Нежное предательство - Розанна Битнер 7 стр.

Случилось что-то необыкновенное. В короткий срок она превратилась в другого человека, кото­рого не понимала. Стала ли она теперь настоящей женщиной? Все ли свершилось для этого? Что еще произошло бы, если бы не появилась Энни Джеффриз?

– Извини меня, Одри, – хрипловато сказал Ли, словно оправдываясь. – Я не имел права.

Она снова обхватила его шею.

– Все хорошо, Ли. Я так сильно люблю тебя! Теперь я знаю, что ты меня тоже любишь… – она нежно поцеловала его в губы. – Это не важно, что ты янки, – добавила Одри. – Отец вынуж­ден будет согласиться. Ты очень умный мужчи­на. Ты обязательно научишься управлять планта­цией…

– Что? – Ли показалось, что в слове "янки" сквозила едва заметная враждебность. С чего она вдруг решила, что он сможет стать хозяином плантации?

– Знаешь, я не смогу уехать из Бреннен-Мэнор. Это убьет отца и Джоя. Невозможно забрать с собой Джоя. Я должна заботиться о нем. Мы с тобой будем жить в Бреннен-Мэнор. Адвокатскую практику ты устроишь в Батон-Руже. Это совсем недалеко от нас. Вот увидишь, мы сможем преодолеть различия. Любовь способна изменить все и всех.

Она снова поцеловала его. Ли внезапно осознал безумие своего порыва. Наверное, слишком много выпил сегодня. Если бы был трезв, то ни за что не позволил бы случиться подобному. Да, он, действительно, любит ее. Но не собирался призна­ваться, намереваясь вернуться в Нью-Йорк и за­быть Одри Бреннен. Разлука сейчас была бы наиболее удачным выходом. Любовь, а тем более женитьба с Одри невозможны. Уехать жить в Бреннен-Мэнор? Никогда! Одри не будет счастли­ва в Нью-Йорке. А как быть с Джоем? Он все обдумал раньше, по-адвокатски трезво взвесил все за и против. Он должен отказаться от близости с Одри.

Но сейчас все произошло совершенно неожи­данно. Черт бы побрал Кая Джордана! Черт бы побрал эти детские слезы! Черт бы побрал спирт­ное, которого он выпил не в меру! Черт бы побрал теплую лунную ночь и очарование Одри! Боже мой, что он наделал? Он мягко снял ее руки со своей шеи.

– Я должен отвести тебя в дом, Одри. Мы поговорим с тобой обо всем завтра.

Одри почувствовала внезапное охлаждение Ли. Может быть, она что-то не так сказала? Щеки девушки вспыхнули от смущения. Почему она решила, что он готов жениться на ней? Твердила что-то о его переезде в Бреннен-Мэнор. Так, слов­но все уже давно решено! Что он может подумать о таком детском нетерпении? Возможно, ему по­казалось, что она снова отдает приказания? Но все же только минуту назад они испытывали друг к другу щемящую нежность. Хочет Ли жениться на ней или пытался просто воспользоваться де­вичьей неопытностью?

Одри отошла от него подальше, поправила платье, внезапно почувствовав себя грязной шлю­хой. Что будет думать о ней Ли, после того, как она позволяла такие вольности? Не поэтому ли он вдруг переменился?

– Не знаю, почему я позволила тебе так вести себя, – голос был слабый от мучительного, еле сдерживаемого желания. – Могу себе предста­вить, что ты должен думать обо мне. Но клянусь тебе, Ли, я еще никогда…

– Ты считаешь, что я не знаю? Тебе нет необходимости извиняться. Я потерял голову, но не имел права втягивать тебя… – он мягко, но настойчиво потянул ее за руку к дому. – Каждому из нас надо обдумать все хорошенько, Одри.

Она внезапно остановилась.

– Но ты же сказал мне, разве не правда? Ты сказал, что любишь меня, Ли!

Он остановился и молча посмотрел на нее.

– Я не такой человек, чтобы бросаться попусту словами. Да, Одри, я люблю тебя. Но иногда одной любви недостаточно.

– Я не понимаю…

Он провел пальцем по краям ее губ.

– Давай не будем портить вечер. Обещаю, мы обо все поговорим завтра.

Избегая освещенных мест, они пробрались к боковой двери.

– Иди наверх и приведи себя в порядок. Я скоро приду за тобой.

– Куда ты пойдешь?

– Просто хочу немного побыть один, чтобы успокоиться, – Ли склонился и снова поцеловал ее в губы. Боже мой, он не хотел причинять ей боль. Но как мог он не делать ей больно? Рано или поздно это должно было случиться. Различия между их убеждениями так или иначе разрушат любовь.

– Спокойной ночи, Одри.

Он повернулся и зашагал прочь. Одри смотрела вслед. Она не понимала, почему после того, как он возбудил в ней такие прекрасные чувства и признался в любви, почему она чувствует себя такой униженной? Радость и восторг оказались краткими. Что-то изменилось.

– Я люблю тебя, Ли, – жалобно сказала она вслед. Но Ли уже исчез в темноте парка. Он не слышал.

Действительно ли сегодня что-то произошло между ними? Она провела по груди ладонью. Да, случилось не во сне, а наяву. Кожа на груди была влажной от его поцелуев.

Глава 5

Одри надела желтое платье с глухим воротом и застегнула на все пуговицы. Сегодня утром она увидит Ли за завтраком. Девушка не была увере­на, сможет ли спокойно посмотреть ему в глаза после прошлой ночи. Неужели они оба потеряли головы?.. Или только сердца? Она должна сегодня выглядеть как можно благопристойнее. Что дума­ет Ли р ней и ее поведении? Разумеется, она не может явиться к завтраку в открытом платье, демонстрируя обнаженную грудь. В конце кон­цов, он и в самом деле решит, что она падшая женщина.

Одри не знала, как ей теперь относиться к себе. Может быть, Ли просто посмеялся над ней, считая легкомысленной, быстро поддающейся ласкам мужчин?

Пришлось долго возиться с прической. В конце концов, попросила Тусси просто зачесать волосы назад и закрепить по бокам гребнями. С распу­щенными волосами она выглядит гораздо моложе и совершенно невинной. Это очень хорошо. Имен­но так она и должна выйти в столовую. Она проплакала полночи. И надеялась, что все же при помощи пудры удалось скрыть темные круги под глазами. Плакала не из-за оскорбительных слов Кая Джордана. Она плакала, сознавая безнадеж­ность любви к Ли Джеффризу.

Рассудок подсказывал, что они никогда не смо­гут быть вместе. И никогда в жизни она не желала ничего более сильно. Одри привыкла получать то, чего хотела. Но сейчас она подсознательно чувст­вовала, что Ли Джеффриз не тот человек, которо­го можно поманить пальцем или купить за день­ги. Конечно, если бы она лучше разбиралась в мужчинах, то знала бы, как и чем привлечь и удержать Ли.

Но чувствовала, что совершила какую-то непо­нятную ошибку и, вероятно, потеряла любимого человека навсегда. Это ощущение пришло тогда же, прошлой ночью, когда Энни Джеффриз окликнула их. Возможно, если бы его мать не помешала…

– Я заглядывала в комнату прошлой ночью и слышала, как вы плакали, – сказала Тусси, причесывая рыжие локоны хозяйки. – Мисс Одри, вы не должны расстраиваться так из-за мистера Джордана. Он просто не понимает нашу жизнь.

Одри взглянула на отражение Тусси в зеркале, удивленная такими словами служанки.

– Разве ты не согласна со словами мистера Джордана? Я думала, тебя должны были по­радовать его нападки на меня и высказывания о том, как он не одобряет существование рабства.

Тусси опустила руку и посмотрела в глаза девушке.

– Мистер Джордан не понимает, что значит рабство для некоторых из нас. Я выросла в Бреннен-Мэнор. Это мой дом, моя родина. Если бы мне однажды сказали, что я свободна и могу идти куда угодно, возможно, я осталась бы там же и продол­жала бы заниматься тем же, чем занимаюсь сейчас. Мне не нужна свобода, мисс Одри. Я только не хочу, чтобы меня продали.

Одри встала, повернулась к служанке. Одри всегда была не уверена, как обращаться с Тусси, мягкой по характеру, красивой женщи­ной-мулаткой с развитой речью. Тусси горди­лась своим положением в доме и была очень умной.

Казалось, ей хотелось быть Одри не только служанкой, но и подругой. Случалось, Одри самой очень хотелось довериться Тусси, ведь та была на семь лет старше. Но могла ли Одри доверить ей свои сокровенные тайны?

Конечно, ей, наверное, стало бы легче, если бы она могла рассказать о чувствах к Ли. Скорее всего, Тусси поняла бы все. У нее ведь тоже когда-то была любовь. Она любила раба с планта­ции. Его звали Элиа. Одри помнила, что из-за этого поссорились отец и мать Тусси, Лина. И помнила, что когда Элиа продали, Тусси про­плакала весь день, а еще несколько дней ходила, словно в воду опущенная. С трудом сдерживала слезы, была очень угнетена. Она, наверное, люби­ла того человека. Интересно, испытывают ли не­гры те же чувства, что и белые? С тех пор мать Тусси оберегала дочь, как орлица, считая, что девушка достойна лучшей участи, чем быть же­ной человека, чистящего конюшни или собираю­щего на плантации хлопок.

– Надо было мне разрешить тебе самой отве­тить мистеру Джордану. Желательно, чтобы эти люди услышали то, что ты говоришь сейчас, – Одри поймала себя на мысли, что ей хочется обнять Тусси, но сдержалась. Не следует вести себя так. – Я бы никогда не продала тебя, Тусси. Мы… Мы так долго живем вместе. Ты все знаешь обо мне, знаешь, что я люблю. Никто не умеет так хорошо причесывать меня, как ты.

"Мы и вправду хорошие друзья, не так ли?" – хотелось сказать ей.

– Я слишком ценю тебя, чтобы позволить уехать куда бы то ни было. Знаю, что отец никогда не продаст Лину.

Тусси кивнула. Интересно, как бы мисс Одри поступила с ней и Линой, если бы узнала правду, которая известна только им троим? Возможно, тогда предпочла бы продать Тусси вместе с матерью и настояла бы, чтобы отец сделал это как можно быстрее. Если бы Одри принялась настаивать, отец выполнил бы прось­бу дочери. Одри всегда умела добиться жела­емого.

– Возможно, если так случится и негров про­возгласят свободными, ваш отец может прогнать нас, – сказала Тусси. – Он сократил бы коли­чество слуг, потому что им пришлось бы платить.

– Отец в любом случае найдет способ оставить тебя и Лину в доме. Они могут запретить нам продавать рабов, а также превращать в рабов новорожденных. Но правительство не может за­ставить нас освободить тех, кто принадлежит нам. Отец и остальные плантаторы никогда не позво­лят янки диктовать, что мы должны делать, а чего не должны!

"Янки! – подумала она. – Ли тоже янки. Как я могла только предположить, что он переберется в Бреннен-Мэнор и будет счастливым?"

– Боже, да весь дом развалится, если Лина уйдет, – добавила она.

Тусси овладело странное предчувствие, какой-то подсознательный страх. Времена менялись. Здесь, на Севере, это ощущалось сильнее. И Ли Джеффриз все время вел разговоры об отмене рабства, о том, как собирается поступить Феде­ральное правительство, чтобы принудить Юг от­казаться от рабов. Тусси хорошо знала, что такие люди, как Джозеф Бреннен, горды, самоуверенны и упрямы. Несоответствие политических взглядов может привести к тяжким последствиям. Тусси боялась неизвестности. Что случится с людьми, подобными ей?

Одри склонилась к зеркалу, вдела крошечные сапфировые сережки.

– Губернатор Виклиф, другие губернаторы и конгрессмены южных штатов уверены, что ничего не изменится, вплоть до того, что нам придется выйти из Союза и образовать собственное государ­ство, – заверила она.

И задумалась: "А что тогда будет со мной и Ли?"

Она мысленно спорила с ним о правах каждого штата. Ли считал, что Союз нельзя делить. А устремления южных штатов отде­литься считал предательством. Никогда еще Одри не ощущала в душе такой раздвоенности и смущения, как в это утро. Может быть, все-таки произойдет чудо, Ли понял, что они слишком сильно любят друг друга, и нашел выход, как остаться вместе…

Тусси задумалась о причине слез Одри, пред­полагая, что хозяйка плакала, в большей степени, из-за Ли Джеффриза. Тусси не могла не замечать, как молодые люди смотрят друг на друга. Джозеф Бреннен страшно разъярился бы, если бы узнал, сколько времени они проводят вместе. Тусси пе­реживала, что эти отношения могут зайти слиш­ком далеко и ранить сердце Одри. Девушка хоро­шо знала, что такое разбитые надежды и раненое сердце. Она так и не смогла забыть Элиа после того, как его продали. Никогда больше она его не видела и хотела знать, забыл ли он ее за три долгих года.

– Может быть… что-либо еще расстроило вас? – осмелилась она спросить Одри. Она не могла не сочувствовать хозяйке. У Одри нет близ­кой женщины, к кому можно обратиться за сове­том или помощью.

За исключением кузины Элеонор. Той уже знакома страсть. Но кузина Одри понятия не имеет о любви. Дома Одри всегда окружена негри­тянками, с которыми ни одна белая женщина не станет делиться своими интимными секретами. Тусси была уверена, что воспитательница Одри, мисс Джереси, никогда не беседовала со своей воспитанницей о мужчинах и не просвещала в вопросах секса. Она учила Одри этикету и веде­нию домашнего хозяйства. В отношениях мисс Джереси и мисс Одри не было ни теплоты, ни близости. Может быть, Тусси следует нарушить запрет и спросить, не хочет ли Одри поговорить о чем-нибудь сокровенном? После стольких лет жизни бок о бок они могли бы позволить себе хоть какой-то намек на дружбу. В глазах Одри появи­лось выражение беспомощности, но тут же ис­чезло.

– Ради всего святого, Тусси, если бы даже меня что-то очень расстроило… Я не собираюсь обсуждать с тобой! – она выпрямилась, внима­тельно и изучающе оглядела себя в зеркале. – Я и так сказала больше, чем следовало.

Она отошла от зеркала, решив, что выглядит достаточно "респектабельно". Можно спокойно встретиться с Ли.

– После завтрака я собираюсь на прогулку с мистером Джеффризом. Пока ты не нужна. Помо­гай, чем можешь, слугам по дому. Но старайся никому не мешать.

– Да, мэм, – покорно ответила Тусси. Ей очень хотелось предупредить Одри, чтобы она не выходила без сопровождения, об опасности влю­биться в человека, которого ни за что не одобрил бы мистер Бреннен. Но Тусси и так уже перешла дозволенные границы. Если Одри Бреннен захо­чет очертя голову броситься в объятия мужчины, Тусси не сумеет остановить девушку. Ей показа­лось, что Одри все-таки мучают угрызения сове­сти, в глазах хозяйки мелькнуло выражение рас­каяния. Но она быстро отвернулась и направилась к двери, не сказав больше ни слова.

Сколько раз Тусси была готова признаться Одри Бреннен, что любит свою хозяйку, как сес­тру, как друга. Несмотря на высокомерное пове­дение Одри, Тусси догадывалась, что девушка с великим трудом сдерживается. Ей хочется поде­литься секретами, хочется быть ближе к Тусси.

Одри была доброй девушкой. Заботилась о бра­те, защищала его. Если бы не воспитание Джозе­фа Бреннена, она, возможно, не боялась бы чаще проявлять присущую ей природную доброту. По­сле встречи с Ли Джеффризом она как бы раско­валась, стала более открытой. Но этот мужчина разрушит безмятежность Одри, разобьет сердце. Девушка еще очень молода, невинна. Тусси была уверена, что все произойдет именно так, как она предполагает.

– Думаю, что сегодня уеду в Нью-Йорк, мама, – сообщил Ли Энни. Он посмотрел на мать, краем глаза уловив, как Одри медленно опустила вилку и растерянно уставилась на него. – Я уже и так задержался здесь намного дольше, чем предполагал. Несколько важных клиентов ждут меня в Нью-Йорке.

– О, Ли. Я буду очень скучать без тебя. Как мне хочется, чтобы ты приехал, когда здесь будут твой отец и братья.

– Мы как-нибудь договоримся о встрече, – молодой человек посмотрел на Одри. Девушка очень бледна сегодня, с трудом сдерживает слезы. Было нестерпимо жаль ее. Ли ненавидел себя за то, что сделал ей больно. Очарование прошлой ночи заставило их потерять контроль над чувст­вами. Он вел себя очень глупо и безрассудно. Возможно, Ли никогда не простит себе своего поступка.

– Я хочу пойти прогуляться, – сообщил он и обратился к Одри: – Если вы не против, мы могли бы прогуляться вместе.

Одри, не поднимая глаз, кивнула. Она сидела уставившись в тарелку. Есть не хотелось. Слабая надежда на то, что Ли все-таки осмелится, про­возгласит во всеуслышание об их любви… О том, что собирается жениться на ней… Надежда рас­таяла, исчезла вместе с аппетитом.

Ли взглянул на Джоя. Мальчик смотрел на него растерянно и печально.

– Джой, мы с тобой о многом побеседовали. Помни, что я тебе сказал. Старайся не торопиться, когда говоришь. Концентрируй внимание на каж­дом слове. Представь себе, что ты поешь, если тебе так легче, – он заговорщически подмигнул маль­чику. – Мы с тобой хорошо провели время, верно? Ты отличный стрелок. Мистер Бреннен будет гордиться тобой, когда услышит, насколько лучше ты говоришь.

– Спасибо, Ли. Я буду скучать без тебя, – Джой старался говорить медленнее, как учил Ли. – Может быть, мы сможем п-переписываться.

– С удовольствием, – согласно кивнул Ли. – Я дам тебе свой адрес, а ты мне – свой. Я всегда буду знать, как вы живете в Бреннен-Мэнор, – он снова взглянул на Одри, которая ничего не ела, а только небрежно ковыряла еду вилкой. – Мне хотелось бы знать о вас обоих.

Одри почувствовала в его словах нежность и тревогу. Она собралась с силами, заглянула в голубые глаза, окаймленные темными ресница­ми. Сегодня утром Ли так красив. Может быть, ей только кажется, потому что он уезжает? Она больше никогда не увидит Ли Джеффриза. Или потому, что она чувствовала, как он любит ее? Почему она так решила? Потому что он так стра­стно целовал ее обнаженную грудь? Воспомина­ния всколыхнули страстное желание в груди де­вушки. Щеки раскраснелись.

– Сожалею, что Кай так вел себя, – заго­ворила Энни. – Не понимаю, отчего отец не избавится от общества этого человека? Почему не попросит тебя представлять интересы фир­мы? Бессмысленно сотрудничать с таким чело­веком.

– Кай давно работает с отцом. Нелегко уволить адвоката, с которым проработал двадцать лет.

– Все равно он мне не нравится. Необходимо рассказать отцу, как вел себя вчера Кай.

Ли ничего не ответил. Были вещи, о которых матери не следовало знать. Пусть и дальше верит, что у нее дружная, любящая семья, что у Ли, его отца и братьев дела идут отлично и отношения прекрасные. Зачем портить идиллические за­блуждения?

Одри вышла из-за стола, извинилась за отсут­ствие аппетита. Энни Джеффриз извинилась за оскорбительные слова Кая Джордана. Женщина была уверена, что поводом для темных кругов под глазами Одри и отсутствия аппетита были унизи­тельные замечания Джордана.

– Забудь, пожалуйста, об этом, – сказала Энни, обращаясь к Одри. – Мы продолжим наши занятия и дадим еще один концерт для наших друзей. Кай Джордан не будет приглашен, уверяю тебя. Ты же видела, как по-доброму отнеслись к тебе остальные, когда ты вернулась, чтобы побла­годарить их.

– Да, они были добры, – согласилась Одри. Как она ненавидела гостей, но не могла сказать об этом Энни. Они улыбались и извинялись за Джордана, но за улыбками и прохладными руко­пожатиями чувствовалась сдерживаемая враж­дебность. И странное любопытство, вызванное словами Кая Джордана. Ей пришлось защищать Бреннен-Мэнор, отца и привычный уклад жизни. Ей так захотелось вернуться домой, но… только вместе с Ли.

Одри вышла из столовой на веранду. Стояло прекрасное летнее утро. Солнце сияло над океаном, оглушительно кричали чайки. Теплый ве­тер дул с пролива. Далеко в море плавали рыбачьи лодки. Разгорался ясный день. Через пролив были видны неясные очертания домов Лонг-Айленда. Где-то на западе находился Манхэттен. Там работает Ли. Но как далек отсюда Нью-Йорк.