Ей больше не было ни холодно, ни страшно. Невероятно, но она чувствовала себя в безопасности в объятиях обнаженного незнакомца. Она не могла этого объяснить и была уверена в одном: она не видела его на вечеринке и вообще никогда прежде не видела. Появись такой гигант на людях, у любой особы женского пола старше четырнадцати лет замерло бы сердце.
- Я… я… - Она пыталась ответить ему, но не могла его сообразить, оглушенная гулкими ударами его сердца. - О ч-чем вы меня спрашивали?
- Ни о чем, малышка. - Он рассмеялся, и смех теперь показался ей приятным и мелодичным. Но говорил он как-то скованно, словно сам не ожидал такого развития событий. - Черт, никак не могу вспомнить, кто же ты такая! Я не звал никого вчера с собой. И уж во всяком случае тебя. Я бы запомнил, как мы занимались любовью, и вино здесь ни при чем.
- Мы не занимались любовью, - чуть слышно прошептала она. - Я уже много раз повторяла это…
- Это не имеет значения. Сейчас ты здесь, и мы легко исправим ошибку. Скажи, ты не из компании девушек, которую Эдрик привез из Лангедока?
- Нет, я… - У Селины опять пропал голос. Его руки медленно двигались по ее плечам, спине и легли на талию. - Я… из… Чикаго.
Он наклонил голову и приблизил к ее лицу свое.
- Я не знаю такой земли - Чикаго, - прошептал он, и его дыхание теплом обдало ее губы, - но дай мне попробовать вкус самого прекрасного из цветов, произрастающих там.
Ее рот оказался накрытым его губами, и Селина познала нечто куда более сексуальное, чем голос или тело мужчины. Его поцелуй.
Ее целовали раньше, но никогда не целовали так.
Его поцелуй не был робким и неумелым, но и не отличался силой и напором. Это был долгий, медленный и всепоглощающий поцелуй. Казалось, он навечно связывает их обоих, затягивает ее душу в водоворот его души.
Она ощутила вкус вина, острых специй и… обещание взаимного наслаждения. Сочетание силы и нежности потрясло Селину. Ее колени подогнулись. Но мужчина без усилий удержал ее и еще теснее приник к ее рту.
Где-то в самой глубине ее существа родился стон. Она не помнила, чтобы когда-нибудь кричала… почти по-звериному. В крике было настоящее желание, скорее мольба, а не протест, как хотела бы Селина. Она прижала ладони к его груди, но не оттолкнула, хотя знала, что должна это сделать. Вместо этого она провела рукой по узлам мышц, и их крепость и упругость привели ее в состояние восторга, от которого она едва не потеряла сознание. Она слышала его участившееся дыхание и вырвавшийся из недр его существа глубокий вздох.
Все ее чувства рассыпались как конфетти, и прежде чем она попыталась собрать их вместе, Селина поняла, что тонет в волшебном поцелуе. Незнакомец дразнил ее, смеялся над ней, касался ее и возбуждал, как ни один мужчина до того.
Ее руки против воли обхватили его за спину, и она прижала его к себе с той же страстью, с какой он держал ее.
Поцелуй становился все откровеннее и крепче. Прикосновение его языка вызвало у нее новый стон. Она почувствовала дрожь в его руках, словно он изнемогал в борьбе с самим собой. Его язык нападал и отступал, возвращался, искал ее язык, скользил и извивался. Она пробовала незнакомца на вкус, ощущая, как ее охватывает не испытанный прежде голод. Жесткая щетина на его подбородке царапала ей лицо.
Вроде бы подтверждались ее худшие опасения, но странно: она не испытывала ни страха, ни беспокойства.
Ее переполняли желание, нежность и… уверенность, что все так и должно быть. Она хотела этого. Она ждала этого момента всю свою жизнь.
Она чувствовала, как оживает. Она не помнила себя такой вот уже многие месяцы. Видимо, она вскрикнула от радости, потому что мужчина внезапно прервал поцелуй и поднял голову.
Минуту они стояли молча, прижавшись друг к другу и тяжело дыша. Им было жарко, как будто они находились рядом с открытым жерлом пылающей печи.
Туман, покрывавший все вокруг, немного рассеялся.
- Подождите, - прошептала она. - Я не могу… Я не…
- Нет, не уходи. - Он снова наклонил голову и слегка сил ее в нижнюю губу. Потом бережно взял за подбородок и запрокинул лицо. - Кроме тебя, мне ничего не нужно, мой маленький цветочек. Ты слаще всего на свете. Останься со мной. Ласкай меня, а я буду ласкать тебя.
- Пожалуйста, я… должна сказать… Я не знаю, что говорила моя сестра, но я вовсе не такая… Я не…
- Не - что? - спросил он.
- Я не…
Он снова поцеловал ее, более властно, чем в первый раз. Стон вырвался из уст Селины от горячего прикосновения его губ, от колючей щетины, царапавшей нежную кожу лица. Ощущения, родившиеся в глубине ее существа, сдерживаемая страсть, бешеная лихорадка - все вдруг воплотилось в странную боль, сосредоточенную в центре тела. Она схватила его твердые, как камень, руки, вдруг осознав, как близко оказалась к краю пропасти. "Я не могу этого сделать! Это - безумие! Я не знаю этого человека! Я никогда прежде его не видела". Но когда он наконец поднял голову и прекратил сладкие муки, которыми только что щедро осыпал ее, она без сил приникла к нему.
- Но… я даже не знаю, как вас зовут.
- Гастон. - Его губы опять прижались к ее губам, требуя ответного поцелуя, который должен был лишить Селину последних сил. Его имя как-то пролетело мимо, лишь в подсознании была отмечена его старомодность. Необычное имя. Редко встречающееся.
Мужчина протянул руку и провел пальцами по ее спине и плечам, по шелку, кружеву и тонким бретелькам тедди.
- Странный наряд на тебе, - пробормотал он. - Эта твоя земля, Чикаго, наверное, очень далеко, если там ходят в таком, чего мне не доводилось видеть. Ты должна рассказать мне о ней. - Он снова поцеловал ее и засмеялся: - Потом. А сейчас давай как следует отпразднуем приход Нового года.
Селина удивилась, что Гастон в первый раз увидел тедди. Она также собиралась спросить его, как это он ничего не знает о Чикаго, но вздохнула и тихо произнесла:
- С Новым годом!
Он обрушил на ее шею ливень легких поцелуев.
- Я не знаю лучшего способа встретить рассвет первого дня нового века.
У Селины кружилась голова, но у нее хватило самообладания обратить внимание на его последние слова.
- Нового века? - переспросила она.
- Да. Первый день тысяча трехсотого года от Рождества Господа нашего Иисуса Христа.
Селина замерла.
Мрак, холод, странная мебель, солома на полу, непривычный говор, старинное имя…
- Что вы сказали? - Она выскользнула из его объятий.
- Крошка, по-видимому, не я, а ты выпила слишком много, если уже не помнишь, по какой причине мы тут праздновали. Сегодня первое января одна тысяча трехсотого года.
Не замечая боли в лодыжке, Селина бросилась к противоположной стене, где было окно. Или должно было быть. Рука коснулась деревянных ставень.
- Тебе нехорошо, cherie? - обеспокоенно спросил Гастон. Селина распахнула ставни. За ними она увидела знакомый узор цветного витража. Она потянула за ручку, и порыв ледяного ветра ворвался в комнату вместе с серебряным светом. Луна в небе казалась обычной - полной, чистой… Но городка внизу не было!
Селина уставилась за окно, открыв рот, не в силах произнести хоть слово. Целый город Сен-Пол вдруг куда-то исчез! Здания, мощеные улицы, люди, автомобили, неоновые вывески, шум… Вместо этого она видела лишь безмолвный густой лес.
Ее взгляд упал на внутренний двор замка. "Мерседесы", "бугатти" и "астон-мартины" тоже куда-то подевались. Аккуратно подметенной дорожки вокруг замка не оказалось. Как и домиков для гостей, теннисного корта и бассейна. Исчезло целое крыло здания! От замка оставалась только главная башня, покрытая толстым слоем снега. Глубокий ров. Стена, но отнюдь не выщербленная, а как будто новая и прочная.
Первое января 1300 года!
Этого не может быть!.. Это просто сон. Ночной кошмар!
- Cherie!
Селина повернулась на ласковый зов.
Нет, эта не сон. И мужчина, приближающийся к ней из мрака комнаты, не ночной кошмар.
Вот он входит в столб лунного света, падающего из окна, - крупная ступня, мощные длинные ноги, покрытые завитками темных волос, и…
О Господи!
Щеки как огнем обожгло, и Селина быстро перевела взгляд на широкую мощную грудь и неимоверной ширины плечи… Когда на свету оказалось все его загорелое упругое тело под два метра ростом, Селина почувствовала себя непривычно маленькой и хрупкой.
Его властное лицо казалось высеченным из камня. Красивое, оттененное щетиной на щеках, в обрамлении густой гривы длинных темных волос. И глаза… Ей в голову не приходило, что у человека может быть такой завораживающий взгляд. Он стоял в лунном свете, ослепительно улыбаясь. От улыбки уголки его гипнотизирующих глаз цвета кофе без молока, опушенных густыми ресницами, немного загнулись кверху.
- Красавица, ты так ловко ускользнула от меня, что я уж было усомнился в своих достоинствах любовника.
- Вы сказали, что вы… - Голова Селины кружилась так, что она едва удерживалась на ногах. - Но вы не можете… быть тем самым Гастоном!
- Я Гастон де Варенн, - сказал он твердо, с гордостью в голосе, и его улыбка стала еще шире. - Разве ты не догадалась, что тебе предстоит заняться любовью с хозяином этого замка?
Селина почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Она ухватилась за ставень, но не удержалась и рухнула на колени. Гастон мгновенно очутился рядом.
- Крошка, отчего ты так расстроилась? - участливо спросил он и легко поднял ее на ноги.
Но как только он увидел ее лицо, освещенное луной, его взгляд сразу стал холодным, улыбка исчезла. Он пристально вглядывался в ее глаза, в ее волосы.
Внезапно Гастон протянул руку к заколке, держащей узел волос у нее на затылке, и быстрое движение его пальцев уже никак нельзя было назвать ласковым. В секунду он освободил волосы и тут же отступил на шаг. Глаза его сузились.
- Вы женщина из семейства Фонтенов! - процедил он с негодованием.
Селина моргнула, не понимая, чем вызвана перемена его настроения, но в то же время испытывая облегчение. Во всяком случае, Гастон знал, кто она. Значит, она не окончательно сошла с ума! И возможно, найдется какое-то объяснение тому, что с ней случилось.
- Да, - ответила она. - Конечно…
Он прервал ее:
- Я должен был догадаться, что Турель не откажется от своих вероломных попыток! - И он схватил ее за руку.
- Подождите минуту! - закричала Селина, испытывая понятное замешательство. - Что вы делаете? Я ничего не понимаю. Что происходит?
- Не стройте из себя дурочку. Вы прекрасно знаете, зачем вы здесь! - повысил он голос. - Вам предстоит сегодня выйти за меня замуж.
Глава 3
- Как вы оказались в моей спальне? - потребовал ответа Гастон, крепко сжимая запястье девушки. Глаза его сверкали ярче, чем луна за окном. - Каков план Туреля? Почему он решил заставить меня переспать с вами, хотя прежде ему это нравилось не больше, чем мне?
Широко открытыми глазами, вся дрожа, Селина смотрела на него, не в силах выдавить из себя ни слова. Она, наверное, сползла бы на пол, но он крепко держал ее. Желание, которое она разбудила в нем, не отпускало ни на миг. Будь она проклята!
Странно, но, кроме рыжих волос, навязанная ему невеста не имела ничего общего с тем, что он ожидал увидеть. Она не походила на невинную девушку, воспитанную в монастыре. Скорее уж на падшего ангела, посланного на землю, чтобы досыта удовлетворить мужчину, чтобы разжечь в нем адское пламя и подарить райское наслаждение. Она появилась из мрака ночи как живое воплощение его снов.
Гастон был в отчаянии: он мечтал привести в порядок свои мятущиеся мысли, однако не мог оторваться от ее вызывающе непристойного наряда, который мерцал в неярком свете, подчеркивая каждый изгиб ее тела, скрывая, открывая и дразня. Ее высокая, стройная фигура как будто создана для него, ее поцелуи еще не остыли у него на губах и не выветрились из памяти.
Хорошо бы бросить ее на постель и окунуться в тепло ее тела! Он едва не забыл о своей клятве не дотрагиваться до девушки: ведь, случись такое, их помолвка стала бы реальностью и о разводе нечего было бы и думать. А тогда конец всем его планам добиться мести и справедливости.
- Отвечайте мне, - приказал он тихим, напряженным голосом, борясь с желанием, которое мешало ему управлять собой. - Как вы пробрались мимо охраны?
- Я… я… - Селина пыталась поймать ртом воздух, потом разразилась рыданиями. - О Боже! Я сошла с ума. Этого не может быть!
Гастон не понимал ее, тем более что речь девушки все время прерывалась всхлипами. До него дошло только, что она не вполне верит в его существование.
- Уверяю вас, миледи Кристиана, я настолько же реален, как наша с вами помолвка. - Он сильнее сжал ее руку.
- Но ведь вас не существует! И я… Крис… Как вы сказали?
- Не пытайтесь играть со мной, - жестко предупредил он, прижимая ее к каменной стене. - Вы уже признались, что вы Фонтен. А теперь не можете вспомнить своего имени?
- Но я не миледи Кристиана. Я вообще никакая не миледи. Меня зовут Селина. Селина Фонтен. Я из Америки. Из Чикаго. Произошла какая-то ошиб…
- Ложь вам не поможет! - оборвал он ее. - Вы Кристиана де ла Фонтен, подопечная герцога де ла Туреля. Вы должны были прибыть еще на той неделе из Арагона на нашу свадьбу. Мы решили, что вас задержал снегопад.
Она в изумлении смотрела на него, как будто он говорил на иностранном языке. Потом затрясла головой:
- Я не знаю, о чем вы толкуете. Я не знакома ни с одним герцогом и никогда не бывала в монастыре. Я даже не знаю, где находится Арагон. Я не Кристиана…
- А ваша прическа? - Его рука коснулась шелковистых рыжих прядей, и, не в силах остановиться, он погрузил в густые волосы ладонь, ненавидя себя за то, что ему хочется трогать их, ненавидя ее за то, что ему хочется ощутить все ее тело до последнего дюйма. - Кто, кроме монашенки, так стрижет волосы? А ваш выговор? Если вы не из Арагона, откуда у вас этот странный акцент? И как вы попали в мою спальню? В мою постель? В таком наряде! - Он дотронулся до шелка, бесстыдно выпячивавшего все, что должен скрывать.
Селина вздохнула и крепко зажмурилась.
Гастон сжал зубы. У Туреля было достаточно времени все обдумать и составить план. Наверняка он решил, что лучшего способа прибрать к рукам земли Вареннов, чем этот брак, не найти. Теперь его права по материнской линии становятся законными. Девушка может до последнего вздоха твердить о своей невинности. Но ее наряд! Для чего он служит, если не для соблазнения мужчин? Пусть даже у нее в последний момент сдали нервы и она решила бежать.
- Итак, я жду объяснений, - насмешливо произнес он, приподнимая пальцами тонкие бретельки тедди. Ему ничего не стоило разорвать их одним движением пальцев.
Ее длинные ресницы в испуге взлетели, и по всему телу пробежала судорога - то ли от страха оказаться совсем раздетой, то ли в ответ на его прикосновение. Девушка облизнула пересохшие губы, и острое лезвие желания снова полоснуло его. Она застыла, и он понял, что девушка чувствует, как ему хочется ее, и еще больше разозлился на себя за слабость.
- Я… я не могу объяснить, как попала сюда. Я вообще не могу объяснить, что случилось, - прошептала она, потупясь под его хмурым взглядом. - Вам придется поверить мне, хотя это звучит чистым безумием. Я, видно, сошла с ума… но когда я вошла в эту комнату, чтобы лечь спать, был одна тысяча девятьсот девяносто третий год.
Гастон шумно вздохнул, стараясь не замечать ее гибкого, стройного тела и мягкого голоса.
- Не надо считать меня дураком. - Он смерил ее взглядом, от которого трепетали его самые заклятые враги. - Я верю только в то, что вы, красавица, столь же хитры и коварны, как и ваш господин.
- У меня нет никакого господина! - испуганно и искренне воскликнула она. - Я не та, за кого вы меня принимаете! Не могу понять, что я здесь делаю и как сюда попала… - Она опять закрыла глаза. - О Боже, этого не может быть, мне все это снится! Это всего лишь сон!
Из глаз брызнули слезы, сверкая как бриллианты в лунном свете. Гастон выпустил ее, едва справившись с охватившим его безумным желанием поднять ее на руки и тихо баюкать… Он выругался сквозь зубы и отвернулся, отгоняя дурацкую нежность и неодолимую страсть, которую ему внушала эта женщина. Он прошел в другой конец комнаты, собирая по пути предметы своего туалета и одеваясь на ощупь в полной темноте.
Он не позволит этой монашке очаровать его. Нет, он слишком хорошо себя знает. Он предавался чувственным усладам так же легко, как выпивке или игре. Женщины влекли его, заставляя терять рассудок. Тем хуже было увидеть в воспитаннице Туреля не глупое и наивное дитя, а чувственное и прелестное создание.
Натягивая шерстяное трико, он придумал хороший план. Его никто не заставит жениться на этой рыжеволосой бестии. Притвориться сумасшедшей наверняка было частью их с Турелем заговора против него.
А если она и в самом деле не в себе? Он надел через голову подбитый мехом колет, взял пояс и со звоном защелкнул пряжку. Во имя всех святых, она ведет себя как помешанная. Возможно, именно поэтому семья отправила девушку в дальний монастырь - просто избавились от нее.
Впрочем, не важно, в своем уме Фонтен или нет: он не возьмет ее в жены, особенно сейчас, когда открылось вероломство Туреля. Он натянул сапоги и взял длинную рубаху.
Девушка, опустившись на колени у окна, плакала. Одной рукой она закрывала глаза, а другой держалась за каменный выступ.
Гастона будто кулаком ударили: у него перехватило дыхание от жалости при виде бедняжки, маленькой и бледной в луче яркого лунного света, хрупкой, как снежинка, которая исчезнет, если только дунуть на нее. Она будила в нем противоположные чувства: ему одновременно хотелось и грубо овладеть ею, и защитить от любой напасти…
Наконец ему удалось подавить бушевавшие в нем чувства.
Он больше не поддастся слабости.
Гастон бросил к ее ногам рубаху:
- Одевайтесь!
Селина вздрогнула и подняла голову. Их взгляды встретились и огнем прожгли пространство, разделявшее их. Секундой позже она подобрала одежду и накинула ее на себя, словно только сейчас сообразив, сколь бесстыдно она выглядела в его глазах, сколь откровенной была ее нагота.
Ведь они подошли к краю, за которым начиналась близость между мужчиной и женщиной, теснее которой уже не бывает.
- Вы верите мне? - спросила она с надеждой. - Вы мне поможете?
Гастон замешкался с ответом, с трудом отводя взгляд от ее полураскрытых губ.
- Я. верю в одно, красавица, - грубо бросил он. - Сейчас, когда вы разоблачены, то готовы на все, лишь бы спастись. Но ваши мольбы немного опоздали. Вы дали мне доказательство, которого мне не хватало, чтобы уличить Туре-ля во лжи: он не хочет мира между нами, а нашу женитьбу хочет использовать в своих вероломных целях. - Он пересек комнату и остановился, глядя на нее с высоты своего огромного роста. - Сейчас мы отправимся к королю, и пусть он положит конец этой комедии. Идемте и разбудим его.
Сердце Селины билось так сильно, что его стук отдавался в ушах и она едва слышала, что говорил ей Гастон. Не успела она напялить на себя его рубаху, как он потащил ее из комнаты. Выйдя за дверь, он выхватил из канделябра факел, другой рукой схватил ее повыше локтя и потащил по коридору в темноту.