Постояв у кабинета мадам, Клариса сделала еще один глубокий вдох и тихонько постучала. Услышав разрешение войти, она распахнула дверь и замерла на месте. Мадам приветливо кивнула ей из-за стола. Тщательно нарумяненные щеки покрылись морщинками от расплывшейся по лицу улыбки. Однако чуткая Клариса распознала предостережение, скрытое за дежурными фразами мадам:
- Входи, Клариса. Не сомневаюсь, ты хорошо знакома с господином Пуантро. А мы с ним как раз говорили о тебе.
- Господин Пуантро…
Клариса вошла и осторожно закрыла за собой дверь. Сердце громко стучало. Роган и Бертран были рядом, уверенные в безопасности…
Дрожь пробежала по спине Кларисы, когда Пуантро приблизился, чтобы взять ее руку и поднести к губам.
- Клариса, ma petite beaute…
Взоры их встретились, и Клариса тут же почувствовала слабость. Черные глаза оценивающе смотрели на нее. Темные волосы, чуть тронутая сединой и изящно подстриженная борода, классические черты лица, отмеченного морщинками, свидетельствующими не столько о возрасте, сколько о его исключительности. Стройная, атлетического сложения фигура и отлично сидящий, сшитый по последней моде костюм дополняли портрет эффектного красавца в расцвете лет. Она знала, что скрывается за этой привлекательной внешностью. Не говоря уже о его злодеянии, совершенном против Рогана и его первого помощника, она многое почерпнула из разговоров с женщинами, которых Пуантро время от времени посещал наряду со своей содержанкой с Дофин-стрит. Клариса не сомневалась, что за этими темными глазами скрывается сам демон зла, получающий удовольствие от извращений, оскорбительных даже для видавших виды проституток. Она знала, что он радовался, причиняя другим телесную или душевную боль. Всем женщинам ее профессии была известна его извращенность и порочность, но никто не осмеливался ему отказать.
Пуантро галантно предложил ей стул. Клариса вопросительно взглянула на мадам. Та, не переставая улыбаться, продолжила своим хорошо поставленным голосом:
- Господин Пуантро очень интересуется тобой, та cherie*. Он признался, что неравнодушен к тебе с давних пор.
Негромко рассмеявшись, она добавила:
- Я давно уже посвящена в эту маленькую тайну, но, к моему глубокому сожалению, была лишена возможности позволить господину Пуантро посещать тебя. Твои покровители… они такие собственники.
Клариса подняла светлые брови. Повернувшись к мужчине, пожиравшему ее похотливым взглядом, она негромко проговорила:
- Я польщена, что мужчина такого ранга обратил на меня внимание, monsieur Пуантро.
Пуантро придвинулся поближе. Он нежно погладил белоснежное плечико. Прикосновение его руки, сухая кожа которой производила впечатление неживой, оставило у Кларисы неприятное ощущение. А он спросил:
- Вашими клиентами являются самые влиятельные люди Нового Орлеана, не так ли?
- Monsieur. - Клариса отпрянула с видом неподдельного ужаса. - Вы, разумеется, не ждете от меня ответа на ваш вопрос. Это было бы indiscrete!
- Non, ma cherie, ни за какие блага не хотел бы я, чтобы вы поступили нескромно.
Пуантро окинул жарким взглядом лицо Кларисы, несколько дольше задержавшись на ее губах, а затем, резко повернувшись, прохрипел:
- Какую вы просите за нее цену? Какой бы она ни была, я плачу!
- Monsieur… - Мадам подняла со стула свои внушительные телеса и, сделав тайный знак Кларисе, с улыбкой подошла к нему. - Мое положение крайне затруднительно. Хотя я несвободна открыть имена покровителей Кларисы, могу уверить вас, что это очень влиятельные люди и они непреклонны в своем желании не расширять список клиентов.
Взбешенный Пуантро с треском ударил рукой по столу, что заставило вздрогнуть обеих женщин, и прошипел:
- Вы уверены, что поступаете правильно, отказывая мне, мадам? Стоит мне шепнуть кое-кому словечко, и ваше заведение будет закрыто.
- На следующий же день вы обнаружите у себя многих друзей, крайне рассерженных вашим поступком, monsieur. - Самообладание полностью вернулось к ней, и мадам громко рассмеялась. - Послушайте, не думаете ли вы, что Клариса - единственная женщина в этом заведении, которую можно пожелать?
- Вы пытаетесь меня обольстить, мадам?
- Клариса, - взгляд мадам был красноречивее слов, - неужели ты не можешь заверить господина Пуантро в том, что очень огорчена необходимостью ответить отказом на его предложение?
Ощутив во рту привкус желчи, Клариса поднялась со стула и с трудом повернулась к разъяренному мужчине. Куда только подевалась переполнявшая его минутой ранее предупредительность? На месте изысканного кавалера, как бы выражая вероломную сущность его натуры, стоял грубый мужлан с крепко сжатыми кулаками. Его грудь вздымалась от гнева, когда Клариса мягко заговорила, обращаясь к нему:
- Жерар… понимаете, перед вами женщина, утратившая свободу выбора в любовных отношениях. Я дала слово не нарушать условия устного контракта. И мадам заверила клиентов в том, что проследит за мной. Целостность ее заведения, как и условия проживания всех здесь находящихся, зависят от твердости выполнения данного договора.
Твердо решив пробить брешь, Клариса приблизилась к Пуантро и добавила:
- Но я хочу сказать вам теперь, что восхищаюсь вами с тех пор, как узнала, что вы покровительствуете этому дому. Я глубоко сожалею, что не могу пригласить вас пройти в мою комнату прямо сейчас, чем могла бы доказать искренность своих слов. Обещаю вам, mon cher, и мадам будет свидетельницей, - Клариса едва выдавила из себя эти слова, - когда я стану свободна от контракта, срок которого скоро истекает, то покорно предложу себя вам… и, более того, буду упрашивать, что навсегда снимет то разочарование, которое вы можете испытывать теперь от моего вынужденного отказа.
Стараясь дышать спокойно, Клариса наблюдала, сколько противоречивых эмоций отразилось на лице Пуантро. В ответ он бросил ей в лицо: "Чертовка!". Она чуть не лишилась чувств.
Отпрянув назад, Клариса едва удержалась на ногах, опершись об угол стола. Пуантро подошел вплотную и, горой возвышаясь над ней, горячо, с налившимся кровью лицом, прорычал:
- Вы еще пожалеете об этом.
Метнув яростный взгляд на мадам, он добавил:
- Вы обе пожалеете!
Дрожа от ужаса, наведенного на нее Пуантро, за которым уже захлопнулась дверь, Клариса взглянула на мадам и прошептала:
- Роган… Вдруг он выйдет в холл…
Минутой позже подлетев к своей комнате, Клариса собиралась распахнуть дверь, но остановилась, услышав спокойно звучащий низкий голос Рогана и чуть приглушенный Бертрана. Из глаз у нее потекли слезы. Они даже не представляли, как близка была опасность. Ради них самих она не должна ничего говорить им о том, что произошло этим вечером.
Подняв глаза вверх, Клариса прошептала:
- Merci, mon Dieu… merer.
Услышав звук шагов, она резко повернула голову. Клариса увидела мадам Рене, стоявшую в проеме холла. Мадам заговорила спокойным голосом и почти безразличным тоном, но ее полное лицо выдавало горячее сочувствие.
- Клариса, пришел господин Делиз и хочет тебя видеть. Я уже сказала, что ты будешь рада развлечь его, но тебе нужно немного времени, - улыбнулась она. - Он согласился подождать тебя в голубой комнате. Не заставляй его скучать слишком долго, ma cherie.
- Да, мадам.
Минутой позже, овладев собой, Клариса легонько постучала в свою дверь, а затем раскрыла ее. Двое мужчин пристально посмотрели на нее, когда она коротко бросила:
- Я должна попрощаться с вами на этот вечер, меня призывают мои обязанности.
У нее екнуло сердце, когда она заметила, что карие глаза надолго задержались на ней.
- Эта комната мне не понадобится, так что вы сможете пользоваться ею, сколько захотите, - преодолев нерешительность, она добавила: - Будьте осторожны. Сегодня вечером на улицах полно людей губернатора.
Закрыв за собой дверь прежде, чем они успели ей что-нибудь ответить, она торжественно прошла через холл.
Сегодня голубая комната… Пьер Делиз… Хорошо…
Роган оглядел темную улицу, примыкавшую к веселому дому мадам Рене. Рядом с ним затаился, держа руку на пистолете, засунутом за пояс, Бертран.
…Сегодня вечером на улицах полно людей губернатора…
У Рогана не выходили из головы слова Кларисы. Они прозвучали неспроста. Красавица Клариса, вынужденная встать на этот ужасный путь, но не позволившая раздавить себя… Куда более честная и благородная, чем ее судьи…
Заставив себя выбросить эти мысли из головы, Роган принялся тщательно изучать прилегающий участок местности. Он не мог пойти на риск и столкнуться с людьми губернатора. Ни в коем случае… Сейчас - когда так близка цель…
Жестом предложив Бертрану следовать за ним, он вышел на улицу. Через мгновение их поглотила тьма.
- Это пожертвование в дар монастырю. Даритель пожелал остаться неизвестным… - повторял Бертран затверженные фразы.
Утреннее солнце освещало двух монахинь, стоявших у входа в обитель. Одна из них внимала ему с каменным лицом. Другая, бледненькая, хрупкая девушка, едва скрывала испуг, перемешанный с брезгливостью. Обе изучающе, с недоверием смотрели на его лицо. Бертран подавил поднимавшуюся в нем волну враждебности, но чувство неловкости и сердечная боль остались. Он давно свыкся с тем, что глубокий шрам, безобразно рассекавший его щеку от глаза до подбородка, вызывал бурную реакцию у незнакомых людей. Он понимал, что бессилен вернуть назад тот день, когда вертлявая молоденькая проститутка накинулась на него в публичном доме и несколькими быстрыми ударами ножа навсегда изуродовала прекрасное лицо. Она визгливо выкрикивала, что это он напустил порчу, когда лежал с ней в постели, и освободиться от сглаза, по словам прорицательницы, можно, только пустив ему кровь, а иначе проклятие ляжет на нее.
Это мгновение изменило всю его жизнь. С того дня на нем оставалось клеймо порченого. Он буквально задыхался от чудовищных сплетен, лишавших возможности честно трудиться и усугублявших душевную травму. Этот случай в значительной степени повлиял на решение Кларисы самой зарабатывать на жизнь. Так она оказалась у мадам Рене.
Проститутка… Бертран помнил те времена, когда это позорное слово неизменно ассоциировалось у него с образом распутной, отверженной, дурно пахнущей женщины, которую забывают в тот самый момент, когда удовлетворена мужская похоть. Клариса совершенно переменила эти представления. Презираемая профессия не помешала ей жить достойно и пользоваться уважением окружающих.
Жизнь Бертрана в корне изменилась благодаря счастливой встрече с Уитни. С помощью капитана, однажды поверившего в него, он вновь обрел самоуважение и освободился от грязи, которая засасывала его все глубже. Корабль "Вентуре" стал новым домом Бертрана, а матросы, все без исключения принявшие его, стали друзьями. Смерть каждого из них явилась для него утратой столь же горькой, как и гибель этого великолепного судна.
При этом Бертран прекрасно понимал, что его боль, несмотря на остроту, не идет ни в какое сравнение с мучениями капитана Уитни, удесятеренными сознанием, что он обязан был спасти "Вентуре" при любых обстоятельствах. Узнав об аресте капитана и его первого помощника Дугана, Бертран ни минуты не сомневался в том, что любой ценой спасет Уитни и разделит его судьбу. За годы, прошедшие с того времени, он ни разу не пожалел об этом.
Монахини между тем продолжали его внимательно изучать. Бертран с удовлетворением отметил, что лицо старшей из них ни в малейшей степени не отражает чувства отвращения.
И тут она переспросила:
- Пожертвование? - Приоткрыв крышку ящика, она пощупала находившееся внутри белье. - Очень хорошее, но я не уверена…
Беспокойство Бертрана усилилось, когда сзади из коридора послышался мягкий, хорошо поставленный голос:
- Чем могу быть вам полезна, monsieur?
Ощутимые властные нотки в тоне третьей монахини не оставляли никаких сомнении относительно ее положения в монастырском сообществе. Бертран собрался было ответить, но вторая монахиня опередила его.
- Этот человек заявляет, что принес постельное белье в качестве пожертвования, однако он либо не знает, либо не хочет сообщить, кто является дарителем.
Мать-настоятельница взглянула на ящик, который Бертран едва удерживал на весу, а затем на такой же в руках у Портера и спросила:
- В обоих ящиках полотно?
Бертран пожал плечами:
- Так сказал человек, заплативший нам, чтобы мы отнесли эти ящики сюда… Но если они вам не нужны…
Мать-настоятельница изучающе посмотрела на Бертрана своими водянистыми голубыми глазами.
- А этот человек, который заплатил вам, он кто - торговец?
- Похоже, что так.
Монахиня немного помолчала, а затем резко спросила:
- А вы уверены, что это пожертвование добыто праведным путем?
- Нас наняли доставить эти короба у всех на глазах, - ответил Бертран.
- В таком случае мы принимаем их.
Бертран едва сдержал вздох облегчения. Он усмехнулся про себя, когда мать-настоятельница вновь обратилась к ним после небольшой паузы:
- Я была бы вам очень признательна, если бы вы отнесли их в бельевую комнату на втором этаже.
Бертран кивнул. Поместив ящик на плечо, он взглядом велел Портеру следовать за ним. Бледнолицая монахиня повела их в самый отдаленный конец здания. Бертран с отсутствующим выражением лица внимательно приглядывался ко всему вокруг, мысленно составляя план здания.
Добравшись до второго этажа, он нарочно перепутал дорогу: отстав от монахини, указывающей путь, Бертран повернул налево и пошел по коридору.
- Non, monsieur! Следуйте за мной!
Вместо того чтобы вернуться, он поднял голову на звук открывшейся в конце коридора двери, и чувство торжества переполнило его - из комнаты показалась изящная женская фигурка, одетая в монастырскую форму.
Эту девушку невозможно было спутать ни с кем. Волосы ее полыхали как огонь, а ясные глаза, с интересом задержавшиеся на нем, были чудесного серого цвета. То, что у Портера перехватило дыхание, когда она миновала их, послужило еще одним подтверждением ее неординарности.
- Monsieur…
Бертран еще раз окинул взглядом коридор, более четко зафиксировав расположение комнат…
- Monsieur…
Он уже повернул обратно в сторону бледнолицей монахини, когда девушка остановилась и, обратившись к нему с подчеркнутым высокомерием, заметила:
- Сестра Джулиана зовет вас, monsieur! Да, это именно она, и никто другой.
Пустым взглядом скользнув по Габриэль Дюбэй, Бертран повернулся на призывы монахини.
Все было объято ночной тишиной. Три человека, держась в тени, украдкой пробирались по монастырской территории. Роган благодарил кирпичную стену, укрывшую их от любопытных глаз. Шепотом давая указания Бертрану и Портеру, мысленно он сосредоточился на предстоящей задаче. Они не имели права на ошибку.
Лестницу приставили к монастырской стене, и Роган стал подниматься. Бертран следовал за ним, а Портер остался внизу на часах. Не колеблясь, они пролезли в открытое окно. Отыскав нужный коридор, пара разделилась. Бертран затаился на карауле, а Роган прошел вперед и остановился перед заветной дверью.
С бешено бьющимся сердцем он повернул круглую ручку двери, приоткрыв ее ровно настолько, чтобы проскользнуть внутрь, и тут же закрыл за собой. Из глубины комнаты слышалось равномерное дыхание.
Совершенно невидимый во тьме, поскольку был одет во все черное, он устремил свой взор на девушку. Она отчетливо выделялась на фоне постели. Серебристый свет луны прорезывал темноту, освещая ее лицо.
Слова Бертрана, возвратившегося утром из монастыря, вновь прозвучали в его голове: "Паркер был прав, капитан, девушку нельзя не узнать". Огненные волосы, разметавшиеся по подушке, прозрачная кожа, утонченные черты лица… Серые глаза?.. Он должен убедиться.
Роган подкрался поближе. Опустившись рядом с кроватью на колени, он слегка дотронулся до плеча девушки. Она чуть шевельнулась и вновь заснула. Он дотронулся еще раз и услышал протестующее бормотание… увидел, как задрожали, а затем поднялись веки. Серые глаза широко открылись! Серые глаза…
Закрыв ладонью рот Габриэль Дюбэй, Роган заглушил ее пронзительный крик, предупредив:
- Веди себя тихо, и никто не обидит тебя. Брыкаясь и колотя его руками, девушка попыталась освободить свой рот. Он шепотом предупредил еще раз:
- Тихо!
Она продолжала биться. Молниеносный удар в челюсть, и девушка обмякла. Не теряя времени, Роган завернул ее в одеяло и поднял живую ношу на плечо. Минутой позже он был на дворе, а еще через мгновение вся группа скрылась во мраке.
Карие глаза в темноте… Кошачьи глаза. Нет… Что-то другое! Хриплый голос… тяжелая рука удерживала ее… А дальше страх, паника, удар и боль! Забвение. Вновь ощущение движения, и Габриэль поплыла в какой-то странный мир, не уверенная в том, что когда-нибудь очнется…
Глава 2
Ей больше не казалось, что она куда-то плывет. Мир, похоже, обрел устойчивость, но ощущение движения заменило острое чувство боли. Болела челюсть.
Не вполне осознавая, что застонала, Габриэль медленно приоткрыла глаза. Темно… слишком темно. Где тот ласкающий серебристый свет луны, освещавший ее постель с первой ночи, как она поселилась в маленькой монастырской келье? Запах лаванды, наполнявший ее комнату, сменился каким-то странным отвратительным запахом плесени, и она…
Заметив, что над ней склонилась чья-то тень, Габриэль моментально закрыла глаза. Она опять погрузилась в полузабытье. В голове теснились отрывочные мысли. Она не хочет лежать на чем-то жестком в незнакомом, дурно пахнущем помещении, ей не нравится мужская тень, склонившаяся над ней. Скоро она вновь откроет глаза и опять окажется в монастырской комнате, и все вернется на свои места.
Сквозь сомкнутые веки Габриэль стал проникать свет, и она с облегчением подумала, что встает солнце. Наступает утро, и пугающим видениям приходит конец. Все что ей следует сделать - открыть глаза, и ночные кошмары исчезнут навсегда.
Собрав все свое мужество, она глянула сквозь приоткрытые веки и испугалась еще больше: не было ни утра, ни родной комнаты! Она увидела притушенный свет фонаря, и по-прежнему склонялась тень…
Снова перед ней оказались эти странные, отливающие золотом, как у кошки, глаза. Нет, нет! Эти глаза не были кошачьими, хотя и светились таинственным зловещим светом. На нее смотрел человек.