- Пошел вон! - попыталась крикнуть Лена, но голос, приглушенный шумом двигателей, прозвучал тихо и неубедительно. Девушка разозлилась на себя почти до слез. Ну конечно, она выглядит полной идиоткой. Летит на юг вдвоем с мужиком - и еще недовольна. Никто и не подумает за нее вступиться. Все дремлют или делают вид, что спят, не обращая внимания на прозрачные маневры Гарика. Мол, дело молодое, сама со своим мужиком разбирайся. Похоже, и впрямь для посторонних они выглядели парочкой, летящей отдыхать на море. Ничего, мол, побранятся-потешатся и помирятся. Море, солнце, пляж… Между тем нахрапистый сосед Ленки пытался расстегнуть ее батистовую кофточку, сопровождая это шутками-прибаутками, словно давний любовник. Сосед рядом с ним с увлечением читал газету.
- Ну, довольно идиотских шуток, - Ленка наконец стряхнула оцепенение и решительно поднялась, - мне давно не смешно. И, если честно, тошнит от тебя. Иди лучше руки помой. Пойду-ка пересяду в хвост самолета.
- А ты уверена, что там есть места? - невозмутимо промурлыкал соблазнитель в самое ухо. - Я последние билеты по брони взял.
- Найду, - отрезала она и решительно двинулась к проходу, где маячило свободное кресло…
Ялта встретила ее цветущими олеандрами и розами. Напряжение, не отпускавшее Ленку после перелета, слегка ослабло. В этом раю она уже не чувствовала себя наедине с негодяем, казалось, сама природа за нее. Да и настырный попутчик, утомленный зноем, неожиданно притих, то и дело протирал темные очки и промокал лоб огромным носовым платком. Забот у него теперь хватало: как ни крути, а именно он, "крутой профи", во много раз более опытный, чем Ленка, был руководителем их маленькой экспедиции и отвечал перед начальством за успех всей, весьма недешевой для агентства, командировки. За провал-то спросят с него. Ленка старалась говорить с ним официальным тоном и на "вы", именуя не иначе как Игорем Всеволодовичем, хотя и выговаривала это словосочетание с трудом.
- Ладно, располагайся, через час зайду к тебе в номер обсудить планы на завтра, - объявил Гарик и скрылся в конце длиннющего коридора.
Объявился он в модной майке с буквами "NY", явно привезенной из последней нью-йоркской командировки, и в настоящих американских джинсах. Вид у гостя после душа был свежий и весьма довольный.
- Ну, подруга, давай, - скомандовал он.
- Хотите чаю? У меня есть кипятильник, - поспешно предложила Ленка.
- При чем тут кипятильник? - не понял он. - Давай раздевайся быстрее.
- Я закричу, - пообещала Ленка.
- Ну и кричи себе на здоровье, - усмехнулся Гарик. - Все равно никто не прибежит, все же знают, что мы вдвоем приехали. Между прочим, в этой гостинице особый режим. Короче, полно сотрудников в штатском и порядки не как дома. Скажу, что ты к иностранцам приставала, и тебя тут же в ментовку упрячут, - пообещал он. - Знаешь, как наряд ментов тебе обрадуется? А бумага на работу? Мало не покажется…
- Да ты, Гарик, законченная сволочь! - удивилась Ленка, словно впервые увидела своего спутника, и объявила: - Немедленно уезжаю обратно в Симферополь, в аэропорт.
- На сегодня тебе не то что на самолет, даже на третью полку поезда никто билета не продаст, - спокойно сообщил Гарик и усмехнулся. - И вообще, не дури. Представляешь, какое веселье начнется в агентстве, когда ты сообщишь им причину, по которой улетела? Впрочем, мои акции, если честно, тоже упадут: скажут, мол, не сумел Гарик новенькую уговорить, ай-ай-ай, потерял квалификацию. Короче, я тебя никуда не отпущу.
Он приблизился к ней и встал в проеме двери, растопырив руки и преградив жирным телом путь к выходу. Она увидела, как его фирменная майка, еще минуту назад белоснежная, намокает от пота. На лбу Гарика задергалась синяя жилка, лицо стало почти багровым.
- Короче, коллега, не суетись. Иначе придется с престижной и непыльной работой расстаться. Начальство, сама понимаешь, девичьи капризы не приветствует. Кстати, а чем еще нам здесь неделю заниматься? Ты что же думаешь, я эти интервью и прочую муру за пару дней не сделаю?
- Это шантаж. - Ленка пыталась говорить ледяным тоном, но ее голос предательски дрожал, и больше всего на свете она боялась сейчас разреветься. - Знайте, у вас, Игорь Всеволодович, нет никаких шансов. Я не терплю, когда мной манипулируют, всегда все делаю наоборот. Я устала и хочу есть.
Она вышла на балкон и оценила обстановку. Седьмой этаж, соседи, наверное, на пляже.
- Хэлло! - закричала Ленка неестественно громко и радостно, когда на балконе справа вдруг появилась толстая иностранка.
- Привьет, я из Германии, - объявила дама.
Ленка обрадовалась фрау, как родной. Ура, теперь она не одна! Во всяком случае, если что, можно будет позвать на помощь.
- Ну ладно. - Гарик неохотно убрал руку, которой загораживал выход. - Что-то я сегодня устал. До завтра, беби!
Когда дверь за ним закрылась, Ленка без сил опустилась в кресло. Что ж, пока счет 1:0. Похоже, этот отвратительный тип привык получать все, что хочет. Теперь он не отступится. Видно, по-другому добиваться женщин просто не обучен. Не научился за всю жизнь элегантно ухаживать, красиво соблазнять - или не хочет? Неужели ему никогда не давали отпор? Или он идет напролом лишь в таких вот беспроигрышных ситуациях? Скотина! Ничего, кроме отвращения, такой тип вызывать не может. Главное - не поддаваться угрозам и шантажу. Правда, силы у них не равны. Но мама с детства учила: чем труднее задача, тем интереснее ее решать.
Следующие два дня Ленка вела себя как в тылу врага. Ни одного лишнего движения, ни одной улыбки, ни единого легкомысленного взгляда. Деловые отношения, не более того. Впрочем, в работу они и вправду включились с ходу и целыми днями колесили по крымским дорогам в раскаленной машине, взятой напрокат, выбирая места для съемок. Попутно их "съемочная группа" отыскивала в городках Южного берега Крыма интересных людей для интервью. В поездках Ленка неизменно садилась на заднее сиденье, чтобы быть подальше от Гарика. Даже на пляж старалась ходить в другое время. Почему-то не хотелось, чтобы он ее видел в купальнике.
"Хожу, как женщина Востока, очи долу", - поймала она себя на забавной мысли, когда они оказались на берегу моря, и впервые за два дня улыбнулась. Волны белыми барашками стелились у их босых ног, сквозь синюю воду просматривались разноцветные камешки. Гарик внимательно взглянул на нее и вдруг потрогал за мочку уха. От неожиданности она резко махнула рукой, и черные очки слетели с лица Гарика. Одно стекло вылетело, ударилось о гальку и разлетелось на кусочки.
- Идиотка, истеричка, что ты наделала? - заорал он. - Эти очки я купил в Париже! Они стоят целое состояние!
- Я оплачу, - пролепетала Ленка, пытаясь сложить из осколков линзу. Ей внезапно стало жаль этого недалекого человека. Вот, дурачок, считает себя богемой, может, даже элитой, а сам прост и незатейлив, как это разбитое стеклышко. И женщина в знак примирения дотронулась до его руки. С удивлением она почувствовала, что через нее прошли токи, которых совсем не ожидала, и отдернула руку. Этот моральный урод, эта похотливая скотина, этот мерзавец вызвал у нее явно недвусмысленное желание. Но почему? Страх и унижение, ненависть и беспомощность, жара и усталость переплавились в то, чего Ленка ожидала меньше всего. Похоже, борьба с врагом отняла у нее все силы, и ее организм таким парадоксальным образом решил компенсировать перегрузки. С ужасом и отвращением почувствовала: сил на борьбу с желанием не осталось. Она, наверное, сойдет с ума, если немедленно не сделает с ним это. "Что ж, месть иногда принимает причудливые формы, - внезапно решила Ленка. - Когда-то я читала про стокгольмский синдром. Жертва начинает любить палача, чтобы не сойти с ума. Мозг, спасая своего хозяина, замещает один объект на другой. Я безумно хочу этого мерзавца. Что ж, воспользуюсь им, как мальчиком по вызову. Буду считать, что не он меня, а я его использую для удовольствия, не затрагивая душу. Хладнокровно и расчетливо, в общем, по-мужски, как мужчины нанимают проститутку. Впрочем, моя душа его волнует меньше всего, так что и он будет в выигрыше…"
"Не смотри ты по сторонам, оставайся сама собой", - пела в телевизоре молодая звездочка. Шторы были плотно задернуты, полуденное солнце почти не проникало в комнату. Мокрые тела слаженно двигались в такт ритмичной песенке на узкой, отвратительно скрипящей койке. Это было так не похоже на все, что случалось с Ленкой прежде, когда она почти теряла сознание от любви или вдруг в разговоре забывала самые простые слова и превращалась в полную идиотку, когда она проезжала свою остановку в метро или проливала на плиту кофе. Теперь же она была абсолютно спокойна, даже весела и, не отступая от простого как мир сюжета, старалась не затягивать этот примитивный, в сущности, клип. "Оставайся сама собой", - пела она про себя, изгибаясь на узкой койке, как гимнастка, делая почти акробатические кульбиты и расчетливо приближая долгожданный финал.
- Ну, наконец, все! Давай, Гарик, поворачивайся - в душ, и побыстрее уходи, - объявила она партнеру с последними аккордами песни. - Мне надо поработать. Хочу просмотреть съемку, чтобы в Москве было меньше мороки.
- Ну, ты даешь! А поговорить? - растерянно пробормотал Гарик. Он явно не ожидал такого поворота событий и медлил с уходом. - Лен, хочешь, спустимся в бар, я тебе холодного шампанского возьму? - неожиданно предложил он.
- Возьми деньги в моей сумочке, - спокойно попросила Ленка. - Это я должна поить тебя шампанским за доставленное удовольствие. Ты мне ничего не должен, мальчик. Прости, к сожалению, некогда бездельничать. Завтра увидимся. Ладно?
- Ну, как тебе было? Классно? - помявшись на пороге, с надеждой спросил Гарик.
- Да ладно, не парься, тебе-то какая разница? - удивилась Ленка. - Ну, все, Игорь Всеволодович, пока.
Ленка простила его и не думала о мести. Просто потеряла к нему всякий интерес, как мужчины теряют интерес к проститутке, когда она профессионально выполнит свою работу. И все же она отомстила. Гарик запал на Ленку окончательно и бесповоротно. Мужчина за тридцать, он вдруг впервые с изумлением узнал, что, кроме вольного секса и воспроизводства самих себя в браке, на свете еще бывает любовь. И теперь он ходил и канючил любви, которой у Ленки к нему не было и быть не могло. Он смотрел на Ленку глазами побитого спаниеля, но ей уже было все равно. Этот его просящий взгляд ловила она на себе потом не раз в агентстве. Гарик не упускал случая застать ее наедине и задать один и тот же изрядно надоевший вопрос:
- Ну почему ты так со мной, а? Ведь было же хорошо, правда?
Но Ленка обречена была смотреть на него через черное стеклышко…
Ленка еще раз взглянула на стекляшку в руке и без сожаления бросила ее в урну. Она вспомнила, как год назад, тоже в июне, на одном из модных фотовернисажей, в котором она участвовала, к ней подошел импозантный мужчина. Выглядел он весьма респектабельно, одет был модно и дорого, вокруг мэтра вилась небольшая свита из молодняка. Ленка почувствовала, что незнакомец смотрит на нее в упор.
- Здравствуйте, Елена! - сказал он неестественно бодрым голосом. - Давненько мы с вами не виделись.
- Здравствуйте, Игорь Всеволодович, - улыбнулась Ленка. - Никогда не сомневалась, что вы сделаете неплохую карьеру.
- Может, смоемся куда-нибудь в более укромное место, - предложил старый знакомый интимным шепотом. - Посидим, вспомним кое-что, наконец, вкусно поужинаем. Я знаю тут неподалеку один симпатичный ресторанчик. Ленка, пойдем, - вдруг взмолился он прежним, подзабытым тоном, - ну, прошу тебя.
- Извините, сегодня не могу, - улыбнулась Ленка. - Приходится, Игорь Всеволодович, много работать, даже по ночам кадры отсматривать, на компе их обрабатывать, короче, денежки зарабатывать. Да вы не огорчайтесь, вон сколько молодых и красивых девушек вокруг, уж вам-то… Только свистните!
- За что ты меня так? - вдруг спросил он, опять глядя на нее, как тогда в Ялте, глазами побитого спаниеля.
- "Не смотри, не смотри ты по сторонам", - пропела Ленка, слегка фальшивя, и, осторожно пожав его влажную, протянутую кверху ладонью, как у нищего, руку, развернулась на каблуках и поспешила с друзьями на фуршет.
Все это было в какой-то прошлой, далекой жизни. Ленка старательно упрятала эти воспоминания в самые дальние уголки памяти, чтобы они не выплывали оттуда, не мешали жить дальше. И все-таки история с Гариком порой всплывала в памяти в самые неожиданные моменты, и подробности тех дней, словно едкие пары, поднимались, как со дна ядовитого озера. Как часто, глядя на Антона, Ленка думала: "Может, и хорошо, что он меня не замечает, я ведь не достойна большой любви. Раз я тогда уступила Гарику, значит, такая же, как он. Можно ведь было найти способ поставить его на место".
Липкие прикосновения Гарика, его убежденность в собственном праве на всех женщин, особенно на тех, которые зависят от него, отвратительная мораль этого человека… Вот и сегодня подступило к горлу. Застучало в висках, стало трудно дышать… И зачем она подняла из травы это проклятое черное стеклышко!.. Похоже, самые страшные чудовища и вправду живут внутри нас. Ну что ж, все равно надо как-то жить дальше. А главное, помочь Антону с честью выйти из этой нехорошей истории. Затронуто доброе имя ее друга, она не успокоится, пока не расставит все точки над "i".
Ленка оказалась на автомобильной стоянке возле своей раскаленной, как нутро микроволновки, "ласточки". Привычно открыла дверь, швырнула рюкзак на заднее сиденье, завела мотор, и машина бодро рванула с места, как застоявшаяся лошадка.
- Спокойно. Не оборачивайся! Ехай прямо, коза! - вдруг услышала она незнакомый голос.
Этот голос сзади был то ли низким женским, то ли очень высоким мужским. По интонациям Ленка поняла: он принадлежит мужчине. Она взглянула в водительское зеркало, однако смогла разглядеть только темные очки и поднятый капюшон куртки.
- А вы кто такой? Что делаете в моей машине? Грабеж! Я позвоню в милицию! - закричала девушка.
- Ща, побазарь мне тут, - противно завизжал голос, и незнакомец ткнул ее в спину кулаком. - Давай, сучка, шустрее ехай до поворота и не оглядывайся. Тока тихо. Если, конечно, жить хочешь.
Ленка жить хотела и потому молча повиновалась. Ее трясло крупной дрожью. Пальцы прыгали на руле. Это что еще за спектакль? Явно не из-за Лелиной фотографии. Тогда что же? Внезапно в памяти всплыл Гарик. Он всегда выпрыгивал, как черт из табакерки, когда Ленке было особенно плохо.
"Если этот мерзавец станет домогаться, сопротивляться не буду, - мысленно решила она. - К чему умирать смертью храбрых? Да и чем этот подонок хуже Гарика? По крайней мере, не прикидывается, не миндальничает, не скрывает своих гнусных планов".
Но у незнакомца были явно другие намерения. У поворота он заставил Ленку остановить машину и рявкнул:
- Флешку с записью скачек! Мне! Быстро! И не оглядывайся.
- Это моя работа, мне за нее заплатят в газете гонорар. - Ленка слабо возражала, пытаясь скрыть дрожь в руках. Еще не хватало, чтобы этот подонок получил удовлетворение оттого, что напугал ее.
- Давай, я сказал, быстро, или поговорим по-другому, гонорарщица фигова!
Ленка нехотя повиновалась. Спокойно достала флешку и, не оборачиваясь, словно в режиме замедленной киносъемки, передала назад незнакомцу. Тот сунул ее в нагрудный карман и выскочил из машины, хлопнув дверью…
Леля сидела на кухне и неторопливо попивала зеленый чай с горьким шоколадом. С детства она привыкла заедать горьким пористым или просто горьким все проблемы. И никакие диеты, никакая Алла Матвеевна, чьи установки Антон порой со смехом передавал ей, не заставили бы отказаться от этой маленькой слабости. Даже теперь, когда сцена обязывала хорошо выглядеть, Леля не могла отказаться от этой невинной слабости. "Все лучше, чем алкоголь и сигареты, в конце концов, шоколад - самый безобидный антидепрессант", - утешала себя тайная сладкоежка, отламывая очередной кусочек. Почему-то в этот раз вкусный антидепрессант действовал слабо. Леля вспомнила летний вечер, когда они с Антоном впервые стали близки, и заплакала. "Пусть наш короткий роман останется в памяти сладко-горьким, как этот шоколад, - подумала, всхлипывая. - И так же легко растает, как этот кусочек во рту. Все же это лучше, чем если бы нашей любви вообще не было".
Леля заметила на столе вазу с клубникой и уже протянула к ней руку, но вдруг резко отдернула. Она вспомнила, что совсем недавно Антон кормил ее клубникой, клал ей прямо в рот сочные спелые ягоды и слизывал алый сок с ее губ и шеи. "Надо приказать себе все забыть, - решила Леля. - Забыть прямо сейчас. Я же сильная. Иначе я не смогу жить дальше. Все напоминает мне об Антоне. Особенно музыка. А без музыки мне не прожить".
Она сделала глубокий вдох и попыталась отвлечься. Но приказать себе забыть - еще не значит перестать помнить. Рассудок Лели не хотел ничего слышать об Антоне. А ее тело… Грудь каждой клеточкой помнила его поцелуи, бедра - его нежные прикосновения, колени - его ласковые пальцы. Шоколад и кофе вместо того, чтобы успокоить сердце, разбередили душу, разбудили тайники памяти, заставили думать об Антоне настойчивей.
"Так больше не может продолжаться. Нельзя каждую минуту жить прошлым, - подумала Леля, забираясь с ногами в глубокое кресло на кухне. - Мне ведь не восемьдесят. И вообще, все, что случилось, - к лучшему: мой кочевой образ жизни, мои муки творчества и депрессии Антон все равно не выдержал бы. Мы разные люди, и, если бы расставание растянулось, было бы еще больнее. Все равно что рубить собаке хвост не сразу, а по частям".
Словно подслушав ее мысли о собаке, на кухне нарисовался Тошка. Фоксик всегда появлялся в нужный момент. Словно знал, что может одним своим видом и утешить, и рассмешить хозяек. Пес грустно уселся возле ног Лели и заглянул в глаза, явно рассчитывая на кусочек шоколада. Он, конечно, скучал без Лизы, однако, получив сладкий квадратик от Лели, без всяких угрызений совести переключил свою любовь на нее. Мол, тоска еще не повод для голодовки. Тошка заскулил и подал лапу, намекая на добавку.
- Не прибедняйся, парень, у нас с тобой все хорошо, - сказала Леля и чуть не заплакала. Она вдруг вспомнила, как Антон играл с Тошкой, как ласково, но твердо выставлял его из комнаты, чтобы остаться с ней наедине. - У нас все прекрасно, - повторила Леля совет, вычитанный в женских журналах: "Если хочешь стать счастливой, будь ею". Но чем настойчивей она себя уговаривала, тем острее всплывал в памяти терпкий запах одеколона Антона, его насмешливый и нежный взгляд, неповторимый тембр его голоса.
"Так я, пожалуй, сойду с ума, надо что-то немедленно предпринять, - подумала она и стала листать телефонную книжку в мобильнике. - Вот возьму и позвоню первому, в чье имя сейчас ткну пальцем".
Она зажмурилась, немного пролистала список абонентов и, открыв глаза, уставилась на экран.
- Кшиштоф, - с изумлением прочитала Леля вслух, и лицо девушки пошло красными пятнами.