Сделав это невинное дополнение, она покосилась на Дамиена и, к своему ужасу, увидела, что его лицо окаменело, а глаза стали холодными.
Несомненно, подумалось Ванессе, ее слова напомнили ему о конфликте, случившемся по вине ее брата. Естественно, после всего пережитого Оливией барон предпочитал оградить сестру от общения с родственниками виновника ее бед. Самой же Ванессе отводилась роль содержанки и компаньонки, и ей следовало об этом помнить.
Значит, напрасно она пыталась поверить, что Дамиен относится к ней иначе! Не нужно было поддаваться ощущению, что он испытывает к ней искренние теплые чувства, а не банальное половое влечение! Не следовало тешиться надеждой, что их тайная связь вот-вот перерастет в нечто качественно новое, отличное от обычных взаимоотношений богатого покровителя и его очередной пассии. Нет, определенно в ее нынешнем положении ей нельзя увлекаться фантазиями!
- Может быть, почитаем что-нибудь из произведений твоих любимых поэтов, Оливия? - спросила она, меняя направление беседы. - Я захватила с собой книгу стихотворений Уильяма Вордсворта и Сэмюэла Колриджа. Позволь мне прочесть вслух какую-нибудь лирическую балладу!
Она раскрыла томик в кожаном перелете и стала негромко, но с чувством читать. Дамиен рассеянно слушал ее, попивая вино и пытаясь отогнать неприятные мысли, возникшие у него в результате досадной оплошности Ванессы. Ему живо вспомнились обстоятельства их знакомства и последовавшая за ним сделка, в результате которой Ванесса и приехала в его усадьбу. От этих воспоминаний ему стало грустно.
Впрочем, тотчас же подумалось ему, в этом есть и положительный аспект: уже давно назрела потребность разобраться в своих чувствах к этой молодой вдове. С каждым днем его влечение к ней становилось все более явственным и мучительным. Порой чувства даже брали верх над рассудком, что было чревато опасными последствиями.
Сожалеть о том, что он привез Ванессу в свое имение у него не было причин. Она оказывала благотворное влияние на Оливию, пробуждала в ней интерес к жизни, поднимала ей настроение, окружала ее вниманием и заботой. И за это он был ей чрезвычайно признателен.
Но не только Оливия подчинилась ее влиянию, постепенно и слуги стали с готовностью исполнять все ее просьбы и указания, относиться к ней не как к гостье, а как к хозяйке усадьбы. Ей удалось очаровать и садовников: все они с радостью показывали ей новые лучшие сорта растений и ежедневно приносили в ее комнату букеты свежих цветов.
Да что там и говорить, подумал барон, он и сам попал под чары этой удивительной женщины! Она совершенно заинтриговала его и овладела всеми чувствами и помыслами, чего он никак не ожидал, приглашая ее в свое имение. Он еще не встречал другой такой женщины, способной так же страстно любить, оставаясь при этом наивной, быть одновременно и сильной, и мудрой, и нежной, и ранимой. При этом Ванесса не осознавала, какой властью над мужчинами она обладает, что больше всего умиляло и радовало Дамиена.
Благодаря ей он избавился от скуки и перестал ощущать беспокойство, свойственное ему ранее. Безусловно, ему пришлось приложить немало усилий, чтобы преодолеть ее замкнутость, холодность и настороженность. Зато теперь Ванесса сторицей воздавала ему по ночам за все его усилия, отвечая с поразительной страстностью на его любовные ласки.
"Часы тревог и ожиданий сладких, что будоражат кровь и сердце тяготят", - мелодично декламировала она, словно бы аккомпанируя голосом его мыслям.
Дамиен нахмурился и вперил в нее подозрительный взгляд. Однако как уместна сейчас эта цитата! Как созвучна она его мыслям и чувствам! Случайно ли Ванесса произнесла именно эти слова? Может быть, ею движет само провидение? Воистину он обрел гораздо больше того, на что рассчитывал, заключая с ней договор о компенсации ею вреда, нанесенного ее братом Оливии. Он предполагал, что Ванесса удовлетворит его физиологические потребности, но не думал, что она разожжет в нем огонь страсти и, как ни странно, пробудит в нем нежность…
Барон помрачнел, поймав себе на том, что еще ни одной куртизанке не удавалось пленить его так, как удалось это ей. Она не только воспламеняла его в постели, но и состязалась на равных в светских беседах за пределами будуара, бросая вызов его мужскому самолюбию и уму. И что самое поразительное, ему все это не надоедало!
Значит, дело принимало серьезный оборот! Пора было поостеречься, пока не поздно! Иначе он сгорит в горниле сладострастия, падет жертвой своих страстей, как его отец.
Дамиен считал безумием увлечение женщиной, он полагал неприличным позволять эмоциям управлять рассудком. А потому поклялся никогда не поддаваться этому смертельно опасному соблазну. И при всем при том был не в силах сопротивляться влиянию на него Ванессы!
Значит, он чересчур далеко зашел в своем увлечении этой женщиной! Эта страсть стала непомерным бременем для его благоразумия, а ее бурные проявления во время близости с ней уже перестали быть подвластны его уму.
Взгляд барона скользнул по изящной фигуре читающей стихи Ванессы. Грациозный изгиб ее шеи провоцировал его то, чтобы сейчас же обнять ее и вкусить сладость ее тела… проклятие! Он опять утратил самообладание!
Может быть, ему лучше отправить ее в Лондон? Нет, это исключено! Оливия успела к ней привязаться и стала бы скучать без нее. Значит, ему придется уехать отсюда самому, тем более тому есть весомая причина: в конце недели должно состояться собрание членов Лиги адских грешников, а точнее, вечеринка для узкого круга джентльменов, которая неминуемо закончится разнузданной оргией. Правда, он уже отправил устроителю этого собрания письмо, в котором извинялся за свое вынужденное отсутствие. Однако участие в этом мероприятии могло бы способствовать избавлению его от навязчивых мыслей о прелестях Ванессы.
Кроме того, за время своего отсутствия он мог бы взглянуть на поместье, которое ему рекомендовал купить приятель. А затем совершить поездку на север Англии и проверить, как обстоят дела на фабрике, которую минувшей зимой он выиграл в карты. Что может быть лучшим предлогом для отлучки, чем интересы дела?
Однако делиться сейчас своими соображениями с дамами и портить тем самым им настроение барон не собирался. Он благоразумно решил повременить с этим до вечера. А пока он сделал изрядный глоток вина и заставил себя улыбнуться Ванессе.
Как ни противилась Оливия скорейшему возвращению в усадьбу, Дамиен настоял на нем, пообещав сестре устроить еще несколько пикников в ближайшем будущем.
Уже дома, когда брат внес ее на руках в спальню, она спохватилась, что оставила в оранжерее шаль во время своего последнего купания. Ванесса вызвалась принести забытую вещицу и поспешила в бассейн. Шаль действительно лежала на лавке, Ванесса взяла ее и собралась было уже уйти, когда кто-то окликнул ее по имени. Она вздрогнула и, оглянувшись, увидела за кустами роз бородатого мужчину в нахлобученной на лоб шляпе и поношенном сюртуке.
Ей уже доводилось встречать в розарии и на аллеях парка незнакомцев, это были ученые или художники, приезжавшие сюда на все лето. Но никто из них не пытался заговорить с ней, и все имели приличный внешний вид. Этот же подозрительный незнакомец смахивал на грабителя или бродягу, и Ванесса от испуга застыла на месте.
Мужчина осклабился, явно довольный тем, что напугал ее своим видом, и снял шляпу. Ванесса тотчас же узнала Обри и воскликнула:
- Какого дьявола ты здесь делаешь?
- Не слишком же ты гостеприимна, сестрица! Разве так встречают любимого брата?
Он подошел к Ванессе и, неуклюже обняв ее, промолвил:
- Не сердись, я не хотел тебя испугать.
- Зачем ты отпустил бороду? - спросила она. - Я тебя не узнала, пока ты не снял шляпу. Что за маскарад?
- В этом-то и заключается моя идея, сестрица! Узнай меня барон Синклер, он бы пристрелил меня, не задумываясь.
- Уж не сошел ли ты с ума, Обри! Он может в любой момент прийти сюда, и тогда… - испуганно воскликнула Ванесса. - Встань за ширму на всякий случай! А теперь отвечай, почему ты пожаловал сюда в таком виде?
- Я соскучился и решил тебя проведать, - ответил Обри. - Ну, как ты здесь? Барон тебя не обижает?
- Я всем довольна, меня приняли здесь очень хорошо, - ответила Ванесса. - Но тебе не следовало так рисковать!
- А как себя чувствует Оливия? - спросил брат. - Мне важно это знать. Я видел, как весело она смеялась, когда барон на руках нес ее в дом. Мне показалось, что она уже не страдает так сильно, как прежде. Это верно?
- Да, но лишь отчасти: она все еще не может самостоятельно ходить, - помрачнев, ответила Ванесса. - Она остается калекой, и состояние ее здоровья по-прежнему внушает опасение, хотя она немного воспрянула духом.
- Нельзя ли мне с ней повидаться и поговорить?
- Это невозможно, Обри! Она расстроится, если тебя увидит.
- Неужели она меня так ненавидит?
- А как ты думаешь?
- Я хочу сказать ей, что раскаиваюсь в содеянном и сожалею о случившемся, - промолвил Обри, отводя взгляд.
- Что ж, это, возможно, и поможет тебе спасти свою душу, но вряд ли сделает ее здоровой.
- Ты не могла бы передать ей записку? Я писал ей, но все письма вернулись обратно.
- Нет, Обри! - Ванесса покачала головой. - Я не могу этого сделать, это лишний раз напомнит ей о том, что именно ты сломал ей жизнь.
- Если бы ты только знала, как нестерпимо больно мне думать об этом! - с мольбой во взгляде воскликнул Обри.
- Тебе придется с этим смириться, братец! - тяжело вздохнув, ответила Ванесса. - Как и бедной Оливии.
- Но ты передашь ей мои сожаления? - со слезами на глазах спросил Обри.
- Нет, и даже не проси! - отрезала Ванесса. - Оливия доверяет мне, поскольку не знает о нашем родстве. Я согрешила, введя ее в заблуждение своим обманом. Но не рискну огорчить ее, открыв ей горькую правду. Она почувствует себя преданной.
- Но как бы мне все-таки извиниться перед ней и загладить свою вину? - спросил Обри.
- Не знаю. Тебе лучше поскорее убраться отсюда и впредь никогда не появляться, - озабоченно оглянувшись по сторонам, сказала Ванесса, начиная нервничать.
Обри стиснул зубы и упрямо вскинул подбородок.
- Но я не могу уйти ни с чем! Ведь как-то я должен ей помочь!
- Надеюсь, ты пришел сюда, повинуясь зову совести, а не заключив пари с кем-то из своих друзей, как в прошлый раз? - спросила, с подозрением вглядываясь в его глаза, Ванесса.
- Как ты можешь так плохо обо мне думать, сестра! - с обидой в голосе воскликнул Обри. - Поверь, Ванесса, я пробрался в усадьбу, чтобы помочь и ей, и тебе.
Ванесса вздохнула, видя, что он говорит вполне искренно, и промолвила:
- Возможно, что ты действуешь по велению сердца, братец. Но ты лишь испортишь все дело, если задержишься здесь.
Он порывисто сжал ее руку и, запинаясь, воскликнул:
- Я так благодарен тебе за твой поступок, дорогая сестра! Ты не должна была бы расплачиваться за мои прегрешения. Я обещаю, что твое самопожертвование не окажется напрасным. Я у тебя в вечном долгу. Благодаря тебе я по-новому взглянул на свой образ жизни и осознал, как низко я пал. Я обещаю измениться к лучшему, стать другим человеком.
- Что ж, я рада это слышать, брат, - сказала Ванесса. - Как дела дома? Как мама? Что поделывают сестры? - помолчав, спросила она.
- Скучают по тебе, особенно матушка. Ты не поверишь, но Фанни и Шарлотта стараются на всем экономить, отказывают себе даже в таких пустяках, как покупка новой шляпки.
- Передай им, что я одобряю такое поведение, - с улыбкой сказала Ванесса.
- Лучше напиши им это сама в своем следующем письме. Я пока не поеду домой, поживу некоторое время в соседней деревне, - сказал Обри. - Я снял там комнату на верхнем этаже у одной славной одинокой старушки.
- Послушай, Обри, я рассержусь! Ты не должен здесь оставаться. Ты и так принес достаточно бед несчастной Оливии!
- Успокойся, сестра! - Обри приложил указательный палец к ее губам. - Пойми, я не желаю Оливии зла, но уехать, не извинившись и не загладив свою вину, я не могу. Она не выходит у меня из головы. Поживу немного по соседству с ней и, возможно, придумаю, как мне лучше поступить.
Взволнованная неожиданной встречей и разговором с братом, Ванесса долго не могла успокоиться. Как ни хотелось ей верить в искренность добрых намерений Обри, мысль о том, что им движет эгоизм или корыстный расчет, не покидала ее на протяжении всего ужина.
Не в меньшей мере тревожило Ванессу и опасение, что Оливия узнает об их с Обри родстве и переживет новое нервное потрясение, возненавидев и своего обидчика, и его сестру. Тогда разъярится и Дамиен, и всем их добрым отношениям придет конец. Рассуждая подобным образом, Ванесса беспокойно ерзала на стуле и то и дело поглядывала на барона.
Он был мрачен и не смотрел в ее сторону, думая о чем-то своем. Столь неожиданная холодность озадачила Ванессу, и она еще сильнее разнервничалась, гадая, чем вызвана такая резкая смена его настроения. Может быть, ему стало известно о тайном проникновении ее брата в усадьбу? Или он все еще сердится на нее за то маленькое недоразумение на пикнике?
Словно прочитав ее мысли, Дамиен как бы между прочим обмолвился, что неотложные дела вынуждают его покинуть на некоторое время Палисандровую Рощу.
- Хочу проверить, как идет работа на моей новой фабрике, - добавил он. - Да и граф Клун давно приглашает меня к себе на ужин.
Ванесса изумленно покинула брови: так называемые званые ужины у графа Клуна снискали в Лондоне скандальную славу благодаря слухам отворящихся там вакханалиях.
- Я уеду в пятницу, - как ни в чем не бывало продолжал Дамиен. - Оставляю Оливию под вашим присмотром. Надеюсь, что без меня вы не будете скучать.
Ванесса выразительно уставилась на него, умоляя взглядом объяснить, что означает этот внезапный отъезд. Однако барон не проронил больше ни слова, чем поверг ее в состояние, граничащее с отчаянием.
Еще хуже ей стало ночью, когда она поняла, что сегодня он к ней не придет. Сердце ее то колотилось в груди, то замирало, то сжималось от боли. Ванесса металась по кровати, кусая губы и стараясь не вспоминать их с Дамиеном страстные любовные забавы. Тело ее пылало, настоятельно требуя его ласк, плоть трепетала, жаждая удовлетворения. Лишь на рассвете Ванессе удалось наконец забыться сном, но и он не принес ей облегчения.
Глава 10
Изнуряющая боль и ломота во всем теле не оставили Ванессу и утром, когда она проснулась, испытывая головокружение и подавленность. Лишь сполоснув лицо холодной водой, она обрела способность рассуждать спокойно и здраво.
Ей стало ясно, что последние несколько недель она заблуждалась, попав под обаяние циничного и многоопытного негодяя и развратника. Добившись своей цели, он успокоился и утратил к ней интерес.
Было глупо расстраиваться из-за его внезапного отъезда, - так решила Ванесса, одеваясь и прихорашиваясь перед зеркалом, прежде чем спуститься в столовую на завтрак. Барон с самого начала был с ней предельно откровенен, он ясно обозначил условия их сделки. Ей отводилась роль его любовницы, и все их отношения основывались на его желании отомстить за ущерб, нанесенный ее братом его сестре. Следовательно, ей нужно было не огорчаться, а радоваться, что Дамиен к ней охладел.
Сделав такой вывод, Ванесса встретила известие о том, что он уже позавтракал без нее, вполне спокойно и даже с чувством облегчения. Ее нервы и без того были напряжены до предела, так что встречаться с ним и вновь испытывать смятение и обиду ей совершенно не хотелось.
Продолжительная верховая прогулка по аллеям парка в это прекрасное летнее утро принесла Ванессе некоторое успокоение. Но настроение у нее вновь испортилось, когда она узнала, вернувшись в усадьбу, что туда пожаловали две гостьи. Она вновь почувствовала, насколько сомнительным и непрочным является ее положение в имении барона Синклера.
Как ни странно, Оливия приняла гостей в утренней гостиной, не постеснявшись выехать к ним в своем инвалидном кресле. Появление там Ванессы ее обрадовало, она приветливо кивнула своей компаньонке и представила ей двух сидевших в креслах дам.
- Это мои соседи, леди Фоксмур и ее дочь мисс Эмилия Прайс, - с безмятежной улыбкой промолвила она и добавила: - Мы с Эмилией вместе учились в школе.
- Очень приятно, - сказала Ванесса. - Как поживаете?
Она уселась на обитый ситцем стул и вымучила любезную улыбку в ответ на откровенно враждебные взгляды двух пар холодных голубых глаз.
- Так вы и есть новая компаньонка Оливии! - скрипучим голосом промолвила леди Фоксмур. - Насколько я знаю, вас наняли совсем недавно, не так ли?
Ванесса стиснула зубы и пропустила эту колкость мимо ушей. Однако неуемная гостья на этом не успокоилась, очевидно, вознамерившись сразу же подчеркнуть свое превосходство перед наемной работницей, пусть и благородного происхождения.
- Мы здесь наслышаны о похождениях вашего покойного супруга, леди Уиндем, - язвительным тоном добавила она. - О его скандальных выходках до сих пор не могут забыть в Лондоне, а в провинции его фамилия обросла легендами.
- Не советую вам верить сплетням, - сухо ответила Ванесса. - Вы можете оказаться в нелепом положении.
Оливия, обеспокоенная их пикировкой, поспешила вмешаться и воскликнула:
- Дамы пожаловали к нам, чтобы пригласить нас на бал в своем имении, Ванесса!
- Я уверена, что леди Уиндем не заинтересуется нашей незамысловатой сельской вечеринкой. Ведь она привыкла к роскоши и блеску лондонских светских раутов! - сказала леди Фоксмур.
Ванессе не составило труда догадаться, что за этой ремаркой кроется нежелание соседей Дамиена принимать у себя его новую служанку. Но это ее совершенно не огорчило.
Зато на выпад леди Фоксмур немедленно отреагировала Оливия, решившая взять Ванессу под свою защиту.
- Уверяю вас, что леди Уиндем не избалована роскошью и придерживается либеральных взглядов, - сказала она.
- Это заметно, - с усмешкой ответила ее собеседница. - Иначе вряд ли бы она нанялась к вам в компаньонки. Однако не думаю, что ей захочется афишировать, как низко она пала.
- Я отношусь к ней скорее как к своей сестре, чем как к служанке! - горячо запротестовала Оливия. - И вообще, с каких это пор роль компаньонки считается унизительной для аристократки?
- Леди Фоксмур! - медовым голоском промолвила Ванесса. - Вы заблуждаетесь на мой счет. Я с удовольствием побываю на ваших простеньких деревенских посиделках, хотя бы из любопытства.
Леди Фоксмур поджала губы, едва не заскрежетав зубами от злости. Предпочитавшая сохранять нейтралитет мисс Прайс потупилась, изображая невинную скромницу. Оливия же раскраснелась и с трудом сдерживала свое возмущение бесцеремонным поведением соседки.
Незваные гостьи еще немного посидели для приличия и откланялись. Как только дворецкий выпроводил их за дверь, Оливия взорвалась.
- Какая наглость! - вскричала она. - Как эта старая перечница посмела попытаться отказать тебе в приглашении на бал?! Ты здесь на правах моей гостьи! Им следовало отнестись к тебе с надлежащим почтением.
- Пустяки! - успокоила ее Ванесса. - У меня нет ни малейшего желания присутствовать на этом балу. Я сказала гак, лишь чтобы ее позлить.
- Нет, я не поеду! Я пока не готова к этому. С меня довольно и невинной светской болтовни.