Ее мучили бесконечные вопросы. Выжил ли Бледнолицый Волк? Где он сейчас? Может, скрывается в темноте, наблюдая за ее окном? Неужели она закрыла глаза лишь для того, чтобы однажды проснуться и увидеть нож, поднесенный к горлу? И на этот раз он…
- Ну уж нет, черт побери! - неожиданно вслух возмутилась Пьюрити.
Девушка усилием воли подавила нарастающий страх. Она уже устала бояться придуманных опасностей! Да и не могла себе этого позволить, в особенности теперь, когда у нее имелись куда более серьезные заботы.
Пьюрити направилась к постели. Засыпая, она видела перед собой двух мужчин. Они оба добивались ее, подумала она. Одному из них нужна была ее плоть, другому - кровь. И это в то время, когда она сама делала все, чтобы просто выжить…
Глава 3
Утреннее солнце уже довольно высоко стояло на небосклоне, когда Пьюрити быстро спустилась по лестнице в столовую на первом этаже, где ее ждал завтрак. Она недовольно скривилась, сообразив, что явилась слишком поздно и парни ни за что просто так этого не пропустят. Пьюрити всегда поднималась затемно и обычно первая желала Питу доброго утра, похваляясь громче всех, что одна способна управиться с печеньем на столе. Однако на этот раз она проспала. Причина была очевидной. После той памятной встречи с Роджером она почти лишилась сна.
Никому не было нужды говорить ей о том, что напряжение начинало не лучшим образом сказываться на ее внешности. Зеркало не лгало ей, бесстрастно отражая темные круги, залегшие под ее потускневшими глазами, отчего те казались слишком светлыми, а также ее худобу. Ей даже пришлось сделать еще одну дырочку на кожаном поясе, чтобы брюки, обычно идеально сидящие на ней, лучше держались. Мало того, Стэн в последнее время все чаще и чаще бросал на нее испытующие взгляды, а голос Пита, убеждавшего ее попробовать еще кусочек, прямо-таки выводил из себя.
Положение еще более усугублялось тем, что Стэн ничего не спросил ни о причине поспешного отъезда Роджера, ни о том, почему он так и не вернулся. Она тоже не решалась об этом заговорить. Да и как она могла? Сказать Стэну, что Роджер здесь больше не появится, было равнозначно тому, чтобы прямо сообщить ему, что ссуда не будет продлена и он потеряет ранчо.
Однако Пьюрити не собиралась сдаваться. Прошлой ночью она обдумала их со Стэном положение и теперь готова на все. Пьюрити решила, что сегодня же отправится в город, чтобы повидаться с Роджером. Как бы ни отнесся к ее появлению, он вынужден будет поддерживать хотя бы видимость приличия, столкнувшись с ней у себя в банке. И тогда она объяснится с ним начистоту: срок ссуды должен быть продлен, соглашение подписано и скреплено печатью, и тогда…
К горлу Пьюрити подступила тошнота, и она судорожно сглотнула.
Проклятие! Неужели все настолько скверно? Она была сильной женщиной, а сильным случалось терпеть и кое-что похуже! Воспоминание о языке Роджера у нее во рту до сих пор вызывало тошноту, от одной мысли о его руках, шаривших по ее телу, ей едва не становилось дурно…
Пьюрити остановилась на середине лестницы и закрыла глаза. На самом деле ей хотелось подойти к Роджеру лишь для того, чтобы заставить его раз и навсегда запомнить, что свои порочные наклонности ему лучше держать при себе.
Эта мысль вызвала мимолетную улыбку на губах Пьюрити. Она поклялась себе, что не откажется от этого удовольствия и рано или поздно сдержит обещание.
Но сначала…
О черт! Опять желудок напомнил о себе!
"Как бы поступили сестры, окажись они на моем месте?" - подумала девушка.
Честити? Когда она в последний раз видела ее, та была всего лишь прелестной доброй маленькой девочкой.
Онести? Вот уж кто не стал бы долго раздумывать. Если бы ее решительная старшая сестра была здесь в эту минуту, она бы, несомненно, заявила, что скорее согласится ограбить банк, чем пресмыкаться перед Роджером Норрисом.
Ограбить банк…
Какое-то время Пьюрити обдумывала это.
Нет. Ограбление не сошло бы с рук.
Пьюрити продолжала спускаться по лестнице, как вдруг с удивлением отметила, что в столовой необычно тихо, даже слишком тихо. Она не слышала всегдашних грубоватых шуток, ворчливого сетования, звона ножей и вилок, шороха подошв ботинок.
Бегом преодолев оставшееся расстояние, девушка обнаружила, что в столовой никого нет, а наполовину опустошенные тарелки с завтраком стоят забытыми на столе. Сердце ее забилось от тревожного предчувствия, и в то же мгновение со двора донеслись приглушенные сердитые голоса.
Бросившись к двери, Пьюрити распахнула ее и увидела на пороге Стэна. Он неподвижно сидел в своем кресле, взгляд его как бы застыл. Остальные стояли рядом с такими же каменными лицами, наблюдая за отъезжающим всадником.
Шериф!
В одно мгновение оказавшись рядом со Стэном, Пьюрити вырвала бумагу, которую он держал в руках. Это оказалось уведомление о наложении ареста на имущество.
Стэн решительно забрал документ, лицо Пьюрити вспыхнуло, и она заявила:
- Этого ни в коем случае нельзя допустить, Стэн.
Развернувшись, Пьюрити хотела было уйти, но тут рука Стэна, оказавшаяся на удивление крепкой, сжала ее запястье.
- Куда ты собралась? - осведомился он.
- В город.
- Ты никуда не поедешь!
- Ты не сможешь меня остановить!
- Только попробуй вскочить в седло, я арканом сброшу тебя с лошади и поволоку по земле, если потребуется!
- Это случилось по моей вине. Я вывела Роджера из себя. Мы… между нами произошла ссора, и теперь он просто хочет мне отомстить.
- Я уже знаю об этой ссоре. - Резко очерченный подбородок Стэна напрягся. - Бак рассказал мне обо всем, и если этот малый снова появится здесь, не важно под каким предлогом, он получит от меня пулю в лоб!
- Черт побери, Бак! - Пьюрити бросила на стоявшего рядом ковбоя разъяренный взгляд.
- Стэн понял, что случилось неладное, - возразил Бак. - Он имел право знать.
- Знать? О чем? - вмешался Картер. Отделившись от остальных, он приблизился к ним широким шагом, его юное лицо загорелось румянцем.
- Я задал вам вопрос!
- Вопрос, который ты вообще не имел права задавать!
Резкий ответ Стэна даже не изменил выражения лица молодого ковбоя, так же как и остальных мужчин, плотно окруживших его. Пьюрити не выдержала:
- Ничего не случилось, ничего такого, с чем я не могла бы справиться сама!
- А вот тут ты ошибаешься! Пойдем в дом, я должен кое-что тебе рассказать.
Стэн коротко судорожно вздохнул, и по спине Пьюрити пробежал холодок тревоги.
- Я хочу, чтобы все вы последовали за мной, - продолжал он. - Вы тоже имеете право услышать то, что я намерен сказать. Хотелось подождать, но эта бумага меняет все. - Крепче сжав в руке документ, он обернулся к Пьюрити и проворчал: - Помоги мне переправиться через порог, чтобы мы могли поговорить как цивилизованные люди, черт побери!
Пьюрити кивнула, пораженная просьбой, которая красноречиво свидетельствовала о том, что Стэн в последнее время еще больше ослаб.
Чуть не плача, Пьюрити, подтолкнув инвалидное кресло, вкатила его в гостиную и сама уселась рядом. Остальные последовали за ними. Она затаила дыхание, и Стэн начал свой рассказ.
- Тебя наверняка что-то сильно беспокоит, но ты не говоришь ни слова. Так что теперь моя очередь задать тебе вопрос. В чем дело?
Касс обернулся к отцу, однако ничего не ответил и вместо этого только подтянул подпругу на седле, тщательно проверив ее на прочность. Его конь был молодым и норовистым. Они ехали верхом так долго, что могучее упрямое животное, казалось, было готово пустить в ход некоторые из своих уловок. Раздувать живот, когда его седлали, было одной из них, а Касс совсем не хотел, едва вскочив в седло, оказаться на земле рядом со смотревшим на него сверху вниз конем.
Убедившись, что неприятных сюрпризов не будет, Kacс снова обернулся к отцу. Солнце только что встало, а они уже были готовы продолжить путь после ночевки. Джек выглядел утомленным. Затянувшееся путешествие потребовало от него полной отдачи сил, но Касс знал истинную причину появления глубоких морщин, пересекавших лицо отца. С самого начала пути Джек почти все время молчал. Видно было, что его не слишком радовала предстоящая встреча. Касс понимал, что если бы Джек мог выбирать, он тут же развернулся бы и направился обратно домой несмотря на то что конец их пути был близок.
Кассу тоже было не по себе. Странное чувство, возникшее в тот самый вечер, когда Джек объявил о намерении немедленно отправиться в южный Техас, становилось все сильнее с каждой милей проделанного пути.
- Ты не ответил на мой вопрос, - напомнил Джек.
- Потому что мне нечего тебе сказать.
Джек что-то проворчал себе под нос, а Касс между тем свернул одеяло и приторочил его к седлу.
- Нечего сказать? А мне кажется, будь я на твоем месте, у меня возникло бы множество вопросов.
- Я знаю все, что мне нужно знать.
- Да? Что же именно?
Выплеснув в золу остатки кофе, Касс сунул кофейник в седельную сумку, затем снова с решительным видом обернулся к отцу:
- Я уверен, что эта поездка много значит для тебя. И мне больше не надо ничего знать.
- Ты и впрямь так думаешь?
Касс ничего не ответил.
- О черт, какой глупый вопрос! - Джек покачал головой. - Я даже не знаю, почему я его задал… Может, потому, что никогда не мог поверить в то, что ты все эти годы не держал на меня обиды… из-за твоей мамы и всего остального.
Касс по-прежнему хранил молчание.
- Ты знаешь, что я чувствовал тогда. Как я не хотел ее отпускать.
- Ты не обязан ничего мне объяснять.
- Нет, обязан, потому что я отнял у тебя нечто драгоценное, чего так никогда и не смог вернуть.
Касс снова почувствовал привычное волнение. Он не хотел обсуждать прошлое, которое уже нельзя было изменить.
- Ты, наверное, недоумеваешь, почему я завел разговор об этом именно сейчас, в нескольких часах езды до "Серкл-Си".
Касс невозмутимо молчал.
- Черт возьми, сынок, я с тобой разговариваю! - Взгляд Джека сделался жестким. - Или ты не хочешь меня слушать? Видимо, у тебя есть собственные тайны, и ты не желаешь ими со мной поделиться.
Касс порывисто вскочил в седло. Когда он обернулся к отцу, выражение его лица было холодным.
- Мы только попусту тратим время. Нам следовало отправиться в путь еще час назад.
- Ты не хочешь об этом говорить?
- Нет.
- Ну хорошо. Раз тебе так угодно…
С угрюмым выражением лица Джек так же стремительно вскочил в седло и пришпорил лошадь. Касс, по прежнему бесстрастный, не говоря ни слова, пропустил отца вперед, чтобы тот указывал путь.
Гостиная небольшого дома, занимаемого владельцами ранчо, казалась противоестественно тихой, когда Стэн приготовился говорить. Он провел рукой по лбу. Ему было жарко, даже слишком жарко, и оттого он чувствовал себя еще более слабым. Силы быстро покидали его, и он не мог больше обманываться на свой счет. Ему достаточно было взглянуть в наполненные тревогой глаза Пьюрити, когда она обернулась в его сторону, чтобы понять: она тоже заметила это.
Проклятие! Сейчас ему о многом приходилось сожалеть! Он должен был предвидеть, что этот день рано или поздно настанет, и сделать все от него зависящее, чтобы обеспечить будущее Пьюрити! Он должен был взять в жены какую-нибудь достойную женщину, чтобы девочка росла в семье, как другие дети, ему следовало больше обращать внимания на ее слова, когда она была еще ребенком.
Эта мысль не давала покоя Стэну. Он помнил, что Пьюрити почти сразу же после несчастного случая стала оплакивать своих родителей, с самого начала решив, что они оба утонули, однако умоляла его помочь ей найти ее сестер. Как бы странно ему это ни казалось, она была совершенно уверена, что они живы. Возможно, это действительно было так и ему стоило попытаться.
Стэн еще крепче сжал в руках уведомление о наложении ареста на имущество. Он не должен оглядываться на прошлое, надо смотреть только вперед. Стэн окинул взглядом комнату. Тревога и нетерпение отражались на лицах стоявших вокруг него людей. Картер занял место по левую сторону от Пьюрити, стараясь пристроиться как можно ближе к ней. Губы его были плотно сжаты, а лицо все еще покрывал румянец. Стэн не сомневался, что молодой ковбой приставал с расспросами к Баку, пытаясь выяснить, что произошло между Пьюрити и Роджером Норрисом. Однако Стэн был уверен, что Бак ничего ему не сказал, поскольку отдавал себе отчет в том, что семейство Норрисов пользуется огромным влиянием и, если Картер потеряет от гнева голову, это может кончиться скверно для него же самого.
Стэн продолжал осматривать комнату. Бак, на чью стойкость он всегда мог положиться, занял место справа от него. Пит, все еще в фартуке, завязанном вокруг пояса, расположился рядом. Остальные молча стояли, сбившись в плотную группу, в нескольких футах от них: Бэрд, смотревший на Пьюрити с нескрываемой тревогой; Тречер, с несвойственным ему серьезным выражением лица, а также Роум, Питтс и Хортон, замершие на месте, словно ожидая указаний.
Благодарный за поддержку людям, чья преданность всегда оставалась неизменной, Стэн бросил беглый взгляд на документ. Им всем дали две недели на то, чтобы собрать вещи и уехать.
Стэн крепче сжал официальную бумагу, затем поднял голову, и в глазах его вспыхнули искры.
- Что бы вы все ни думали, это уведомление не значит ничего, ровным счетом ничего! Старик Уиллар Норрис решил присвоить себе еще один хороший кусок земли, чтобы разбить его на отдельные мелкие участки и продать первым же подвернувшимся под руку покупателям, однако он ошибается! Никакого ареста за неуплату долгов не будет, и никогда это ранчо не будет принадлежать никому, кроме семейства Корриганов, даю вам слово.
Ответом на его страстное заявление было молчание, и у Стэна вырвался горький смешок:
- Нет, я не сошел с ума, и у меня не зарыт сундук с кладом. - Он сделал паузу. - Но зато есть… один человек, который станет моим новым партнером.
Стэн видел, как поразило всех его заявление. Он перевел взгляд на Пьюрити. Та выпрямилась. Лицо девушки выражало недовольство, когда она заговорила.
- Ты никогда не упоминал при мне о том, что собираешься взять себе партнера.
- Да, верно. Извини, дорогая. Просто я до последнего момента вопреки всему надеялся, что свершится чудо и в этом не будет необходимости. Когда же я в конце концов принял решение, то мне показалось, что лучше всего молчать об этом до тех пор, пока он не прибудет сюда.
- Кто же он такой?
- Человек, которого я знаю очень давно. Мы вместе прошли всю войну. Его зовут Джек Томас.
- Я никогда не слышала, чтобы ты упоминал это имя, - заметила Пьюрити.
- Мы… мы с тех пор не виделись.
- С самой войны?
- Да, знаю, что прошло много времени. Однако это ничего не меняет. Я много слышал о нем. Его ранчо на севере штата процветает, поэтому я и решил написать ему.
- Ты решил написать ему?
- Я уже сказал об этом.
- И он согласился покрыть все твои долги в обмен на долю в ранчо?
- Не совсем так…
Пьюрити довольно долго молча смотрела на Стэна, после чего поднялась и направилась к двери.
- Погоди! - Окрик Стэна заставил се вернуться к нему, а он между тем продолжал, подчеркивая каждое слово: - Я знаю, о чем ты подумала. Решила, что у меня помутился рассудок, что Джек Томас скорее всего даже не помнит, кто я такой. Так вот, ты ошибаешься, потому что именно сейчас он направляется сюда!
Подкатив к письменному столу, Стэн дрожащими руками открыл ящик, вынул оттуда согнутый пополам лист бумаги и развернул его:
- Вот телеграмма от него. Ее доставили, пока вы загоняли скот. Прочтите сами, если хотите. Тут сказано, что он немедленно отправляется в путь. А это значит, что он будет здесь со дня на день.
- Со дня на день…
- Вот именно.
Пьюрити взяла телеграмму, протянутую ей Стэном. Прочитав ее, она подняла на него глаза:
- Тут говорится только, что он выезжает.
- А больше ничего и не требуется.
- Для меня нет никакой разницы, что написано в этой телеграмме, - неожиданно прервал их Бак. Его сильный низкий голос заполнил комнату: - Я со своей стороны готов безоговорочно поддержать любое твое решение, Стэн, каким бы оно ни было, и думаю, что выражу мнение всех остальных парней, когда скажу, что и они считают точно так же.
В ответ пронесся гул одобрения, и Стэн кивнул, чувствуя, как к горлу подступил ком.
- Благодарю вас, парни. - Внезапно сообразив, что последнее заявление Бака устранило всякую причину дальнейших споров, Стэн позволил себе перевести дух, после чего резко повернулся к Питу: - Насколько я помню, парни так и не успели как следует позавтракать. Полагаю, чашка горячего кофе пойдет им на пользу, прежде чем они приступят к дневной работе.
Пит без лишних слов направился на кухню, работники последовали за ним. В комнате осталась одна Пьюрити. Выражение неуверенности в ее прекрасных глазах причиняло ему боль.
Пьюрити, его красавица, его дорогое, любимое дитя… Выждав, когда все покинут комнату, Стэн взял ее за руку.
Полуденное солнце озаряло своим ослепительным светом "Серкл-Си", когда Джек и Касс добрались до главных строений ранчо. Дневной зной вынудил их дать передышку усталым лошадям, и Касс смог внимательно осмотреть усадьбу. Дом хозяев ранчо представлял собой скромное двухэтажное деревянное здание. Он явно был построен много лет назад, однако превосходно сохранился, впрочем, так же, как скотный двор и барак для рабочих, расположенные на почтительном расстоянии от дома.
Касс и не ожидал увидеть что-то другое. Их поездка по угодьям "Серкл-Си" показала, что земля тщательно обрабатывалась, скот, попадавшийся им по дороге, выглядел ухоженным и здоровым, ограды были в полном порядке, и, судя по числу загонов для клеймения молодняка, поголовье стада быстро увеличивалось.
Тут в его душе шевельнулось иное чувство, и Касс перевел взгляд на отца. Джек выпрямился в седле. С тех пор как они разбили лагерь сегодня утром, он не проронил ни слова: так глубоко был взволнован.
Касс насторожился. Незаметно ослабив поводья, он поднес освободившуюся руку к поясу, где висел револьвер. Его пальцы уже лежали на курке, когда дверь хозяйского дома внезапно распахнулась и на крыльце показалось инвалидное кресло.
Касс скорее почувствовал, чем услышал, как при одном виде человека в кресле отец как бы поперхнулся и стал судорожно дышать. Широкие плечи незнакомца поникли от возраста и тяжелого недуга. Густая шапка седеющих волос почти скрывала его изможденное лицо, и только пышные усы, нависавшие над сомкнутыми губами, сглаживали тяжелое впечатление. Загрубевшие от работы руки сжимали металлические колеса кресла так, что костяшки пальцев побелели, а длинные, явно безжизненные ноги были неуклюже выпячены вперед. Когда они подъехали к коновязи и спешились, человек в кресле не произнес ни слова.
Следуя позади отца, Касс наблюдал за выражением лица мужчины, к которому они приближались. Он сразу понял, что перед ним Стэн Корриган. Кроме того, ему с первого взгляда стало ясно, что Корригана эта встреча радовала не больше, чем его отца, и он так же не был уверен в ее конечном исходе.
Не тратя времени на приветствия, Корриган прервал напряженное молчание одной короткой фразой: