Пальцы Марка сжались. Ему показалось, что его собственная почта, лежавшая в кармане, вдруг потяжелела. Он знал, что его обязательно будут ждать письма, что жена брата во что бы то ни стало настрочит длинный ответ, несмотря на свою занятость и многочисленные светские обязанности герцогини. И другой его брат тоже непременно напишет - хоть и не так пространно, но с не меньшей любовью. Без этих писем его жизнь была бы неполной.
Миссис Тэтлок мрачно улыбнулась.
- Вообще-то ей иногда отвечают. - Она решила ответить сама себе. - Ее поверенный.
- Возможно, другие письма адресованы инвалиду, - предположил Марк. - Человеку, который не может писать.
- Возможно. Вот на эти ответа не поступает. - Она порылась в сумке, висящей на стене у нее за спиной, и вытащила два конверта с наклеенными на них "красными пенни". Адрес был написан четким и твердым почерком, без завитушек и прочих "красивостей". Видимо, миссис Фарли не признавала глупостей. Одно предназначалось мистеру Элтону Карлайлу, в Уортфорд. Марк где-то слышал это название; кажется, городок располагался недалеко от Лондона, но он не был в этом уверен. Другое письмо было для Амалии Левек, в Лондон. - Она приносит их каждые несколько дней. И каждый раз спрашивает, нет ли чего для нее. - Миссис Тэтлок покачала головой. - Мне очень интересно, кому же она пишет. Судя по имени, какой-то француженке - а всем известно, какого сорта женщины эти француженки. Ни о каких моральных устоях там и речи быть не может. А второй, несомненно, ее любовник. И он не желает ее знать.
Марк вспомнил, как она дернулась от его прикосновения тогда, два дня назад, как в ее глазах блеснуло что-то… непонятное. Он словно наяву услышал ее голос. Я сделала это потому, что ненавидела вас.
- Нет, - тихо возразил он. - Не думаю, что она забрасывает письмами любовника.
Ему приходилось встречать женщин, жаждущих заарканить кавалера. На первый взгляд миссис Фарли производила именно такое впечатление. Эти зазывные взгляды, как по нотам разыгранная сцена с раздеванием… Но при этом в ней чувствовалась какая-то непонятная хрупкость, какой-то надрыв. Несмотря на то что она повела себя не очень-то красиво, сердце Марка сжималось, когда он представлял себе, как она пишет письма и не получает на них ответа. Ему невольно захотелось утешить ее.
Миссис Тэтлок усмехнулась:
- Значит, вы считаете, что у нее несколько любовников?
Марк выпрямился и бросил на почтмейстершу взгляд сверху вниз.
- Вы имеете точные сведения о ее личной жизни?
- Я… ну…
- С момента моего появления здесь я успел услышать уже много сплетен о миссис Фарли, но никто не может представить никаких конкретных доказательств.
По правде говоря, миссис Фарли сама представила ему более чем наглядное доказательство. И если бы Марк был из тех людей, что обожают разрушать чужие репутации, ему было бы достаточно просто рассказать о том, что произошло в его доме. Но такие развлечения были отнюдь не в его вкусе.
- Но… сэр Марк…
- Что "сэр Марк"? Я считаю, что очернять женщину словами не менее подло, чем оскорбить ее непристойными действиями. - Он оперся о прилавок, подался вперед и яростно уставился на миссис Тэтлок.
- Сэр Марк… Я не хотела… я подумала…
- Вы подумали? Вы подумали, что мне это понравится? Что я с удовольствием буду слушать, как поносят женщину, за которую некому заступиться, просто потому, что ей не повезло родиться красивой? - Он заговорил медленнее, чувствуя на языке давно забытый певучий сомерсетский выговор. - Или, может быть, вы подумали, что мне доставит удовольствие злословить о человеке, которого здесь нет и который не может сказать ничего в свою защиту? Не стоит губить чье-то доброе имя из-за глупых сплетен. Во всяком случае, не в моем присутствии.
Миссис Тэтлок распахнула глаза и сделала шаг назад. Ее руки затеребили серую юбку.
- О боже правый. Я не подумала… вернее, я решила, что… Нет. Я забыла. Позволила себе забыть. - Она чуть повысила тон. - В конце концов, вы ведь сын Элизабет Тёрнер.
Сын Элизабет Тёрнер. Марк покачал головой. Возразить было нечего. Он действительно был сыном Элизабет Тёрнер - и унаследовал как ее лучшие, так и худшие качества. Ее доброту. Ее рвение. Ее несдержанность и неистовость.
Брат. Воспоминания поднялись в нем, словно разрушительная черная волна.
Он тоже сделал шаг назад. Отступил от миссис Тэтлок. Отступил от самого себя. Он вдруг увидел собственный образ, отраженный в ее глазах: безжалостный, легкомысленный и одновременно добрый человек. Он невольно сжал кулаки, отказываясь принимать себя такого, и резко выдохнул.
- Что ж, - сухо заметил он. - Можете сплетничать об этом. По крайней мере, все, что говорят обо мне - чистая правда.
Миссис Тэтлок, видимо, решила не распространяться о том, как яростно Марк защищал миссис Фарли. Во всяком случае, в день пикника, устроенного прихожанками церкви Святых Петра и Павла, никто не намекнул ему об этом ни словом, ни чересчур любопытным взглядом. С той самой минуты, как Марк присоединился к обществу, он был окружен всеобщим вниманием и любовью. С поля, где проводился пикник, убрали весь скот, кроме выводка кур, оттесненных на самый край и оглашавших воздух возмущенным кудахтаньем. Не только овцы оказались нежеланными гостями на празднике. Устроителям пикника удалось удержать на расстоянии и менее удачливых членов общины - событие было назначено на утро среды. Простой народ в это время был на работе - на мануфактурах, в поле или просто дома, за прялкой. Единственными представителями низших слоев общества были слуги, разносившие еду и напитки.
Когда появилась миссис Фарли, по толпе пробежал возмущенный ропот. Сначала все разом вздохнули, затем зашептались. К тому моменту, как она преодолела половину расстояния, отделявшего ее от остальных, навстречу ей выдвинулась стайка взволнованных леди. Они окружили миссис Фарли и оживленно заговорили, жестикулируя при этом.
Марк не мог слышать ни единого слова, но он живо представил себе их разговор.
- На помощь! - возопила чрезвычайно скандальная миссис Льюис. - Привлекательная женщина! И у нее красивая грудь!
По крайней мере, он предполагал, что она говорила именно это. Иначе зачем еще было показывать на грудь миссис Фарли.
- О нет, - присоединилась миссис Финни, изящным движением руки взяв за локоть миссис Фарли. - Мы не можем подпустить к сэру Марку настоящую женщину. Это слишком большой риск. Он может захотеть ее. Подойдите-ка сюда, миссис Фарли.
Группа дам, тесня кур, которые теперь кудахтали еще громче, двинулась дальше. Марк заметил, что рука миссис Фарли замерла на бедре.
Миссис Льюис улыбнулась - ослепительно и так фальшиво, что Марк видел это даже на расстоянии. Дамы дружно покивали, потом так же дружно все вместе отошли в сторону, оставив миссис Фарли в одиночестве и не менее чем в двадцати ярдах от общества. Теперь компанию ей составляли только куры.
Миссис Фарли невозмутимо проводила их взглядом. Она не вздохнула, не покачала головой и даже не пожала плечами. Она как ни в чем не бывало достала из своей корзинки плед и расстелила его на земле, не обращая внимания на кур, которые тут же принялись клевать края.
Подходя к остальным дамам, миссис Льюис на ходу потерла руки, как будто с успехом завершила важное дело.
Разговор, придуманный Марком, был не более чем шуткой, но, судя по выражениям лиц его участников - и по холодному безразличию миссис Фарли, - он вряд ли доставил ей удовольствие.
Женщины снова заняли свои места рядом с Марком, продолжая болтать, словно ничего особенного не произошло.
Нет, ну в самом деле. Неужели никто из них не читал его книгу? Может быть, они просто положили ее на алтарь, как драгоценную реликвию, которой нужно поклоняться?
Марк повернулся к миссис Льюис. Она поправляла чепец на голове своей дочери. Миссис Льюис представляла собой воплощенную супругу священника - добродетельную, степенную и уравновешенную. В данный момент она как раз читала дочери лекцию об отношениях леди и солнца и достойном поведении - юная особа осмелилась снять головной убор.
И он собирался попрать законы этого чистенького, аккуратного, благоустроенного общества.
- Миссис Льюис.
Она бросила возиться с завязками чепчика и с готовностью обернулась к Марку. Все немедленно стихли, прислушиваясь к тому, что он скажет.
- Почему миссис Фарли сидит с курами?
Двенадцать человек, как по команде, потрясенно уставились на Марка.
Юный Джеймс Толливер издал странный звук, как будто поперхнулся, и сделал отчаянный жест.
Миссис Льюис замялась:
- Она… э-э-э… разве вы не слышали, что говорят?
- До меня доходили некоторые намеки, - осторожно заметил он. - И я имел возможность видеть несколько нарядов, но в целом ничего, что выходило бы за рамки модных законов. - Миссис Фарли была одета прекрасно. Возможно, слишком вызывающе для провинции. Но если бы она прогуливалась в таком виде в лондонском парке, ее сочли бы чуточку экстравагантной, и только.
Все головы повернулись, чтобы взглянуть на миссис Фарли, а затем снова на Марка.
- Дело в том, что… сэр Марк… - Супруга священника покраснела. - Нет, ну в самом деле. Может быть, в Лондоне такое и допускается. Но здесь… мы знаем, что такое нравственность. И добродетель.
- Какие именно вещи вы имеете в виду?
Миссис Льюис снова вспыхнула. На помощь ей пришла мисс Льюис. Ее лица почти не было видно из-за чепца, наружу доносился лишь голос.
- Декольте, - просто пояснила она. - Если бы вырез был не здесь, а вот здесь… - Она провела линию у себя на груди.
- Дина!
- Что такое? Я заметила, все мужчины на нее смотрели. Если бы только мне было позволено убрать эти ужасные оборки…
- Пожалуйста, прекрати говорить такие вещи. - Миссис Льюис бросила панический взгляд на Марка и криво улыбнулась. - Боже правый. Люди могут решить, что ты на самом деле так думаешь.
- Значит, дело всего лишь в вырезе, - подытожил Марк. - Ну что же, я могу это уладить.
Не дожидаясь ответа, он встал и направился через поле. Разговоры постепенно затихли. Когда стало ясно, что сэр Марк Тёрнер, почетный гость, приближается к миссис Джессике Фарли, гостье незваной и вообще паршивой овце общества, воцарилось потрясенное молчание. Из-под ног Марка выпорхнула курица.
Он остановился у края пледа.
Она медленно подняла голову. Три дня назад он видел ее почти обнаженной, в корсете и нижней рубашке. Однако сейчас хотел ее гораздо больше.
Возможно, дело было в солнце, сиявшем у нее в волосах. Яркие лучи словно запутались в локонах, обрамлявших ее лицо. Может быть, во взгляде, который неторопливо прошелся снизу вверх по его брюкам. В том, как округлились ее глаза.
Когда их взгляды встретились, Марк вдруг четко осознал: его привело к ней не просто чувство справедливости. И не заурядное любопытство. И даже не обыкновенное вожделение. Он и сам не знал, как это назвать, но, судя по тому, как скрутило в узел внутренности, ясно было одно.
С ним что-то случилось.
И ему это нравилось.
- Сэр Марк, - произнесла она, - как мило, что вы решили ко мне присоединиться.
Ее тон был довольно холодным, словно она ожидала, что Марк пришел изгнать ее из этого сомнительного рая - с церковного пикника.
- Я подошел к вам не затем, чтобы поздороваться.
Она вздернула подбородок.
- Так, значит, вы пришли закончить то, что начали они?
Марк отстегнул одну запонку и сунул ее в карман жилета.
- Мисс Льюис сообщила мне, что все мужчины смотрят на вашу грудь.
- В самом деле? Все? - невозмутимо заметила она. Она даже не попыталась подтянуть край корсажа повыше.
Он отстегнул вторую запонку.
- Я не наблюдал за всеми мужчинами, поэтому не могу сказать.
- А вы? Вы тоже смотрели?
Вместо ответа, Марк стал расстегивать сюртук. Его руки двигались сверху вниз, и Джессика невольно затаила дыхание. Он стянул один рукав, и свежий ветерок тут же забрался под легкую ткань рубашки. Женщины у него за спиной возмущенно зашушукались, но ему было все равно. Марк снял сюртук и, глядя в глаза миссис Фарли, протянул его ей.
- Наденьте. - Это было не галантное предложение, а требование. Он почувствовал, что его голос почему-то осип.
Она посмотрела на сюртук, но не взяла его.
- Очень великодушно с вашей стороны, сэр Марк, но, право же, мне совсем не холодно.
Он нахмурился:
- Я полагал, что мы уже миновали ту стадию, когда вы притворялись дурочкой. - Он наклонился к ней чуть ближе. - Вы прекрасно знаете, почему я предлагаю вам прикрыться.
Миссис Фарли пожала плечами. Ее полуобнаженная грудь при этом пикантно приподнялась.
- А я в свою очередь полагала, что вы читали свою собственную книгу. Глава тринадцатая, не так ли? Там говорится, что мужчина должен нести полную ответственность за свои дурные мысли, а не возлагать ее на женщину, которая якобы вводит его в искушение. Это всего лишь платье, сэр Марк. И к тому же не самое смелое мое платье. А вы смотрите на него так, словно это ядовитая змея, готовая напасть на вашу добродетель. Видимо, я не так поняла ваши слова.
- Никто никогда не понимает мою книгу, - сухо заметил Марк. - Выясняется, что она меньше всего похожа на практическое пособие.
- Значит, я не искушаю вас? Ни в малейшей степени? - Она взглянула на него снизу вверх. Его снова поразило это ощущение двойственности: словно она сама не знала, какой ответ устроит ее больше. Словно она хотела, чтобы он желал ее, и в то же время хотела оттолкнуть его.
Она более чем искушала его. Но именно ее странная нерешительность побудила Марка положить сюртук на край пледа.
- Я прошу вас надеть это не для того, чтобы совладать со своим собственным искушением. Больше на вас одежды или меньше - это едва ли имеет значение. - Сам не зная почему, он вдруг понизил голос до шепота. - Я помню каждый изгиб вашего тела. И сегодня ночью, когда окажусь в кровати, я вряд ли смогу думать о чем-либо еще.
Рука миссис Фарли замерла на полпути к его сюртуку. Она застыла, широко открыв удивленные глаза.
- Так что причина совсем в другом, - продолжил Марк. - Я не собираюсь избегать греха, но, скорее, хочу в нем сознаться.
- Избегать греха? - повторила она.
- Мы с вами уже обсуждали мои грехи, миссис Фарли. Я жаден, ненасытен и себялюбив. И еще кое-что. - Он подался вперед. - Я терпеть не могу делиться.
- Я… Но ведь я не… мы… - До странности смутившись, она отвела взгляд.
- Несмотря на то что я девственник, не желаю делить свои ночные фантазии с кем-нибудь еще.
Она испустила длинный вздох.
- Знаете… в случае с любым другим мужчиной я бы решила, что кто-то только что пригрозил меня соблазнить.
- Хуже. - Он наклонился ниже. - Я только что пригрозил увлечься вами. Подозреваю, что "соблазнить" - понятие вам знакомое.
Легкая улыбка тронула кончики ее губ.
- Сэр Марк, нет нужды пугать мне такими громкими словами, как "увлечься". Обыкновенная человеческая симпатия уже потрясает меня.
Марк выпрямился.
- И еще кое-что, миссис Фарли. - Он вздохнул и подождал, когда она снова с любопытством поднимет на него взгляд. - Красный вам очень к лицу. - С этими словами он удалился.
Джессика подняла сюртук, который лежал рядом с ней, и встряхнула его. Провожая сэра Марка взглядом, она попыталась прийти в себя и привести мысли в порядок.
Ей казалось, что нет ничего легче, чем подтолкнуть нерешительного девственника к действиям. Но в нем не было нерешительности. Он не отрицал своих желаний, своего влечения к ней. И она не знала, как сокрушить такую непоколебимую уверенность в себе.
Да, я хочу тебя, словно бы говорил он, но не собираюсь поддаваться этому порыву.
И это была уже настоящая проблема.
Он смотрел на нее с ожиданием и интересом. Джессика вспомнила его смех и слова: я очень нравлюсь самому себе. Да, это было очевидно - он пребывал в ладу с самим собой. Он нравился себе - и пообещал распространить эту симпатию на нее.
Несмотря ни на что, Джессика не могла не испытывать к нему уважение. Как можно не уважать прямого, честного, открытого человека? Он не прятался за общепринятыми нормами морали и не обвинял в своих ошибках других. Его не пугали собственные желания.
Он был… практически совершенством.
В первый раз за все время Джессике вдруг захотелось, чтобы все это было правдой. Чтобы она действительно была вдовой с чуть скандальной репутацией, вынужденной искать убежища в маленьком провинциальном городке.
Как восхитительно было бы с легким сердцем отдаться флирту, не ощущая никакого гнета, не боясь нищеты, которая вот-вот наступит!
Сэр Марк снова вернулся в компанию дам, готовых защитить его от кого угодно.
Джессика встала, оправила юбки и подняла сюртук, который он так и оставил на пледе. Ткань была все еще теплой. Она встряхнула его и почувствовала уже немного знакомый запах - чистый, чуть-чуть морской мужской аромат. Она медленно набросила сюртук на плечи. Конечно, он был слишком большим для нее, и в нем было чересчур жарко, но это ощущение напоминало дружеское объятие. Как будто кто-то хотел просто утешить и приободрить ее, не требуя, не ожидая ничего большего. Она не помнила ни одного мужчины, который обнимал бы ее вот так.
Женщины озабоченно закудахтали - явно хотели удостовериться, что сэра Марка не привлекла ее порочная красота.
Он чему-то засмеялся и развел руками. А потом, успокоив своих смятенных почитательниц, обернулся и посмотрел прямо на Джессику. Воротник сюртука шевельнулся от ветра и пощекотал ее шею.
Нет, она понятия не имела, как соблазнить такого мужчину. Льстить ему было бесполезно - он не обладал болезненным самолюбием. Своих желаний он не прятал - нельзя было вытащить наружу никакие скрытые пороки. Он хотел ее. Он думал о ней - и говорил об этом так открыто, что Джессика никак не смогла бы заставить его поддаться соблазну, совершить бесчестный поступок.
Более того, он сам искушал ее - искушал сказать правду, признаться в своих низких намерениях. Он вдруг улыбнулся ей - так чистосердечно и ослепительно, что сердце у нее в груди как будто взорвалось.
Когда Джессика думала о том, как к ней снова вернутся ощущения, то представляла себе что-то совсем иное. Легкое удовольствие от чего-то простого и невинного. Но это… это не было похоже на постепенное возвращение. Скорее на резкую боль, которая возникает в онемевшей после сна руке.
Она жаждала сказать ему правду. Отказаться от своих планов, забыть о том, что нужно его соблазнить, - и просто наслаждаться обществом мужчины, который не лжет. Ей хотелось нравиться ему. И оттого, что эта мечта никогда не смогла бы воплотиться в жизнь, у нее щемило сердце.
Она протянула руку и сорвала одуванчик. Воздушная, хрупкая сфера, состоящая из множества легких белых хохолков. Когда она переломила стебелек, от круглой головки отделилось несколько семян.
Он все смотрел на нее, она была похожа на дитя с улыбкой, сияющей ярче, чем солнце.