Натаниел смотрел на нее долго и пристально, И теперь он почти не сомневался: ее глаза удивительно похожи на глаза той женщины в маске.
Нет, такого просто быть не могло.
Судорожно сглотнув, он пробормотал:
– Видите ли, я просто… Просто вырвалось, вот и все.
Однако он почувствовал, что уже не может целовать ее. Потому что теперь, когда вторглись новые ощущения.
Натаниел снова заглянул в глаза Шарлотты и вдруг понял, что у него есть лишь один выход – спросить ее напрямую.
Но как спросить об этом? "Миледи, не вы ли были со мной на одной из вечеринок? На одной из тех, которые, как всем известно, никогда не посещают порядочные женщины?" Звучит ужасно. И глупо к тому же.
Выражение ее лица внезапно изменилось – словно на него упала вуаль из прозрачной ткани. И они тотчас же как будто отдалились друг от друга. А сходство с незнакомкой в маске исчезло так быстро, что Натаниел даже подумал, что оно ему просто привиделось.
Шарлотта не высвободилась из его объятий, но на обоих навалилось ощущение реальности, делавшее их близость совершенно неуместной. Натаниел понял это и разъял объятия. Шарлотта же в смущении потупилась: казалось, она тоже думала о том, что страсть, ими овладевшая, была безумием и не имела смысла.
– Почему вы расспрашивали меня о родственниках? – спросила она.
Натаниел взглянул на нее с удивлением. Неужели она все это время обдумывала их разговор?
– О родственниках? – переспросил он.
– О родственниках моего мужа.
Она пристально посмотрела на него, и он снова подумал о том, что сейчас в ней не оставалось ни малейшего сходства с той ночной таинственной богиней.
– Сэр, почему вы задавали эти вопросы? Почему расспрашивали о семействе Марденфордов?
– Я расспрашивал о них, чтобы понять, смогут ли они помочь вашему делу, помните?
– Нет, не те вопросы. Я имею в виду ваш интерес к путешествиям за границу и тому подобное.
– Я просто вел светскую беседу, вот и все.
Брови Шарлотты сошлись над переносицей.
– Вы пришли сюда с какой-то мыслью, и не думаю, что она имела отношение к нашему делу.
– Возможно, я пришел, чтобы получить поцелуй.
Натаниел произнес это с улыбкой, но собеседница довольно долго размышляла над его ответом.
– Нет, не думаю, что вы пришли из-за поцелуя. И вы никогда раньше не искали моего общества ради светской беседы. Пожалуйста, объясните, почему вы задавали эти вопросы.
Перед тем как прийти к Шарлотте, Натаниел намеревался открыто и откровенно объяснить свое дело, но его отвлекла внезапно вспыхнувшая страсть. Зато теперь он мог без труда ответить на вопрос хозяйки.
– Я разговаривал с Финли незадолго до его смерти, и он сообщил мне о разговоре, состоявшемся между ним и Марденфордом. Мне хотелось выяснить, действительно ли он мог знать что-то важное.
Реакция Шарлотты явно не предвещала поцелуев. Она отпрянула от гостя и, нахмурившись, спросила:
– Вам хочется проверить, правдивы ли слова заведомого лжеца? Господи, что вы за человек?! Неужели вас интересуют сплетни и скандалы?
– Меня нисколько не интересуют скандалы. И если бы это было просто сплетней, то я не чувствовал бы себя обязанным расследовать ее.
– Обязанным?.. Вы слишком много на себя берете, мистер Найтридж.
Сейчас она снова заговорила резко, вызывающе – как обычно говорила во время их споров. И в такие мгновения Натаниелу хотелось схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть. Или целовать и ласкать до тех пор, пока она не растает в его объятиях.
Почувствовав, что его вновь охватывает желание, Натаниел невольно поморщился. Стараясь взять себя в руки, он проговорил:
– Выслушайте меня, пожалуйста, миледи. Тогда вы, возможно, поймете, что меня беспокоит. Финли сказал, что знал кое-что о мальчике, родственнике вашего покойного мужа. "Потерявшийся мальчик" – так он назвал его.
– Этот преступник сочинил смехотворную историю, а вы поверили? Сэр, я всегда знала, что вы на редкость тщеславны, но не догадывалась, что вы так глупы…
– Я видел этого мальчика. Видел на улице, когда вышел из суда. Там собралась группа мальчишек – они хотели узнать, что с Финли. Так вот, один из них… Он был очень похож на нынешнего барона Марденфорда.
Шарлотта довольно долго молчала, потом наконец спросила:
– Похож? Чем именно?
– Всем своим обликом. Правда, он не очень-то похож на англичанина, скорее на испанца или итальянца. Отсюда и мой интерес к заграничным путешествиям ваших родственников, понимаете?
– Значит, вы и впрямь поверили этому негодяю? Мистер Найтридж, думаю, вам очень скучно живется. Полагаю, вам следует придумать себе какое-нибудь хобби, чтобы занять свое время.
– Я бы не взялся за это расследование без достаточных на то оснований. Поверьте, сходство, о котором я говорил, вовсе не выдумка. Все дело в глазах мальчика. Они очень похожи на глаза Марденфорда.
Лицо Шарлотта словно окаменело.
– Говорите, его глаза? О, это все объясняет. Ведь вы, заглянув в глаза человека, можете прочесть его мысли, не гак ли? Вы славитесь своей проницательностью, мистер Найтридж.
Ее голос источал сарказм, и это ужасно раздражало.
– Я вижу вполне достаточно, миледи.
Шарлотта усмехнулась. Было очевидно, что ей удалось уязвить этого самодовольного мистера Найтриджа.
– Вполне вероятно, что этот мальчик – родственник вашего мужа, – продолжал Натаниел. – И если это так, то неужели вы захотите оставить его в сточной канаве?
– Я сочувствую всем бедным детям. А этот мальчик… Если он привлек ваше внимание и вы хотите стать его покровителем, то я всячески одобряю ваше решение и даже готова помочь. Однако я уверена, что он не наш родственник. Полагаю, что рассказ, который вы услышали в тюрьме, просто выдумка шантажиста.
– Если вы так в этом уверены, то докажите, что я не прав. Советую вам взглянуть на этого мальчика. Если вы не найдете никакого сходства, я тут же брошу это дело. С превеликим удовольствием. Я буду рад избавиться от своих подозрений, неужели не понимаете?
Шарлотта поднялась на ноги и на мгновение замерла, словно превратилась в статую. Затем, коротко кивнув, проговорила:
– Я прекрасно вас понимаю, мистер Найтридж. Но встречаться с этим мальчиком не стану. Я абсолютно уверена в том, что человек, рассказавший вам эту историю, негодяй и лжец. А теперь извините меня. Я приглашена на обед и должна собраться.
Шарлотта не стала дожидаться, когда гость откланяется и уйдет. Резко развернувшись на каблуках, она направилась к двери. Уже у порога вдруг обернулась и, едва сдерживая гнев, заявила:
– Вы гордитесь своей проницательностью, не так ли? Но поверьте мне, мистер Найтридж, вы не видите даже того, что находится у вас под носом.
Глава 6
У нее не было выбора. Она должна была снова с ним встретиться.
Натаниел Найтридж нарушил ее сон, он занимал все ее мысли уже несколько дней, и в конце концов ей стало ясно: она не вернет душевный покой, пока не увидит его.
Выбравшись из своей кареты, Шарлотта осмотрела фасад дома, в котором располагалась адвокатская контора Натаниела. Она старалась отбросить все сомнения и снова обрести уверенность в себе.
Сейчас ее тревожило вовсе не то, что он мог догадаться… При их последней встрече Шарлотта поняла: он не знал наверняка, что это именно она была с ним на том вечере.
Но он явно что-то подозревал. Она видела удивление и недоумение в его глазах во время их последней встрече.
Беспокоило и еще одно обстоятельство.
Судя по всему, Натаниел не раз посещал вечеринки Линдейла. Но одно лишь предположение, что она, Шарлотта, тоже могла там оказаться, привело его в ужас.
А ведь сначала, когда он потянулся к ней, она подумала, что он все знает. И решила, что теперь-то они наконец поняли друг друга. Найтридж заключил ее в объятия, и в тот момент ей казалось, что все у них будет хорошо. Увы, ее постигло жестокое разочарование.
Что ж, в таком случае она больше не будет думать об этом. И постарается больше не вспоминать тот вечер.
Однако она не могла с ним не встретиться – ей не давал покоя рассказ Найтриджа о мальчике, похожем на Марденфорда. Разумеется, все эти рассказы – чистейшая ложь, и даже странно, что Натаниел поверил преступнику и шантажисту. Но Найтридж был известным адвокатом и пользовался доверием в обществе. Если кто-нибудь узнает о его подозрениях, люди задумаются, поползут сплетни, и тогда…
Шарлотта решила, что должна во что бы то ни стало убедить Найтриджа в том, что он ошибается.
Открыв дверь, он вошла в приемную адвоката. Молодой клерк, сидевший за конторкой, окинул ее оценивающим взглядом, затем посмотрел на визитную карточку. Молча кивнув, он быстро поднялся на ноги и поспешил в соседнюю комнату.
Почти тотчас же вернувшись, клерк пригласил Шарлотту в кабинет мистера Найтриджа, довольно просторный, со множеством застекленных книжных полок и письменным столом у окна. Поднявшись, Натаниел жестом велел клерку удалиться и окинул посетительницу внимательным взглядом. Кивнув на зонтик в ее руке, с усмешкой проговорил:
– Я вижу, оружие наготове.
Но Шарлотте было не до шуток. Положив зонтик на стол, она сказала:
– Я буду с вами откровенна, мистер Найтридж. После нашей последней встречи я потеряла покой и сон. И теперь мне постоянно вспоминается наш разговор.
Он снова усмехнулся:
– Не разговор, а поцелуй, леди Марденфорд.
– Я говорю не о глупом поцелуе, а о ваших обвинениях в адрес нашей семьи.
Он опустил глаза.
– Если мои поцелуи казались вам глупыми, вы могли бы не отвечать на них.
– Я пришла не для того, чтобы говорить с вами о поцелуях. Мне необходимо выяснить, почему вы так легко принимаете к сведению слова преступника. Этим вы заставляете меня отвергнуть ваши – разумеется, шутливые – ухаживания.
– Как же вы неопытны, миледи! Ваши слова лишь подтверждают то, о чем я уже догадывался. Мои ухаживания, как вы выразились, доставляют вам удовольствие.
Шарлотта дрогнула и залилась краской. Замечание Натаниела показалось ей ужасно оскорбительным. При этом она прекрасно понимала: еще несколько месяцев назад его слова нисколько бы ее не тронули и она сумела бы найти достойный ответ. Но сейчас… Сейчас она лишь молча отвернулась.
– Пожалуйста, примите мои извинения. Я не хотел вас обидеть, миледи. У меня просто вырвалось… Однако вам не следовало подстрекать меня. Ведь вам давно известно, что я дурно воспитан.
Извинения прозвучали вполне искренне, и это немного удивило Шарлотту. Стараясь держать себя в руках, она повернулась к Найтриджу. Увидев, что он стоит слишком близко, она отступила на шаг. Он улыбнулся и отошел к окну кабинета. Немного помолчав, проговорил:
– Поверьте, леди Марденфорд, я расспрашивал вас о родственниках вовсе не из праздного любопытства.
– Но вы ведь не Джон Финли. Вы пользуетесь уважением в обществе, и ваше доверие к словам шантажиста и мошенника…
– Уверяю вас, я очень осмотрителен, – перебил Натаниел.
– В подобных делах осмотрительность никогда не бывает достаточной. Однако ваше утверждение указывает на то, что вы расспрашивали не только меня. Так что же вам удалось узнать?
Натаниел медлил с ответом, и Шарлотта решила, что он опасается ее реакции.
– Я действительно кое-что узнал, – проговорил он наконец. – Узнал, что существует дядя по женской линии, который провел некоторое время в Индии лет десять назад. А также кузен, который служил во флоте и много путешествовал.
– Кузен – это Питер. Я встречала его, и мне показалось, что он очень религиозен. Едва ли такой человек может быть отцом незаконнорожденного ребенка. Однако с дядей я не знакома. А мальчик, о котором вы говорите… Полагаете, в его жилах течет индийская кровь?
– Скорее средиземноморская. Конечно, он мог родиться и здесь, в Англии. Возможно, кто-то из родственников вашего мужа имел связь с иммигранткой.
Найтридж старался говорить спокойно, ровным голосом. Но было очевидно, что он скрывал свой эмоции. Пристально глядя на него, Шарлотта заявила:
– Похоже, вы думаете, что отец ребенка – Джеймс. Я не права?
Натаниел молча отвернулся к окну. Какое-то время он смотрел на улицу, наконец, повернувшись к Шарлотте, пробормотал:
– Не знаю, что и думать, миледи. Могу сказать лишь одно: судя по возрасту мальчика, он мог родиться во время длительного путешествия нынешнего барона, то есть одиннадцать лет назад.
– Мой муж тоже путешествовал в то время. Не деликатничайте, мистер Найтридж. Конечно же, вы не исключаете и того, что отец мальчика – Филипп, то есть мой покойный муж.
– Да, верно, я рассматривал такую возможность. Однако внешнее сходство – именно с Джеймсом. Я нисколько не сомневаюсь: были приняты все возможные меры, чтобы Финли не рассказал свою историю в суде. И едва ли он стал бы шантажировать Джеймса, если бы отцом незаконнорожденного ребенка был ваш покойный муж. Нет, скорее всего, у Филиппа не было детей.
Лицо Шарлотты снова запылало.
– Из-за его болезни, не так ли?
– Да.
– Мистер Найтридж, давайте говорить откровенно, иначе нет смысла в моем приходе к вам. Я тоже считаю, что… что все дело в болезни Филиппа. Да и все думают так же. Но ведь могут быть и другие объяснения, разве не так?
Натаниел пожал плечами-
– Да, могут быть; и другие. Но все свидетельства указывают на то, что данная ситуация не имеет никакого отношения к вашему мужу. Я никогда не обратился бы к вам за интересующими меня сведениями, если бы думал иначе. Вы считаете, что мое суждение ошибочно?
– Думаю, вы ошибаетесь во всем, от начала и до конца. Но в одном вы правы. Мальчик не ребенок Филиппа. Однако и Джеймс не имеет к этому отношения. Подобное не в его правилах.
– Напрасно вы так думаете, миледи. Юношеская страсть, незаконнорожденный ребенок – эта история стара как мир. Более того, я абсолютно уверен: даже если бы Финли рассказал обо всем на суде, его рассказ не вызвал бы серьезного скандала.
Конечно же, Найтридж был прав: трудно было бы с ним не согласиться. Появление незаконнорожденного ребенка не вызвало бы большого скандала. Шарлотта уже хотела сказать собеседнику, что согласна с ним, но тут он снова заговорил:
– Миледи, давайте предположим, что этот мальчик… что он действительно является родственником Марденфорда, если можно так выразиться. Разумеется, у него нет законных прав, но все-таки он заслуживает человечного отношения. Мальчик – в сточной канаве, и он умрет там, если никто ему не поможет. Именно поэтому я и заинтересовался этим делом.
Шарлотта внимательно посмотрела на собеседника. Да, сомнений быть не могло: Найтридж действительно думал о мальчике, и только о нем. Но почему же его так беспокоила судьба этого ребенка?
– Скажите, ваш интерес к мальчику связан с вашей последней неудачей? – спросила Шарлотта. – Полагаете, что казнь Гарри Бинчли на вашей совести? Вы думаете, что если не поможете этому ребенку, то начнете пить слишком много бренди?
Найтридж нахмурился и молча прошелся по комнате. Когда же он снова посмотрел на Шарлотту, она увидела огонь, пылавший в его глазах. Было совершенно очевидно, что этот человек решил во что бы то ни стало помочь мальчику, даже если ему придется предать огласке "дело Марденфорда". Однако огласка всей этой истории непременно вызвала бы скандал, пусть и незначительный. Вероятно, Шарлотта смирилась бы с этим, если бы не Амброуз. Она опасалась, что скандал, связанный с семейством Марденфордов, может иметь в будущем непредсказуемые последствия для ее любимца.
– Мистер Найтридж, я чувствую, что должна как можно быстрее покончить с этим делом, – заявила Шарлотта. – Я пришла сюда, чтобы сказать вам, что хочу увидеть мальчика.
– Замечательное решение, – кивнул Натаниел. – Я устрою для вас встречу через день-другой.
– Нет, сегодня. Давайте сделаем это сегодня же.
– Берлога Финли – в приюте Сент-Джайлз. Будет разумнее, если я найду мальчика и приведу его к вам.
– Я не хочу, чтобы это дело затягивалось. Давайте сделаем все побыстрее. И если мальчик в приюте, то я согласна поехать туда прямо сейчас. С вами, мистер Найтридж, я буду чувствовать себя в полной безопасности.
Натаниелу пришлось признать, что леди Марденфорд очень даже неглупа, пусть она и раздражала его частенько своими речами. Да, она сразу сообразила, какую опасность мог представлять этот мальчик. И вела себя так, будто слово в слово слышала все, что говорил Финли незадолго до смерти.
"Рожден, чтобы стать лордом…" – так, кажется, он сказал.
Если бы речь шла о внебрачном ребенке, он бы выразился как-то иначе. Да, скорее всего, имелся в виду законный сын, мальчик, который со временем унаследует титул.
Но конечно же, это не сын Филиппа. Филипп был слишком благоразумным человеком, и он не стал бы тайно вступать в брак, поскольку знал, что скоро унаследует титул. А вот Джеймс более легкомысленный. К тому же он как младший сын вполне мог позволить себе опрометчивый поступок.
Натаниел понимал: существовала еще одна причина, по которой Филипп никак не мог быть отцом малыша. Все дело в том, что Шарлотта вышла замуж за этого человека. А она была слишком проницательной, чтобы связать свою судьбу с тем, кто способен на обман.
Усевшись вместе с Шарлоттой в ее карету, Натаниел искренне восхитился ее уверенностью; казалось, она нисколько не сомневалась в том, что их поездка закончится именно так, как ей хотелось. Семейству Марденфордов можно было только позавидовать, ведь вдовствующая баронесса была готова сражаться как львица, чтобы защитить тех, кого любила.
Однако Натаниел надеялся, что к концу дня у нее уже не останется для этого оснований.
Шарлотта играла ленточкой на ручке зонтика. Ее изящные пальцы, обтянутые лайковыми перчатками, теребили и разглаживали узкую полоску шелка, и Натаниелу вдруг представилось, как эти пальчики поглаживают его шею и плечи. А уже в следующее мгновение ему снова почудилось, что женщина, сидевшая сейчас с ним в карете, очень похожа на другую, на ту, что занимала все его мысли.
Да, именно сейчас, в тусклом свете, она удивительно походила на богиню в полумаске. Ее глаза. Ее губы, подбородок…
Пытаясь отвлечься от своих мыслей, Натаниел вполголоса проговорил:
– Миледи, Марденфорду очень повезло, что у него есть такая защитница, как вы. А его сыну повезло еще больше, ведь вы дарите ему свою любовь.
– Это мне повезло. Амброуз мне словно сын, а Джеймс – как брат. Прекрасно иметь семью и место, где чувствуешь себя дома.
Было ясно: Шарлотта даже не догадывалась, что Марденфорд влюблен в нее, она не видела, что этот "брат" желал ее.
– Но вы жили в семье и до замужества, – заметил Натаниел. – Дюклеркы, как всем известно, очень прекрасно друг к другу относятся.
– Да, верно. Мои братья и сестра очень меня любили. Но вот родители… Я выросла в атмосфере семейных драм. Когда я была еще маленькой девочкой, у нас постоянно происходили скандалы. Взрослые считали, что я ничего не понимаю, но я обо всем догадывалась. Наша семейная жизнь… она походила на штормовое море, а я была как маленькая лодочка, которую бросает с волны на волну. А семья моего мужа напоминала тихое, спокойное озеро.
– Понимаю, сколь разителен был контраст.