- Я подозревала, что такое может случиться. - Фокс присела возле Джубала и дала ему флакон с опиумом. - Но я думала, что это будешь ты.
- Я знаю, что ты меня подозревала, - слабо улыбнулся Браун.
Она извинилась, а потом добавила:
- Я думала, что ты можешь украсть золото для Конфедерации.
- Я пойду с тобой, - заявил Джубал Таннеру, - до самых дверей похитителей. Если окажется, что никаких похитителей нет, я тебя пристрелю, а золото переправлю на Юг.
- Мне нет дела до того, что ты будешь делать после того, как похитители получат деньги. Если с ними что-то случится и золото попадет в твои руки… - Таннер пожал плечами.
- Между прочим, о золоте, - вставая, сказала Фокс. Два мешка лежали около костра - там, куда их оттащил Ханратти. Третий валялся в нескольких шагах от грабителя, которого убила Фокс. Мешок разорвался, и часть монет высыпалась на землю. Четвертого мешка вообще не было - он был привязан к крупу лошади, которая умчалась неизвестно куда.
- Найти лошадь будет нетрудно, - сказал Таннер. И добавил в ответ на удивленный взгляд Фокс: - За ней тянется дорожка из золотых монет.
Фокс глянула на небо и крепко выругалась. В такой ситуации выражения "О звезды!" или "Богты мой!" были явно недостаточны.
- В нашем распоряжении всего полтора часа дневного света. Надо торопиться.
По предложению Таннера они решили сначала найти лошадь. Потом они обнаружили, что монеты были разбросаны в разные стороны на значительном расстоянии от лагеря. Они расседлали лошадь и отпустили ее, а полупустой банковский мешок приторочили к седлу Фокс. После этого начались мучительные поиски золота. Шаг за шагом, согнувшись, они прошли весь путь от лагеря и обратно. К концу поисков им пришлось зажечь фонари, потому что стало совсем темно. В их отсутствие Пич разжег костер. Волшебный запах кофе и поджаренного бекона приветствовал их появление в лагере еще через два часа.
- Я не смог поставить палатку, - извиняющимся тоном сказал Пич, - но я уговорил Джубала забраться в спальный мешок. Сейчас он спит, но очень беспокойно. Ничего, он молодой и сильный, он справится. Жара пока нет.
- Ты поел? - спросила Фокс, рухнув на землю. Спина разламывалась. Когда Пич кивнул, она сказала: - Тогда и ты ложись спать. Мы с Таннером будем считать монеты, и на это уйдет полночи.
Таннер предложил Пичу раскатать спальный мешок, но Пич уже сделал это. Он посмотрел на Таннера с благодарностью и скрылся в темноте. Что ему не удалось, так это оттащить трупы Ханратти и налетчиков подальше от костра.
- Я их уберу, - вызвался Таннер.
- А я налью кофе и начну считать монеты.
Но сначала они поужинали беконом, галетами и остатками солений, которые Пич обычно выдавал в крайних случаях.
- Жаль, что это был Ханратти, - сказала Фокс, намазывая галету маслом. - Мне не хочется в этом признаваться, но я бы легче перенесла предательство, если бы это был Джубал.
- Возможно. - Таннер поставил на землю тарелку и расправил плечи. - Запах бекона напомнил мне, что ты уже давно не пахнешь этим жиром. - Он устало улыбнулся, и его взгляд потеплел. - Ты больше им не мажешься?
- Барбара Робб дала мне лосьон, который нравится мне гораздо больше свиного жира. Он не очень сильно пахнет, но пользоваться им приятно.
Они долго смотрели друг на друга. Наконец Таннер сказал:
- Мне хотелось бы самому это проверить. Но я не так представлял себе сегодняшнюю ночь.
- Я тоже. - Это было самое сдержанное высказывание в ее жизни. - Будут и другие ночи.
Но их будет немного. И конечно, ни одна не окажется такой долгой, как эта. К концу подсчета они обнаружили, что не хватает шестидесяти монет - слишком много, чтобы прекратить поиски. Превозмогая усталость, они взяли фонари и прошли весь путь еще раз. К двум часам ночи они нашли пятьдесят пять монет и решили отказаться от дальнейших поисков.
Они так устали, что едва стояли на ногах. Пламя костра понемногу угасало. Вечер прошел совсем не так, как им хотелось.
- Из-за этого золота погибло уже несколько человек. У тебя до конца жизни останется шрам на руке. У Джубала тоже будут шрамы. Я потеряла кусок мочки… Я очень надеюсь, что твой отец стоит этих жертв.
- Он стоит. И даже более того. Фокс, когда мой отец окажется на свободе, это будет благодаря тебе. Я никогда этого не забуду и приложу все усилия к тому, чтобы и он не забыл.
Между ними осталось много недосказанного. Фокс знала, о чем она умолчала, но интересно, чего не сказал он? Ей хотелось бы это услышать.
Глава 17
Наутро Таннер и Фокс засыпали трупы щебнем, потом молча постояли над холмиком, под которым лежало тело Ханратти.
- Хочешь сказать несколько слов? - спросил Таннер.
- Пожалуй. - Фокс сняла шляпу и прижала ее к груди. - Ты это заслужил, негодяй. Аминь. - Она надела шляпу и отошла. - Пошли. Сегодня будет длинный жаркий день.
Днем они достигли каньонов, где тень была такой же неуловимой, как вода. Земля у подножия высоченных скал из песчаника была каменистой, а солнце безжалостно палило с высоты.
Без опытного проводника человек мог бы блуждать по каньону от одного кончавшегося отвесными скалами тупика к другому до тех пор, пока либо не умер от жажды, либо не сошел с ума от палящего солнца. Таннер смотрел с благодарностью на рыжую косу, болтавшуюся по спине Фокс. Она ни разу не засомневалась в том, правильно ли они едут, ни на минуту не теряла уверенности. Она знала, куда надо идти, безошибочно находила углубления в скалах, где собиралась вода. У них было достаточно продуктов, чтобы добраться до пастбищ вдоль реки Долорес. Она предусмотрела все, и Таннер уже давно понял, что ему чертовски повезло, что он нашел именно ее.
Это путешествие, безусловно, было испытанием характеров. Таннер, как и Фокс, не был удивлен предательством одного из своих охранников. Фокс, правда, считала более подходящим кандидатом на эту роль Джубала Брауна, но, по мнению Таннера, они стоили друг друга. Уже после первых дней пути он понял, что оба эти человека были скорее склонны к тому, чтобы украсть золото, нежели оберегать его. Он мог бы поспорить на последний цент, что Джубал уже строил планы. Однако по какой-то причине он решил украсть золото не у Таннера, а наметил в качестве своей жертвы похитителей его отца. Наверное, убьет их и таким образом завладеет золотом. Может быть, чтобы помочь Конфедерации, а может, просто присвоит золото себе.
Таннер также очень быстро пришел к выводу, что Фокс была цельной натурой и человеком чести. Он понял ее сущность, и ему было наплевать на то, какую необычную жизнь она ведет. Случись какой-нибудь кризис, он скорее доверился бы Фокс, чем кому-либо из тех мужчин, которых знал. Она была находчивая, смелая и бесстрашная. Иногда сварливая и вздорная, но под внешней бравадой скрывалось доброе любящее сердце.
А сейчас, когда он смотрел на качавшуюся перед его глазами косу, она представлялась ему маятником, отсчитывающим часы, которые остались до той минуты, когда им придется расстаться.
- Такова жизнь, - провозгласил Джубал Браун, с улыбкой наблюдая за тем, как Фокс и Таннер разбивают лагерь, делая вдвоем работу, которую обычно делали пять человек.
Если бы Фокс не понимала, что он страдает от боли, она бы как следует его отчитала. Но когда-то, много лет назад, один проводник, которому она, что называется, перебежала дорогу, тоже прострелил ей ногу, и она помнила, как ей было больно ходить или ездить верхом.
- Наслаждайся, пока можешь. - Она отвернула воротник, чтобы легче было дышать. - Кофе будет готов через минуту.
Даже если бы они остановились у реки и вода была бы у них в избытке, они предпочли бы кофе, несмотря на изнуряющую жару. Кофе всегда был основной пищей на Западе.
Вытянувшись на земле, Фокс стала шарить вокруг себя глазами, опасаясь змей и скорпионов. Не обнаружив ничего подозрительного, она села поодаль от костра и стала обмахиваться шляпой. Мужчины сняли с себя рубашки, а она завязала свою узлом на животе и закатала рукава до локтей. Лица и руки мужчин были черными от загара, а у нее загар был золотистым. И все благодаря лосьонам Барбары Робб и Пича. Когда они приедут в Денвер, ее кожа, конечно, не будет молочно-белой, но и выглядеть неотесанной, грубой женщиной, которая провела всю свою жизнь на солнце, она тоже не будет. Эта мысль немного улучшила ее настроение.
- Как ты себя чувствуешь? - спросила она Пича, сидевшего рядом с Брауном.
- Я вспотел и устал. А так - здоров как бык.
Фокс надеялась, что жара и сухой воздух скажутся благотворно на болезни Пича, но, похоже, она ошибалась. А вид Пича без рубашки поразил ее. Человек, который всегда излучал здоровье, теперь выглядел сморщенным стариком. Его тело съежилось, руки стали похожими на тонкие плети, ребра выпирали под серой кожей.
- Как же ты похудел, - ужаснулась она.
- В таких долгих переходах люди всегда худеют. Ты тоже похудела, Мисси. - Он попытался улыбнуться. - И выглядишь замечательно.
Она подумала о шахматных фигурах, которых не доставали из коробки уже несколько недель.
- Может быть, мы отдохнем денек у реки. Ты сможешь порыбачить. Ты же любишь рыбачить.
- Если только мне не придется есть то, что я поймаю.
Он опять улыбнулся, и она вспомнила их давнишний спор о том, что зимой им приходится слишком часто есть на ужин соленую рыбу. У них было в жизни так много общего, что о чем бы они ни говорили, это всегда вызывало у них приятные, а иногда и не очень, воспоминания.
- А где Таннер? - спросил Джубал, дуя на горячий кофе.
- Охотится за ископаемыми. - Фокс увидела его среди скал. - Отнесу ему кофе, а потом вернусь и займусь бобами.
- Смотри, - сказал Таннер, когда она подошла, и протянул какой-то плоский камень, беря у нее кружку с кофе. - Это окаменевший мох.
- Красивый.
Как странно. Фокс могла различить даже самые мелкие листики древнего папоротника. Эти листочки были также четко обрисованы, как мускулы на голой груди Таннера. Он немного вспотел, и его густые волосы стали влажными на висках. Судорожно сглотнув, она подошла к краю каньона.
Он сдвинул на затылок шляпу и внимательно на нее посмотрел.
- Я кое о чем подумал, но у меня все не было возможности спросить…
- Спрашивай.
Позднее солнце отражалось на дне каньона в водах Гранд-Ривер. Она слышала рассказы о том, как люди умирали здесь, на вершине каньона, от жажды, потому что не могли добраться до воды. А с тех пор как Таннеру попала в руку стрела, она не раз думала о том, сколько опасностей для человека таит эта безлюдная местность.
- Ты говорила, что поехала в Денвер, чтобы найти своего отчима. Он все еще там живет?
Фокс моментально насторожилась. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, но мозг лихорадочно заработал. Надо было найти ответ, который не был бы прямой ложью.
- Почему ты спрашиваешь?
- Возможно, я его знаю. Мой отец знает его наверняка.
- Я не собираюсь впутывать тебя в эту старую историю.
- Другими словами - не суй свой нос, куда не надо.
- Я не так сказала. - На самом деле она была страшно польщена, что он этим интересуется. - Я просто не люблю говорить о нем.
А вот думать о Хоббсе Дженнингсе - это было совсем другое дело. Теперь, когда они вступили на территорию Колорадо, она каждый день подолгу размышляла о том, как Дженнингс погубил ее жизнь. Сначала он украл ее деньги и спокойную респектабельную жизнь. И теперь, из-за того, что Дженнингс отнял у нее все, она никогда не сможет соединиться с Таннером. Значит, Дженнингс украл у нее единственное будущее, о котором она мечтала.
Каким же сладостным будет момент, когда она заглянет Дженнингсу в глаза, скажет ему, кто она такая, а потом разрядит всю обойму своего револьвера в его поганое сердце. Этот момент она представляла себе несчетное число раз, но никогда еще так ясно и с таким удовольствием, как сейчас. Каждый раз, когда она смотрела на Таннера и думала о том, какой могла бы быть их жизнь, ее пальцы сжимали воображаемый курок.
Не сводя с нее глаз, Таннер обтер банданой потное лицо и шею.
- Что-то я не припомню, чтобы ты говорила, что будешь делать после того, как мы приедем в Денвер.
- А это имеет значение?
- Расскажи.
Она поняла, о чем он думает.
- Я бывала в Денвере несколько раз после того, как изучила этот маршрут, и не убила этого сукина сына - моего отчима. Он все еще жив, - добавила она с горечью в голосе. А потом спросила: - Тебе Пич что-то рассказал?
- Нет. Но у меня такое чувство, что кое-что он мог бы мне рассказать, если бы захотел.
- Может быть, что-то и есть, - рассердилась она. - И возможно даже, что и мне хотелось бы поговорить с тобой кое о чем. Но я не могу.
Она уже изучила Таннера. Как бы он ни симпатизировал ей, Хоббс Дженнингс был его боссом. Так что Таннер не останется в стороне и не позволит ей убить человека, с которым он проработал много лет. Сначала он попытается отговорить ее, а если ему это не удастся, он, как честный человек, предупредит Дженнингса.
- Фокс…
- Меня тоже кое-что интересует. - Сейчас вполне подходящий момент, чтобы задать ему несколько вопросов и отвлечь его от расспросов о ее планах в Денвере.
Он положил окаменелость на землю и глянул в сторону лагеря.
- Что именно?
- Я знаю, что ты работаешь на Хоббса Дженнингса, но мне почему-то кажется, что твой отец занимается тем же бизнесом, что и он. Если это так и если твой отец хочет, чтобы однажды его компания перешла к тебе, почему ты работаешь не на отца, а на этого мерзавца Дженнингса?
- Меня раздражает, когда ты его так называешь. Что ты имеешь против этого человека? Насколько я его знаю - а знаю я его уже очень долгое время, - Дженнингс хороший, порядочный человек.
- Как же! - отрезала она, повернулась и пошла прочь.
- Знаешь ли ты, что он полностью содержит приют для девочек-сирот? - Таннер шел следом за ней. - И что он один из немногих владельцев рудников, кто по-настоящему исповедует принципы Союза? А на Рождество он кормит бесплатным обедом каждого нуждающегося в Денвере. Благодаря его общественной деятельности жизнь в Денвере стала более безопасной.
- Да, знаю, - бросила она, не оборачиваясь. - Ты считаешь, что этот чертов мерзавец святой.
Она шла большими шагами, ругалась почем зря и мечтала о том, чтобы у них в лагере было виски и она могла сделать хотя бы глоток. Все эти дни ей удавалось придерживаться советов, которые дала ей Барбара Робб, но сейчас она была в ярости.
Наверное, она не рождена для приличий. Ну и пусть. Ведь ей надо только выглядеть приличной, чтобы подобраться поближе к Хоббсу Дженнингсу всего-то минут на двадцать.
- Назови хотя бы одну причину, почему я должен относиться к нему по-другому.
Фокс приподняла крышку кастрюли, в которой варились бобы, и с грохотом опустила ее обратно.
- Оставайся при своем мнении, а я останусь при своем. - Надо бы напечь лепешек, подумала она, но эта мысль сразу же улетучилась. Ей было не до того.
Схватив ее за плечи, Таннер резко повернул ее к себе лицом.
- Ты кажешься мне разумной и справедливой во всем, кроме оценки этого человека. Если ты и дальше собираешься его чернить, скажи хотя бы, в чем причина.
- Если бы ты был Хоббсом Дженнингсом, я бы с радостью назвала тебе не менее дюжины причин. - Она вырвалась и, сверкая глазами, встала перед ним, уперев руки в бока. - Но ты, слава Богу, не Дженнингс. А перед тобой я не должна оправдываться.
Таннер напрягся, и его взгляд стал холодным.
- Нет, не должна.
Она смотрела ему вслед, а потом увидела, что Пич и Джубал бессовестно подслушивали, да еще с большим интересом.
- Ни слова, - пригрозила Фокс, - или будете есть песок вместо ужина.
Они учли ее предупреждение и молча проглотили бобы и бекон без лепешек. Фокс могла бы приготовить на скорую руку какой-нибудь пирог, чтобы ужин был сытнее, но у нее не было настроения печь. После ужина Таннер, также молча, отчистил песком тарелки.
Скрестив на голой груди руки, Джубал сказал, глядя на Фокс:
- Раньше от тебя все время пахло свиным жиром, а теперь вроде чем-то похожим на молоко. Это почему?
- Заткнись и не лезь не в свое дело. Я иду спать.
Пич был единственным, кому она пожелала спокойной ночи. Натянув до пояса легкое одеяло, она повернулась спиной к костру.
Когда ее разбудил Таннер, она не могла понять, который час, но небо над ней было усыпано миллионами звезд, а Пич храпел так, что было ясно, что он спит уже давно.
- В чем дело? - Она вскочила и выхватила револьвер.
- Ничего не случилось. - Таннер провел рукой по ее косе. - Пойдем со мной.
Первой ее мыслью было отказаться, но он провел пальцами по ее груди, и у нее уже не было ни малейшего желания сопротивляться. Она позволила ему увести себя от тлеющих углей костра.
- Вижу, что ты был абсолютно уверен, что я пойду с тобой, - сказала она, увидев, что он расстилает одеяло у подножия высокой скалы.
- Я на это надеялся, - поправил он ее.
Хотя температура значительно упала, камни сохранили дневное тепло и место оказалось довольно уютным, несмотря на прохладный ветерок. Они сидели лицом друг к другу, почти соприкасаясь коленями. Таннер взял ее руки в свои.
- Из-за чего, черт побери, мы воюем?
Фокс хотела ответить, но передумала и стала вспоминать, о чем они говорили перед ужином. Таннер задал вопрос, на который она не ответила, а потом как-то само собой выплыло имя Хоббса Дженнингса и они стали спорить, хотя наперед знали мнение друг друга.
Фокс сгорбилась и прикрыла ладонью глаза.
- Я не знаю.
- Это, конечно, не было бессмысленной перепалкой вроде той, где должна жить моя несуществующая жена, но все же… - Он нежно отвел с ее лица прядь волос. - Послушай, я не разделяю твое мнение о Хоббсе Дженнингсе, но ты имеешь право на собственное мнение, и тебе не обязательно раскрывать свои причины. Я больше ни слова не скажу о Дженнингсе.
Это было великодушное полупризнание, если учесть, что о Дженнингсе первой заговорила Фокс.
- Извини меня. Я в последнее время слишком раздражена.
- До Денвера осталось меньше месяца пути. Запрокинув голову, Фокс посмотрела на звездное небо.
- У меня нет никакого образования, - тихо начала она. - Годы юности я провела на верфях Сан-Франциско, переодетая мальчишкой. Я научилась сквернословить, курить, и я редко отказывалась выпить стаканчик виски. Многие годы я прожила одна, рядом со мной был лишь чернокожий. Я ходила по этому маршруту много раз и всегда была единственной женщиной в компании мужчин. Я жила в лагере индейцев. Я убила нескольких мужчин и со многими дралась.
Она словно говорила не с Таннером, а сама с собой. Она перечислила все те причины, по которым ее никогда не примут в его мире, потому что ей было необходимо самой их услышать. А возможно, потому, что и он нуждался в напоминании.
- Ты спасла мне жизнь. Ты довезешь это золото до Денвера и спасешь жизнь моему отцу. Все те люди, с которыми я разговаривал в Карсоне, уважают тебя.
Непроизвольно трогая простреленную мочку уха, Фокс по-прежнему смотрела в звездное небо.