Постепенно Дебора начала засыпать. Но, соскальзывая в сон, она не переставая думала об одном – неужели их близость всегда будет заканчиваться для нее такой печалью?
Спальня была по-прежнему погружена в темноту. Плотно задернутые тяжелые гардины не давали слабым лучам нового дня поникнуть внутрь. Дебора проснулась и услышала, как по комнате ходит Линии.
Вчерашний гнев вскипел с новой силой. Одно дело, когда голой ее видит муж, хотя и это в достаточной степени смущало. Но позволить слуге беспрепятственно ходить по комнате, когда она лежит тут без одежды!..
Дебора села, первым делом убедившись в том, что одеяло полностью прикрывает ее грудь, потом повернула к слуге разгневанное лицо.
– Убирайся вон! – крикнула она.
Линии замер, наклонившись над маленьким столиком у окна, куда он собирался поставить поднос.
– Прошу прощения, мисс… мадам, но я всегда приношу капитану завтрак в…
– Этого больше не будет! Не будет, пока я в его постели. Если капитан захочет, он позвонит тебе.
Линии выпрямился, его лицо приняло бесстрастное выражение.
– Но он уже позвонил мне.
Повернувшись к мужу, Дебора увидела, что он смотрит на нее с неприкрытым раздражением.
От обиды она не нашла ничего лучше, чем снова откинуться на подушки и с головой накрыться одеялом. Только когда по звону посуды, скрипу половиц и звуку закрывшейся двери она определила, что Линии вышел из комнаты, Дебора вылезла из-под одеяла.
– И вам доброе утро, – хрипло произнес капитан.
– Не знаю, с какими женщинами вы привыкли иметь дело, – ответила она и, чтобы преодолеть ощущение униженности, натянула на лицо маску холодного высокомерия, – но я не привыкла выставлять напоказ свое обнаженное тело перед другими, не говоря уже о слугах мужского пола!
– Линии для меня не просто слуга, – мрачно отозвался капитан.
Дебора непроизвольно охнула. Ее муж в самом деле ставил достоинства своего слуги выше ее комфорта. Но потом он добавил:
– Хотя я, конечно, вижу, что мы не можем продолжать жить, как раньше. Однако это всего лишь вопрос организации материально-технического обеспечения.
– Материально-технического обеспечения? – воскликнула она, все сильнее возмущаясь тем, как он с ней обращался.
– Да, видите ли, у нас с Линии сложился определенный ритуал, которого мы оба придерживаемся уже много лет. И дело не только в том, чтобы подготовить меня к новому дню. Я предупреждал вас, что вам придется привыкнуть к тому, что он неотъемлемая часть моей жизни. Он не просто лакей, который подает мне одежду, наливает воду для умывания и бреет меня. – Движением головы капитан откинул упавшую на глаза прядь. – Черт возьми, Дебора, неужели вы до такой степени бесчувственны? Неужели я должен открытым текстом объяснять вам все? Без посторонней помощи я не могу утром даже помочиться!
Щеки Деборы вспыхнули.
– Простите, простите меня! Я сейчас же позвоню, чтобы он вернулся, и не буду вам мешать, – пробормотала она, спустилась с постели, подняла с пола свои вещи и торопливо направилась в свою комнату.
Она опять смотрела на ситуацию только со своей точки зрения. Муж говорил ей, что не хочет, чтобы она присутствовала в комнате, пока Линии его раздевает и укладывает на ночь в постель. Дебора приложила руки к своим пылающим щекам, вспоминая грубые слова капитана о том, что его слуга может даже применить силу, если муж захочет, чтобы ее привели к нему в постель. Почему она не придала значения тому, что он пытался ей сказать? Лишаясь своей деревянной ноги, он не мог выбраться из постели без помощи своего крепкого слуги.
Дебора опустилась на пол около умывального столика и обхватила согнутые колени руками. Она действительно не понимала, насколько сложны для него многие вещи, которые все другие люди считали само собой разумеющимися. Неуклюжими попытками отстоять свои права она заставила Роберта говорить о тех слабостях, которые ему с поразительным успехом удавалось скрывать от остального мира.
Дебора не знала, куда деваться от стыда.
Но что еще хуже, у нее возникло тоскливое ощущение, что она дала своему весьма обидчивому супругу еще один повод для неприязни.
Капитан Фоули поднял глаза от финансовых документов, чтобы понять, не издевается ли над ним Треверс.
Однако светлые глаза агента не выражали ничего, кроме усердия преданного работника.
– Вы уверены в этих цифрах? – в конце концов решился спросить капитан.
– Ну конечно. Правда, это сведения на конец прошлого квартала. С тех пор могли произойти некоторые изменения. Но, в любом случае, ничего существенного.
– Я понятия не имел.
Треверс улыбнулся впервые с того момента, как согласно договоренности вошел в кабинет, чтобы ознакомить нового хозяина Довкота с состоянием его финансов.
– Об этом никто не знал, кроме мисс Лэмптон и меня, – ответил Треверс, и его доселе бесстрастное лицо озарило воодушевление. – Мисс Лэмптон отличалась острым умом. Она делала исключительно удачные инвестиции.
Капитан Фоули внезапно ощутил острое любопытство к личности своей благодетельницы.
– Объясните, – потребовал он командным голосом, невольно возвращаясь к привычной манере, в которой отдавал приказы солдатам свой части. Треверс инстинктивно приосанился на своем стуле.
– Видите ли, сэр, когда мисс Лэмптон переехала жить сюда, у нее было совсем немного собственных денег. Отец изгнал ее из родительского дома, когда она отказалась вступить в брак с женихом, которого для нее выбрали родители. Но вместо того чтобы просить прощения, мисс Лэмптон приняла решение стать независимой от мужчин. Поэтому она начала тайно вкладывать деньги в различные предприятия…
– По вашему совету?
– О нет, сэр. У нее были свои представления о том, куда инвестировать деньги. Мисс Лэмптон обладала очень сильным характером. Если бы дамам не запрещалось заниматься такого рода деятельностью, она бы, несомненно, сама общалась с дельцами. Сказать по правде, ей совсем не нравилось, что пришлось прибегнуть к моим услугам. По крайней мере, поначалу. Хотя с годами… – он улыбнулся, как будто эти воспоминания доставляли ему удовольствие, – мы друг к другу привыкли.
– И, судя по всему, ваше сотрудничество оказалось очень успешным.
– Да, сэр, как вы сами можете судить. – Треверс указал на гроссбухи, лежавшие на столе.
Почти все предприятия, в которые мисс Лэмптон вложила деньги, принесли значительные дивиденды, и состояние, завещанное ею капитану Фоули, оказалось просто огромным. Он мог позволить себе жить как лорд до конца своих дней. Роберт нахмурился. Его скромные потребности не могли пробить сколь-нибудь заметную брешь в таком колоссальном капитале. А его ранения оставили слишком заметные следы, чтобы он вдруг начал вести бурную светскую жизнь и сорить деньгами. В свое время он был большим любителем лошадей, но теперь с трудом мог справиться с тихой кобылой, которую выдрессировал и продал ему Ленсборо в основном потому, что просто хотел от нее избавиться.
– Я не смогу продолжать тот путь, который избрала она, – признался он агенту после недолгого раздумья. – Я всегда был солдатом. Моя голова не приспособлена к бизнесу.
– Мисс Лэмптон это предвидела, – ответил Треверс, пожалуй, даже слишком быстро. – Она предполагала, что вы можете просто продать предприятия, вложить деньги в фонды и жить, ничем себя не утруждая.
По выражению лица агента, капитан Фоули мог сделать вывод, что мисс Лэмптон не питала иллюзий по поводу его деловых талантов. Однако это не отвратило ее от мысли оставить ему все, чем она владела. Слегка дрогнувшей рукой капитан провел по лежавшим на письменном столе гроссбухам.
Он вдруг представил себе женщину, жившую в этом доме до него. Она много трудилась и заработала состояние, которое пришлось оставить совершенно чужому человеку. Мисс Лэмптон сделала это не потому, что питала к нему какие-то личные чувства. Из того, что он услышал, Роберт мог сделать вывод, что она не любила мужчин в принципе.
– Но почему я? – спросил он. – Я не имею к ней никакого отношения.
Треверс слегка выпятил подбородок:
– Тем лучше для вас, сэр. Когда мисс Лэмптон проявила свой, выражаясь словами ее родных, трудный характер, семья отвернулась от нее. Братья могли бы ее защитить, когда отец решил выставить ее из дому. Или помочь ей после его смерти. Но они ничего не сделали. Единственным человеком, который пытался за нее заступиться, была ваша матушка. Она пошла к старику и умоляла его позволить Эуфемии выбрать себе мужа по любви. Поэтому, когда главой семьи стал Алджернон, он начал преследовать вашу мать. Он обвинил ее в том, что она поощряла его сестру в неповиновении отцу. Позже мисс Лэмптон узнала о том, что произошло с вашей матерью, но она уже ничем не могла помочь несчастной леди. Поэтому она решила, что может хотя бы отчасти компенсировать эту несправедливость, сделав вас своим наследником.
Роберт погрузился в размышления.
– Должен ли я заняться вопросами продажи ваших предприятий, сэр? – спросил Треверс, когда задумчивое молчание капитана Фоули затянулось.
– Я полагаю, это наилучший вариант, – заключил Роберт. Он мог обсудить план продажи с Ленсборо. Пожалуй, это стоит сделать в первую очередь. – Займитесь этим.
Треверс улыбнулся и встал со стула.
– С удовольствием, сэр. И если позволите, я очень рад, что вам удалось выполнить условия, необходимые для того, чтобы унаследовать состояние, ради которого мисс Лэмптон трудилась всю свою жизнь. Мне было бы очень печально видеть, что оно досталось этому шалопаю, ее племяннику. – Его улыбка погасла. – Он ни разу даже не попытался нанести ей визит, полагая, что имеет дело с чудаковатой старой дамой, тихо доживавшей свой век в деревенской глуши!
– Честно говоря, я тоже.
– Да, но вы даже не знали о ее существовании, верно, сэр? Мисс Лэмптон нравилось думать, что она станет своего рода доброй феей, взмахнувшей волшебной палочкой и… – Он резко умолк, заметив на лице капитана явные признаки раздражения. – Что ж, не стану отрицать, что она была несколько эксцентричной, – смущенно сказал он.
– Еще один вопрос, если позволите, – обратился к нему капитан Фоули. Лицо поверенного снова приобрело выражение усердного служащего, ждущего указаний. – Если она так не любила своего брата и его сына, каким образом Перси Лэмптону удалось сделать так, что его упомянули в завещании?
– Это скверное дело, сэр. – Треверс помрачнел. – В последние годы, когда мисс Лэмптон потеряла возможность свободно передвигаться, Алджернон начал изредка посещать ее. Он расхаживал по дому, прикидывая, сколько он стоит, поскольку предполагал, что все достанется кому-то из членов его семьи. Он хотел, чтобы дом унаследовал его младший сын Перси, поскольку большая часть его собственного состояния отходила старшему. Когда он обнаружил, что мисс Лэмптон не только уже написала завещание, но и назначила своим наследником вас, ему стало… ну, я бы сказал, завидно, если так можно выразиться. Он принялся терроризировать мисс Лэмптон, и, хотя ему не удалось заставить ее вычеркнуть вас из завещания, она согласилась сделать то злополучное дополнение! – Помолчав несколько секунд, он закончил: – Это все?
Капитан Фоули почувствовал, как в душе шевельнулось родственное чувство к этой женщине, которую он никогда не знал. Она не любила своего брата почти так же сильно, как он. Должно быть, он причинил ей немало страданий, если она сделала все, чтобы мальчик, которого он обрек на бедность и унижение, стал богатым.
Поверенный ушел, а капитан Фоули все продолжал сидеть за письменным столом, потрясенный размерами своего огромного состояния. Грудь переполняло ощущение восторга. Наконец, когда он уже не мог удержать его, оно выплеснулось наружу, и Роберт разразился громким смехом. Ему больше никогда не придется волноваться об оплате счетов. В любой момент, когда ему вздумается, он сможет купить новую одежду. Сесть за карточный стол, не считая, сколько монет осталось у него в кармане!
Надо найти Дебору и рассказать ей обо всем. Он быстро подошел к камину и позвонил экономке.
– Скажите моей жене, что я хочу с ней поговорить, – приказал он.
Миссис Фарелл подняла брови с выражением глубокого неодобрения, но, ничего не сказав, отправилась исполнять его приказ. Только по прошествии нескольких минут, когда робкий стук в дверь сообщил ему о приходе жены, Роберту пришло в голову, что посылать за ней, как за одной из своих служанок, было неуважительно.
Выражение неуверенности на лице жены, когда она подошла к столу, за которым он сидел, только подтвердило осознание того, как мало его обхождение с ней походило на уважение, приличествующее мужу в отношении его жены. Роберт вспомнил, как Дебора вылетела из спальни после его утренней вспышки. С тех пор он ее не видел. И сейчас у нее был такой вид, как будто она предпочла бы с ним не встречаться.
– Я просил вас прийти сюда просто потому, что хотел поделиться с вами новостями, которые мне сообщил агент мисс Лэмптон, – сказал он. – Сядьте куда-нибудь! А то у вас вид, как у провинившегося младшего офицера! – выпалил он, хотя понимал, что чувство вины заставляет его, совершенно несправедливо, выплескивать раздражение на жену. Роберт злился на самого себя. И разозлился еще больше, когда Дебора села на стул и опустила глаза на свои сложенные на коленях руки, как будто ждала, что ее снова станут бранить.
Быстро припомнив те немногие слова, которыми они успели обменяться после того, как произнесли свои клятвы, он понял, что не может винить ее в этом. Тяжело вздохнув, он сказал:
– Вам нелегко пришлось со мной в эти дни. Извините меня.
– Извинить вас? – Дебора бросила на него короткий вопросительный взгляд. Потом покачала головой. – Сегодня утром я поняла, что мне тоже есть за что извиниться.
– Вам? – Капитан с удивлением выпрямился в кресле. – За что? Что вы такого сделали?
– Ну, я сердилась на вас… и не один раз…
– Что я, несомненно, заслужил, смею сказать. Послушайте, – продолжил он, когда она открыла рот, как будто собиралась возразить, – теперь мне ясно, что соединить вместе две жизни оказалось куда более сложной задачей, чем я мог себе представить. Нам надо каким-то образом приспособиться к присутствию Линии в нашей спальне. Вы знаете, что я не могу обойтись без его помощи, но…
– Если бы вы просто предупредили меня, до того как послать за ним, чтобы я могла прикрыться. Или уйти к себе, если вам нужна помощь деликатного свойства.
Щеки Деборы густо покраснели. Это напомнило Роберту, какой очаровательно растрепанной он увидел ее утром, когда она наконец высунула голову из-под одеяла.
– Я не должен был говорить с вами так грубо сегодня утром. Это непростительно.
Дебора робко улыбнулась ему:
– Как вы сказали, нам обоим нужно приспособиться к семейной жизни. Смею сказать, нам потребуется определенное время, чтобы привыкнуть друг к другу.
Боже, до чего же она великодушна! И как разумно отнеслась к их утренней ссоре. Роберту вспомнилось, какие сцены разыгрывались в Уолтон-Хаусе, когда его единокровный брат привез туда свою жену француженку. Хлопанье дверей, битье посуды, надутые губы и вспышки гнева. Элоиза носилась по городу и вела себя самым возмутительным образом, пытаясь наказать своего супруга за его холодность и чрезмерно властное обращение с ней. В конце концов все улеглось, но первое время они изрядно помучили друг друга.
Конечно, капитан с самого начала знал, что с Деборой истерики ему не грозят. Он ни разу не видел, чтобы она поднимала шум из-за жизненных трудностей, встречавшихся на ее пути. Она просто и спокойно делала то, что было необходимо.
– На это у нас есть вся жизнь. – Он улыбнулся, мысленно поздравив себя, что выбрал в жены такую уравновешенную девушку. – И если мы оба проявим такое же благоразумие, как вы сегодня утром, то это может оказаться довольно приятным занятием.
– О! – воскликнула она, и ее улыбка стала шире. Как приятно было слышать такие слова. Тем более что Дебора не сомневалась в их искренности. Он ведь обещал, что не станет говорить ей льстивых комплиментов. Она наклонила голову и принялась нервно теребить нитку, торчавшую из ее манжета.
Заметив ее нервный жест, капитан мгновенно понял, на что ему хотелось бы потратить свои деньги. И не только потому, что жена не успела взять с собой достаточное количество платьев. У нее никогда не было много одежды. До бала у Ленсборо Дебора весь сезон носила одно-единственное бальное платье, стараясь разнообразить его с помощью различных дополнений. Насколько он знал, у нее было всего три или четыре шляпки, а перчатки она носила до тех пор, пока они не начинали рваться.
– Когда мы вернемся в Лондон, я хочу, чтобы вы полностью обновили свой гардероб, – решительно заявил он.
Дебора посмотрела на него с тревогой.
– Вам не нравится, как я одеваюсь?
– Дело не в этом. Вам нужна новая одежда. Мне хочется, чтобы вы одевались по последней моде. – Роберт хотел, чтобы она получила удовольствие. Все женщины любят ходить по магазинам и покупать одежду. А потом щеголять в ней. – Еще нам нужно купить коляску, чтобы вы могли ездить на прогулки в Гайд-парк. – Капитан задумался. – И дом, красивый дом с самым модным адресом.
У Деборы упало сердце. Ему следовало жениться на другой женщине. Совсем не такой, как она. В то время как она мечтала о полном детей доме в сельской местности, ее муж, похоже, хотел жить в городе, изображая из себя важную персону. Она вдруг с болью осознала, что они никогда не обсуждали, каким хотят видеть свое семейное будущее. Роберт упоминал о детях и обещал, что она ни в чем не будет нуждаться, но он ни разу не говорил, как и где им предстоит прожить эту жизнь.
Растянув губы в бодрой улыбке, она заставила себя ответить:
– Звучит заманчиво.
Капитан нахмурился.
– Правда, мы не сможем сделать это в одночасье. Треверсу может потребоваться определенное время, чтобы выручить необходимые нам деньги. – Он показал на кипу гроссбухов, которые лежали на разделявшем их письменном столе.
– О, я вовсе не против того, чтобы какое-то время пожить здесь, – торопливо вставила Дебора. Если капитан намеревался вернуться в Лондон, ей следовало по максимуму использовать то время, что они пробудут здесь. Из окна пустовавшей спальни на втором этаже, где она побывала сегодня утром, Дебора заметила, что в центре бархатно-зеленой лужайки растет не традиционный дуб, а огромный тис. За ним виднелся окруженный стеной плодовый сад. Ее хозяйственная натура рвалась изучить и его, и огород, и кладовые. А как будущая мать, она хотела посмотреть, нельзя ли построить на тисе домик для детей. И если нет, то хотя бы повесить на его ветвях качели. Судя по тому, что ей удалось увидеть, когда они подъезжали к дому, неподалеку была деревня. Дебора хотела бы прогуляться туда пешком, осмотреться, наметить маршруты для будущих прогулок, посетить местную церковь с приземистой башней в норманнском стиле и завести знакомство с местными дамами.
Ее бы ничуть не расстроило, если бы она больше никогда не вернулась в Лондон. Жизнь там казалась ей пустой, суетливой и совсем не уютной.
– Простите, что я не дал вам возможности взять с собой даже смену одежды, – прервал ее размышления капитан. – Но в ближайшие несколько дней вам в любом случае не понадобится много вещей.
Похоже, он не собирался развлекаться, подумала Дебора, совершенно упустив из виду его кривую усмешку.