Наконец она решилась, сделала глубокий вдох и, приведя в порядок жалкие остатки своих оборонительных укреплений, вошла в спальню.
Солнечный светлился в открытые окна, ложась бледными полосами на шелковые обои. Ее мать сидела в кресле возле окна и вязала носки для бедных. Увидев Эмили, Одри сунула вязанье в белую муслиновую сумку.
- Кажется, он наконец-то заснул, - прошептала она, поднявшись навстречу дочери.
- В таком случае это все ни к чему. - Эмили покосилась на поднос. - Отнесу обратно на кухню.
- Может, поставить на столике возле постели? Вдруг он скоро проснется? - Одри бросила быстрый взгляд на кровать. - Он так метался. Думаю, его мучают боли.
Даже самой себе Эмили не хотелось признаваться, что это она была причиной его страданий!
- Не волнуйся, Эмили, думаю, худшее позади. - Одри сжала локоть дочери. - Уверена, память вернется к нему. Это дело времени - скоро он станет твоим прежним Шериданом.
Глядя матери вслед, Эмили думала о том, как хорошо было бы во всем ей признаться. Но это была бы катастрофа. Страшно подумать, что было бы с матерью, узнай она, что Шеридана вообще не существует.
Эмили медленно двинулась к постели, как охотник, приближающийся к логову льва. Только этот лев сейчас спал, отвернувшись от окон, в которые лилось яркое послеполуденное солнце. Она постояла мгновение возле постели, глядя на своего врага.
Странно, но ничего негодяйского не было сейчас в его лице. Сон разгладил морщинки, разбегавшиеся от глаз, смягчил изгиб губ. Во сне он казался моложе. Не таким неприступным. И очень уязвимым.
Он лежал, положив правую руку на живот, словно баюкая ее, словно она причиняла ему боль даже во сне. Простыня была смята, скомкана - видимо, он смял ее, когда метался во сне. Капельки пота поблескивали на шее и верхней губе.
Она поставила поднос на столик у кровати и склонилась над больным. Ладонь обожгло жаром, когда она коснулась его щеки.
Он открыл глаза.
Глава 16
Эмили подпрыгнула как ужаленная, едва не свалив столик. Посуда на подносе задребезжала.
- Прошу прощения, - сказала она. - Я не собиралась тебя будить. Я принесла тебе поесть. Но если хочешь спать, спи. Сон полезен тебе.
Он улыбнулся, и она, глядя на изгиб его губ, представила себе, как это - просыпаться рядом с ним каждое утро.
- Я пойду, а ты отдыхай.
- Подожди.
Она остановилась.
- Тебе что-нибудь нужно?
- Пить хочется. А кувшин, думаю, мне самому не поднять.
Она облизнула пересохшие губы и обернулась к нему. Он лежал на спине, опираясь на подушки, все так же бережно придерживая правую руку на животе.
- Ты не поможешь?
- Конечно, помогу. - Она торопливо приблизилась к прикроватному столику, на котором стояли фарфоровый кувшин с водой и стакан. Эмили схватила кувшин, плеснула в стакан воды. Как же у нее дрожат руки, даже противно! Нет, так войны не выигрывают, напомнила она себе. Сделала глубокий вдох и обернулась к нему.
Он не сводил с нее глаз, и в них было какое-то странное выражение. На мгновение ей показалось, что он не только заметил ее замешательство, но что оно забавляет его.
Постель была совсем рядом, она сделала шаг, стараясь унять дрожь в руках, протянула ему стакан. Он попытался приподняться, но не смог. Тяжело дыша, повалился на полушки. На верхней губе выступили бисеринки пота.
- Видимо, сам я сесть не смогу.
- Позволь, я помогу. - Она обхватила его рукой за плечи, подставила плечо ему под затылок, поднесла стакан к его губам.
Он начал пить, жадно, как будто это была не вода, а божественный нектар, и выпил все до последней капли. Затем, привалившись к ней, сказал со вздохом:
- Спасибо.
Она посмотрела на мужчину, бессильно привалившегося к ее боку. Она чувствовала жар его тела даже сквозь ткань платья, жар этот заливал ей грудь и пробуждал в душе желание заботиться о нем. И кое-что еще. Кое-что опасное. Она рванулась, выдернула руку из-под его плеч. Он мешком повалился на постель.
Стон сорвался с его губ. Лицо исказила гримаса боли.
Эмили поморщилась.
- Извини.
Мгновение спустя он открыл глаза и улыбнулся:
- Ничего, любимая, все хорошо.
От этих ласковых слов тоска сжала ее сердце. Он обращался к ней с такой милой непосредственностью, будто они были женаты лет сто. Но это показалось ей вполне естественным.
Он потянул простыню, скрученную и запутавшуюся вокруг его ног.
- Давай лучше я. - Она взяла обшитый кружевом край простыни из его рук, вытащила ее, расправила.
- Спасибо. - Он посмотрел на поднос. - Вкусно пахнет.
- Ты проголодался? Может, съешь что-нибудь? Здесь бульон, хлеб и чай. Я помогу тебе, если хочешь. - "Помочь раненому - это самое меньшее, что можно сделать", - подумала Эмили. Может она хотя бы покормить человека, которого едва не отправила на тот свет? Во всяком случае, к чувствам, которые он вызывал в ней, это не имеет никакого отношения.
- Если ты поможешь мне сесть и подложишь под спину подушки, я, пожалуй, справлюсь с этим бульоном.
- Конечно, конечно. - Взяв одну из больших подушек, она приобняла его. Сунула подушку ему за плечи, стараясь не замечать, как вьются черные пряди у него на затылке. Но это было невозможно. Наконец ему удалось сесть.
Он откинулся на подушки, дыша так тяжело, будто взобрался на высочайшую гору. Он нахмурился, посмотрел на нее.
- Извини, что навалился на тебя.
- Ничего.
Она откинула черные пряди с повязки у него на лбу и почувствовала, как влажные от пота волосы завиваются вокруг ее пальцев. Это был очень простой жест. Жест жены. И жест этот вдруг показался ей слишком интимным. Она отпрянула, пораженная тем, какие чувства вызывает в ней этот человек. Сколько нежности и тепла.
- Уверена, очень скоро ты поправишься и будешь как новенький. - "И окажешься в море, на борту военного корабля", - добавила она про себя, беря с подноса ложку и чашку с бульоном.
- И все это благодаря тебе.
Какие-то нотки в его голосе показались ей подозрительными. Уж не вернулась ли к нему память?
- Что ты имеешь в виду?
- Твои заботы, разумеется, - улыбнулся он.
- Понятно. - Эмили мешала бульон, поглядывая на него краешком глаза. Нет, не стал бы он ей так улыбаться, если бы помнил, что это по ее вине он в таком состоянии.
Убедившись, что бульон не слишком горячий, она поднесла ложку к его губам. Он позволил ей кормить себя, как если бы был ребенком или совсем немощным стариком.
Эмили кормила его бульоном, иногда подсовывая хлеб и чай, и наблюдала за ним - за тем, как опускаются и поднимаются его густые черные ресницы, как приоткрываются губы, в которые она вкладывает ложку, как темнеет щетина, которой обросли его щеки.
Она смотрела на расстегнутый ворот его рубахи, открывавший ямку у основания шеи. Несомненно, ему не помешало бы помыться - его кожа выглядела такой горячей, такой влажной, такой соблазнительной.
Она представила, как проводит влажной тряпицей по его коже. Вспомнилось ей и то, как мать ухаживала за отцом, когда он болел.
Сердце у нее лезло куда-то вверх и билось едва ли не в горле всякий раз, когда она думала о его плечах, голых и влажных. Если бы они и в самом деле были женаты, она бы обтерла его. Прилегла рядом с ним, держала бы его в объятиях, пока он не забылся бы сном. Но они не женаты.
Она всего-навсего играет роль, создает иллюзию, которой скоро будет положен конец. Не стоит об этом забывать.
Когда он выпил наконец бульон, она положила ложку с чашкой на поднос и посмотрела на мужчину, лежавшего в ее постели. Мужчину, который искренне убежден в том, что он ее муж.
- Расскажи-ка мне вот о чем, - начал он с улыбкой.
Она промокнула салфеткой уголок его рта, где осталось несколько капель бульона.
- О чем?
- Как мы познакомились?
- А-а. - Она вспомнила, как когда-то воображение рисовало ей первую встречу с мужчиной ее мечты. Вспомнилась и состряпанная для родных история о знакомстве с мифическим Шериданом Блейком. - Мы познакомились на балу в доме моей бабушки в Лондоне.
Он коснулся ее запястья, его длинные теплые пальцы скользнули по ее коже.
- И я пригласил тебя на танец?
- Не совсем так. - Она облизнула губы. - Ночь была теплой - дело происходило в конце апреля, - и я вышла на террасу подышать свежим воздухом. Я стояла у балюстрады и смотрела на темный сад, когда ты подошел и встал за моей спиной.
- Должно быть, я намеренно вышел вслед за тобой. - Его пальцы все поглаживали ей запястье.
- Я и хотела, чтобы ты вышел вслед за мной. - Эмили прикрыла глаза. Перед ее мысленным взором встал как наяву этот вечер, существовавший исключительно в ее мечтах, и она почти увидела этого мужчину на залитой лунным светом террасе. - Оркестр играл вальс, а бабушка разрешила только один вальс в тот вечер. Ты коснулся моего плеча. А когда я обернулась, взял мою руку и обнял меня за талию.
- Даже не спросив позволения?
Она улыбнулась.
- Нет.
Пальцы его обхватили ее запястье, повернули ее руку так, что теперь она тыльной стороной прижималась к его бедру.
- И ты не сочла это дерзостью?
- Конечно, сочла. Чудовищной дерзостью.
- Так ты ждала дерзкого вояку, Эм? - спросил он, и по его голосу она поняла, что он улыбается.
- Видимо, да. Когда ты вошел в бальный зал, я подумала, что ты похож на ястреба, залетевшего на голубятню, - сказала она, вспоминая тот день, когда в реальности впервые увидела этого мужчину, этого незнакомца, от одного прикосновения которого кровь начинала бурлить в жилах. - Я подумала, что никогда прежде не видела такого привлекательного мужчину.
Он замер и перестал поглаживать ее запястье. А мгновение спустя поднял руку и коснулся ее лица. Пальцы его тронули ее подбородок, и она невольно подняла голову.
Когда она увидела его темные глаза, у нее ком подступил к горлу.
Он провел кончиками пальцев по ее щеке. Пальцы были мягкие, теплые. Коснулся мочки уха, ласково провел ими по шее и, наконец, запустив пальцы в ее волосы, в сплетение темных кудрей, сжал ладонью ее затылок.
- Должно быть, я влюбился в тебя с первого взгляда, - произнес он хрипловатым шепотом.
Боже правый, как же ей хотелось, чтобы это было правдой! Она не решалась осуществить свою мечту. Возможно, теперь решится?
Он привлек ее к себе - не сильно, так, что она легко могла бы высвободиться. Но ее удерживал его взгляд, полный тоски и желания.
Он поцеловал ее, легко прикоснувшись губами к ее губам, пробудив все те чувства, которые она старалась подавить в себе. Она ответила на поцелуй, а в душе ее чувства раскрывались, словно лепестки. Заполняя ее. Согревая. Именно так она себе все и представляла. Именно к этому стремилась. Пусть это иллюзия. Но иллюзия сладостная.
Она немного отстранилась от него, заглянула ему в глаза. Погладила по щеке, чувствуя, что на глаза навернулись слезы.
- Тебе надо отдохнуть.
Она схватила поднос и выбежала из спальни. Нельзя было только убежать от воспоминаний, от тоски и желания, которые она увидела в его глазах. Эмили была в смятении. У нее словно выбили почву из-под ног.
В коридоре она остановилась. Сердце едва не выскочило из груди, в висках стучало, перед глазами все плыло. Этот мужчина в ее постели искренне считал себя ее мужем. Он верил, что влюблен в нее. А она собиралась от него избавиться.
Надо вернуться в спальню и рассказать ему правду. Покончить с фантазиями, пока не поздно. Пока дело не зашло слишком далеко и ложь не перепуталась с правдой настолько, что их невозможно будет различить.
Тут Она вспомнила слова бабушки: "Этот молодой человек лишился памяти и не имеет ни малейшего представления о том, кто он такой и что прежде делал. Ты можешь сформировать его воспоминания. Создать ему прошлое. Можешь создать Шеридана Блейка".
Неужели она сможет?
Неужели осмелится совершить подобную глупость?
Саймон повернул голову на подушке, прищурился на солнечный свет, пытаясь с помощью его слепящего жара отогнать навязчивый образ - Эмили, которая смотрит на него, и в глазах ее такая тоска и желание! Трудно было сосредоточиться на долге перед короной и государством, когда он смотрел в ее глаза и видел в них будущее. Казалось, протяни он руку - и будущее будет принадлежать ему.
С постели ему хорошо был виден розовый сад, который простирался позади дома. Розы были посажены большим кругом, в центре находился фонтан. Вода лилась из каменного кувшина, который держала улыбающаяся каменная нимфа, солнце играло струей, превращая ее в сверкающий хрусталь. Даже отсюда он слышал тихий плеск воды, падающей в бассейн фонтана. Этот звук действовал на него успокаивающе. Каждую ночь, с тех пор как он поселился здесь, он прислушивался к этому фонтану. Но даже фонтан не мог успокоить ту бурю, бушевавшую сейчас в его душе.
Все это фантазия, напомнил он себе. Прекрасная леди просто играет с ним. И все же было нечто искреннее за теми сетями лжи и обмана, которыми она окружала его. И это нечто мерцало, как золото ее глаз. Ниточка правды, которую она нечаянно вплела в свои сети. А может быть, ему просто очень хотелось увидеть хоть крупицу правды среди ее вранья?
Почувствовав чье-то присутствие, он посмотрел на дверь. Дигби. Старшина стоял возле самой двери и выжидательно смотрел на него.
- Прошу прощения, сэр, - заговорил Дигби, приближаясь к постели. В корявых руках старшины был фаянсовый ночной горшок, расписанный красными тюльпанами. - Я принес вам чистый ночной горшок, сэр.
- Как я и полагал, Дигби, - Саймон улыбнулся, - ты наконец нашел свое призвание. Хотя я полагал, что это обязанность горничных.
Старшина облегченно вздохнул.
- Я-то боялся, что вы не в себе, сэр. Говорят, будто вы память потеряли.
Саймон потрогал повязку на лбу.
- Что память, Дигби! Я мог еще и не то потерять. Но мне повезло.
Дигби нахмурился:
- Судя по тому, в каком виде появился Бимиш, вы, сэр, тоже отведали тумаков.
Саймон ухмыльнулся:
- Отведал немножко.
- Послушать Бимиша, так было целое сражение. Висельник-де, который напал на него, был просто зверь на кулаках биться. Бимиш, между прочим, сказал еще, что грабитель так залепил ему в подбородок, что он на всю жизнь этот удар запомнит. - Дигби покачался на каблуках и добавил: - А ведь Бимиш когда-то бился и с Джексоном, и с Белчером, сэр!
- Бимиш как раз особых проблем для меня не создал.
- Ага. - Дигби сунул горшок под кровать. - Так это рыжая красотка вас свалила, да?
- Честно говоря, не думаю, чтобы она выстрелила в меня нарочно. Она всего-навсего собиралась сдать меня вербовщикам, запродать на военный корабль.
Дигби тихонько присвистнул.
- Ну что за девка! Вот чертова дочь! Как же от нее уберечься? Она ведь снова попытается запродать вас на флот, а вам надо расследовать дела ее папеньки!
Саймон положил ладонь на сгиб локтя, где пульсировала и горела рана, нанесенная ланцетом почтенного доктора. Может, хоть так удастся утишить боль.
- Я собираюсь превратиться в Шеридана Блейка.
Кустистые брови Дигби поднялись чуть не к самому белому паричку.
- Так она поверила, что вы потеряли память?
Саймон, который временами и сам забывал, кто он такой, кивнул:
- Похоже на то.
- И вы надеетесь, что это ее утихомирит?
- Просто собьет с толку, хотя бы на время. А я пока, успею изловить предателя.
Дигби кивнул и вдруг сказал:
- Должен признаться, сэр, мне очень хочется, чтобы предателем оказался не мистер Мейтленд. Мне их семья нравится. Прислуга ими не нахвалится. Ни одного дурного слова не слышал о них на кухне. А это первый признак, что они хорошие люди.
- Я тебя понимаю, Дигби. Но что делать, мистер Мейтленд - один из подозреваемых. По крайней мере в настоящий момент.
- Вчера, сэр, нам депеша пришла. Новости скверные. - Дигби поджал губы, кустистые брови сдвинулись над кривым носом. - В самом министерстве обнаружился предатель, один из адъютантов лорда Пембертона, некто Хэйзелитт. Этот тип продавал сведения врагу. Возможно, информацию о нашем задании он тоже передал.
Саймон тихо выдохнул сквозь стиснутые зубы.
- Хэйзелитт что-нибудь говорил о том, кто именно возглавляет контрабандные перевозки?
Дигби покачал головой.
- Этот гад клялся и божился, что ни о какой контрабанде слыхом не слыхивал. И вряд ли мы узнаем больше, так как он повесился вскоре после ареста.
- Итак, нам неизвестен наш противник, а вот он наверняка знает, кто мы такие.
- Так точно, сэр. Настоящее змеиное гнездо, сэр.
- Упавшая бочка скорее всего не была случайностью.
- Да, сэр. Вполне возможно, что злодей этот снова попытается вас убить. Надо бы поскорее убраться отсюда, пока он вас не прикончил.
Саймон нахмурился:
- Нет.
- Но, сэр, вы же понятия не имеете, откуда ждать удара.
- Пытаясь подобраться ко мне, он может обнаружить себя.
- Он может убить вас.
- Придется рискнуть.
- Но, сэр…
- Я уж постараюсь остаться живым, пока не изловлю предателя. - Саймон посмотрел вверх, на шелковый балдахин цвета слоновой кости. Были и другие причины, побуждавшие его не уходить в мир иной. - Что-нибудь важное удалось обнаружить?
- Ну, сэр, я заглянул на этот склад, пошарил маленько. - Дигби вздохнул. - Никакого оружия не нашел.
- Пока еще рано. Как мне стало известно, у Мейтленда в Танжере есть три клиента. Двое связаны с компанией уже многие годы. А вот третий, мистер Альберто Рамирес, стал вести дела с Мейтлендом всего пять месяцев назад.
- Это, должно быть, и есть агент Наполеона.
Саймон кивнул.
- Следующий груз для Рамиреса будет отправлен в последнюю неделю августа.
- Значит, контрабандисты будут сидеть тихо почти до самой отправки. Зачем им рисковать и привозить оружие заранее? Ведь кто-нибудь может случайно наткнуться на нелегальный груз.
- Мне нужно заглянуть в личные бумаги Мейтленда. - Саймон сделал глубокий вдох. Аромат роз, долетавший из сада, смешивался с нежным запахом лаванды, которым было пропитано все в комнате. - Необходимо выяснить, связывает ли его еще что-нибудь с Рамиресом.
- Будем надеяться, что этот славный человек ни в чем не повинен.
- Как продвигаются дела с твоим дружком-контрабандистом?
- Не слишком хорошо, сэр.
- Мне бы надо получить доступ к этой шайке. - Саймон потер пальцами ноющие виски. - Скажи своему дружку, что одному человеку необходимо подыскать команду для того, чтобы переправить кое-какой товарец клиенту за пределами Англии, и груз этот особый. Можешь даже намекнуть, что взрывоопасный.
Дигби потер подбородок.
- Но если они знают, кто вы такой, сэр, то не раздумывая убьют вас.
- Возникнет проблема, тогда я и подумаю, как ее решать.
Дигби покачал головой:
- Рискованное дело вы затеяли, сэр.