Ги так легко выскользнул из своей одежды, что Лили и глазом моргнуть не успела, как обнаружила, что он уже обнажен и склонился над ней. Бедра его были тверды, как железо. Он грубо поцеловал Лили. Когда она вырвалась, чтобы вдохнуть воздуха, его губы скользнули по ее шее и ниже, к груди. Поняв, какую сокрушительную стихию она разбудила в нем, Лили ужаснулась. Вожделение, подхлестываемое гневом, накрыло его как бушующий, вал, который безжалостно смел все ее мольбы и отказы. Ее соски устремились вверх, и ей стало безнадежно ясно, что он возбуждает ее, как бы она этому ни противилась. Коленом он раздвинул ей ноги и попробовал овладеть ею, но что-то мешало ему сделать это, а она закричала от боли.
- Так ты еще девушка! - проговорил он. Ги тут же отодвинулся и в изумлении уставился на нее.
- Разве это имеет значение, норманн? - вскричала она.
- Я не насилую девственниц, леди. Мягкой льняной простыней он осторожно стер пятно крови с бедра Лили и попробовал обнять ее. Она откатилась на другую сторону кровати и зарыдала, свернувшись калачиком. Сердце его вознеслось к небесам при мысли о том, что она не знала ни одного мужчины. И он спросил, ласково склонившись над ней:
- Как долго ты была замужем, любовь моя?
- Только один день, - просто ответила она.
- Будь ты моей женой, мне бы этого времени хватило, - прошептал он и, взяв мягкое меховое одеяло, укрыл ее, чтобы она не озябла.
Лили ничего не стала объяснять Ги, и он поднялся с постели и опять оделся. Нежно проведя рукой по ее волосам, он шепнул: "Простите меня, Лили!" - и ушел вниз, ночевать со своими воинами, дав ей возможность уединиться, о чем она столько раз просила его.
Эдгарсон вбежал в хижину. Ему не терпелось выложить очередную новость. Мать схватила его за руку.
- Где ты шляешься? Давно пора спать.
- Новый лорд посадил Эдварда на цепь в конюшне, - сообщил он Эдвине.
Она побледнела и вскричала изумленно:
- Почему? Что случилось?
- Мне не сказали. Может, его убьют поутру, - ляпнул мальчишка.
- Ах нет! Я пойду к нему! - твердо сказала Эдвина, отбросив одеяло и натягивая платье.
- Нельзя выходить из дому в эту пору, Эдвина. С тобой что-нибудь случится, - умоляюще сказала мать.
- Я должна, матушка! Я его люблю!
- Я знаю, дитя мое, - грустно отозвалась та, качая головой и давая дорогу дочери.
Эдвина бежала, не обращая внимания на темноту, хотя прежде никогда не осмеливалась выходить по ночам одна. Прибежав в конюшню, она нашла там Эдварда, прикованного цепью к стене. С удрученным видом он сидел на охапке соломы. Эдвина опустилась на колени перед ним. Эдвард с испугом взглянул на нее.
- Эдвина?! Что ты здесь делаешь? Не нужно бы тебе приходить сюда! - молвил он предостерегающе.
- Я должна все знать! Что случилось, Эдвард? - спросила она умоляющим голосом.
Он покачал головой.
- Не знаю, но думаю, это как-то связано с набегом. Монтгомери, наверное, решил, что я имею к этому какое-то отношение, потому что я сакс.
- Ему следовало бы знать, что вы не можете иметь никакого отношения к поджогу хижины, - возразила Эдвина.
- Человека до всего можно довести. Как знать, будь я в бегах, и я, возможно, был бы вынужден добывать себе пропитание таким образом.
- Никогда! - заявила она. - Вы человек чести.
- Я только надеюсь, что это никак не связано с Лили, - подумал он вслух.
- Лили? - прошептала она.
- Она пришла в мою опочивальню вчера ночью сказать, что моей матушке очень плохо. А Монтгомери увидел нас.
- Вы любите Лили? - спросила она со страхом.
- Разве можно знать Лили и не любить ее? - задумчиво пробормотал Эдвард. - Боже, я боюсь не за себя, а за Лили - ведь она в его руках!
- Не тратьте на нее свою жалость; он, как и всякий мужчина, закроет глаза на ее грехи.
- Эдвина, это недобрые речи, - упрекнул он девушку.
- Ничего не поделаешь. Я так беспокоюсь за вас. Что с вами будет? Брат сказал, что утром вас убьют!
- Эдвина, я ни в чем не виноват. И если я предстану перед судом, меня, конечно, не убьют. А теперь иди. Я не хочу, чтобы у тебя были из-за меня неприятности. С узниками не стоит fraternize.
- Fraternize? - переспросила она.
- Это французское слово. Оно означает - обращаться как с братом.
- Я не думаю о вас как о брате, Эдвард, - и она покраснела.
- Уходи же, - настаивал он, - и будь осторожна! Если тебя увидит кто-нибудь из воинов, тебе не поздоровится.
Эдвина ушла. Но отправилась не домой, она поспешила к Мораг. •
- Мораг, прощу тебя, помоги мне! Лорда Эдварда посадили на цепь в конюшне, и я боюсь за его жизнь! - сказала она умоляюще.
- Норманны не убьют его, - убежденно ответила Мораг.
- Откуда ты знаешь? - спросила Эдвина сквозь рыдания.
- Разделенная власть - это половинная власть, - был загадочный ответ.
- Это связано с Лили? - спросила Эдвина.
- Про молодого лорда одно скажу: бойся Лили, а не Монтгомери, - предостерегла ее Мораг.
- Эдвард любит ее! - воскликнула Эдвина.
- Ага, а ты любишь молодого лорда, - сказала Мораг.
Эдвина удивленно уставилась на нее, потом произнесла, опустив глаза:
- Я и впрямь люблю его и хочу, чтобы он любил меня. Ты мне поможешь?
- Ты - та девчонка, что ходит за пчелами? - спросила Мораг.
Эдвина кивнула.
- Принеси мне пчелиного воска, и я вылеплю из него тебя и Эдварда. Будет еще лучше, если ты достанешь для кукол немного волос. Потом мы с тобой свяжем их друг с другом красной ниткой или лентой. Не важно, чем, было бы красное. И он скоро полюбит тебя так же, как ты любишь его.
- Чем же я тебе заплачу, Мораг? Боюсь, что мне нечего тебе дать.
- Мне нужен воск. Принеси воску, чтобы его хватило на много куколок, и не забудь прошептать свое желание пчелам, ведь они передают наши пожелания богам. Да помалкивай об этом, - остерегла ее Мораг, - а не то Монтгомери убьет меня за ворожбу.
На следующее утро Ги де Монтгомери нашел Эдварда сидящим на цепи в конюшне, как он и приказал, и тут же освободил его.
- Я знаю, что вы живете во лжи, Эдвард, - сурово сказал он.
- Милорд, мне очень не нравится, что Лили солгала вам, но она сделала это только для того, чтобы защитить меня. Я - брат Вулфрика. Леди Хильда - моя мать, и наш дом в Окстеде, а не в Годстоуне.
- Вы присягнули нам на верность, - заметил Ги.
- Да, присягнул, милорд, и не нарушил своей клятвы.
- Вы можете поклясться, что ничего не знали о грабеже? - спросил Ги.
- Клянусь вам, милорд, и я помогу вам поймать воров. Хотелось бы мне знать, что стало с Окстедом - ведь он совершенно не охраняется.
- Мы съездим туда завтра. Я даю вам еще одну возможность оправдать мое доверие, но это последняя возможность, Эдвард.
Все в доме облегченно вздохнули, когда двое мужчин вошли вместе, и явно в хорошем настроении.
От собственной смелости у Моргана голова пошла кругом. Устроить набег оказалось так же легко, как сосчитать до трех. Конечно, это объяснялось еще и тем, что Рыжий Волк тоже очень хорошо знал Годстоун. Морган просто вошел в конюшню, где прежде работал, и вывел двух лошадей. Поскольку все знали, что он конюх, никто его ни о чем не спросил. Он был потрясен, когда увидел, что его сообщники подожгли хижину. Однако, выяснив, что никто не пострадал, Морган решил, что, по-видимому, только таким способом они могли отвлечь внимание от амбаров, чтобы вынести оттуда припасы. Потом, уже в лагере, Рыжий Волк осыпал его щедрыми похвалами:
- Не одна лошадь, а целых две! Я горжусь тем, что могу считать тебя своим человеком. Вот подарок, который я тебе обещал.
Рыжий Волк вытащил из-за пояса большой нож и протянул его Моргану. Тот, преисполненный гордости, шагнул вперед, чтобы получить награду. И тут Рыжий Волк схватил Моргана за руку и вонзил нож ему в живот по самую рукоять. Когда Морган понял, что это конец, глаза его расширились от ужаса: он ведь снабдил эту свинью не только лошадьми, но вдобавок отдал ему Фейт! Рыжий Волк подозвал двоих людей из шайки.
- Заройте его, - приказал он, и, став на колени, вытер кровь с лезвия о рубаху Моргана.
Фейт ждала возвращения Моргана. Тревога ее росла. Она потрогала оберег, висящий у нее на шее, и села, скрестив пальцы. Наконец она услышала шаги и поднялась с радостным возгласом. Но возглас тут же застрял у нее в горле - вместо любимой светловолосой головы Моргана из-под дверного полога появились рыжие космы.
- Плохие новости для тебя, крошка, - тихо сказал Рыжий Волк.
- Морган? - прошептала она. Он кивнул.
- Его схватили во время набега и убили. Фейт сидела не шевелясь, сокрушенная ударом, который нанесла ей судьба. В черный день решили они убежать из селения! Морган спас ее от норманнов, но какой ценой!
- Не бойся, я позабочусь о тебе, - сказал Рыжий Волк.
Фейт поняла, стоит ей только показать свое отвращение к этому чудовищу, и с того же мгновения до самой могилы ее жизнь будет сплошной мукой, поэтому она покорно выслушала, какие у него намерения на ее счет. Да Фейт это и не трогало: в тот миг, когда умер Морган, умерла и она. Фейт не заметила, как Рыжий Волк стал раздеваться. Она едва почувствовала, как его жадные пальцы сорвали с нее платье, обнажив тело. Она не сопротивлялась, когда его жесткая борода царапала ее нежную грудь. Но все-таки закричала, когда он укусил ей сосок.
- Сука! Шевелись же! - проревел он.
Застонав, Фейт протянула к нему руки, изображая страсть.
Глава 11
Рано утром Лили увидела, что Ги направился куда-то верхом в сопровождении довольно многочисленного отряда всадников. Смекнув, что это самое подходящее время, чтобы вымыться, она кликнула двух слуг и послала их на кухню за горячей водой, а сама тем временем выдвинула деревянный чан для мытья. Когда паренек с трудом тащил по лестнице горячую воду, его заметил Николя, не поехавший с Ги в Окстед, и спросил, для чего он несет воду.
- Для купания леди Лили, милорд, - важно ответил мальчик.
У Николя озорно блеснули глаза. Он уже знал, как разогнать скуку, одолевавшую его все утро. Выждав, когда Лили залезет в чан, Николя явился к ней.
Лили раскрыла рот от изумления и постаралась окунуться в воду как можно глубже.
- Немедленно убирайтесь вон! - сердито потребовала она.
- Милочка, нужно было запереть дверь. Я сделаю это за вас, - ухмыльнулся он и ловко опустил засов.
Лили так расстроилась, что слезы брызнули у нее из глаз; она умоляла Николя уйти.
- Вы слишком серьезно относитесь к жизни, Лили. Надо больше веселиться, смеяться… Развлекаться хоть иногда. Я знаю, мой брат - скучный тип, но ведь он старый, и это его извиняет. Но вы, cherie, просто девочка, вам нужно почаще улыбаться.
Николя взял ее горшочек с ароматическим маслом и оценивающе понюхал его. Раскинув руки, он сказал:
- Обещаю, что уйду, если вы позволите мне хотя бы мельком полюбоваться вами.
- Нет! - крикнула Лили, тщетно пытаясь спрятать груди под водой.
Он засмеялся.
- Они всплывают, как яблочки в заздравной чаше. Восхитительно! - Николя подошел на шаг ближе. - Выходите из воды и дайте взглянуть на вас. Один миг блаженства - и я ухожу.
- У меня нет ни малейшего желания выходить из воды, покуда вы не удалитесь, сэр, - твердо заявила Лили.
Николя присел на край чана.
- Я подожду. Рано или поздно вам придется выйти - или вы в конце концов замерзнете насмерть.
- О, прошу вас! Скажите, что я должна сделать, чтобы вы оставили меня в покое? - жалобно произнесла она.
Николя задумался на мгновение, а потом сказал:
- Ну, вы же понимаете: освободиться от меня вы сможете, только заплатив выкуп? На карту поставлена моя честь!
- У вас нет чести! К тому же я уже знаю, к несчастью, какие выкупы требуют братья Монтгомери. Чего вы хотите? - спросила она недоверчиво.
- Мне очень хочется увидеть Севенокс. Ежели вы сегодня съездите со мной туда я, пожалуй, дам вам возможность закончить омовение в гордом одиночестве.
- Хорошо, я поеду с вами, если вы пообещаете, что я буду в полной безопасности.
- Ну что вы, cherie, я не собираюсь вас насиловать, но буду обольщать на каждом шагу, пока мы будем в пути.
Подмигнув ей, юноша вышел, а Лили вдруг расхохоталась: до того мальчишеской и забавной показалась ей дерзость Николя.
Они поехали одни, без сопровождающих, и Лили, к собственному удивлению, заметила, что прогулка доставляет ей удовольствие. Николя, когда хотел, умел быть весьма галантным. Он сыпал остротами, и Лили много смеялась. Складные французские комплименты с такой легкостью срывались с его губ, что она не верила ни единому слову, но его непрестанное внимание было ей очень приятно.
- Вам нужно научиться говорить на языке саксов. С этого мгновения я буду отвечать вам только тогда, когда вы будете говорить по-сакски, - пригрозила она.
Он попытался произнести две-три фразы, а потом сказал:
- Лили, мой прекрасный цветок, вы ничего не стоите!
Она чуть не подавилась от смеха.
- Вы, наверное, хотели сказать - "вам цены нет"? - поправила она молодого человека.
- А какая разница? "Ничего не стоите" или "цены нет"? - смутился он.
- Я не могу объяснить вам. Но вот ваш брат уже прекрасно говорит по-сакски. Расскажите мне о его детстве.
- Ну, Ги изучал рыцарскую науку, как говорится, с колыбели: был пажом и оруженосцем. Думаю, что к восьми годам он уже устал носить, подавать, бегать с поручениями, выслушивать брань и получать оплеухи. Если хочешь управлять другими, считал он, необходимо сначала научиться управлять собой. Мне и Андре было гораздо легче: мы росли у него в доме. Но хватит о Ги, - усмехнулся Николя, - пусть он сам защищает свои интересы.
Похолодало, и вскоре посыпал мелкий снег.
- Николя, мне очень холодно. Полагаю, нужно возвратиться.
- Осталось проехать всего одну милю. Погреемся, поедим и отправимся обратно, - подбодрил он Лили.
Севенокс был расположен на скрещении дорог, ведущих на Лондон и к морскому побережью. Замка там не было, поэтому они нашли постоялый двор, и Николя спросил отдельную комнату с очагом. Хозяин поспешил исполнить приказание норманна. Он был благодарен норманнам за то, что они не отобрали у него постоялый двор.
Лили просто посинела от холода, и Николя повлек ее в отведенную им комнату.
- Входите, грейтесь, дорогая, - сказал он. Лили опустилась в кресло, стоящее у веселого огня, а Николя опустился на колени, чтобы снять с ее ног сапожки, и стал растирать ее ступни руками. Наклонив голову, он приложился губами к подъему стопы.
- Я целую ваши ножки, Лили. Я тщательнейшим образом все продумал, cherie, и решил: я хотел бы, Лили, чтобы вы стали моей женой.
Взглянув на его серьезное лицо, она подумала: "Еще недавно я была бы на седьмом небе, если бы у меня был такой супруг - молодой, красивый, всегда улыбающийся, - а не то животное, которое мне навязали. Но Николя Монтгомери еще совсем мальчик, а мне нужен мужчина".
Ее молчание ободрило его. Он поспешно продолжал:
- Мы построим здесь прекрасный замок. Думаю, что вы вряд ли очень привязаны к Окстеду, и я понимаю, что вам неприятно, когда вас считают свободной женщиной. Вот почему я предлагаю вам, Лили, обвенчаться со мной. Сначала мне придется получить на это разрешение Вильгельма, но независимо ни от чего вы должны знать, что я безумно влюблен в вас.
Хозяин принес им вино, миски с горячим тушеным мясом и свежеиспеченный хлеб.
- Николя, я не хочу причинять вам боль, но я люблю вашего брата. - Впервые выразив свои чувства словами, она вспыхнула.
Он вздохнул:
- Ах, этого-то я и опасался! Но вы должны понять: для меня это не имеет большого значения, и я все равно предлагаю вам выйти за меня замуж, чего Ги никогда не сделает! - пылко заявил Николя.
- Почему же? - просто спросила она.
- Потому что он уже… - Николя заколебался, не решаясь выдать Ги, - потому что он слишком стар для таких забав. Он часто говорит о том, что ненавидит женщин. О, я знаю: Ги хочет сохранить вас для себя, он предупредил нас, чтобы мы не распускали руки, но он скоро устанет от вас, и поверьте, я знаю, что говорю, он не предложит вам стать его женой.
- Вы оказали мне высокую честь своим предложением, Николя, но он испортил меня - другие мужчины мне не нужны, - мягко ответила она.
Николя смущенно обдумывал это несколько двусмысленное заявление.
- Ешьте же, я не собираюсь вас уговаривать. Может быть, если я дам вам время, вы передумаете?.. - Он улыбнулся, взглянув ей в глаза, и на мгновение положил руку на ее сомкнутые ладони…
Они плотно закутались в плащи и отправились в обратный путь. Резкий ветер утих, но день подошел к концу, и казалось, что час уже гораздо более поздний, чем это было на самом деле. Валил густой снег, за ним почти ничего не было видно. Внезапно из-за деревьев выехало несколько всадников. Их было слишком много, чтобы Николя мог оказать сопротивление, но когда Лили поняла, что им нужны только лошади, она сама стала умолять молодого человека не связываться с ними и вложить свой меч в ножны, пока его не убили. Изгои отправились к своему предводителю, поджидавшему в лесу, а Николя и Лили, сознавая, что другого выхода нет, понуро поплелись в Годстоун пешком.
- Простите меня, Лили. Я покрыл себя позором! Я дал вам слово, что со мной вы будете в безопасности!
- Николя, да ведь ничего не случилось! Все-таки не нужно было ехать без сопровождающих.
Лили поняла, что люди, напавшие на них, - саксы, но никого из них не узнала. Не прошли они и четверти мили, как к ним галопом подскакали Ги и Рольф.
- Черт побери, щенок, что это значит? - зло прокричал Ги.
- Нас спешили, а коней увели, - нескладно объяснил Николя.
- Мы перехватим этих мерзавцев! Ждите здесь, оба! - приказал он, послав Лили такой мрачный взгляд, что та невольно задрожала, и не только от холода.
Через полчаса Рольф и Ги вернулись, но привели только одну лошадь - Зефиру.
- Вот, садись на эту лошадь, а Лили поедет со мной, хотя ты и заслуживаешь того, чтобы прогуляться пешим ходом.
Ги наклонился и, подхватив Лили, посадил ее впереди себя.
- Что случилось? - спросила она.
- Двоих мы уложили, но их лошади понесли, и вожак ускакал с жеребцом Николя. Но я найду этого хряка! Я хорошо его запомнил - высокий, жирный и бородища ярко-рыжая.
Лили вздрогнула при этих словах, и Ги внимательно посмотрел на нее.
- Вы знаете его? - спросил он.
- Нет, среди местных жителей я такого что-то не припомню, милорд, - ответила она.
Ги притянул Лили к себе и укрыл своим плащом. Тепло, исходящее от его тела, немного согрело ее. Но она не могла унять дрожь, поэтому Ги пошире раздвинул ноги и крепко обнял девушку, как бы стараясь укрыть ее от невзгод. Вскоре кавалькада добралась до Годстоуна, и прежде чем спешиться, Ги прошептал ей на ухо:
- Отправляйтесь в постель. Я сейчас приду и выслушаю ваши объяснения.