Когда дверь закрылась, Эрин почувствовала, что слова Мойры снова привели ее в смятение. Она хотела противостоять Олафу. Она готова была разрыдаться от горькой обиды. Она хотела домой.
Она упала на широкую низкую кровать, размышляя с горечью, зачем ему входить в эти покои, когда очевидно, что ему приятнее спать где-то еще. "Наверное, нам следует жить в разных комнатах, - думала она. - Он будет свободен, и я тоже. Мы не будем постоянно воевать. Ведь только насмехается надо мной".
Она услышала его шаги, скрип двери и закрыла глаза. Она чувствовала каждое его движение, пока он раздевался. Она ощущала его приятный запах, когда он подошел к кровати. И понимала, что он смотрит на нее.
- Руки, Эрин, - сказал он спокойно. - Я вовсе не хочу, чтобы ты превратила себя в счастливую вдову этой ночью.
Она замерла, борясь со слезами. "Нет, только не это думала она, - пожалуйста. Но не могу же я просить его.
Она перевернулась и посмотрела пристально ему в лицо. Он не казался таким страшным сегодня. Даже в глазах появились искры сожаления.
У нее пересохло во рту. Ей хотелось наброситься него. Как можно так обходиться с ней, когда он обещал отцу уважительно к ней относиться! Но, с другой стороны она не могла вынести еще одну ночь, будучи связанной. Эрин облизала губы:
- Я ничего не буду предпринимать. Я… я обещаю.
- Хотелось бы верить. - Его голос был и решительным, и извиняющимся одновременно. - Давай сюда руки. Несмотря на то, что ты желаешь мне смерти страшными способами, я не хочу причинять тебе вред. Но мне придется это сделать, если понадобится.
Он отдавал себе отчет в том, что говорит, и она не хотела перечить ему. Она не хотела драться снова, хотела ощущать сильную энергию его тела. У нее начала дрожать губа. Но она не могла допустить, чтобы он видел это. Сжав зубы, она покорно сделала то, что он велел.
Олаф начал связывать руки шелковым поясом, потом остановился, пытливо посмотрев ей в глаза. Вдруг он отпустил ее. Его голос стал строже.
- Если ты снова попытаешься убить меня, убедись сначала, что у тебя выйдет это. Так как, если ты сделаешь попытку пролить кровь, но я не умру, ты получишь двадцать плетей. Так поступают с мелкими преступниками.
Эрин ничего не сказала. Его предостерегающие глаза оставили ее: он двинулся потушить свечи. Потом лег на кровать рядом с ней, оставив расстояние между ними - бездну, которая никогда не может быть пересечена.
Она спала плохо, даже будучи свободной, она не шевелилась. Он был как сильная парализующая энергия, и Эрин не хотела бы, чтобы эта энергия ее захлестнула. Она долго размышляла, как переживет эту ночь, последующую, еще одну. Она не выдержит, уверяла она себя, Она попросит его, чтобы им устроили отдельные комнаты. И она как-нибудь заставит Мэгин понять, что она здесь королева, а не похотливая предательница-ирландка, домогающаяся врага.
ГЛАВА 12
Первую неделю новая ирландская королева Дублина Эрин провела в почти не прекращающейся печали. Олаф перестал издеваться над ней и теперь не обращал на нее внимания. Он только просил ее о чем-нибудь и следил, чтобы она выполняла свои обязанности. Эрин использовала любой случай, чтобы досадить ему-заставляя штопать вместо себя других женщин, " забывала ", когда он посылал ее за едой, водой или элем. Он сдерживался, но она чувствовала нарастающий гнев внутри него. Она не смогла ничего с собой поделать. Он наотрез отказался жить отдельно. Он хотел, чтобы она была в поле его зрения. Из-за этого по прошествии недели она спала все хуже и хуже, зная, что он рядом, иногда просыпаясь от ужаса, обнаружив, что прижалась к нему, или почувствовав его руку на себе. Его же не тревожило ничто: ни его собственная нагота, ни ее случайные прикосновения. Эрин думала с негодованием, что он притворяется, будто спит с ручным волкодавом. Возможно, он был зверем, варваром, однако он оставлял ее одну, тогда как она, к своему ужасу, обнаруживала, что ненавидеть его постоянно становится слишком тяжело. Однажды заснула с фантастической мечтой, что когда-нибудь будет спасена сильным ирландским воином. В ее снах был Феннен. Но она просыпалась, вздрагивая, когда понимала, что наделяла принца из своего сна не только сильными мышцами и властным телом своего мужа, но и золотистыми вьющимися волосами и хищными чертами лица, и глазами цвета моря.
Прошла неделя пребывания в Дублине. Она избегала Мойру и откладывала свое знакомство с городом. Выстланные деревянными досками тротуары изумляли ее, как и бесконечные ряды хорошеньких, с соломенными крышами, домиков. Некоторые из них были сложены из камня, другие из расщепленных бревен, как и их фундамент. Среди домов были разбросаны лавки купцов и ремесленников. Поражало большое количество товаров. У восточной стены города были фермы и поля, где паслись коровы и лошади. Гуляя, Эрин заметила, что повернула к крепким стенам замка, и долго смотрела на них. Вдруг она услышала стук копыт приближающейся лошади. Испуганная, она оглянулась и увидела насмешливые глаза своего мужа.
- Мечтаешь о побеге? - усмехнулся он. Подняв голову, она увидела, что он пытается удержаться на черном жеребце, который становился на дыбы.
- Это только мечты, мой лорд, - резко ответила она. Он подал ей: руку.
- Пошли, темнеет. Мы поедем обратно вместе.
- Спасибо, я могу пойти пешком.
- Я совершенно уверен, что ты можешь. Но все-таки мы поедем на лошади.
Она не решилась больше возражать. Он, усмехаясь, наклонился в седле, обвил ее рукой и посадил на лошадь впереди себя. Ей не нравилось чувство, которое она испытывала, когда он притрагивался к ней, не нравилось дыхание в затылок. Олаф был подобен, стали своего меча, и его физической силе она не могла сопротивляться, она сидела молча, чувствуя под собой движения могучей лошади.
- Какая удача, что ты говоришь на нашем языке. Не зная, смеется он или нет, она ответила довольно добродушно:
- Какая удача, что и ты говоришь на нашем языке. Она почувствовала, как он вздрогнул.
- Если намереваешься завоевать и покорить землю, то мудро знать как можно больше про эту землю и про ее народ.
- А если землю завоевывают… - Эрин выделила" завоевывают ", она вовсе не хотела говорить" покоряют ", - мудро знать побольше о… захватчиках.
Он мягко рассмеялся.
- Скажи, жена, что еще ты умеешь? Она была рада, что он не видит ее лица.
- Все, что обычно умеют люди, лорд Олаф. Он снова засмеялся, но смех получился хриплым.
- Жена, напомню тебе, что ты не точно выполняешь" обычное "…
Дрожь пробежала у нее по спине, которая то холодела, то становилась влажной. Он опять издевался? Она не ответила, но он снова заговорил:
- У меня странное ощущение, Эрин Мак-Аэд, что ты не совсем обычная. Скажи мне, какие еще языки ты знаешь?
- Латынь и один из языков франков.
- Отлично. Латыни ты со временем научишь меня. Я хочу понять лучше все, что связано с Богом, которому я позволяю молиться ирландцам.
Величественные ворота в королевскую резиденцию отворились перед ними. Эрин попыталась избежать его неосторожных рук и плавно соскочила с лошади.
- Если ты хочешь понять христианского Бога, лорд Олаф, поговори с моей сестрой Беде. Она ближе к нему, чем я.
Эрин была уверена, что он наблюдает, как она вбежала внутрь. Она слышала его глубокий хриплый смех и закрыла руками пылающее от ненависти лицо, не понимая, как возможно находить столько приятного и волнующего в мужчине, которого ненавидишь, в викинге, человеке, который издевается над ней, поднимает на смех, ни во что не ставит, отрывает от семьи и своего народа. Не в меру гордая принцесса оказалась под его каблуком. Она была так поглощена своими размышлениями, что чуть не сбила с ног мужчину у лестницы. Пробормотав что-то в извинение, Эрин была поражена и опечалена, когда увидела, что перед ней стоит Феннен Мак-Кормак.
- Эрин, - прошептал он тихо, почти не дыша, - я пытался застать тебя одну.
Она затаила дыхание, когда он положил руки ей на плечи.
- Я знаю, как ты страдаешь, - добавил он быстро, - и я не забыл тебя. Я еще не знаю как, но я освобожу тебя от этого кошмара.
- О, Феннен, - прошептала Эрин печально, - ничего сделать нельзя. Я повенчана с Олафом.
Побег, думала она, всегда останется только мечтой, так как она понимает, что таким образом ввергнет свой народ в войны, кровопролития, принесет великую дань смерти. Она печально улыбнулась, посмотрев в его искренние глаза. Она никогда по-настоящему не любила Феннена и не питала к нему особой симпатии. Он страдал гораздо больше нее.
- Ты должен уехать, Феннен, - умоляла его Эрин. - Ты причиняешь себе боль.
- Я не могу, - признался он честно, - я не могу оставить тебя этому варвару с севера…
- Он вовсе не жестокий, - сказала невольно Эрин и тут же призналась самой себе, что это правда, - мне здесь неплохо, Феннен, и мы оба должны смириться.
- Но, Эрин, - начал он печально, вдруг его глаза скользнули поверх ее плеч и стали суровыми. Казалось, холод ворвался внутрь нее, когда она медленно обернулась. Эрин уже знала, кого увидел Феннен.
Вошел Олаф. Он остановился неподалеку, его лицо было не выразительнее камня, из которого был выложен дом." Боже, что он слышал?" - думала мучительно Эрин, боль и ужас охватили ее.
Но он подошел к ним, как ни в чем не бывало, не придавая значения их словам.
- Лорд Коннахта! - вежливо поклонился он Феннену. Холодные синие глаза взглянули на Эрин, он взял ее за руку и отстранил от Феннена. - Прошу прощения. Мы должны кое-что обсудить с моей женой.
Феннен отступил молча и кивнул." Вот он, мой герой ", - подумала Эрин с нарастающей горечью. Почему даже такой бесстрашный воин, как Феннен, спасовал перед Волком?
Она чувствовала руку мужа, похожую на стальную цепь. Пока они поднимались по ступеням, ее возмущение поведением Феннена постепенно улеглось, и она снова мучительно думала, что же услышал Олаф." Я должна быть благодарна, - думала Эрин. - Я не хочу, чтобы Феннен страдал, а Олаф по крайней мере ведет себя прилично ".
Но она не была благодарна. Она была ужасно взволнована. Олаф так часто избегал ее, но сейчас он вел ее в их покои.
- О чем ты хочешь поговорить? - спросила она, заходя вперед, с показным раздражением, когда он закрыл тяжелую дверь.
Он не сразу ответил, и дрожь, зародившаяся в позвоночнике Эрин, распространилась по всему телу. Она почувствовала, что не может стоять к нему спиной и обернулась. Ее лицо выражало раздражение.
Он прислонился к деревянной двери и скрестил руки на груди, его взгляд прожигал ее насквозь, губы вытянулись в одну тонкую белую линию, дугообразные брови поднялись.
- Я хочу сохранить мир, принцесса, - сказал он на удивление спокойно, - поэтому не хочу отдавать тебя в руки ирландского короля.
- А я и не была в его руках, - возразила сердито Эрин, но Олаф взмахом руки перебил ее и произнес неожиданно резко:
- Если ты хочешь, чтобы твой храбрый ирландец остался цел, я не должен видеть тебя наедине с ним.
Эрин приподняла голову." Мне надо быть осторожнее ", - предупредила она себя, но она не могла быть осторожной, когда гнев нарастал внутри с пугающей быстротой. Олаф свободно общался со своей шлюхой, а она даже не могла перекинуться парой слов со старым другом, человеком, который был законным королем.
- Мне казалось, я королева Дублина, - сказала она мягко. - Заявляю тебе, мой господин, что буду поддерживать дружбу с ирландскими лордами так же, как и с норвежскими.
Олаф помолчал, на мгновение слабая улыбка появилась на его губах. Он, вздохнув, встретился с ней глазами, повалился на кровать, положив руки за голову, и продолжал смотреть на Эрин.
- Ирландка, - прошептал он, - до тебя все плохо доходит.
Эрин оставалась мертвенно спокойна, ее взволнованность нарастала при виде его едкой улыбки.
- Подойди, - приказал он спокойно.
- Как скажешь, - прошептала она, подошла к кровати, как бы скучающе пожав плечами, и остановилась в нескольких шагах от него.
- Подойди ко мне, Эрин, - настаивал он.
Эрин помедлила, заметив нотки жесткости во внешне спокойном голосе, и столкнулась с холодным огнем его глаз.
- Я не желаю подходить ближе, - с трудом выдавила она.
Он повернулся, опираясь на локоть, и она почувствовала, как его взгляд пронзил ее.
- А… вот в чем дело. Ты не хочешь призадуматься… и, кажется, ты не понимаешь, что тебе сделали много уступок. - Он продолжал неестественно улыбаться. - У меня жутко чешется спина, принцесса. Если ты сделаешь мне одолжение…
Она стояла молча, размышляя, успеет ли добежать до двери.
Улыбка Олафа стала еще более пугающей.
- Я прошу невозможного, принцесса? Если бы я хотел поступить так, как ожидают от настоящего варвара, я бы должен был спрыгнуть с кровати и повалить тебя.
Его голос смолк, и Эрин гордо приблизилась на два шага к нему и тяжело опустилась около него на кровать. Он поднял брови, осклабился и задрал рубаху над головой, подставив ей свою спину. Она начала отчаянно скрести ее ногтями, раздирая его тело до крови, с остервенением в глазах, встречаясь с его едкой усмешкой.
- Интересно, жена, - сказал он спокойно, - почему ты называешь меня варваром? Я поразмышлял, мне говорили, что недостаточное внимание делает девушку сердитой, а жену неверной. Я желаю только мира, Эрин Мак-Аэд. Мне кажется, я тебе оказываю медвежью услугу.
Он прижал ее к кровати, и глаза Эрин расширились в тревоге.
- Нет! - возразила она быстро. - Ты не оказываешь мне медвежьей услуги!
Но ее протест опоздал. Она увидела суровый блеск его глаз и почувствовала, как он грубо поцеловал ее. Она отвернулась от отвращения. Он запустил пальцы в ее волосы и сжал их на затылке, так чтобы она не могла увернуться. Она начала молотить кулаками по его спине; он схватил ее кисти, сжал их одной рукой и снова схватился за ее волосы.
Она почувствовала, будто прикоснулась к огню. Его рот казался жаровней, и даже когда она сопротивлялась, жар постепенно охватывал ее, лишая сил. Он был властным и страстным, подавляя ее слабые попытки бороться. Он раздвинул ее губы своим хищным языком, глубоко проникая в ее рот. Эрин с трудом дышала, она была не способна двигаться, сопротивляться, и ее уносило в бездну бесчувствия, она уже не сдерживала дрожи и не контролировала рвущийся сквозь нее жар. Он действовал решительно, но нежно, ласково и страстно, и она еще глубже погружалась во тьму бессознательности. Он не держал ее за волосы больше, а гладил ими свои щеки, горло, грудь.
Вдруг он отпрянул. Она уставилась на него, пораженная, а он сухо и холодно улыбнулся и дотронулся кончиком пальца до ее влажного рта.
- Я думаю, дорогая жена, ты будешь слушаться меня, и мудро поступишь, если перестанешь кокетничать с мужчинами, норвежцами или ирландцами. Если мне еще раз покажется, что ты страдаешь от мужского невнимания, ты узнаешь, что тобой вовсе не пренебрегают.
Униженная, Эрин понимала что он говорит с ней холодно и бесстрастно. Его горячий поцелуй был не что иное, как урок, преподанный мужчиной, искушенным в делах любви, напоминание, что она в его власти, и, что если она попытается сопротивляться, он будет держать ее в узде.
Он уже не удерживал ее, но его пальцы потянулись к ее груди. Она почувствовала головокружение, и ее лицо зарделось от ярости. Она подняла руку, чтобы ударить. Он перехватил ее, и мягкость исчезла из его голоса.
- Ирландка, - прорычал он, - ты самая отчаянная или самая глупая женщина из всех, с которыми я имел счастье встречаться. Неужели ты ничего не поняла? Посмотрим, увижу ли я тебя когда-нибудь еще за беседой с королем Коннахта?
- Нет, - отрезала она холодно. - Но ты глуп, мой господин. Тебе не стоило напоминать мне о моей покорности. Это мой крест, и я должна одна нести его, и я не хочу, чтобы другие страдали, даже умирали из-за меня.
С этими словами Эрин встала с постели, гордо и с достоинством подняв голову. Она повернулась, чтобы уйти, но Олаф схватил ее за руку, повернул лицом, пристально посмотрел, и она опять еле сдерживала дрожь, пробивающуюся сквозь ее нежное тело.
- Это нетрудно, ирландка, - сказал он спокойно. - Ты сейчас свободна. Но я заставлю тебя слушаться, и слушаться хорошо. Я держу тебя на не очень крепкой цепи, но когда она постоянно натягивается, естественно, что когда-нибудь я дерну ее на себя. Возможно, мы поняли друг друга.
- Взаимная уступка, - горько сказала Эрин.
- Вот именно, ирландка, взаимная уступка. Она повернулась, чтобы уйти, заговорив, только когда ее рука коснулась двери.
- Ты понимаешь, викинг, это лишь соглашение. По ирландским законам я все еще могу потребовать отделения или развода.
Она быстро закрыла за собой тяжелую дверь, подумав, что у нее никогда не хватит сил хлопнуть ею, даже если бы она отчаянно стремилась оставить за собой последнее слово.
Эрин втянулась в работу по дому, находя удовольствие в общении с Фрейдой и Ригом. Она рада была обнаружить, что хорошо выбирает говядину и множество других блюд, а также рассаживает многочисленных ирландских и норвежских лордов так, чтобы никто не остался в обиде. Напряжение в женской солнечной комнате спало, когда ирландские женщины присоединились к норвежским, и Эрин почувствовала, что она не так одинока. Ее печалило, что Мойра остается в тени, прислуживая, но Эрин не могла заставить ее поступать по-другому, так как это еще более осложнило бы ее положение.
Работа кипела, но вдруг Эрин поняла, что распоряжения, которые она отдавала в кухне, уничтожались Мэгин. Все стало ясным, когда она, остановившись у входа в солнечную комнату, где надеялась отыскать Беде, услышала шепот.
- Жаль, королева так старается…
- Если бы она была норвежкой, было бы все понятно…
- Он не любит ее, и поэтому ничего не делает… Послышалось хихиканье.
- Бедняжка! Дочь Аэда, принцесса Тары пала так низко.
- Гренилде бы никогда не позволила…
Эрин привалилась к стене, чувствуя, как замирает ее сердце. Господи, они сплетничали о ней безжалостно, потому что она ничего не значила в своем собственном доме. Олаф не смог бы унизить ее больнее." Возможно, он пытается ", - думала она мрачно, вспомнив, как он посмеялся над ней, когда она смотрела на землю за Дублином.
Со своей стороны Эрин пыталась выполнять все, что он желал. Она руководила работами по дому и со времени разговора в их спальне не доставляла ему хлопот.
- Довольно, - твердо сказала она, возвращаясь в свою комнату с гордо поднятой головой. Она в этот день ничего больше не делала, просто смотрела в закрытое окно. Олаф упражнялся в искусстве владеть оружием с другими мужчинами. С ним были братья и кузен Грегори. Грегори, которого она почти не видела с тех пор, как жила здесь. Ее кузен, вместе с которым они сражались, перешел на сторону Волка, потому что тот обещал отдать ему Клоннтайрт, когда Грегори возмужает.
Спустились сумерки, вошла Мойра и взволнованно напомнила, что наступило время трапезы.
- Мне нехорошо. Передай, пожалуйста, мои извинения му… Олафу.
Тревога появилась на лице Мойры.
- Эрин, ты…
- Мойра… - В первый раз Эрин заговорила со своей подругой как со служанкой. - Я сказала, что я желаю.