– Очень правильно, – с насмешкой отозвался лорд Уинтер. – Как я понял из того, что ты говорил, она не хотела, чтобы твоя нога ступила на английскую землю. – Он встал и вскинул на плечо винтовку. – Что ж, мне нет дела до твоего желания, маленький волк. Если ты так мечтаешь увидеть Англию, тогда, ай биллах, ты поедешь туда, но только после того, как проведешь меня в Эр-Рияд и Хаиль и обратно как мой проводник-посредник.
Зения взглянула на него. Она никогда не посещала Неджд, самое сердце Аравийского полуострова. Все годы, проведенные ею с бедуинами, прошли на горячих равнинах к северо-востоку от Дамаска. У рода Эль-наср, маленькой ветви великого племени аннези, не было ни причины, ни желания пересекать мертвые красные пески на юге. Ни один из тех, кого знала Зения, не присоединялся даже к хаджу в Мекку. Для них южная пустыня считалась фантастической землей, жилищем их предков. Сейчас Эр-Рияд находился во владении жестоких ваххабитских принцев, готовых силой обратить весь мир в ислам. Они ненавидели неверных, но больше всех остальных не выносили христиан и даже отрезали языки простым мусульманам за то, что те пели, ибо их строгие шейхи сказали, что песня может привлечь дьявола. Таковы истории, которые Зения слышала о земле, лежащей за красными песками Нефуд.
– Ваше сиятельство, – осторожно заговорила она, – если вы отправите меня в Англию, я готов делать все, но сначала я должен увидеть деньги.
– О-о, вот как? Тогда иди и посмотри на них. Но только если не сможешь добраться до Дамаска и вернуться за четверть часа, сделка не состоится.
Зения облизнула губы и потупилась, а он усмехнулся при виде ее замешательства.
– Ну и изобретательный разбойник, – проворчал лорд Уинтер. – Я не ношу с собой сумки, полные монет, специально для молодых головорезов. Вот тебе два соверена, малыш, в залог того, что ты не уйдешь от меня без разрешения и что твоя поездка в Лондон состоится после нашего возвращения. – Неожиданно ему в голову пришла мысль, от которой на его лице заиграла злорадная ухмылка. – Черт побери, я сам отвезу тебя туда. В Суонмире мы будем пить чай с моей матерью, настоящей леди, и вести себя ужасно прилично.
– Неужели ваша мать, леди, примет меня? – Зения с удивлением посмотрела на виконта.
– Не сомневаюсь, что она приняла бы самого дьявола, если бы смогла снова заполучить меня в свои лапы. – Легкими шагами он спустился с валуна и протянул Зении руку. – Что скажешь, волчонок? Подойдут нам Неджд и Англия?
Зения с трудом перевела дыхание. Такой шанс и такой риск! Однако другой возможности у нее нет.
Немного помедлив, она в ответ протянула ему руку, которую он крепко пожал.
– Если ты будешь моим спутником, – пообещал он по-арабски, – я отвезу тебя в Англию после нашего возвращения из Неджда.
Зения встала, оставив пальцы крепко зажатыми в его руке.
– Пока мы путешествуем, у нас одна судьба, будь мы живы или мертвы, – дрожащим голосом произнесла она обычную клятву рафиков. – Я отведу вас туда, куда вы сказали, и, Бог свидетель, не оставлю вас. – Почувствовав, что он разжимает пальцы, она внезапно сжала его руку. – Господь видит, что вы взяли меня под свою защиту!
Она произнесла "дакхилак" – другую клятву, которая, если лорд Уинтер принимал ее, возлагала на него ответственность за жизнь девушки.
Зения взглянула ему в лицо. Сумасшедший английский лорд смотрел на нее и улыбался своей суровой, едва заметной улыбкой. "Он сумеет защитить меня от чего угодно", – подумала Зения, но она боялась его, потому что он смеялся над злыми духами и любил пустыню.
– Милорд, пожалуйста, – тихо попросила она, – не дайте мне умереть, пока я не увижу Англию.
– Клянусь Богом и своей честью, Селим, ты под моей защитой, – заявил лорд Уинтер и крепче сжал ее руку. – Я буду охранять тебя ценой собственной жизни.
Глава 4
– Мне не нужна жена, – твердо повторила Зения отнюдь не в первый раз.
– Так же, как верблюду не нужно седло, но это его судьба и воля Аллаха, – возразил марокканец Хадж-Хасан, сидя по-арабски на земле с чашкой кофе в руке.
Мужчины-бедуины, сидевшие в сумерках вокруг костра, несдержанно рассмеялись и принялись высказывать разные предложения на тему женитьбы. Зения не знала никого из мужчин племени бени-саккр, которые сопровождали их в путешествии, но из осторожности день и ночь носила куффию, прикрывавшую лицо, боясь, что кто-нибудь из них мог знать ее, хотя прошло семь лет с тех пор как она покинула пустыню.
– Я беден, ваше сиятельство, – настаивала она, – у меня ничего нет для жены.
– Но разве я не сказал, что дам тебе верблюда и зарежу овцу? И разве ты не получил в подарок ружье? Как ты можешь говорить, что у тебя ничего нет? – удивленно воскликнул он.
– Хадж-Хасан говорит справедливо, – поддержал его бедуин. – Видит Аллах, перечисленного много.
– Нет, неправильно, – удрученно запротестовала Зения, опустив голову.
– Йаллах, а разве правильно, что у меня нет бороды? – высокопарно спросил Хадж-Хасан. – У меня, который относится к тебе как отец! Ради тебя я сбрил такую великолепную бороду. Из-за тебя я теперь похож на безбородую девчонку!
– Вы можете снова отрастить ее, Эль-Мухафи! – заявила она, назвав его по-арабски господином и защитником. – Я слишком молод для женитьбы.
– Слишком застенчив, – подсказал один из бедуинов.
– Ай биллах, слишком неблагодарен, – язвительно добавил другой.
– Слишком скромен!
– Слишком уродлив, видит Аллах! – выкрикнул четвертый. – Именно поэтому он все время прячет свое лицо. Ни одна девушка не пойдет за него замуж!
– Давайте посмотрим! – Они наклонилось к Зении, и жадные пальцы потянулись к ее куффии, но они совершили бы возмутительную грубость, если бы дотронулись до нее руками.
Стараясь уклониться от их приставаний, Зения отодвинулась к краю светового круга.
– Нет, не прогоняйте его от костра, – благодушно сказал Хадж-Хасан. – Аллах сотворил Селима достаточно симпатичным, так что вы ошиблись.
Зения была не против уйти от костра. Позади осталось двенадцатидневное путешествие по горам, и ледяной холод тех дней теперь, в горячих сумерках пустыни, стал приятным воспоминанием. Она встала и отошла в сторону, делая вид, что занялась разборкой багажа.
– Йаллах, маленький волк! Иди сюда, – настойчиво звали ее голоса бедуинов, но Зения не обращала на них внимания.
Такая сцена повторялась часто, потому что голубоглазый Хадж-Хасан Неукротимый не упускал возможности рассказать каждому, как он сбрил бороду и поклялся, что не отрастит ее снова, пока не увидит женатым своего маленького побратима Селима. Не предупредив Зению, он рассказал свою выдумку в первом бедуинском поселении, и теперь история разлетелась повсюду и сама встречала их на каждой тропе. По мнению Зении, половина племен пустыни уже должна была знать рассказ, потому что интересные новости разлетаются среди бедуинов со скоростью хорошего ветра.
Каждый вечер он совершал ритуал бритья, но, несмотря на самые настойчивые расспросы, ничего больше не собирался открывать, так что подобный рассказ превратился в своеобразную игру с бедуинами, и их любопытные и эмоциональные натуры мучились в поисках ответа. Не удовлетворив любопытства по поводу таинственности того, что побудило Хадж-Хасана дать такую странную клятву, они теперь взялись за разгадывание загадки Селима.
– Мальчик перс, – предположил один из бедуинов.
– Он араб, – опроверг его предположение Хадж-Хасан.
– Он эмир. Принц!
– Веллах, принц – в лохмотьях, – иронически усмехнулся другой. – Он такой же бедный бедуин, как и мы, и просто морочит нам голову, пряча лицо.
– Нет, клянусь своей бородой, он из Андалусии, как Хадж-Хасан, – высказал предположение еще один бедуин.
– Нет, он недостаточно высок, чтобы быть магрибом. Взгляни на Хадж-Хасана – благослови вас Господь, – Селим никогда не станет таким гигантом.
Лорд Уинтер встал – в белом бурнусе и с неизменной винтовкой на плече он производил внушительное впечатление – и отвесил церемонный европейский поклон, от которого внутри у Зении все задрожало. Никто не сомневался, что его мать прекрасная белая андалусская голубка, и не мог не верить ему, когда он клялся ухоженной ранее бородой в том, что его отец – темпераментный алжирский шейх и обладатель призрачных, но богатых владений. По каким-то мотивам, которых Зения никогда полностью не понимала, он бросил своего сына, получившего воспитание по крайней мере в трех различных областях южной Испании.
Наверняка так оно и есть, потому что молодой Хасан, безусловно, стал законченным лживым негодяем, подумала с сарказмом Зения. Рассказы лорда Уинтера о Кордове, Севилье и Гранаде поражали и зачаровывали пустынников, ибо они мечтали об Андалусии и прежней империи, утраченной много веков назад. Бедуины плакали, слыша, что дворы и изящные фонтаны мусульман теперь переделаны в христианские церкви и дворцы для неверных.
Когда лорд Уинтер давал Селиму распоряжение принести ему принадлежности для бритья, все собирались вокруг него и с восхищением смотрели, как он сбривает со щек выросшую за день щетину. Его ловкие движения умиротворяюще действовали на Зению. Она смертельно боялась малейшего неверного шага, боялась, что кто-нибудь заинтересуется человеком, который возит в своем ранце острую бритву и зеркало. Но Абу Хадж-Хасан, магриб с черными волосами, голубыми глазами и непонятным ружьем, был в целом таким необычным, что всякие прочие мелочи не удостаивались комментариев, во всяком случае в его присутствии. Она не осмеливалась задумываться, какая молва распространяется в пустыне за границами лагеря.
Зения ехала верхом на великолепном крепком верблюде, которого лорд Уинтер купил для нее у племени бени-саккр, и размышляла, что можно ночью тайком убежать на нем в Дамаск и продать его там за деньги, чтобы уехать в Англию. Но она поклялась быть посредником и проводником лорда Уинтера, а кроме того, у нее не хватило бы силы духа или мужества для такого поступка, и она оставила все мысли о побеге. Ради безопасности и укрытия она спала рядом с виконтом под пологом его палатки.
Теперь они покинули территорию племени бени-саккр, и Хадж-Хасан уже нанял еще одного молодого рафика из племени ровалла, который должен служить ему до самого Джофа, лежавшего на краю красных песков. Зения понимала, что он выбирал плохо и платил слишком много, но держала свое мнение при себе, не желая привлекать к себе внимание, открыто споря со своим хозяином. Среди черных палаток бедуинов не было возможности вести частные разговоры. Если кто-нибудь отходил в сторону пошептаться, все остальные следовали за ним послушать, что он скажет.
Ранним утром они маленькой группой из трех человек, включая роваллу, отправились в путь по территории его родного племени. Молодой любопытный бедуин, подъехав к Зении на своем верблюде, забросал ее вопросами:
– Почему тебе не нужна жена? Ты предпочитаешь мальчиков?
– Нет, я предпочитаю собственное общество, – раздраженно ответила она.
Он, видимо, не понял намека и продолжал удерживать своего верблюда рядом с ней.
– О Аллах, у тебя замечательное ружье, лучше всех, которые я когда-нибудь видел, – произнес он с откровенным намеком другого сорта.
– Ну и что?
– У меня ничего нет, – вздохнул ровалла.
– Хадж-Хасан заплатил тебе риал и заплатит еще, когда мы придем в Джоф.
– Но у меня нет ружья. Ты дашь мне свое?
– Оно принадлежит Эль-Мухафи.
Ровалла, шлепнув своего худого верблюда, пустил его вперед и спустя немного времени уже докучал лорду Уинтеру, выпрашивая у него ружье. Но Хадж-Хасан искусно уклонился от его попрошайничества, задав вопрос о том, как далеко ровалла ходил на юг, и мальчик с готовностью отвечал. Пока они ехали под палящим солнцем через каменистое плато, ровалла признался, что он не пересекал красные пески, но на восток ходил до самого Багдада. Он хвастался своим походом на протяжении нескольких лье, заявляя, что в Андалусии нет ничего, подобного мечети Багдада. Хадж-Хасан признался, что сам он в Багдаде не был и поэтому ничего не может сказать. Зения, которая посещала Багдад, знала его довольно убогим городишкой. Не выдержав, она возмутилась склонностью роваллы к постоянным преувеличениям и сказала:
– Ты просто невежественный бедуин и не был ни в одном крупном городе.
– А ты где бывал, ради Аллаха? – Ровалла немедленно вернулся обратно и снова поехал рядом с Зенией.
– В Багдаде, Дамаске и Бейруте. Ты думаешь, они величайшие города мира, но, если говорить о городах франков и инглези, они подобны маленькому камешку в сравнении с горами!
– Господь с тобой, это неправда. Султан никогда не допустил бы, чтобы у кафров были города больше, чем у него!
Зении хотелось обратиться к лорду Уинтеру, чтобы он решил спор, но ей казалось это слишком опасным. Ровалла же нисколько не сомневался в своих представлениях.
– Абу Хадж-Хасан! – прокричал он. – Скажите, вы были в племенах франков?
– Веллах, конечно, был, – скача впереди и не поворачивая головы, ответил лорд Уинтер.
– Тогда, о мудрый Эль-Мухафи, как называется самый большой их город?
– Лондон, – не задумываясь, ответил виконт. – Там живет королева Англии, которая посылает свои военные корабли на помощь султану.
– Королева, всемогущий Аллах! Она помогает султану разгромить Ибрагим-пашу и египтян! Веллах, хорошо, но, значит, величайшим племенем правит женщина?
– Такова воля Аллаха, – отозвался Хадж-Хасан.
– А как же ее муж – король?
– Она еще молода и не замужем. Но ее имя Виктория, и лев и борзая охраняют ее постель.
– Нет, – фыркнул мальчик, – храни вас Аллах, все совсем не так.
– Клянусь жизнью, я говорю правду. И ее город больше, чем Дамаск, Багдад и Стамбул, вместе взятые. В нем живет пятьдесят раз по десять тысяч человек, и все вооружены и готовы воевать по ее приказу.
– Аллах всемогущий! – удивленно воскликнул ровалла с округлившимися, как блюдца, глазами.
– Йаллах, – пробормотал Хадж-Хасан.
– Значит, такая королева инглези?
– Такая, хвала Аллаху.
– И вы видели ее, о Эль-Мухафи?
– И я видел ее, хвала Аллаху.
– Она красивая? Она выйдет замуж за султана?
– Она королева. Разве все королевы не красавицы? И она не глупая девчонка, чтобы выйти замуж за султана и оказаться запертой в гареме, а сейчас она по всему миру ищет мужа, достойного ее.
– Ай биллах, ей нужно приехать к роваллам и поискать среди них! Я сын своего отца-шейха, и если вы дадите мне ружье, я сам женюсь на ней, несмотря на то что она христианка!
– Ха-ха-ха! – расхохотался Хадж-Хасан, закинув назад голову. – Ты скороспелый ребенок!
– Нет, но вот Селим не хочет жениться, хотя вы по своей доброте даете ему все! Отдайте мне его ружье, чтобы я мог стать богатым и найти невесту. Йаллах, оставьте его здесь с его дурным настроением! О, Хадж-Хасан, я поеду с вами в красные пески вместо него, и ваши враги будут моими врагами. Я никогда не брошу вас!
– Что скажешь? – Обернувшись, лорд Уинтер через плечо посмотрел на Зению.
Девушку молнией пронзил страх, что он бросит ее среди пустыни ради недалекого хвастуна роваллы, но ни ее лицо, ни голос не выдали ее состояния, чтобы не доставлять удовольствия ровалле.
– Я скажу, Эль-Мухафи, – спокойно ответила она, – что он просто хочет получить от вас ружье.
– Но ты каждое утро говоришь мне, что не хочешь идти на юг. – Лорд Уинтер искоса взглянул на Зению, складки белой куффии скрыли от роваллы его лицо.
– Не хочу, Эль-Мухафи, потому что считаю это глупой затеей.
– А наш молодой бедуин говорит, что охотно пойдет со мной. О Аллах, откуда мне знать, что ты не бросишь меня в песках, Селим?
– Мы спутники, и я поклялся, что не оставлю вас.
– Но ровалла тоже мой рафик. – Лорд Уинтер смотрел на нее, ничем не выдавая мыслей, наполнявших его голову.
– О, Эль-Мухафи, давайте доберемся до красных песков и тогда увидим, кто из нас пойдет с вами.
– Иншаллах, – лорд Уинтер слегка улыбнулся, – как угодно Богу.
– Иншаллах, – благочестиво повторил ровалла. – Мы наймем сотню верблюдов, пересечем Нефуд и пойдем посмотреть на эмира в Эр-Рияде.
– О Аллах, зачем сотня верблюдов? – удивилась Зения. – Эль-Мухафи не нужна сотня верблюдов. Он путешествует под защитой злого духа, и только я нужен ему, чтобы прислуживать.
– Злого духа? – Ровалла уставился на Зению. – Хадж-Хасан, он сказал правду?
– Правду, клянусь Аллахом, – спокойно ответил лорд Уинтер.
– Веллах! – Услышанная новость, очевидно, значительно охладила стремление роваллы оставаться вместе с ними, и он, несколько отдалившись, под предлогом разведки поехал вперед.
– Жалкое ничтожество! – проворчал по-английски лорд Уинтер, дождавшись, пока ровалла отъехал достаточно далеко и не мог его услышать. – Падает при первом же ударе.
– Он не пойдет через мертвые пески, – мрачно заметила Зения, – ему нужно только ружье. Если вы дадите ему ружье, он найдет причину уйти.
– Я начинаю понимать, как мне повезло с тобой, маленький волк. Ты идешь со мной, несмотря на страх перед песками и угрозу женитьбы.
– Мне не нужна жена, милорд.
– Ты удивляешь меня. Я полагал, что ты с удовольствием женишься. Красавица с глазами газели и с губами, как лепестки розы, – даже такая не прельщает тебя?
– Нет, милорд.
– Даже за верблюда?
– А вы сами, милорд, женаты? – ядовито поинтересовалась Зения.
– Прямой удар, – заметил он с усмешкой в светлых глазах. – Ты вынуждаешь меня признаться, что я не женат.
– Я хочу быть похожим на вас. По-моему, девушки глупы.
– Безусловно! – Он поехал рядом с Зенией, поглядывая на нее со странной улыбкой на губах. – Значит, ты, должно быть, еще моложе, чем я думал.
– Я не хочу жениться, милорд, – упрямо повторила она.
– Да, к нашему обоюдному удовлетворению мы уже договорились по этому поводу. – Арден сидел, поставив приклад винтовки на колено и легко удерживая ее в вертикальном положении необыкновенно сильной рукой. – Ружья для тебя ничего не значат, а верблюды и невесты – просто пустые слова. – Лорд Уинтер улыбнулся Зении и посмотрел на нее так, что она почувствовала странное возбуждение и неловкость. – Но, черт побери, почему Англия?
– Она зеленая, – ответила девушка.
– Понимаю. – Он удивленно поднял брови.
– Как огромный сад, – продолжала она.
– Откуда ты узнала? От леди Эстер?
– Разве это не правда? – Она с беспокойством взглянула на виконта.
– Полагаю, правда, она зеленая. Чрезвычайно зеленая. Удушающе зеленая, можно сказать. Но ты мог бы посмотреть на деревья в Дамаске, и тебе не нужно было бы отправляться в далекую Англию.
– Но вы же обещали! – воскликнула Зения. – Меня не интересуют деревья в Дамаске!
– Успокойся, маленький волк! Ты увидишь столько деревьев Британии, сколько сможешь вынести, я дал тебе слово. Мне просто любопытно, откуда у тебя такое необычное стремление к Англии?
– Вы, переодевшись, хотите попасть в Неджд, – ответила она, не глядя на лорда Уинтера, – поступок глупый и опасный, но вы абсолютно сумасшедший.
– Я ищу лошадь.
– Какую лошадь? – осторожно поинтересовалась Зения.
– Ее зовут Шаджар-аль-Дурр – Нитка Жемчуга.