- Айвенго - все, что у меня осталось. Армия конфисковала почти всех лошадей пару лет назад. - Нахмурившись, Рози забралась в повозку и взяла в руки вожжи. - Залезай. - Когда они миновали виселицу, которую помощники шерифа уже разбирали до следующего раза, она продолжила: - У меня нет денег на тягловую лошадь, даже если бы ее можно было купить.
- Просто позор использовать такую лошадь в обозе.
Догадка вспыхнула как молния, и Рози тут же поняла, откуда у Дикобраза такая осанка и отношение к лошади. Скользнув по нему взглядом, она наконец заметила, что его вылинявшие форменные брюки были когда-то голубыми, а пояс украшает медная пряжка с изображением орла в серебряном венке.
- Кавалерия, - проговорила Рози. - Судя по пряжке, ты офицер.
Ее умозаключения не получили ни подтверждения, ни отрицания.
- Ну? - Она не выдержала и резко повернулась к нему после того, как они молча проехали добрую половину мили. - Если ты военный, где же твой китель? И почему тебя судили в гражданском суде?
Дикобраз даже ухом не повел. Он сидел, сложив руки на груди, и смотрел на бескрайние заснеженные поля. Холодный ветер трепал его волосы, открывая разукрашенный синяками лоб. Теперь Рози видела, что он жестоко избит и только гордость заставляет его держаться. Похоже, чтобы Дикобраз приносил какую-то пользу, его придется подлечить.
- Ты мог бы рассказать о себе, - примирительно проговорила Рози, стараясь сдержать растущее раздражение. - Ведь мы как-никак женаты, и я вправе знать, с кем связалась.
- Ты хорошо знаешь, почему я согласился жениться. А тебе-то это зачем?
Уклончивость Дикобраза только усилила недовольство Рози, но она не могла не признать, что его недоумение вполне понятно.
- Мне нужна дешевая рабочая сила, - объяснила она, пожав плечами. - Здесь вообще некого нанять, тем более дешево. Выйти замуж за осужденного - лучший - да нет, единственный способ управиться с моей фермой.
Дикобраз не отличался излишней разговорчивостью. Он снова надолго замолчал, погрузившись в созерцание прерии и как будто надеясь там что-то увидеть. И напрасно. Ничто не нарушало однообразного пейзажа. Одинокий ястреб парил над уходящей за горизонт равниной, поросшей припорошенной снегом травой. Лишь кое-где вздымались голые серо-зеленые холмы. Даже деревья появятся не раньше, чем они доберутся до фермы Рози, где вдоль берегов Пэшн-Крик растут тополя.
- Кого же ты убил? - спросила Рози, когда они проехали еще одну милю. Вообще-то ей было все равно, но лучше проводить время за разговором, чем разглядывать прерию. Может, тогда удалось бы отвлечься от мыслей о похмелье и забыть о тысяче игл, вонзавшихся в ее голову при каждом рывке и толчке.
- Ты слышала о резне при Стоун-Тоусе?
- Пэшн-Кроссинг еще не край света. - Бессовестная ложь, честно говоря. - Конечно, до нас дошли новости о Стоун-Тоусе. - Нахмурившись от усердия, Рози тщетно рылась в памяти. - Где-то возле Денвера, верно? Грандиозное сражение, как я слышала. - Она слышала кое-что еще, но головная боль мешала ей вспомнить.
- Грандиозное сражение, - повторил Дикобраз. Из-за горечи его голос прозвучал слишком резко. - Индейцы не сделали ни одного выстрела. Две роты ворвались в ущелье Стоун-Тоус и истребили целую деревню, где оставались только женщины и дети. Ни одного воина не было в радиусе шести миль. Мужчины ушли на охоту.
Рози слегка подвинулась, чтобы лучше видеть его.
- Кажется, вначале говорили, что в Стоун-Тоусе армия оскандалилась. Но потом прошел слух, что это никакой не скандал, а героическая битва. Ты был там?
- Да.
- Ну и?..
Он запустил пальцы в нечесаную гриву волос.
- Кое-кто не может смириться с тем, что войны с индейцами уже в прошлом и славные денечки миновали. Им хочется острых ощущений, вот они и ищут драки, пренебрегая законом. - Его здоровый глаз сверкнул как голубое солнце. - Индейцы в Стоун-Тоусе имели разрешение разбить лагерь на той территории.
Невольно заинтересовавшись, Рози предоставила Айвенго самому себе и обратила все внимание на Дикобраза. Лошадь найдет дорогу домой и без ее помощи.
Вот если бы только ветер изменил направление! От Дикобраза нестерпимо несло, и он был избит и изранен больше, чем ей показалось вначале. К тому же так раскачивался, что в любую минуту мог свалиться с повозки.
- Так. Значит, вы совершили налет на деревню с безоружными женщинами и детьми? - Вопрос прозвучал грубо, но Рози это ничуть не смутило.
Дикобраз скорчился на сиденье, обхватив колени руками с такой силой, что побелели суставы пальцев.
- Я отказался выполнить приказ и увел свою роту.
Рози глубоко вздохнула. Она догадывалась, чем это кончилось для него, по крайней мере в общих чертах. Военные не погладят по головке офицера, не подчинившегося приказу.
- Тебя судил военный трибунал. Разжаловали и уволили.
Он опять отвернулся, подставив лицо холодному ветру прерии.
- А какое это имеет отношение к человеку, которого ты убил?
- Ты всегда задаешь столько вопросов?
- Сказать по правде, мистер, мне плевать на вас и вашу историю. - Краска ударила ей в лицо. - Но спорю на вашу жалкую шкуру, что еще до заката в округе Галливер не останется ни души, которая бы не знала всю вашу подноготную. Поэтому не грех просветить и меня. Иначе, если кто-то и распустит язык в моем присутствии, откуда мне знать, должна ли я выбить ему зубы или проглотить оскорбление как ни в чем не бывало? Мне нет дела, кто ты и откуда взялся. Но я хочу знать то, что известно всем, чтобы принести в жертву не больше гордости, чем необходимо. По-моему, это справедливое требование.
Решив, что не дождется ответа, Рози окончательно рассвирепела и вот-вот взорвалась бы, но тут Дикобраз соизволил заговорить:
- Я был капитаном в одиннадцатом кавалерийском полку. Я отказался выполнить приказ вышестоящего офицера и был уволен из армии за действия, порочащие честь и достоинство. - Откинув голову, он посмотрел в холодное небо. - Если бы мой начальник не выдвинул обвинение, правда о Стоун-Тоусе никогда не вышла бы наружу и все они ходили бы в героях. Но получилось так, что "Роки-Маунтин ньюс" вела репортаж из зала суда, и все обнаружилось. Общественное мнение резко изменилось. Люди начали плевать вслед тем, кого еще вчера превозносили.
- Они заслужили эти плевки за то, что сотворили.
Минуту-другую Дикобраз молча смотрел на нее, но Рози не знала, что у него на уме.
- Если ты задумал уничтожить волчий выводок, недостаточно убить вожака. Нужно также убить волчицу и волчат. Именно так многие военные оценивают события в Стоун-Тоусе. Большинство моих сослуживцев считало, что именно по моей вине противники хладнокровного убийства женщин и детей подвергли их осуждению. Один из солдат, поклявшись отомстить мне, взял отпуск и последовал за мной на восток. - Он пожал плечами. - Лютер Рэдисон ранил меня в ногу, а я попал ему в грудь. Он умер.
- Но разве это не самозащита? Если ты говоришь правду, почему тебя обвинили в убийстве?
- Тебе виднее, ты лучше знаешь округ Галливер.
Рози переваривала услышанное, накручивая вожжи на руки.
- Я читала об этом процессе. В газетах писали, что негодяй, изгнанный из армии за недостойное поведение, убил героя войны, бумажник которого был набит вырезками из газет с описаниями его подвигов. В общем, судья так представил это дело.
Дикобраз ничего не сказал, только его рука судорожно дернулась к горлу.
Теперь они ехали молча, наклонившись вперед, чтобы укрыться от пронизывающего ветра. Их бедра тесно соприкасались на узком сиденье повозки, но они не смущались этим: так было теплее.
Еще через полмили Дикобраз снова заговорил:
- Я должен сказать тебе кое-что.
- Валяй. - Холод пробирал Рози до костей, в голове непрерывно стучал молот, вторивший скрипу колес. Все ее помыслы устремились к бутылке виски на полке в гостиной.
Дикобраз дождался, когда впереди появилась ферма, прежде чем выложить то, что было у него на уме. Он с трудом выталкивал из себя слова:
- Я в долгу перед тобой - ты спасла мне жизнь.
- Пожалуй.
Он повернул лицо навстречу ветру, разглядывая ферму и ветхие строения вокруг. По крайней мере там были деревья. Гнущиеся от ветра тополя льнули к берегам Пэшн-Крик, крошечного притока Арканзаса. Эти деревья позволяли сохранить рассудок среди плоского пространства бесконечной прерии.
- Ты говорила, что тебе нужна помощь на ферме.
- Стала бы я взваливать на себя мужа, если бы сама могла посеять и собрать урожай! Но как ни крутись, в одиночку прибыль не получишь.
- Я помогу с севом и уборкой. Это я тебе задолжал. - Повернувшись на деревянном сиденье, Дикобраз убедился, что она слушает. - А потом мне придется уехать.
Рози ощетинилась, как задубевшая на солнце шкура:
- Мы так не договаривались, приятель.
- Роуз - тебя ведь так зовут, да? - у меня есть обязательства там, на востоке. - Что-то, похожее на боль, затуманило его здоровый глаз. - Дело в том, что я должен вернуться.
- Мы женаты.
- Это ненастоящий брак. Мы заключили сделку. Тебе нужны рабочие руки, а я согласен предоставить их в уплату за спасение моей жизни. По крайней мере на время.
- Твои обязательства на востоке закончились в тот момент, когда помощник шерифа Сэндс надел петлю на твою лисью шею! Теперь у тебя есть обязательства только передо мной! - Рози выразительно положила руку на револьвер. - Условия сделки не предусматривают того, чтобы ты убрался отсюда, - намотай это себе на ус. Если попробуешь смыться, прежде чем я соберу приличный урожай, пеняй на себя. Клянусь, я найду тебя и пришью на месте! - Она скрипнула зубами, и ее сузившиеся глаза сверкнули. - Эта ферма должна приносить прибыль. Понял? Если не в этом году, то в следующем. А если не в следующем, значит, через год. - Рози с такой силой сжимала "кольт", что заныла рука. - Когда мы соберем хороший урожай, проваливай, я глазом не моргну. Сама доставлю тебя к поезду, если тебе так хочется на восток. Но посмей только смыться раньше, чем ферма начнет приносить прибыль! Клянусь, я доберусь до тебя и спущу с тебя шкуру, даже если мне придется угробить на это остаток моей несчастной, нелепой жизни!
Подозревая, что сгоряча наговорила лишнего, Рози дернула вожжи, и лошадь перешла на быструю рысь. Всматриваясь в приближавшуюся ферму и стараясь увидеть ее глазами Дикобраза, она подставила ветру раскрасневшееся лицо.
Ферма выглядела более чем скромно. Главное здание было деревянным и покоилось на фундаменте из дерна. Проиграв три года назад битву с палящим солнцем, Рози перестала красить дом, амбар и прочие постройки, и теперь ее небрежность сказалась: длинные полосы досок имели убогий вид.
В столь же жалком состоянии пребывали курятник и кладовки, их крыши за зиму просели под тяжестью снега. Ограждение в буквальном смысле слова пришло в упадок. Ветер и отбившийся от стада скот повалили целые секции изгороди. Даже тополя, стоявшие вдоль ручья, казались непристойно голыми и дополняли общую картину запустения.
Рози окинула взглядом свои владения и удрученно вздохнула, страстно желая выпить.
Когда повозка остановилась перед домом, с крыльца спустился Джон Хоукинз и направился к ним, чтобы взять лошадь под уздцы. Высокий и прямой, как жердь, он поглядел на Дикобраза, и его умудренные жизнью старые глаза выразили интерес. Рози отметила, что в честь торжественного события Джон Хоукинз приоделся. Длинные, до плеч волосы прикрывал цилиндр, по куртке прошлась щетка. Лодиша, должно быть, вычистила его кожаные бриджи, и они сверкали, как масло, в лучах заходящего солнца. Рози почувствовала нежность к нему, и ее лицо смягчилось. Старый индеец был одной из немногих светлых сторон ее жизни. Так же как и Лодиша, бывшая рабыня и лучшая повариха в Канзасе.
Когда Рози обошла вокруг повозки, Джон Хоукинз и Дикобраз, разделенные несколькими ярдами, настороженно приглядывались друг к другу.
Подойдя поближе к Джону Хоукинзу, она заметила следы краски на его сморщенных щеках и подумала, что ее замужество не стоило подобных хлопот.
- Это Джон Хоукинз, - сказала Рози Дикобразу. - Он индеец и, сколько себя помню, всегда находился рядом. - Так как Джон Хоукинз придавал большое значение соблюдению формальностей, она старалась говорить монотонно, без всякого выражения. Потом посмотрела на Дикобраза. - Джон Хоукинз, это…
Рози растерянно нахмурилась и замолчала.
Она была замужем полдня, но до сих пор не знала имени своего мужа.
Глава 2
- Боуи Стоун.
- Капитан Боуи Стоун, - поправил Джон Хоукинз.
- Теперь уже нет.
Изумленная, Рози взглянула на Джона Хоукинза:
- А ты откуда знаешь?
- Если бы я был по-прежнему индейцем, то обнял бы вас как брата, - торжественно заявил Джон Хоукинз. - Теперь я просто обычный мужчина и сочту за честь пожать вам руку.
Смутившись, Боуи сжал руку старика. Он уловил в выражении лица Джона Хоукинза нечто такое, с чем уже сталкивался. Индеец считал, что пережил свое время. Живи он по законам предков, то выбрал бы безоблачный день и уединенное место и лег в ожидании смерти.
Рози не сводила жесткого взгляда с Джона Хоукинза.
- Откуда ты знаешь Боуи Стоуна?
Старик все еще сжимал руку Стоуна, пристально вглядываясь в его глаза сквозь лохмы растрепанных волос.
- Хорошо, - промолвил он наконец и, не сказав более ни слова, повел Айвенго к амбару.
Ветер, дувший со стороны заснеженных полей, пробирался под брюки и рубаху Боуи. События минувшего дня притупили его чувства, и он только сейчас осознал, что на нем нет ни куртки, ни шляпы. Засунув руки в карманы, капитан раскачивался на каблуках, переводя взгляд с ветхих строений на покосившуюся изгородь, которая с пьяным упрямством извивалась по прерии. Когда Рози Малви заявила, что нуждается в помощи, он и не представлял себе, какие грандиозные планы роятся в ее голове. Восстановить ферму и превратить иссушенную, твердую как камень прерию в цветущий оазис - непосильное и безнадежное дело.
Боуи не понимал, как можно любить эту убогую ферму и негостеприимную землю настолько, чтобы выйти замуж за незнакомца, приговоренного к смерти, в надежде добиться здесь успеха.
К тому же он не мог взять в толк, что представляет собой Рози Малви. Капитан сразу обратил на нее внимание - Рози нельзя было не заметить. Она отличалась от женщин Пэшн-Кроссинга, как чертополох от фиалок. Стоуну случалось видеть взбалмошных женщин в отдаленных гарнизонах, но в обжитых городах подобные экземпляры встречались редко.
Капитан поразился, что способен испытывать интерес к Рози или вообще к чему-либо. То, что он остался жив, само по себе было чудом. Стоун еще не до конца разобрался, что чувствует по этому поводу. Капитан приготовился к смерти, принял ее как желанную альтернативу жизни без чести и цели. И вот теперь, вместо того чтобы лежать мертвым, он стоит посреди двора запущенной фермы, которую ему предстоит восстановить.
И помимо всего прочего, Стоун добавил к своим грехам женитьбу на чудаковатой женщине. Слишком много для одного дня.
- Ну разве это не чучело?!
Резко вскинув голову, Боуи повернулся на голос, прозвучавший с крыльца. Плотная негритянка вытирала руки о безупречно чистый передник, устремив на него строгий, оценивающий взор.
- Знакомься, это Лодиша, - объяснила Рози, ухмыльнувшись. - Когда Лодиша не занята уборкой или готовкой, она любит покомандовать и заставляет всех ходить по струнке.
Негритянка мигом скатилась со ступенек и, недовольно прищелкивая языком, придирчиво ощупала его руки и талию.
- Боже, до чего же тощий арестант попался! - бормотала она себе под нос, неодобрительно покачивая головой. - Не вздумайте появляться в этих ботинках и тряпье в моей гостиной, сэр. Отправляйтесь-ка на кухню через заднюю дверь да захватите корыто в пристройке. Сначала надо вытравить из вас тюремную вонь, а там посмотрим! - И, подняв юбки, она деловито засеменила в дом.
Улыбка Рози стала еще шире.
- Лучше делай, что она говорит. Ее не переспоришь. Лодиша с тебя живого не слезет, пока своего не добьется.
- Только после вас.
Рози мгновенно ощетинилась, сведя брови в хмурой гримасе.
- Я войду не раньше, чем сочту нужным. Ты мне не начальник, а я тебе не подчиненная, ясно?
Налитые кровью глаза, дрожащие руки и пересохшее горло новобрачной не оставляли сомнений в том, что больше всего ей хочется ринуться к заветной бутылке. Лучшее лекарство от похмелья - глоток того же яда. Но Рози упрямо стояла посреди двора в сгущающихся сумерках, грозным взглядом почти физически подталкивая капитана за угол дома.
Стиснув зубы, Боуи решил, что похмелье не его проблема, двинулся вдоль выложенного дерном фундамента и вскоре обнаружил вход в кухню и пристройку, прилепившуюся к стене дома, а рядом бочку с водой. Постояв, чтобы перевести дыхание, капитан прислушивался к шуму ветра, и ему показалось, будто он уловил голос Рози.
Движимый любопытством, Боуи миновал кухонную дверь и завернул за дальний угол дома. Там, между домом и шеренгой голых тополей, он увидел Рози. Она стояла над темным прямоугольником могилы, расчищенной от снега и выложенной по периметру камнями.
Угасающий свет смягчил ее черты, и Боуи подумал, что Рози Малви выглядела бы совсем неплохо, если бы уделила себе чуточку внимания. Небрежно заправленные под пропотевшую шляпу волосы настолько пропитались пылью и грязью, что оставалось только гадать об их истинном цвете. Кожаные штаны обрисовывали упругие ягодицы и стройные ноги, но грудь была надежно скрыта под необъятной мужской рубахой и видавшим виды пончо.
Белки тусклых карих глаз покрывала сетка красных прожилок. Слипшиеся ресницы, возможно, были в нормальном состоянии длинными и пушистыми, но Боуи не мог за это поручиться.
К тому же исходивший от Рози запах оставлял желать лучшего. От нее несло смесью виски, табака и застарелого пота. В сущности, Боуи ничуть не сомневался, что единственная надежда Рози на брак была связана с лазейкой, предусмотренной законом округа Галливер. И все же он удивлялся, почему она делала все, чтобы выглядеть так неприглядно. Боуи впервые встретил женщину, не желавшую быть привлекательной. Рози разговаривала с могилой.
- Ну вот, я вышла замуж, - сообщила она надгробию, подровняв ногой камень, выбившийся из бордюра. - Тебе бы такое и в голову не пришло, верно? Я и сама не ожидала. Но дело сделано, и теперь я доведу все здесь до ума. Вот увидишь, я соберу такой урожай, какой этой ферме и не снился!
Боуи испытал такую неловкость, будто подглядывал за чем-то глубоко личным. Вернувшись к пристройке, капитан вытащил облупленную ванну. Тяжелая и громоздкая, она напомнила ему о том, насколько сильно он избит и изранен. Теперь, когда нервное напряжение спало, Боуи чувствовал себя слабым, как новорожденный щенок.
Когда наконец он взгромоздил ванну на крыльцо, кухонная дверь распахнулась и коричневая рука втащила его внутрь.