Повернувшись, Эванжелина поспешно вышла из мрачной церкви на солнечный свет. Да, подумала она, де Витт – красавец. Такой мужчина, без сомнения, будет принят в любом лондонском доме. И тут девушка вспомнила о его шраме. Она сумеет много написать в своей тетради о человеке по имени де Витт.
* * *
Стоя в гостиной своего лондонского особняка на Йорк-сквер, герцог Портсмут наблюдал за потоками дождя, стекающими по стеклам больших окон. В руке он держал письмо от Эванжелины – бесстрастный, безжизненный отчет об успехах его сына. Письмо было столь равнодушным, что ему хотелось схватить ее за горло и встряхнуть хорошенько, черт бы ее побрал! Это было уже четвертое письмо от его кузины. Да уж, такая Эванжелина была ему незнакома. Это была не та женщина, которую он ласкал, чьи груди трепетали от его прикосновений, чьи губы страстно отвечали на его горячие поцелуи.
Да, она изменилась. Постаралась как можно дальше отстраниться от него. К удивлению Ричарда, ее прощальные слова не выходили у него из головы. И это ее странное нежелание ехать в Лондон… Герцог никак не мог понять, в чем дело.
– Дорогой, ты должен сказать, что тебя тревожит.
Услышав голос матери, Ричард обернулся и покачал головой. Он и не думал, что его мысли так легко прочесть. Это огорчало герцога, но, как и его отец, мать всегда знала, в каком он настроении. Не желая расстраивать ее, Ричард улыбнулся:
– Да так, ерунда, мама. Просто погода сегодня такая отвратительная, что я никак не могу развеселиться. Не обращай внимания.
Вдова покойного герцога, герцогиня Портсмут Марианна Клотильда, смотрела на своего красавца сына. Как и его отец, Ричард всегда бережно к ней относился.
– Как дела у Эдмунда? – спросила она, возвращая сыну улыбку.
– Мадам де ла Валетт пишет, что мальчишка вскоре возьмется за свой первый роман, и очень хвалит его. Она прислала первый абзац будущей рукописи. – Он вручил матери листок бумаги, на котором крупными буквами было написано четыре предложения.
Герцогиня громко прочитала:
– "Стояла темная ночь. Море штормило. Луны не было, зато светили звезды. Их будет еще больше, но надо терпеливо подождать". – Она рассмеялась. – Замечательно! Мне кажется, эта мадам де ла Валетт просто гениальна!
– Думаю, она всего лишь сказала ему, что надо написать, вот и все, – пожал плечами Ричард.
– Не смотри на вещи столь пессимистично, Ричард. Уверена, что Эдмунд сам придумал что-то в этом духе, а мадам просто подправила. Сегодня же напишу малышу и похвалю его. Попрошу его прислать продолжение истории, а то, раз уж я прочла начало романа, у меня не хватает терпения дождаться окончания.
– А здорово он написал, да? – усмехнулся Ричард. В его голосе было столько гордости за сына, что герцогиня чуть не расплакалась от умиления.
– Да, просто чудесно, – согласилась мать, – а ведь не прошло и трех недель. Мадам де ла Валетт – настоящая волшебница. – Она посмотрела в глаза сыну и увидела, как они загорелись. Что это? Что так задело ее сына? Видимо, ее предположения оправдываются, но тогда отчего он не едет назад в Чеслей-Касл? Почему не привезет сюда Эдмунда? Герцогиня решила осторожно расспросить Ричарда:
– Дорогой, я тут подумала… Эдмунд уже не ребенок, ему скоро понадобится направляющая рука отца. Почему бы тебе не попросить кузину Мариссы привезти его в Лондон? Мне так хочется его увидеть.
Герцог с подозрением посмотрел на мать. Взгляд ее темных глаз – в точности как у него – был абсолютно непроницаем, но он все равно тревожился. Как и его отец, мать Ричарда всегда все замечала. Мальчишкой он никогда не мог обмануть их – родители всегда чувствовали ложь.
– Полагаю, – ледяным тоном проговорил он, – ты разговаривала с Баньоном. Черт бы побрал этого типа! Вечно он везде суется!
Герцогиня лишь улыбнулась на резкое замечание сына. Разумеется, она говорила с Баньоном, но тот, как всегда, был весьма неразговорчив, однако и по его коротким замечаниям она кое-что поняла. Как бы то ни было, ее сын вернулся из Чеслея другим – он стал более задумчивым и каким-то отрешенным. Поначалу она думала, что Ричард все еще переживает из-за смерти своего друга, Робби Фарадея, но потом изменила свое мнение. Герцогиня решила, что ее сын очень одинок. Она не знала, что и делать, его мрачное настроение огорчало ее.
Марианна Клотильда замолчала. Ей пришло в голову, что, возможно, сыну просто нужна новая любовница. Ричард был страстным мужчиной – таким же как его отец. Покойный герцог не давал прохода женщинам и успокоился, лишь встретив ее, дочь разорившегося графа. После женитьбы он уже не заводил новых любовниц, а довольствовался лишь ласками жены в постели или других местах, где их настигала страсть. Вспомнив об этом, Марианна Клотильда улыбнулась. Нет, ее сын не во всем был похож на отца. Она полагала, что после женитьбы на Мариссе Ричард, как и ее покойный муж, уймется и не станет искать развлечений на стороне, но этого не произошло. Правда, он и слова плохого о жене не сказал, не осуждал и своего тестя, хотя тот был презренной личностью. А потом Марисса умерла…
Марианна Клотильда вздохнула. Она уже не раз спрашивала себя, сможет ли герцог найти подходящую спутницу жизни. Интересно, какова эта кузина Мариссы?
Герцогиня заговорила, глядя в спину сына, смотревшему в окно на утопавший в потоках дождя парк:
– Ты же знаешь, что Баньон никогда ничего мне не рассказывает. Однако, честно говоря, мне бы хотелось, чтобы он был поразговорчивее, вы же так близки.
– Ты бы с радостью обвела его вокруг пальца, – бросил Ричард через плечо. – Я предупредил его, чтобы он ни слова никому не говорил обо мне, а особенно моей матери. Если он не сдержится, то я выведу его на ринг и как следует поколочу.
Только сейчас Марианна поняла, что сын так и не ответил на ее вопрос.
– Знаешь, дорогой, – улыбнулась она, – я от безделья просто места себе не нахожу. Может, ты подумаешь о том, чтобы привезти в Лондон мадам де ла Валетт и Эдмунда? Мне так хочется увидеть внука, – добавила она, – ведь недолго мне осталось жить. – Она вздохнула. – Так ты сможешь привезти мадам де ла Валетт? Для своей единственной любимой матери?
Ричард повернулся к ней; герцогиня тут же и думать забыла о своем притворстве, увидев, какой болью полны глаза сына.
– Мадам не желает ехать в Лондон, – проговорил герцог. – Как только я сообщил ей, что хотел бы привезти ее сюда, она тут же пригрозила уехать из Чеслея. Я напомнил, что ей некуда идти, но она ответила, что меня это не касается. А потом, если я не ошибаюсь, она послала меня к дьяволу.
Марианна Клотильда удивленно заморгала.
– Ты "сообщил" это ей? – недоуменно переспросила она. – По словам Баньона, мадам – приятная молодая леди с чувством собственного достоинства. Но она к тому же еще и бедная родственница, зависящая от тебя. Может, она была оскорблена тем, как ты с ней обращался?
Ответом ей был лишь упрямый взгляд Ричарда, и герцогиня продолжала:
– Кстати, как ее зовут, мой дорогой? Мне надоело говорить о ней как о мадам де ла Валетт.
– Эванжелина, – низким голосом ответил Ричард. Герцогиню осенила внезапная догадка, но она не стала упорствовать в своих расспросах. Женщине хотелось многое узнать об этой девушке, однако она знала, что есть граница, за которую сын не позволит ей переступить.
– Какое милое имя, – только и вымолвила она. А потом, поднявшись со стула, Марианна Клотильда расправила юбки. Она была весьма высокой женщиной и, несмотря на свои пятьдесят лет, сохранила девичью стройность фигуры.
Подойдя к сыну, герцогиня поцеловала его в щеку.
– Мне часто приходило в голову, что красивее тебя мужчины я не встречала, – произнесла она.
– Я очень похож на тебя, мама, так что, по сути, за это тебе надо сказать спасибо.
– Нет, не совсем! Твой отец тоже был настоящим красавцем! – Ей было известно, что ее сына, как и покойного мужа, лет с пятнадцати – шестнадцати донимали молодые незамужние леди и замужние дамы, равно как и женщины, которых никак нельзя назвать леди. Она не раз спрашивала себя, почему ее сын не женится, если женщины так и лезут к нему в постель. "Ее муж был горд сексуальными успехами сына, которого, как она подозревала, он любил больше, чем ее. Однако покойного герцога волновали бесконечные любовные похождения сына, поэтому он настоял на том, чтобы Ричард вступил в брак. Сын повиновался. Он женился на Марнссе и произвел на свет наследника, а потом Марисса умерла, и молодой человек остепенился, но счастья не было в его жизни.
– Ты, кажется, говорил, что Эванжелина лишь наполовину англичанка? – деланно равнодушным тоном спросила герцогиня.
– Да, – коротко ответил он.
Ричард и представить себе не мог, что скажет его мать, если он поведает ей, что ни одну женщину он не хотел так сильно, как Эванжелину, что от злости он чуть не удушил ее и что больше всего ему хочется прижать ее к своему сердцу.
– Кажется, – промолвила Марианна Клотильда, расправляя бледно-голубые юбки, – месье Позетт вот-вот должен прийти. Он так хорошо укладывает мне волосы. – С этими словами она направилась прочь из комнаты, но в дверях задержалась и спокойно сказала:
– Кто знает, может, Эванжелина и приедет в Лондон? Не исключено, что я сама ей напишу. Что скажешь на это?
Казалось, Ричард был ошеломлен. Зачем она вмешивается?
– Не делай этого, мама, – покачал он головой. – Не делай.
Но потом, глядя в окно, живо представил, как обнимает податливое тело Эванжелины и ее губы тянутся к его губам.
– Черт бы тебя побрал, Эванжелина, – прошептал герцог. Ричард подумал о своей любовнице Моргане. Она умела потакать его прихотям, но, как ни странно, ему не хотелось встречаться с ней. Он хотел другую женщину!
Ричард разозлился. Вспомнив о Баньоне, он потер руки.
Сегодня же они поедут в спортивный клуб "Джентльмен Джексонз". Ему будет становиться лучше от каждого удара, даже если бить будет не он.
Глава 21
Эванжелина оторопела, увидев спешившую в северное крыло замка миссис Роули. Ключи на ее сверкающем кольце громко позвякивали.
– Что случилось, миссис Роули? – обратилась к ней девушка, закрывая за собой дверь спальни. – Я могу вам помочь?
– Ох, мадам! Доброе утро! – Резко остановившись, миссис Роули повернулась к Эванжелине, ее лицо раскраснелось от волнения. – Дело в том, мадам, что я сильно тревожусь за миссис Нидл. Она обычно спускается в кухню на завтрак ровно в семь утра. А сейчас уже больше восьми часов, но ее еще никто не видел. Боюсь, с ней что-то случилось, ведь она уже такая старая. Я хочу сходить в ее комнату.
– Я пойду с вами, – заявила Эванжелина, поднимаясь вслед за экономкой по ступенькам. – Уверена, что миссис Нидл просто потеряла счет времени, готовя очередное снадобье.
Женщины поднялись в башню. Эванжелина постучала в дверь и позвала:
– Миссис Нидл! К вам пришли мадам де ла Валетт и миссис Роули. С вами все в порядке?
Ответа не последовало. Эванжелина окликнула миссис Нидл еще раз. Ничего…
– Я так и знала, – вздохнула миссис Роули. – Что-то случилось, наверняка она заболела.
– А может, она пошла в лес за грибами? – предположила Эванжелина, нажимая на медную ручку. Однако она не верила собственным словам и, признаться, ей совсем не хотелось заходить в покои миссис Нидл.
Едва дверь отворилась, им в лица пахнуло розовым ароматом.
– Миссис Нидл!
Эванжелина медленно обошла комнату; миссис Роули ни на шаг не отставала от нее. И вдруг экономка вскрикнула:
– Господи Боже мой!
Проследив за взглядом миссис Роули, Эванжелина заглянула за ширму, прикрывающую маленький альков, в котором стояла кровать миссис Нидл. Старушка неподвижно лежала на полу. Эванжелина опустилась на колени рядом с ней, но, даже не дотронувшись до сморщенной руки, девушка поняла, что та мертва. Пульса не было, тело уже успело остыть. Видимо, несчастная умерла несколько часов назад.
– Она была такой старой, – проговорила миссис Роули, – но все равно от этого не легче. Наверное, стало плохо с сердцем. Надеюсь, она недолго мучилась. О Господи! Она никогда не позволяла нам подолгу оставаться с ней. Боже мой, как жаль, что никого не было рядом, когда настал ее последний час.
Сев на колени, Эванжелина закрыла глаза. Ей вдруг вспомнилось лицо умершей матери – ее бледные губы застыли в безжизненной улыбке, невидящие голубые глаза смотрели в пустоту до тех пор, пока доктор осторожно не прикрыл веки. Поначалу девушка испытала настоящий шок, похолодевшее тело матери казалось чужим. Горе пришло позднее.
– Да, – наконец промолвила Эванжелина, взглянув на миссис Роули. – Она была очень старой женщиной. Позовите Бэссика. Он наверняка знает, что надо делать.
Кивнув, экономка вышла из комнаты, ее ключи мелодично звенели в такт ее шагам, когда она спускалась по лестнице.
Эванжелина заглянула в лицо миссис Нидл. Как ни странно, морщины на нем разгладились, и мертвой она, казалось, помолодела. Протянув руку, девушка дотронулась до холодной щеки покойницы. Бедная-бедная миссис Нидл… Умерла в одиночестве, не успев попрощаться с близкими. И вдруг на шее покойницы, в вырезе поношенного шерстяного платья, Эванжелина увидела два темных синяка размером с большие пальцы мужчины. Отшатнувшись, девушка на мгновение закрыла глаза. Нет, Господи, нет! Только не это! Собравшись с силами, она заставила себя внимательнее посмотреть на шею миссис Нидл. Синяки не исчезли, они по-прежнему темнели на пожелтевшей коже. Итак, миссис Нидл умерла не своей смертью – кто-то задушил ее.
Эванжелина закрыла лицо руками. Это ее вина, это она рассказала Эджертону о миссис Нидл. Девушка точно не помнила, упоминала ли при негодяе имя старухи. Она сказала ему, что старая женщина ее в чем-то заподозрила. Эванжелина заговорила о ней лишь для того, чтобы остановить безумие Эджертона, чтобы тот не надеялся, что ей удастся долго скрывать правду. Но вместо этого он просто убрал ее, убрал как ненужного свидетеля – с такой же легкостью, с какой стряхнул бы пылинку с камзола. Эджертон приказал убить миссис Нидл, и в этом повинна она, Эванжелина. Миссис Нидл умерла, потому что она приехала в Чеслей-Касл. Ей не было прощения…
Бэссик нашел Эванжелину раскачивающейся на коленях возле трупа миссис Нидл. Лицо девушки было залито слезами, ее глаза были полны отчаяния, а тело, казалось, сковала сильная боль.
– Мадам, – тихо проговорил Бэссик, дотронувшись до плеча девушки, – вам лучше уйти отсюда. Мне жаль, что ее смерть так взволновала вас. Но признаться, вид покойника всегда угнетает.
Эванжелина подняла на него глаза.
– Она мертва, Бэссик, – прошептала она. – Разве вы не понимаете? Она мертва…
Встав рядом с ней на колени, Бэссик приложил ладонь к сердцу миссис Нидл.
– Да, я понимаю, – отозвался он. – Уходите, а я обо всем позабочусь. Видно, все дело в сердце. Она была старой, такой старой… Думаю, ее сердце просто остановилось. Она легко ушла в мир иной, мадам. Сейчас я пошлю за доктором, он быстро приедет. А вы ступайте отсюда, мадам…
– Нет, Бэссик, дело вовсе не в ее сердце. И она вовсе не легко умерла… – Эванжелина дотронулась до синяков на шее старухи. – Кто-то пришел сюда и задушил ее.
Бэссику показалось, что круглая комната, как карусель, закрутилась вокруг него. Он оторопело замотал головой.
– Нет, это невозможно! – воскликнул управляющий. – Этого не может быть! Здесь! У нас, в Чеслее!
Эванжелина молчала.
Бэссик внимательно осмотрел синяки на горле миссис Нидл. Теперь сомнений в причине смерти не оставалось, но он все еще отказывался верить собственным глазам.
– Но почему? – недоуменно повторял он. Бэссик понимал, что должен предпринять что-то, чтобы найти ключ к разгадке тайны.
Эванжелина лишь покачала головой и проговорила безжизненным, как распростертое у ее ног тело, голосом:
– Я не знаю, Бэссик. Я не знаю… Наконец управляющий взял себя в руки, встал с пола и помог подняться Эванжелине.
– Послушайте меня, мадам. Нам лучше не трогать ее. Я должен позвать мирового судью. Этот барон Линдли – старый дурак, но другого, к сожалению, нет. Пойдемте со мной. Думаю, нам с вами не помешает выпить по глоточку виски.
– Миссис Нидл никому не делала зла, – прошептала Эванжелина, позволяя Бэссику вывести себя из комнаты.
Барон Линдли, которого Господь наградил пышной, правда, уже поседевшей шевелюрой и сутулыми плечами, привыкший говорить только о своей подагре, прибыл в Чеслей-Касл через час. Молодая кузина герцога мадам де ла Валетт была невероятно опечалена. Барон выразил сожаление, что на долю такой молодой и привлекательной девушки выпало найти труп задушенной миссис Нидл. Опросив слуг, Линдли вынужден был вернуться в гостиную к мадам де ла Валетт, потому что, кроме нее, никто не мог принять его. Барон сокрушался, что герцога не было в замке. В обществе молодой женщины он чувствовал себя неловко, его правая нога болела. Он хотел было попросить служанку принести теплое полотенце, чтобы завернуть в него ногу, но, увидев опечаленное лицо мадам де ла Валетт, не решился. К его удивлению, мадам была так сильно огорчена, что, похоже, не видела и не слышала его. Линдли откашлялся, стоя у двери Эванжелина этого не заметила. Он откашлялся еще пару раз, и лишь тогда она подняла на него глаза.
– Я пришел к выводу, – заявил он, – что пожилая дама была задушена человеком, которому она дала какой-то отвар. Отвар не помог, а может, даже навредил ему или его любимой. Я решил, что ее убили из мести. Этот человек был в ярости и задушил миссис Нидл.
– Месть… – эхом отозвалась Эванжелина.
– Да, месть, – кивнул барон Линдли. – У нее не было ничего ценного, к тому же в комнате нет беспорядка. Там сильно пахнет розами – полагаю, убийца умышленно развел сильный огонь под розовым отваром. Не исключено, что это был любимый запах женщины, пострадавшей от снадобья миссис Нидл. Возможно, это даже любовный напиток. Да, именно так. Парень так сильно переживал, что решил убить знахарку. Сомневаюсь, что нам удастся разыскать убийцу. Впрочем, я прикажу опросить всех, кому миссис Нидл давала свои снадобья. А теперь, – продолжал барон, – я должен ехать домой. Нога разболелась, знаете ли. Мне надо приподнять ее и выпить бренди. Всего доброго, мадам.
Эванжелина знала, что никого не найдут. И она сильно сомневалась, что кого-то станут опрашивать. Впрочем, в любом случае это будет лишь пустой тратой времени. Когда барон вышел из комнаты, девушка заставила себя встать. Бэссик пошел проводить мирового судью. Итак, смерть бедной миссис Нидл останется загадкой, и очень быстро все забудут о ней.
Когда барон уехал, Эванжелина сказала Бэссику:
– Вы были правы насчет мирового судьи. Даже если бы он не был так глуп, ничего нельзя было бы сделать. Я должна написать герцогу о случившемся. – Она помолчала. – И прошу вас, Бэссик, проверьте, пожалуйста, все замки.
Глаза девушки были полны страха, но Бэссик не осуждал ее, он сам боялся. Подумать только, кто-то пробрался в замок и убил одного из его обитателей!
– Разумеется, мадам, – кивнул управляющий. – Также я поставлю по лакею у каждого входа. Не исключено, что убийца вернется. Да, вы должны непременно написать его светлости. Уверен, он будет огорчен, ведь герцог так любил старую миссис Нидл. Он знал ее всю жизнь! И всегда приносил ей всякие травы и побеги разных растений.
– Да, мне известно, что он любил ее, – кивнула девушка. – Но неужели герцог действительно приносил ей травы?