.
Валентина так разозлилась, что пулей вылетела из комнаты, а Роксана, оставшись одна, лениво взяла в руки очередной роман. Валентина же поднялась в мансарду, дивясь тому, что теперь она, Валентина, будет там жить.
В былые дни Роксана, устраивавшая приемы в той самой комнате, где теперь ей предстояло работать, распорядилась увеличить оконные проемы. Из окон мансарды открывался поистине потрясающий вид на море - возникало ощущение, будто паришь в воздухе на самолете. В погожий день мансарда была залита солнцем, и, поскольку одно окно выходило на юг, здесь оставалось светло до самого заката - а закаты в Бледонс-Роке были удивительно красивы.
Ричард, видно, не терял зря времени и сделал все, чтобы Валентине было не только удобно, но и приятно жить в этом помещении. Были заменены ковер в одной комнате и шторы - в другой. В гостиной стояли низкий диван, на который она могла прилечь, когда устанет, и несколько глубоких и удобных кресел. Стены украшали очень милые акварели, а на каминной полке стояло несколько изящных статуэток. Были там и великолепный письменный стол, и журнальный столик с вазой, полной роз, за которым можно было, когда захочется, попить кофе.
Оглядев мансарду, Валентина пришла в восхищение, но одно обстоятельство вызвало ее беспокойство. Розы в гостиной были традиционные - темно-красные, со специфическим сладковатым запахом. Такие же розы стояли на туалетном столике в спальне.
Валентина с опаской подумала: не заходила ли смотреть приготовленные для гостьи комнаты мисс Йоргенсен и не видела ли эти розы?
Гастон отсутствовал почти целую неделю. Пока стояла прекрасная погода, Ричард, Дана и Валентина по утрам отправлялись на пляж. В море Ричард постоянно держался поблизости от Валентины, не уставая твердить, как опасно переоценивать свои силы. Скептически относясь к его страхам, Валентина тем не менее не могла не оценить искреннюю озабоченность Ричарда и то, что он не спускал с нее глаз, стоило ей войти в воду.
После обеда они катались на машине, а вечерами Валентина делила свое время между работой в мастерской и посещением Роксаны. Иногда она играла в шахматы с миссис Йоргенсен, но в остальном мать Даны была чаще всего предоставлена самой себе. Валентина гадала, скоро ли ей наскучит однообразная жизнь в Бледонс-Роке и не захочет ли она тогда возвратиться в свою квартиру, к привычной жизни и друзьям в Лондоне. А когда погода неожиданно изменилась, поднялся шквалистый ветер с дождем, ей и вовсе, наверное, стало невмоготу, решила Валентина. Миссис Йоргенсен была определенно не у дел и не знала, как убить время. Ее дочь же, напротив, была рада возможности уединиться с Ричардом в библиотеке, у потрескивающих в жарком пламени поленьев, ясно давая понять, что присутствие еще кого-либо там нежелательно.
К удивлению Валентины, Роксана, не проявляя обычной строптивости, оставалась в постели в соответствии с предписаниями врачей и особенно не спорила по этому поводу. Доктор Юстас посещал ее каждый день, и она с удовольствием беседовала с ним, находя его приятным человеком. Валентина замечала, что, выходя от больной, он выглядел задумчивым и озабоченным, однако на ее вопросы о состоянии подруги отвечал, неопределенно улыбаясь, ничего не значащими фразами.
- О, она идет на поправку. Знаете ли, отдых сказывается очень благотворно. Мисс Бледон нуждается в длительном отдыхе и сне. Старайтесь приободрить ее и не позволяйте вставать с постели, пока не вернется Ламуан и не осмотрит ее.
- Что именно болит у нее, доктор? - однажды поинтересовалась Валентина.
Доктор, который рассматривал портреты на стенах в коридоре, поправил очки и, не прерывая своего занятия, ответил:
- Ну, она ослабла… плохое питание и все такое прочее, я бы сказал. Непростительное пренебрежение своим здоровьем, чрезмерное курение. Не позволяйте ей курить так много. В свое время у нее начинался туберкулез, но сейчас легкие чистые. Пульс несколько неровный, и сердце барахлит…
- Сердце? Но ведь ей всего тридцать два года!
Он пожал плечами:
- Состояние сердца зависит от образа жизни, моя милая леди… - Разглядывая заинтересовавший его портрет, он спросил: - Это наверняка один из Бледонов, кажется, брат прадеда Роксаны? По-моему, он был адмиралом. Они в основном посвящали себя морю. Портреты, должно быть, перешли к новому владельцу вместе с домом.
- Так оно и было, - подтвердила Валентина.
Когда, проводив его до парадной двери, она вернулась в комнату Роксаны, та возлежала на подушках с неизменной сигаретой во рту.
- Ну и что сказал наш старик? - пренебрежительно спросила она. - Он понемножку выживает из ума, верно? Слишком давно трудится, пора на пенсию.
- По-моему, его больше заинтересовал брат твоего прадедушки, чем ты сама, - ответила Валентина, немного покривив душой.
Брови Роксаны взлетели вверх.
- Старый дядя Джошуа? Ну, у него были дурные наклонности, он, кажется, спился. - Она приподнялась на подушках и настойчиво повторила: - Что же он все-таки сказал обо мне?
- Просил, чтобы ты оставалась в постели до возвращения Ламуана. - Валентина взяла с ночного столика пачку сигарет. - Придется спрятать - ты куришь чересчур много. Так считает доктор Юстас.
- Когда возвращается Гастон? - странным, визгливым голосом требовательно спросила Роксана. - Я останусь в постели до его возвращения, если он задержится не слишком долго. Он обязан вернуться и вылечить меня. Теперь это его долг!
- Почему доктор Ламуан обязан лечить тебя? С какой стати? И почему это теперь его долг? - удивилась Валентина.
Роксана раздраженно махнула рукой, досадуя, что сказала больше, чем следует.
- Ты не должна понимать меня буквально. В конце концов, я же не просила его лечить меня после того, как со мной случился тот обморок, верно? Он здесь гость и мог бы просто сразу же вызвать Юстаса. А он этого не сделал, он прежде сам осмотрел меня очень внимательно и только на следующий день связался с доктором Юстасом. Он определил курс лечения, давал все указания и, стало быть, в ответе за меня.
- Любой врач при подобных обстоятельствах поступил бы точно так же, - заметила Валентина. - И поскольку вызвали местного медика, Ламуан не несет теперь за тебя ответственности.
- Но этот местный медик получает предписания от доктора Ламуана, - торжествующе парировала Роксана.
Валентина направилась было к двери, но остановилась на полпути.
- Ты только что назвала его по имени, - напомнила она Роксане. - Когда-то ты называла его вот так запросто, Гастон, верно?
На мгновение Роксана растерялась, захваченная врасплох, но тут же глаза ее блеснули издевкой.
- Всех знакомых мужчин я обычно называю по имени, - небрежно пояснила она. - Так проще. А Ламуана зовут Гастон. Уверена, что и ты мысленно называешь его так же.
Всю ночь за окнами дома громко завывал ветер, а на море разыгрался небывалой силы шторм. Валентина большую часть ночи просидела у окна своей постели в мансарде, глядя на бушующие волны. Утром, когда она пришла проведать Роксану, оказалось, что и та не сомкнула из-за шторма глаз.
Роксана выглядела побледневшей и осунувшейся, под глазами легли тени. Она пожаловалась, что снотворное ей не помогло.
- Если бы у меня были мои прежние таблетки, я бы уснула, - добавила она. - Но их отобрали.
- Доктор Ламуан?
- Кто же еще? - Она сделала гримасу, от чего ее лицо показалось Валентине еще более осунувшимся и болезненно некрасивым. - Это было подло с его стороны, - зло добавила она. - Но у меня есть основания полагать, что он может поступать… очень низко.