Отсутствие детей казалось Мод ее личным делом, касающимся только ее самой и императора. Возможно ли, чтобы весь мир хихикал у нее за спиной, сочиняя грубые остроты в ее адрес? В отчаянии глядела она на отца, являвшего собой воплощенное негодование. Как же объяснить этому человеку, который, очевидно, относился к ней как к племенной кобыле, предмету любовных утех или пешке, которую можно использовать ради политической выгоды, что они с мужем очень любили друг друга? Император не мог дать ей детей, но он воспитал ее разум, наполнил его новыми мыслями, развил способность учиться и думать самостоятельно, предоставляя ей все возможности применить свои способности в жизни.
- Я вижу, ты расстроена. Но кто может тебя упрекнуть? Обещаю, что этот позор будет стерт с нашего дома; скоро люди заговорят по-другому. - К Генриху вернулось его здоровое чувство юмора, и он улыбнулся дочери. - Ты не представляешь себе, дочь, насколько легче мне стало, какой тяжелый камень свалился с моей души. - Он взял ее за руку и открыл дверь. - Я пройдусь с тобой до твоего паланкина. - Они вышли из шатра в сумрак. - Завтра мы покинем побережье и отплывем в Англию.
Перемена в настроении короля придала Мод храбрости, и она отважилась задать вопрос:
- Не собираетесь ли вы, сир, снова выдать меня замуж? Не потому ли спрашивали меня о таких подробностях? Вы хотели выяснить, способна ли я к деторождению? Это и есть то самое "отчаянное положение", о котором вы говорили раньше?
К ее удивлению, король не проявил ни малейшего раздражения.
- Довольно скоро ты обо всем узнаешь. - Он похлопал ее по руке. - Но больше никаких вопросов.
- Есть кое-что еще, сир, - не сумев сдержаться, выпалила Мод. - Почему вы заставили меня снять императорскую корону? Почему унизили меня перед всем вашим двором?
- Унизил тебя? - вопрос прозвучал с искренним изумлением. - Я сделал это только для твоего блага. У меня есть планы на твой счет, дочь, и для их осуществления связи с империей должны быть разорваны раз и навсегда. Ничто не должно напоминать о прежней жизни. - Он опять похлопал ее по руке. - Доверься мне. Я действую в твоих интересах.
- И в ваших, - тихо сказала Мод.
- Конечно, и в моих. У нас общие интересы. Смотри не наделай ошибок, - произнес король, помогая ей забраться в паланкин.
- Если у вас есть планы в отношении меня, то, вероятно, я имею право узнать о них?
- Ты имеешь только те права, которые я тебе предоставляю, - произнес Генрих. - Запомни это. - Его глаза сузились. - Вы должны научиться держать язык за зубами, мадам, и обуздывать свою раздражительность. Если император научил вас таким добродетелям, как послушание, терпение и тактичность, то я еще должен в этом убедиться. Ваши женские уловки здесь не пройдут. Покорность, мадам, покорность!
Мод прикусила губу и промолчала. Император не однажды предупреждал ее, чтобы она училась сдержанности, иначе в один прекрасный день необузданный темперамент доведет ее до беды. И все же Мод не могла избавиться от мысли, что в действительности отец не так уж недоволен ею.
Король наклонился и расцеловал ее в обе щеки.
- Я уже говорил тебе, дочь моя, что здесь ты приобретешь почет и уважение. Так и будет. Только доверься мне.
"Довериться ему? А что он сделал, чтобы заслужить мое доверие?" - спросила себя Мод, когда паланкин тронулся с места и скрылся в темноте.
* * *
После ухода Мод король Генрих послал за своим главным советником - Роджером, епископом Солсбери. Когда епископ вошел в шатер, король изучал пергаментную карту, разложенную на дубовом столике.
- Встреча прошла успешно, сир?
- Превосходно, Роджер. Мод подойдет для наших планов как нельзя лучше. Даже лучше, чем я рассчитывал. Как тебе показалось, она произвела благоприятное впечатление сегодня утром?
Слегка вздохнув, епископ опустил свое грузное тело на скамью.
- Ох… насколько я понимаю, да. Очень красивая женщина. Правда, акцент у нее немного странный.
- Люди привыкнут к нему, а со временем акцент исчезнет.
- Без сомнения. И что же вы узнали, сир?
- Друг мой, ты просто не поверишь в ту историю, которую я только что услышал, - сказал Генрих, поворачиваясь спиной к столу. - Я выдал свою дочь замуж за мужчину, не способного оценить ее в постели. За настоящего импотента, - король понизил голос. - И даже хуже.
- Хуже?
- Не исключено, что он был содомитом.
- Не может быть!
- Может. Я сам едва поверил.
- Какой нечестивец! - пробормотал епископ, перекрестившись. - Да помилует Господь душу этого несчастного. - Он немного помолчал. - Значит, можно предположить, что принцесса Мод не бесплодна?
- Отнюдь, отнюдь не бесплодна. - Генрих энергично потер руки. - Принцесса совершенно нетронута, невинна, как монашка. Настоящая virgo intacta.
- Я рад слышать это, сир. Итак, вы намерены продолжать осуществление вашего плана?
- Конечно, конечно. Теперь, выяснив, что никаких препятствий нет, я окончательно решился довести это дело до конца. Моя дочь прекрасно образована, умна, у нее сильная воля, она уже знакома с той ответственностью, которая лежит на плечах коронованной особы. Мод - женщина с твердым характером и сильным духом, точь-в-точь как моя мать. Правда, немножко невоздержана на язык, но это легко вылечить.
Генрих принялся расхаживать по шатру, сцепив руки за спиной.
- Я когда-нибудь рассказывал тебе, как превосходно моя мать управляла Нормандией, пока отец завоевывал Англию?
- Много раз, сир. Но я никогда не устану слушать об этом, - поспешно добавил Роджер. - Клянусь, это самая волнующая история из всех, что мне приходилось слышать. - Роджер следил глазами за королем. - Что вы собираетесь делать, если Мод не захочет принять ту великую честь, которую вы хотите даровать ей?
- Не захочет стать королевой? - Генрих остановился, ошеломленный такой мыслью. - Обязательно захочет! Мод родилась в Нормандии, а это значит, что она честолюбива. - Несколько мгновений король размышлял. - Хотя она может еще не догадываться об этом. Но зато я догадываюсь. - Он ткнул пальцем в Роджера. - Помнишь, я всегда говорил тебе, что Мод следовало бы родиться мальчиком? Видишь, она уже пытается управлять своей судьбой и взять ее в свои руки.
Роджер угрюмо кивнул.
- Помню, сир, но это было очень давно. Принцесса Мод слишком плохо знает Англию, что наверняка сыграет против нее, если она будет вынуждена в скором времени взойти на трон.
- Впереди у меня еще много лет жизни, - возразил король, мрачно взглянув на епископа. - Я успею научить Мод всему, что ей необходимо знать. Кроме того, она будет окружена способными советниками. - Генрих принялся беспокойно ходить вокруг стола, барабаня пальцами по дереву. - Конечно, возникнут и проблемы. Она вспыльчива, упряма. Император избаловал ее, все ей давалось чересчур легко, но, клянусь Господом, скоро Мод придется умерить свой пыл. Я сам укрощу ее. Она будет править так же, как я.
Роджер осторожно кашлянул.
- Как я всегда предупреждал вас, сир, возникнут трудности со Стефаном и его сторонниками. Не говоря уже о другой знати.
Генрих снова начал расхаживать взад-вперед.
- Да, да, я знаю. Ты достаточно часто напоминал мне об этом. Но обстоятельства меняются, и Стефан приспособится к ним, как и все остальные. Я очень люблю своего племянника и всегда обращался с ним, как с родным сыном. Он никогда не испытывал недостатка в богатстве, почестях и титулах. У него нет причин жаловаться на меня. - Генрих помолчал. - Не забывай, что, когда мы говорили о Стефане в качестве возможного наследника трона, император был еще жив. У меня и в мыслях не было, что Мод станет свободна. Кроме того, я не давал никаких обещаний и никогда не обсуждал со Стефаном этот вопрос.
- Верно, но он тем не менее рассчитывает стать наследником, если королева Аделиция не родит вам сына. Все считают, что он будет королем после вас, и хотят видеть его на троне. Возможно, если шепнуть ему словечко, это смягчит удар.
Генрих пристально взглянул на епископа.
- Ни единого слова, ты понял? Ни слова! Я не хочу, чтобы до того, как осуществится мой план, начались волнения. Стефан услышит эту новость не раньше остальных. Когда придет время. А пока, быть может, Господь еще откликнется на наши молитвы: королева все еще способна зачать ребенка. - Генрих поднял чашу с вином. - Ну, до каких пор ты будешь заниматься пустыми спорами?
Епископ с сомнением покачал головой.
- Я знаю, что ты против этого, Роджер, но ведь ты поддержишь меня, несмотря ни на что? - Глаза Генриха, полуприкрытые тяжелыми веками, следили за лицом епископа.
- Как всегда, сир, - ответил епископ с елейной улыбкой, обнажившей гнилые зубы. - Но так пренебрегать традициями… В истории не бывало случая, чтобы королевство оставляли в наследство женщине! Даже в саксонские времена никто не осмеливался…
- Достаточно! - перебил Генрих, с грохотом опустив чашу на стол. - Дело улажено. Знать подчинится моей воле. - Он улыбнулся и шутливо погрозил пальцем Роджеру. - Признайся, ведь из Мод получится восхитительная королева, правда? Прими ее. Разве я когда-нибудь ошибался?
9
Анри, брат Стефана, аббат Гластонберийский, наблюдал стычку между королем и его дочерью с огромным интересом. Когда Генрих пожелал встретиться с Мод наедине, а вслед за этим свиданием немедленно переговорил с епископом Солсбери, Анри заподозрил что-то неладное. После вечерни он тут же отправился к епископу Роджеру в надежде, что тот расскажет ему о второй встрече короля и принцессы. Анри был озабочен судьбой брата в качестве возможного наследника трона, хотя и не говорил об этом Стефану. Легкий ветерок взъерошил его светло-каштановые волосы вокруг тонзуры. Черные одеяния аббата развевались на ветру.
На пороге старой церквушки Анри склонил голову. Навстречу ему донесся запах множества немытых тел. Аббат сморщил орлиный нос и огляделся по сторонам. Холодные зеленые глаза его не преминули заметить, что ни один человек из лагеря короля на службу не пришел. Ничего удивительного: кому охота молиться Богу в таком уродливом, ветхом сооружении? Церковь должна сверкать великолепием, взор молящегося должен отдыхать на прекрасных вещах. Анри нетерпеливо отыскал глазами алтарь. Водяных часов не было; не было даже простых песочных. Анри с тоской подумал о своей уютной милой церкви в Гластонбери.
"Само собой, аббатство Гластонбери годится только на первый случай", - думал он, позволив себе немного помечтать. Оно станет первой ступенью лестницы, ведущей к настоящим высотам, таким, как могущественная и богатая Виндзорская епархия, где недавно освободилась вакансия. Анри был уверен, что сможет убедить своего дядю в том, что он - подходящий кандидат на это место, несмотря на молодость. А если король даст понять, что благоволит к племяннику, то церковь примет его радушно. Возможно, он даже сумеет заодно удержать при себе и прежнее Гластонберийское аббатство.
"Да, епископство в Винчестере станет следующей ступенью лестницы", - подумал Анри. Но на этом честолюбивые планы аббата не заканчивались. Губы его изогнулись в улыбке - он предвкушал грядущее торжество. Когда король умрет, то престол унаследует брат Стефан, - если все пойдет так, как задумано. Вскоре после этого нынешний архиепископ Кентерберийский, хрупкий пожилой человек, тоже будет призван к Господу. А Стефан твердо пообещал Анри, что сделает его архиепископом. А что потом? Сан архиепископа Кентерберийского был высшим в английской церкви, пределом его мечтаний. Или еще не пределом? В полудреме аббат внезапно увидел себя в красной кардинальской шапочке, поднимающимся по каменным ступеням собора Святого Петра в Риме под громоподобные звуки небесных колоколов.
После службы Анри быстро прошел по деревне и добрался до шатра епископа Солсбери. Епископа он нашел внутри шатра, тот о чем-то беседовал с монахом, прислуживавшим ему.
- Мне хотелось бы остаться наедине с епископом, - сказал Анри монаху. Тот взглянул на епископа, который кивком подтвердил свое согласие.
Когда они остались наедине, епископ предложил Анри скамейку.
- Благодарю вас, я лучше постою: я только что настоялся на коленях во время службы в этом жалком подобии церкви.
- Вы должны быть милосерднее к нашим менее удачливым собратьям. Полагаю, это не визит вежливости? - Проницательные глаза епископа изучающе глядели на аббата.
- По правде говоря, мне хотелось бы поделиться с вами своими мыслями, ваша светлость. Простите мою прямоту, но мне пришло в голову, что за возвращением королевской дочери кроется нечто большее, чем говорят люди.
- Есть какие-либо слухи?
- Их полно, как жирных мух летом.
Епископ вздохнул.
- Вот чего я боялся. Действительно, есть причина, по которой король вызвал дочь, но я не могу говорить об этом: я связан клятвой.
Аббат молча проглотил полученные сведения, довольный тем, что его предположения оказались правильными. Остановиться ли ему на достигнутом или заняться расследованием дальше? Он должен разобраться во всем.
- Для принцессы намечается выгодное замужество?
Епископ рассматривал свои пухлые коротенькие пальцы, унизанные тяжелыми драгоценными перстнями. "Нет, - решил Анри, - я на неверном пути. Не замужество". Он ловко перевел разговор на другую тему.
- Есть ли какие-нибудь сведения о том, когда король объявит Стефана своим наследником?
Лицо Роджера пожелтело.
- Я сказал все, что тебе положено знать, - прошептал он, и его глаза тревожно заметались по шатру. - Нам не следует говорить здесь о подобных делах.
- Я должен выяснить это, - настаивал аббат. - Никто из нас - ни я, ни Стефан - не понимает, в чем задержка. Здоровье короля уже не очень крепкое, а королева до сих пор бесплодна. Такая ситуация просто обязывает его назначить наследника сейчас. Вы сами говорили мне об этом множество раз…
Епископ предостерегающе поднял руку.
- Неважно, что ты слышал от меня прежде. - Дрожащей рукой он потер лоб. - Послушай, Анри, говорю тебе, как другу: Стефан не будет королевским наследником. - Внезапно епископ сжал губы, будто опомнившись, что сказал слишком много. - А теперь оставь меня, я не могу больше ничего тебе рассказать. - Он с трудом поднял свое грузное тело со скамейки.
- Стефан не будет наследником? - Аббат уставился на епископа, не в состоянии поверить услышанному. По его спине пробежал ледяной озноб. Потрясение было так велико, что впервые за свою жизнь Анри не в состоянии был говорить.
- Но… но Стефан должен им быть, - наконец произнес он. - Кто же еще, если королева не забеременеет?
- Ничего не знаю. Давай оставим этот разговор, - пробормотал епископ.
- Пожалуйста… умоляю вас сказать мне, кто будет царствовать после короля Генриха. Почти целый год вы поддерживали наши надежды. Я думал, вы помогали Стефану.
Епископ вздохнул.
- Можешь мне верить: я способствовал твоему брату, насколько мог… но все бесполезно. Стефан не будет царствовать. - Он тяжело зашагал к двери палатки.
- Наследником станет Роберт Глостерский? - Аббат вскинул голову, как змея, готовая ужалить. - У короля настолько помутился разум, что он хочет навязать королевству внебрачного ребенка от валлийской наложницы? - прошипел он. - Никто его не поддержит, это я вам обещаю.
- Нет, нет, не Роберт.
- Тогда кто же? Больше некому. Вы должны сказать мне! - Все его планы внезапно рушились. Аббат вне себя необдуманно схватил прелата за плечи: - Почему Стефан не будет королем? Почему?
- Ты осмелился поднять на меня руку? Ты с ума сошел! - Епископ вырвался из рук Анри и стал громко звать прислужника: - Уолтер, Уолтер!
Монах ворвался так быстро, что Анри догадался: тот подслушивал под дверью. Анри опустил руки. Он допустил непростительное нарушение, для него было абсолютно несвойственно до такой степени потерять над собой контроль.
- Простите меня, ваша светлость, за то, что я так забылся. Каюсь. Я приму любую епитимью, которую вы сочтете нужным наложить на меня за этот проступок. - Сдерживая гнев и скрывая досаду за холодной улыбкой, аббат поклонился и вышел.
Потрясенный, он бесцельно брел по лагерю. Да простит ему Господь, но Анри хотелось бы вытрясти из епископа Солсберийского больше сведений. Он все еще не мог поверить в то, что услышал. Просто невозможно, чтобы Стефан не стал королевским наследником.
Еще более года назад, как только он закончил обучение в монастырской школе Клюни и приехал в Англию, Анри рассчитывал, что его брат со временем станет править - если королева останется бездетной. Кровь закипала в его жилах, голова, казалось, вот-вот разорвется. Окончательные цели Анри относительно его церковной службы зависели от того, будет ли Стефан коронован, - а иначе он вряд ли будет назначен архиепископом Кентерберийским, когда освободится престол. Занимая эту высокую должность, он мог бы фактически управлять государством, используя брата, так как всегда умел склонить Стефана на свою сторону. Затем церковь взяла бы в свои руки верховную власть над Англией. Анри никогда не сомневался в том, что его собственные интересы выражают интересы Бога. Для чего еще он был рожден на свет, как не затем, чтобы воздавать почести Господу нашему, управляя церковью?
Ничто не должно помешать ему в достижении тех высоких целей, которые он поставил перед собой. Ничто и никто! Он взглянул в темное небо и внезапно подумал: а что, если Бог оставил его? Невозможно… Анри подавил предательские мысли прежде, чем они укоренились. Разве он не был Его достойнейшим слугой? Разумеется, да. Тогда все остальное неважно.
Неистовствуя в ночи, аббат Анри осознавал всем своим существом, что он должен увидеть брата на английском троне, чего бы это ни стоило.
10
Позже, этой же ночью, глубокий сон незаконнорожденного королевского сына Роберта, графа Глостерского, был прерван Брайаном Фитцкаунтом.
- Прости, что разбудил тебя, Роберт, - прошептал Брайан, - но короля опять мучают ночные кошмары. Он жалуется на острые боли в желудке и зовет тебя.
- Одну минуту. Я сейчас выйду.
Не совсем протрезвевший Роберт протер глаза, поднял с тюфяка свое коренастое тело, потянулся за туникой и башмаками и на цыпочках прошел через шатер, переступая через спящего кузена Стефана и близнецов де Бомон. Выйдя наружу, он наклонился над деревянной бадьей и плеснул в лицо водой, чтобы окончательно проснуться. Потом торопливо скользнул в тунику и надел башмаки.
- Что случилось? - спросил Роберт Брайана по дороге, когда они шли через спящий лагерь. Обычно, когда король болел, они с Брайаном ухаживали за ним по очереди. Сегодня дежурил Брайан.
- Я, как всегда, играл королю на лютне перед сном, но когда он заснул, у него начались кошмары. Его постоянные кошмары.
- Возможно, сегодня было слишком много волнений, - предположил Роберт, - приезд дочери и все остальное…