– Но мне не понравилось, когда портняжка, стал трогать меня своими грязными лапами! – возмутился Эш.
Элизабет подняла вверх тонко изогнутую бровь и, стараясь держать себя в руках, ответила:
– Джентльмен должен быть заинтересован, чтобы одежда его была хорошо сшита. И он не станет набрасываться с кулаками на портного за то, что тот дотронулся до него.
Эш нахмурился:
– Но я не хотел...
– Послушайте меня, мистер Макгрегор, – перебила его Элизабет. – Вы согласились на предстоящие шесть месяцев быть Пейтоном Эмори Тревелианом, маркизом Энджелстоуном. Это значит, что будет так, как подобает этому имени, – одеваться, говорить и вести себя во всех ситуациях. Вы должны приложить максимум усилий, чтобы не запятнать имя Тревелиан.
Девушка подошла к нему так близко, что он почувствовал нежный лавандовый аромат, исходящий от ее кожи.
– Скоро, очень скоро вы станете цивилизованным человеком, – прибавила она.
Яркие лучи солнца, врываясь в открытые окна, падали на стройную фигурку Элизабет теплым ласковым потоком. Они касались ее лица, придавали золотистый оттенок рыжевато-каштановым волосам, высоко подколотым на затылке.
Эш, не отрываясь смотрел в темные от гнева глаза и чувствовал, как, вопреки воле, его охватывает горячая волна желания. Он продолжал злиться, но не мог не почувствовать, как стремительно учащается пульс и начинает играть в жилах кровь. Ему казалось, что где-то внутри, словно спусковой крючок: стоит увидеть перед собой Элизабет – и он тут же срабатывает.
– В последний раз, когда мы виделись, вы не были моим хозяином, мисс Баррингтон, – не удержался от ехидного замечания Эш.
Глаза Элизабет сузились, но голос прозвучал ровно и холодно:
– В последний раз, когда мы виделись, вы согласились быть Пейтоном Тревелианом. Это потребует от вас не только смены имени.
Ростом Элизабет была ниже Эша, едва доходила ему до подбородка, однако сейчас ее высокомерный взгляд словно пригнул его к полу. Эш, не моргнув, выдержал этот лед, хотя ему было не по себе от презрения, светившегося в ее глазах. Вчера вечером в этих серых глубинах он видел теплоту, доверчивость и желание. Могло показаться глупым, но Эш страстно хотел в эти минуты увидеть такие глаза.
Хейворд тихо откашлялся.
– Элизабет права, – только и сказал он.
Эш стиснул зубы, играя желваками. Ему вдруг вспомнились все клички и прозвища, которыми в течение жизни награждали его люди, заставляя чувствовать себя не более чем грязь под ногами. Ему совсем не хотелось снова проходить через это.
– Если я чем-то вас не устраиваю, будем считать, что никакой сделки мы не заключили, – глухо отозвался он.
– Мой дорогой мальчик, не стоит так огорчаться. Элизабет права: если вы собираетесь появиться в Англии в качестве моего внука, то придется выучить правила поведения в обществе. Это избавит вас от многих неловких ситуаций, – дружелюбно начал успокаивать Тревелиан.
– А вы... – Посмотрев поверх головы Элизабет, Эш встретился взглядом с голубыми глазами старого джентльмена. – Я сомневаюсь, что какой-то неотесанный мужлан, сможет украсить собой один из ваших модных балов. Ведь так?
Хейворд запрокинул голову и засмеялся: эти слова показались ему необычайно забавными.
– О Боже, похоже, у нас начинается словесная перепалка!
Элизабет бросила на опекуна сердитый взгляд. Хейворд нервно закашлялся.
– Я уверен, что вы только выиграете, если не будете давать людям повода для сплетен, – сказал он. – Поверьте мне, ваше прошлое будут обсуждать в Англии не один месяц. Представьте себе: маркиза Энджелстоуна, наследника герцога Марлоу на самом деле вырастили и воспитали индейцы!
На лбу Эша выступила испарина.
– И еще кто? Хозяйка лучшего борделя в Денвере, – напомнил он Тревелиану. – Не забывайте про Хэтти...
Хейворд усмехнулся:
– В Лондоне, будут судачить о вас многие месяцы, может быть, годы. В столице сейчас скучно, – абсолютно некому перемывать кости.
– Да, наверное, такой тип, как я, расшевелит это болото, – согласился Эш.
Хейворд кивнул и, широко улыбаясь, добавил:
– Вот это – совсем другое дело. На это Эш покачал головой.
– Я – не светский человек и не стремлюсь им стать, – признался он.
– Боитесь, что не сумеете ответить на вызов, мистер Макгрегор? – усмехнулась Элизабет, по-прежнему продолжая сердиться на Эша. – Боитесь, что в действительности вы уступаете модно разодетым джентльменам, которых презираете?
Эш посмотрел в глаза девушки и понял, как сильно ему хочется увидеть в них уважение к себе. Хотелось, чтобы она воспринимала его как мужчину, нисколько не уступающего тем аристократам, которых знала.
– Значит, вы судите о людях по тому, как они одеты, мисс Баррингтон? – насмешливо спросил Эш. – Как они говорят?
– Я сужу о человеке по его поступкам, мистер Макгрегор, – прозвучало в ответ.
– Вы смотрите на меня так, словно я не достоин, даже почистить вам туфли, – оскорбился Эш.
– Разве вы сделали что-то такое, что заслужило бы мое уважение к вам? – удивилась девушка. – Вы потребовали от своей семьи денег. Едва не убили бедного портного за то, что он делал свою работу. И ничего не хотите сделать, чтобы как-то измениться.
– Но не все в этом мире модно одеваются и правильно говорят – вспыхнул он.
– В вашем мире – да, мистер Макгрегор, но мир Пейтона Тревелиана совсем другой, – возразила Элизабет, сделав паузу, чтобы немного успокоиться. – Вы должны понять: общество, в котором мы живем с Марлоу, судит о человеке по его уму, внешнему виду и умению себя вести. Если не хотите выставлять себя и Марлоу на посмешище, вам придется всему этому научиться.
– Что, черт возьми, я должен буду делать? – горячился Эш. – Снова идти в школу?
– Конечно же, нет, – ответил Хейворд. – В этом нет необходимости. Элизабет научит вас всему, что надо знать джентльмену.
Резко обернувшись, Элизабет вопросительно посмотрела на опекуна.
– Вы хотите, чтобы я стала его учить?
Хейворд положил руку на резную спинку небольшого узкого кресла, стоявшего у камина, и с улыбкой обратился к ней:
– Это было бы отличным решением нашей проблемы.
– Но я думала, что вы наймете для Макгрегора учителя, – растерянно произнесла Элизабет.
Хейворд обвел пальцем контур крыла черно-желтой птицы, изображенной на обивке кресла.
– Я думаю, что Пейтон будет чувствовать себя спокойнее с человеком, которого знает, – уверенно сказал он.
Девушка с испугом посмотрела на Эша. Он же, с улыбкой глядя в ее тревожные глаза, невольно подумал: кое-чему смог бы научить свою симпатичную учительницу и он сам.
– В чем дело, мисс Баррингтон? Боитесь, что не сумеете ответить на вызов? – насмешливо спросил девушку Эш.
Элизабет гордо выпрямилась.
– Я все-таки леди Элизабет! – в ее ответе звучало достоинство.
Эш тихо засмеялся, потому что на ее сердитом лице заиграл румянец.
– Ну, так как, леди Бет? Сумеете сделать из меня такого же чопорного джентльмена, как ваши знакомые?
– Посмотрим, – холодно ответила она.
От недоброго взгляда девушки ему стало не по себе.
Выросший в заведении мисс Хэтти, он хорошо знал, насколько опасна женщина в гневе. Леди Элизабет походила в эту минуту на кошку, готовую растерзать пойманную мышь.
– Посмотрим на что? – уточнил Эш. Элизабет усмехнулась:
– Посмотрим на ваши старания, мистер Макгрегор.
– Что вы на это скажете, мой юный друг? – спросил Хейворд. – Принимаете вызов?
Эш не отводил глаз от очаровательного личика Элизабет. Смотрел в серые глазищи и думал, как трудно будет превратить эту холодную и гордую статую в теплую земную женщину.
– Принимаю, – согласился Эш. Элизабет немного отступила назад, несколько сменив гнев на милость.
– Я буду уделять вам максимум внимания. Ожидаю и от вас полного сотрудничества, – предупредила она.
– Можете не сомневаться, – заверил он Элизабет.
Девушка принялась нервно расправлять изящными пальчиками кружева на треугольном вырезе платья. Эш вспомнил наряды Хэтти, которые красноречиво подчеркивали пышный бюст, приоткрывая его значительную часть. Светло-зеленое платье Бет сшито в строгом, сдержанном стиле, что скрывалось под ним – оставалось только догадываться.
Глядя, как при каждом вздохе трепещут кружева на груди девушки, Эш чувствовал, что ему становится жарко. Словно поняв его состояние, Элизабет все тщательнее прижимала к груди отделку, будто пытаясь помешать, его воображению расстегивать соблазнительные пуговицы.
– К сожалению, Дибелл успел снять не все мерки, – озабоченно нахмурившись, сказал Хейворд, глядя в раскрытый блокнот. – А без них ни один портной ничего приличного не сошьет. К счастью, во время своего поспешного отступления, мистер Дибелл оставил мерную ленту.
Эш с недовольным видом посмотрел на Тревелиана. Неужели старик собирается просить закончить работу кого-нибудь из своих слуг? Это значит, что придет остолоп, который будет смотреть на Эша, как на чудовище, мелкими шажками, с опаской семенить вокруг него и дотрагиваться с таким видом, будто боится испачкать руки. Дибелл опасался, что Эш поведет себя, как дикое животное. Черт бы побрал его! Он получил то, что ожидал! Больше он не позволит никому над собой издеваться. Будь он проклят, если по его вине эта маленькая мисс Высокомерие и Гордость снова посмотрит на него с презрением! Ему очень не хотелось вновь увидеть такое выражение в красивых глазах девушки.
– Вы не будете возражать, если остальные мерки снимет с вас Элизабет? – неожиданно предложил Тревелиан. – Ведь нет, Пейтон?
Напряжение в его мышцах ослабло: он никак не ожидал такого поворота. Что же касается Элизабет, то у нее был вид, словно она раскусила кислое зеленое яблоко. Казалось, она скорее готова пешком пересечь безводную пустыню, чем снять с него мерки. Размышляя, послушается ли Элизабет опекуна, Эш с усмешкой ответил:
– Леди Бет может измерить все, что ей угодно.
ГЛАВА 5
Элизабет смерила Эша уничтожающим взглядом. Он уже почти представил, как сейчас она сорвется с места и убежит, – добродетельная старая дева, трепещущая при одной мысли, что придется дотронуться до мужчины.
Да, она до сих пор не замужем, но не потому, что ей никто не делал предложения. Было немало поклонников, которые просили ее руки. Некоторые из них до сих пор не теряют надежды пойти с ней под венец. Ее обожатели были красивыми мужчинами. Утонченными джентльменами. Ценили ее и считались с ней.
Не важно, что мог думать о ней дикарь Макгрегор, она, Элизабет, вовсе не мнительная старая дева, которая никогда не была в обществе мужчин. Но ей все-таки не хотелось слишком близко подходить к нему. Самой себе она честно призналась во внезапном и бурном увлечении этим человеком. Трепетала при мысли, что может до него дотронуться.
Переведя взгляд на опекуна, она мучительно думала, как поделикатнее убедить его, в неуместности такого решения.
– Может, будет приличнее, если остальные мерки вы снимете сами? – спросила, наконец, она.
На это возражение Хейворд отмахнулся:
– Девочка моя, нет ничего неприличного в том, что ты снимешь несколько мерок.
Элизабет нервно теребила в руках атласный поясок платья.
– Да, но я...
– Ты будешь называть мне цифры, а я занесу их в блокнот Дибелла. – С этими словами Хейворд взял со стола карандаш. – Ничего сложного в этом нет.
Ничего сложного, конечно же, не было. Если не считать, что придется близко подойти к Макгрегору. Придется его касаться. Для Элизабет эта задача – не из легких. Слишком велико искушение: в этом-то и заключалась сложность.
Оторвавшись на миг от записной книжки, Хейворд с интересом посмотрел на девушку.
– В чем дело? – спросил он. – Что-нибудь не так?
Элизабет по-прежнему крутила в руках поясок.
– Но я никогда не снимала мерки, – неуверенно ответила она.
– Представь, что это примерка одного из твоих платьев, – ответил Тревелиан.
Элизабет колебалась. Она считала неприличным касаться джентльмена, как того требовала примерка. Но знала, что сам Хейворд не слишком придерживается светского этикета. Если какое-то правило ему казалось глупым, он просто игнорировал его и делал по-своему.
Хейворд нахмурился:
– Ты очень помогла бы мне, сняв мерки, но если по каким-то причинам ты считаешь эту пустяковую просьбу унизительной, я сделаю это сам.
– Обещаю, что не буду кусаться, – с насмешкой подбодрил Эш.
Девушка повернулась к Макгрегору. Он протягивал ей мерную ленту. Поза напоминала кота, дразнящего мышь.
Ну, и негодяй! Он, конечно, ожидает, что она сейчас подхватит юбки и с пронзительным визгом бросится из комнаты.
Девушка стояла перед выбором. Могла отказаться, считая просьбу Хейворда неприличной. Но этим она обидела бы его. К тому же, ей и самой не хотелось казаться мышью, испуганной до смерти. Она вполне может подавить в себе безумное влечение к Эшу и снять мерки, не моргнув глазом. Так она докажет этому самодовольному дикарю, что спокойно относится к его мужским чарам. Второй вариант ей понравился больше.
Двумя быстрыми шагами преодолев расстояние, разделяющее ее с Макгрегором, Элизабет подошла и взяла у него мерную ленту.
– Если я не ошибаюсь, вы превратились в свирепого зверя в тот момент, когда мистер Дибелл измерял талию, – сказала она.
Тихо засмеявшись, Эш приглашающим жестом развел руки в стороны.
– Милости прошу.
Элизабет смотрела в его смеющиеся глаза и старалась не обращать внимания на широкую мускулистую грудь, туго обтянутую черной рубашкой. Но тут же нахлынули непрошенные воспоминания: сильные руки, бережно и нежно обнимавшие ее, теплые и жадные губы, впивающиеся в нее с упоением и восторгом. Сейчас, когда он стоит, раскинув руки, ей приходится сдерживать себя, чтобы не броситься к нему в объятия.
– Леди Бет? – в дразнящем полувопросе Эша, чувствовалась ирония – неужели все-таки решится?
Ну и дура же она!
Он просто мужчина.
Всего лишь мужчина.
Эш Макгрегор – обыкновенный мужчина, пусть даже красивее, чем другие. Ей не должно быть до него никакого дела! Он не значит для нее ровным счетом ничего. Он – самодовольный, красивый и надменный дикарь.
Но, как она ни старалась, не могла унять дрожь в руках и ногах.
"Я должна снять мерки", – убеждала Элизабет себя.
Она обвила лентой мужскую талию, думая лишь о том, что делает это только ради Тревелиана. Щека девушки ощущала тепло, а пьянящий лимонный аромат кожи кружил голову.
– Тридцать четыре, – прошептала Элизабет чуть слышно и с трудом узнала свой голос.
– Верно, – отозвался Хейворд, сверяясь с цифрами в блокноте Дибелла. – И не забудем сделать скидку на одежду, в которой Пейтон сейчас.
Элизабет отступила назад. Чувствуя взгляд Эша, попыталась казаться спокойной. Ни за что на свете она не позволит этому негодяю торжествовать от сознания победы над ее ужасно глупыми чувствами!
Девушка перевела нетерпеливый взгляд на Хейворда, ожидая, когда тот проставит цифры.
Оторвавшись от блокнота, Тревелиан подсказал:
– Нам нужно еще измерить длину с внутренней стороны ноги.
Элизабет едва не задохнулась от возмущения.
– С внутренней стороны? – с нескрываемым ужасом переспросила она.
– Да, – продолжал Хейворд, ничего не подозревая о причине нерешительности Элизабет. – Ты что, не знаешь?
Элизабет хорошо понимала, что ей предстоит измерять. Макгрегор небрежно расставил ноги. Губы девушки пересохли, язык от волнения стал шершавым. Она протянула конец ленты Эшу, надеясь, что тот не заметит, как сильно дрожит ее рука.
– Приложите... к верхней точке вашей... ноги, – глухо пробормотала Элизабет.
Взяв ленту, Эш с усмешкой приложил верхний конец к ноге.
Элизабет была не в силах отвести взгляд от ленты, белевшей на фоне темных брюк. Ей вспомнились статуи великолепных мужчин, не раз виденный в музеях. Резко очерченные мускулы. Длинные, стройные ноги, высеченные из белого мрамора. Мраморные мужские тела были абсолютно, обнаженными, за исключением одного места, прикрытого фиговым листком. Глядя на мистера Макгрегора, она невольно подумала, что ему потребовался бы крупный листок. Она тут же строго отчитала себя за эту фривольную мысль.
Эш потянул мерную ленту, которую Элизабет все еще держала в руках. Ее взгляд с того места, на котором он не должен был останавливаться вообще, переместился на красивое мужское лицо. По выражению глаз она поняла, что Эш догадался, о чем она только что подумала. Вот, негодяй!
Тихо прошелестев платьем, девушка присела перед Макгрегором на колени. Сердце в груди бешено колотилось. Измеряя голень, Элизабет не переставая твердила себе, что не должна обращать на Эша внимания.
Под плотной черной тканью брюк она нащупала края высоких кожаных ботинок. Черные, видавшие виды, они были начищены до блеска. Элизабет почувствовала странное желание пробежаться пальцами по подъему ноги, пощекотать голень или даже прижаться к ней щекой. От всепоглощающего желания, которого раньше никогда не испытывала, она дрожала всем телом. Чувствуя, что мысли окончательно спутались, Элизабет тупо смотрела на ленту, силясь разобрать цифру.
– Тридцать пять, – наконец сказала она, к ужасу своему, замечая, как сильно дрожит голос.
– Ну, вот и отлично! – отозвался Хейворд. – Теперь у нас есть все мерки.
Элизабет же думала о внезапно нахлынувшем на нее чувстве, застигшем ее врасплох. Как сейчас оно было некстати!
Погрузившись в размышления, она хотела подняться с колен, но запуталась в подоле платья и упала бы, не приди Эш на помощь. Помогая Элизабет встать, он обхватил руками тонкие запястья и легко потянул к себе, словно весила она не больше тряпичной куклы. Поднимаясь, она опять покачнулась. В следующее мгновение сильные мужские руки подхватили и прижали ее к себе.
Опустив руку Эша на грудь, она убеждала себя, что сделала это лишь для того, чтобы удержать равновесие. И уж, конечно, не потому, что ей хотелось дотронуться до него. Как ни печально было сознавать, но она не могла заставить себя поверить в эту ложь.
Элизабет стояла, не отводя глаз от верхней пуговицы на рубашке Эша. Над ней виднелся небольшой треугольник загорелого тела с темными завитками. Скользни ее взгляд выше, на красивое лицо Эша, Элизабет увидела бы – она в этом не сомневалась, – каким самодовольным было оно в этот момент.
– Благодарю вас, – пробормотала девушка, нарушая, наконец, затянувшуюся паузу.
– Рад был помочь, – отозвался Эш.
В низком голосе прозвучало что-то такое, что заставило Элизабет поднять голову и посмотреть на Макгрегора. Она ожидала увидеть насмешку, но, к удивлению, ошиблась.
Ясные синие глаза красноречиво выражали желание, страстное желание.
Ей доводилось видеть вожделение в глазах поклонников, джентльменов из высшего общества. Они засыпали ее комплиментами и подарками, но свое истинное желание обычно прикрывали светскими уловками.
В глазах же Макгрегора не было и тени пристойности. Никогда она не видела такого откровенного и страстного зова плоти, какое, отражалось сейчас в мужских глазах. Это было нечто дикое. Первозданное, как сама природа.