- Мне горько слышать, миледи, что вы с такой поспешностью осудили меня, с такой легкостью поверили наветам, которые нашептал вам на ухо человек вроде сэра Родерика Макая. - Пейтону очень хотелось сообщить ей, что он и в самом деле предпочитает то, что может дать ему Кирсти, но к нему в дом леди Фрейзер привела уязвленная гордость, и он хорошо понимал, что весьма неблагоразумно прибавить к уязвленной гордости еще и обиду - не говоря уже о том, что нельзя выдавать Кирсти.
- Сэр Родерик вовсе не нашептывает. Он мужественно заявляет о том, что ему нанесено оскорбление. Стал бы он позориться, сообщать всем о том, что ты наставил ему рога, увел его жену, не будь это правдой? Ведь он не глупец.
- Не глупец? Жена покинула его. Об этом рано или поздно все равно все узнают, даже если сам он и не признался бы: Может, он нарочно хотел обвинить меня, а не кого-то другого. Ведь я прослыл сердцеедом. И все мужья, конечно же, на его стороне. Сочувствуют, утешают, забыв о его позоре. А может, он хочет отвлечь внимание от собственных темных делишек.
Скрестив на груди руки, леди Фрейзер хмуро смотрела на него.
- А, ты про сплетни о том, что ему нравятся маленькие мальчики. Кто-то мне говорил, что именно ты распускал эти слухи. Не понимаю, почему тебя волнуют пристрастия сэра Родерика, тем более что он предпочитает этих никому не нужных гнусных оборвышей, которыми кишмя кишат все переулки. И вообще, какое отношение это имеет к похищению его жены?
- Я не похищал его жены, - сказал Пейтон с плохо скрываемым отвращением.
Тут она улыбнулась и обвила его шею руками.
- Раз уж мы оказались вдвоем…
- Ах, какое искушение! - Он запечатлел легкий поцелуй на ее губах и стал высвобождаться из ее рук. - Но мне придется найти в себе силы ему противостоять. - Видя, что лицо ее потемнело от гнева, Пейтон торопливо добавил: - Как бы ни были лживы обвинения сэра Родерика в мой адрес, но его родичи к этим обвинениям прислушиваются. Я должен предупредить свою собственную родню о том, какая беда вот-вот постучится в мои двери, ведь мои неприятности могут бросить тень и на них. Я должен действовать быстро, если хочу предотвратить скандал, который легко может перерасти в бессмысленную кровавую усобицу.
Понадобилось еще немало уговоров, льстивых заверений и лживых, пустых обещаний, да еще и несколько поцелуев в придачу, прежде чем удалось ее выпроводить. Это неприятное посещение, подумал Пейтон, имеет все же одно преимущество: леди Фрейзер немедленно начнет рассказывать всякому встречному и поперечному, что леди Кирсти Макай вовсе не находится в доме сэра Пейтона. Но едва он вернулся в кабинет и отдернул гобелен, как ему пришлось испытать на себе гнев и презрение Кирсти. Но как ни странно, ревность Кирсти вызвала у него едва ли не восторг.
- Она ушла, - сообщил он, помогая Кирсти выйти из ниши.
- Да, бежит сейчас, бедняжка, к себе домой, и думает: скорее бы забраться в постель и предаться мечтам о всех тех утехах, что ты ей наобещал, - возмутилась Кирсти и тут же мысленно одернула себя: нельзя быть такой сварливой ревнивицей.
- Ну, что ты! Вспомни! Ведь я ни разу не пообещал ей сделать то-то и то-то, говорил лишь о том, как бы мне этого хотелось.
Кирсти в ярости уставилась на него.
- Весьма слабое утешение!
- Ах, девочка моя, она для меня ничто. - И Пейтон привлек Кирсти к себе.
- Ах да! - Девушка чуть отстранилась. - Теперь тебе известны планы Родерика.
- Он собирается отплатить мне той же монетой. - Пейтон направился к креслу, опустился в него, усадил Кирсти к себе на колени. - Признаться, мне стало не по себе, когда выяснилось, что за каких-то два дня я превратился в отверженного. Родерик рассказывает всем подряд, что ты сделала вид, будто утопилась, а сама скрываешься у меня в доме. Есть даже свидетели, видевшие, как ты сюда входила, а я продолжаю уверять, что вовсе тебя не знаю. Теперь я - гнусный похититель чужих жен, а он - обманутая жертва.
- Неужели кто-то поверил в такую ерунду? - спросила она.
- Боюсь, что да. Сэр Брайан говорит, что отчасти в этом виноват я сам. Я ведь успел наставить рога нескольким мужьям. - При слове "нескольким" она фыркнула с откровенным недоверием, но он не обратил внимания. - Я ведь всегда считал, что при дворе у меня есть друзья, которые не поверят подобным россказням и даже встанут на мою сторону.
- Вот сэр Брайан тебе настоящий друг. - Она погладила его по щеке и уткнулась лицом ему в шею.
- Он мне кузен по линии его жены.
- Не такое уж это близкое родство. Он защищает тебя не как родственник, а как друг.
- Да, пожалуй. Причем верный друг. Совершенно ясно, что остальные просто пытались снискать мое расположение, зная, что я в милости у регентов, так же как в свое время был в милости у короля. Теперь же, когда я рискую потерять расположение сильных мира сего, они обходят меня стороной. Я даже подумал, что слишком долго пробыл при дворе, раз не сумел понять, что все эти люди неискренни в своих поступках и словах. Пришла пора отправить ко двору нового Мюррея, пусть сидит здесь и держит ушки на макушке. А я слишком уж глубоко увяз в этих придворных играх, в бессмысленной лести и фальшивых улыбках. Кирсти согласно кивнула:
- Мой отец всегда говорил, что у нас маленький клан и это хорошо. Нас просто не замечают, иначе пришлось бы отправляться ко двору. Он говорил, что двор - это сущая помойка, сплошное вранье, предательство и борьба за власть. Что придворные похожи на собак. С виду дружелюбные, а как только повернешься к ним спиной, укусят в зад. - Он весело рассмеялся, и она улыбнулась ему в ответ, обрадованная тем, что ей удалось, пусть и ненадолго, поднять ему настроение. - Леди Фрейзер, по-моему, поверила тебе, - добавила она негромко.
- Какое-то время она будет верить. Это смягчает муки уязвленной гордости.
- По-моему, ей есть чем гордиться. Она хороша собой. - Кирсти не удалось сдержать вздоха. - Такая пышнотелая…
Вдруг Пейтон поднялся, держа ее на руках. Кирсти вскрикнула от неожиданности и обхватила его за шею, чтобы не упасть. Когда Пейтон открыл дверь, они оказались лицом к лицу с Йеном, стоящим на пороге. Кирсти даже застонала от смущения и спрятала пылающее лицо на груди у Пейтона.
- Обедать будем через час, - ухмыляясь, сообщил Йен.
- Прекрасно, - ответил Пейтон, поднимавшийся по лестнице к себе в спальню. - У нас достаточно времени.
Кирсти, услышав веселый смех Йена, снова застонала. Но тут любопытство взяло верх над смущением. Она посмотрела на Пейтона, переступившего в этот момент порог спальни и пинком ноги закрывшего дверь за собой.
- У нас достаточно времени? - спросила она.
- Для того чтобы продемонстрировать тебе, что "больше" не всегда "лучше", - ответил он.
Кирсти хотела сказать ему, что нечего городить чепуху, но потом поняла, что он имел в виду, и не стала ничего говорить. Она охотно позволит Пейтону убеждать ее целый час, что она гораздо желаннее пышнотелой леди Фрейзер.
Глава 13
Кирсти, взглянув на окровавленного, покрытого синяками мальчика, которого ввел в комнату Каллум, пришла в ужас, но виду не подала.
От всей души пожалев, что Крошки Элис нет дома, она усадила мальчика, и то и дело посылая Каллума то за одним, то за другим, как могла перевязала его раны. Бедняга Саймон не в силах был унять дрожь даже после того, как она накормила его медовыми лепешками и дала разбавленного вина. Ребенок с жадностью накинулся на лепешки и не мог от них оторваться. Видимо, он постоянно недоедал. Это опечалило ее, но к печали примешивался и гнев. Чета Дэррок, в чьи обязанности входило заботиться о сиротах, процветала. А несчастные дети голодали. Кирсти притворилась, что не заметила, как Саймон потихоньку сунул две лепешки в карман.
- Ну как, получше стало, Саймон? - спросила она, хотя вид у мальчика был ужасный.
- Да, - ответил он и торопливо отпил еще глоток вина. - Я не мог не прийти сюда.
- Ну, конечно, не мог, - сказала она ободряюще, хотя его слова показались ей странными.
Жаль, думала Кирсти, что никого нет дома, только они с Каллумом. Ей было даже как-то странно, что она совсем одна. С тех пор как Родерик явился сюда неделю назад, Пейтон нанял охрану, и охранники ходили по пятам и за ней, и за детьми, что создавало некоторые неудобства. День выдался на редкость теплый и солнечный, и Крошка Элис уговорила Йена вывести детей погулять. Они рассудили, что пятерых младших детей, как следует укутав их в куртки и нахлобучив им шапки, вполне можно вывести в лес собирать ягоды и травы. Каллума тоже звали пойти на прогулку, но он заявил, что должен охранять Кирсти. Йен взял с собой одного из трех охранников, которых Пейтон расставил вокруг дома; сам же Пейтон находился при дворе, пытаясь как-то смягчить последствия обвинений сэра Родерика. Так что рядом были только два охранника, и Кирсти хоть и бранила себя за трусость, а все же думала, что двое - это маловато.
И кстати, почему не охранники привели к ней Саймона, спросила она себя, медленно поднимаясь. Не исключено, конечно, что Саймон сумел пробраться к черному крыльцу незамеченным, но маловероятно. Кирсти было неприятно подозревать ребенка, но разве не лучший способ отвлечь ее, чтоб она и думать забыла о мерах предосторожности, подослать избитого ребенка, которому немедленно требуется помощь? Ведь она не стала обходить дом, не задала ни одного вопроса, даже не осмотрелась толком!
- Каллум, когда ты впускал Саймона, ты Дональда видел? - спросила она.
- Нет. - Каллум нахмурился. - А что, Дональд должен дежурить у заднего крыльца?
- Да. - Она посмотрела на Саймона и подумала, что он бледен не только от боли. - А Мэлки видел?
Каллум подозрительно посмотрел на Саймона.
- Нет, и его не видел.
Саймон залился слезами.
- Ах, Саймон, бедный мой мальчик, что ты наделал?
- Он сделал все правильно. Теперь я получу то, что по праву принадлежит мне.
Кирсти повернулась, посмотрела на мужчину, стоявшего в дверном проеме, и похолодела. Родерик выглядел так же, как всегда, - светловолосый, крепко сбитый. Хотя для Кирсти не было в мире никого красивее Пейтона, нельзя было не признать, что ее муж тоже хорош собой - если бы не взгляд бледно-голубых глаз. В данный момент эти холодные глаза светились злобным торжеством.
За спиной у него маячили Уотти и Джиб. Широко осклабившись, Джиб вышел вперед. Кирсти напряглась и незаметно вытащила кинжал из ножен, скрытых в складке юбок. Темнорожий мужлан крепко держал крошечную, беззвучно плакавшую девочку, и Кирсти сразу же поняла, что принудило Саймона помогать этим людям. Очевидно, колотушки мальчика не испугали. Джиб втолкнул девочку в комнату, и она сразу же побежала к Саймону. Кирсти незаметно переместилась так, чтобы оказаться между детьми и мужчинами.
- Беги, Каллум, - приказала она едва слышно, в надежде что Родерик не услышит.
- Нет, я должен тебя защищать, - ответил Каллум так же тихо и встал рядом с ней с кинжалом в руке.
Кирсти покосилась на мальчика и отметила, что столь любимый им большой нож был также при нем, но в ножнах. В голове ее мелькнула мысль: интересно, сколько оружия мальчик носит теперь при себе? Не сводя глаз с Родерика, который, кажется, собирался еще некоторое время наслаждаться своей победой, она подумала, что только очень веская причина может заставить ее бесстрашного защитника бежать.
- Саймон, возьми сестру и медленно продвигайся вон к тому большому гобелену на стене, - приказала она все так же тихо, почти не шевеля губами.
- Почему ты помогаешь этому предателю? - буркнул Каллум.
- Мне совершенно ясно, как ты заставил этого мальчика помочь тебе, - обратилась она к Родерику, но на самом деле объяснение было адресовано Каллуму. Как она и надеялась, трое мужчин немедленно уставились на нее. - Значит, одними побоями ты ничего не смог добиться? - И затем тихо-тихо в сторону: - Каллум, иди. Кто-то должен рассказать Пейтону о том, что случилось. И как можно скорее.
- Но он убьет тебя, - шепнул в ответ Каллум.
- Ну не сразу же. Ему нравится позлорадствовать. Иди же. Прямо сейчас. - По тихому шороху она поняла, что Каллум послушался ее и постарался сделать это как можно тише.
- Мальчишка удивительно долго не желал помогать мне, - продолжал между тем разглагольствовать Родерик. - Я прямо сказал ему, что собаки, шедшие по вашему с Каллумом следу, привели нас прямехонько к колодцу, и все же маленький упрямец имел наглость лгать мне и твердить, что в жизни вас не видал и даже не знает, кто вы. Все наши попытки добиться его содействия успеха не имели, и тогда мы решили, что жизнь своей сестры он оценит выше, чем свою собственную. Или твою. Да, моя дорогая, до чего жалких ты навербовала союзничков!
- Такие храбрые и крепкие мужчины, а гордитесь тем, что запугали и избили ребенка, - презрительно заметила Кирсти.
- Попридержи-ка лучше свой язычок, дорогая. Не забывай, что ты снова оказалась в нежных объятиях своего супруга.
- Я отсюда не уйду.
- Уйдешь как миленькая. - И Родерик двинулся к ней. Джиб и Уотти крадучись следовали за своим хозяином.
Тут она выхватила кинжал и, увидев, что все трое немедленно остановились, холодно улыбнулась.
- Вижу, решимости у вас поубавилось. Конечно, я не ребенок и вооружена. А ты никогда не демонстрировал особого мужества в случаях, если врага надо было встречать лицом к лицу. Не важно, мужчину или женщину. К тому же поблизости нет реки, куда меня можно было бы бросить.
- С водой я больше связываться не буду. А ты, между прочим, могла бы поделиться с мужем, рассказать, что умеешь плавать. Ведь пять лет прожили в браке!
Кирсти подумала: а ведь он действительно безумен. В голосе звучало раздражение, даже горечь - что его так расстроило? Жена, видите ли, утаила от него, что умеет плавать, и свела на нет его попытки ее убить! Родерик искренне считал, что она оказалась плохой женой, да еще усугубила свою вину греховной скрытностью - не удосужилась, видите ли, посвятить мужа в свои секреты!
- Не так уж много мы с тобой беседовали, Родерик, - ответила она, стараясь говорить спокойно.
- Эй, маленькие гаденыши сейчас сбегут! - завопил вдруг Джиб.
Джиб и Уотти рванулись вперед, Родерик же разразился страшными проклятиями. Кирсти удалось подставить подножку Уотти и повалить его, но Джиб сумел прорваться к гобелену, за которым только что скрылись дети. Внезапно из горла его вырвался пронзительный рев, и он, пошатнувшись, отступил на шаг - в предплечье его торчал глубоко всаженный кинжал. Кирсти услышала, как заскрипел камень по камню, и с облегчением выдохнула: она поняла, что дети успели закрыть за собой потайную дверь. Некоторое время Джиб и Уотти по очереди пытались открыть дверцу, ведущую в потайной коридор, по которому сейчас убегали дети, но они напрасно тратили время. Кирсти снова повернулась к мужу.
- До чего же много от тебя беспокойства! - сказал Родерик, и по его напряженному, ледяному тону Кирсти поняла, что он из последних сил сдерживает гнев. - Куда они пошли?
- Откуда мне знать? Мало ли какие норы и ходы мог обнаружить здесь Каллум? - ответила она и незаметно переменила позицию, приметив, что Джиб и Уотти стали теперь по бокам Родерика, - необходимо, чтобы все трое оставались в поле ее зрения.
- Полагаю, ты обшарила весь этот проклятый дом в поисках укрытий и тайных выходов, да и этот гаденыш Каллум рассказал тебе о своих находках. Несмотря на все усилия, которые я приложил к тому, чтобы обтесать и воспитать этого маленького оборванца, он все же сохранил в своем сердце слабость к девчонкам.
- Воспитать?! Так ты называешь те мерзкие извращения, которым подвергаешь беспомощных детей? Это, по-твоему, воспитание?
Родерик печально покачал головой и вздохнул:
- Совершенно очевидно, что любвеобильный сэр Пейтон не сумел просветить тебя должным образом относительно плотских потребностей и утех. Я не причиняю детям никакого вреда. Многим обеспечиваю вполне приличные условия жизни, такие им и не снились. Они получают теплую одежду, пищу, чистые постели. Я же требую небольших услуг в благодарность за мою щедрость. Что же в этом дурного?
"Неужели он верит в то, что говорит? - подумала Кирсти с похолодевшим сердцем. - Видимо, верит".
- А те, которых ты убил?
Родерик пожал плечами:
- Они бы все равно умерли, если бы остались там, где жили.
- Тебя следовало давным-давно убить, Родерик, - сказала она ледяным тоном, едва сдерживая ярость, так как не была уверена, что сумеет сделать это сама.
- Это тебя следовало убить, о проклятие всей моей жизни! Пора покончить с этими играми. Я вовсе не собираюсь здесь сидеть и ждать, пока очнутся эти тупоголовые охранники или явится кто-то из твоих защитничков.
Кирсти мысленно чертыхнулась. Конечно, надежда на это была слабой, и она тянула время просто на всякий случай, но Родерик лишил ее и этой надежды. Рано или поздно они схватят ее, потому что с тремя мужчинами ей одной не справиться, но она оставит им на память несколько болезненных ран.
- Хватайте ее, ребята, - приказал Родерик своим людям. - И берегитесь ее кинжала. Очень может быть, что она умеет с ним обращаться.
Какое-то время Кирсти удавалось держать Джиба и Уотти на расстоянии. Она даже сумела нанести каждому из них по неглубокой, но весьма болезненной ране. К несчастью, это лишь укрепило их решимость схватить ее. Мужланы эти умом не отличались, но сражаться умели. Они проявили сноровку, оттесняя ее и от окна, и от двери. Кирсти сомневалась, что ей удалось бы скрыться через один из этих выходов, но все же жалела, что не удалось хотя бы попробовать.
Когда Уотти сумел наконец обойти ее сзади, Кирсти поняла, что сражение закончено. Впрочем, ей все же удалось еще раз хорошенько полоснуть Джиба кинжалом, прежде чем толстые лапы Уотти обхватили ее. Негромкий крик боли сорвался с ее уст, когда Джиб вывернул ей запястье, вырывая кинжал из руки. Она понимала, что вырваться ей не удастся, но продолжала извиваться и лягаться в лапах Уотти, который повернулся и держал ее так, что она оказалась лицом к лицу с Родериком.
При виде злорадной, жестокой усмешки, появившейся на широком лице ее мужа, Кирсти пришла в такую ярость, что на мгновение замерла. Теперь он точно знал, что сможет убить ее, когда и как ему заблагорассудится. Это было невыносимо. Кирсти одарила его улыбкой не менее злобной, как она надеялась, и изо всех ударила ногой в пах.
К радости Кирсти, Родерик побледнел, схватился за ушибленное место, и опустился на колени. Джиб и Уотти разразились бранью, Родерик же едва не рыдал от боли, его даже вырвало. В глазах приспешников Родерика, мелькнуло что-то вроде восхищения. Еще бы! Удар нанесла пленница, а ей положено было дрожать от ужаса.
Кирсти подобралась и приготовилась к возмездию, которое, она не сомневалась, неизбежно последует. Ведь уволочь кого бы то ни было насильно не так-то просто. Она ждала удара по голове, но не такого жестокого.
Голова ее резко откинулась назад, она почувствовала боль в челюсти и в затылке и, прежде чем потерять сознание, поняла, что врезалась головой в челюсть Уотти.
- Господи! - прошептал Уотти, одной рукой поддерживая обмякшее тело Кирсти, а другой ощупывая свою челюсть. - Мог бы и предупредить меня, Родерик!
- Ты же знал, что нам придется стукнуть сучку, чтоб не шумела, - сказал Родерик, потирая костяшки пальцев. - У нее-то челюсть не сломана?
Ощупав челюсть Кирсти, Уотти ответил: