- Это "Шабли" - дорогое белое вино, и вы выпьете его, Лили, сейчас же! Или я должен влить его в вас насильно? - спросил он вызывающе.
Она стала медленно пить вино, глядя со значением на его голую грудь.
- Вам не холодно, милорд?
- Я мерзну не от холода, а от ваших ледяных глаз, - спокойно ответил он.
Ги, невзирая на протесты Лили, еще раз наполнил ее рог вином и поднес его к ее губам, настаивая, чтобы она выпила. Потом прикоснулся к рогу своими губами в том месте, где касались губы Лили. Вино согрело Лили, тело ее обмякло, а в ногах появилась слабость. Она чувствовала на себе взгляд Ги и делала вид, что изучает языки пламени в очаге. Сидеть с ним у огня и пить вино, когда воет ветер и дождь хлещет по крыше, было так уютно, тепло и приятно.
- До ужина еще целый час. Возьмите вот эту толстую книгу и поучите меня читать на вашем варварском языке, - сказал Ги.
Обрадовавшись, что дело приняло новый оборот, Лили принесла к очагу большую книгу, села рядом с Ги и стала показывать ему прекрасные рисунки, которыми были украшены страницы книги.
- Это легенда о Беовульфе, - объяснила Лили.
- Сядьте сюда, на ковер, к огню, - прервал ее Ги, - чтобы мне было лучше видно.
Лили медленно опустилась на меховую шкуру подле него и начала читать. Ги смотрел на слова, а потом заявил, что не понимает их смысла. Очень скоро книга перестала его интересовать. Он внимательно рассматривал профиль читающей Лили. Она всячески притворялась, что забыла о Ги. На самом же деле она не только каждое мгновение помнила о нем, но и чувствовала, что от его близости с ней творится что-то странное. А может, причиной тому было вино.
Ги быстро захлопнул книгу, лежащую на коленях у Лили, привлек девушку к себе и завладел ее губами - поцелуй был требовательным. Лили уперлась в его грудь руками, пытаясь вырваться, и ощутила его наготу: мышцы перекатывались под ее ладонями. "Как он прекрасен!" - мелькнуло у нее в голове. Она тут же рванулась прочь, испугавшись чувств, которые вызывало в ней прикосновение к его сильному телу. Ги не стал ее преследовать, но внимательно смотрел на нее, допивая вино. Воцарилось напряженное молчание, и Лили по-женски сказала первое, что пришло в голову:
- Если вы будете отвлекаться, вы никогда не выучите язык саксов. - И вдруг, к полному своему изумлению, хихикнула. "Наверное, это все-таки действует вино", - поспешно успокоила она себя.
- Коль я поставлю перед собой такую цель, я выучу ваш язык за один час, - отозвался он хвастливо.
Лили рассмеялась, закинув голову.
- Это неслыханно! За час! Тупоумный норманн не выучит культурный язык даже за год! - сказала она язвительно.
- Готов поспорить! Сегодня вечером я за один час выучу целую страницу вашего "Беовульфа". И если я прочту ее безукоризненно, вам придется заплатить мне дань.
- Договорились! - решительно воскликнула Лили и вдруг поняла, что он имеет в виду под "данью".
Ги усмехнулся:
- Тот, кто спорит со мной, проигрывает.
Лили торопливо поднялась, досадуя на свою несообразительность. Власть, которую он имел над ней, вгоняла ее в дрожь. Она прошла через арку, чтобы переодеться к ужину, от всей души надеясь, что Ги не последует за ней. Но когда он действительно не сделал этого, она очень удивилась.
За вечерней трапезой Николя вновь выбрал себе в соседки по столу Розу, а Андре сел рядом с Эдит. Хью Монроз уже два вечера посматривал на леди Эделу, но держался на расстоянии. Сегодня же он набрался храбрости и занял место подле нее.
- Я намерен сидеть рядом с одной из дам, чтобы научиться хоть немного говорить на языке саксов. Я выбрал вас, - сказал он осторожно, но при этом смело оглядывая ее аккуратную фигурку и светлые волосы пепельно-каштанового оттенка.
Эдела прикрыла ресницами свои васильковые глаза.
- Милорд, я не нуждаюсь ни в чьем обществе.
- В таком случае почему вы появляетесь без головного покрывала? - язвительно спросил Хью.
Она быстро, с испугом взглянула на него. Этот, похоже, еще напористее и неуемнее, чем Льюк, ее погибший муж. Надо потихоньку направить его мысли в другую сторону. Эдела отчаянно пыталась придумать подходящую тему для разговора.
- Я попробую научить вас нашему языку, милорд. Как удачно, что я говорю немного по-французски.
И она сказала на сакском языке, что ее зовут Эдела.
- Вам нужен покровитель, Эдела, - сказал он без обиняков.
Она вспыхнула:
- Я только что потеряла мужа, сэр.
- Зовите меня Хью. Молодой вдове необходим покровитель, - повторил он.
- Мне бы не хотелось говорит об этом, сэр, то есть Хью, - вежливо возразила она.
- Нам придется поговорить об этом, Эдела. У господина Монтгомери сорок воинов. И любой из них возьмет вас, когда ему вздумается. Единственный способ избежать постоянных домогательств - это выбрать себе покровителя. Госпожа Лили поняла это очень хорошо в отличие от вас. - Он указал на Ги, сидевшего во главе стола. - Если мы с вами сойдемся, другие мужчины не станут вам докучать.
Во рту у Эделы пересохло, губы побелели. Хью поднял свой кубок с вином, но прежде чем протянуть его Эделе, он вынул кинжал и опустил острый конец в кроваво-красное вино. Это был эротический знак, который она прекрасно поняла. Несколько мгновений Эдела колебалась, потом медленно взяла кубок и осушила его.
Леди Эмма спустилась к ужину с твердым намерением определить, кто из рыцарей самый высокий и сильный. Без мужчины она чувствовала себя потерянной. Гибель мужа она воспринимала как предательство. Так или иначе, но он оставил ее, бросил на произвол судьбы… И надо поскорее найти ему замену, дабы успокоиться. Эмма обвела взглядом собравшихся, дабы определить, кто из мужчин свободен. Ги, его братья и Рольф были исключены сразу. Судя по всему, и Хью Монроза уже нельзя принимать в расчет.
В конце стола сидели три воина. Они явно увлеклись элем и едой, простой, но вкусной, которую в этой новоприобретенной стране подавали с неизменной щедростью. У Эммы моментально созрел план действий. Она будет заигрывать со всеми тремя. Они поспорят из-за нее, даже подерутся, и сильнейший станет победителем. Вскоре Эмма поймала взгляд Симона Фицроя, самого молодого из троицы. Она послала ему улыбку. Глуповато взглянув на нее еще раз, он сказал своим товарищам:
- Ей-же-ей, я только что получил откровенное предложение с другого конца стола.
Жерве, мускулистый, сильный человек с мрачной внешностью, взглянул на Эмму. Она тут же улыбнулась ему и опустила глаза.
- Ошибаешься, сосунок, это я ей по душе. Эсме, единственный высокий белокурый норманн среди воинов Монтгомери, спросил:
- Вы говорите о той, у которой такие славные большие сиськи? Я сразу ее приметил.
- Ну, это дело надо уладить побыстрее, не то, пока мы препираемся, ее уложит в постель еще какой-нибудь сукин сын, - засмеялся Фицрой.
- Я заявил свои права первый, - лениво протянул Эсме, полагая, что на этом спор окончен.
Жерве поднял темную бровь, угрожающе взглянул на товарищей и коротко заявил:
- Есть только один способ все решить.
Он нашел в своем камзоле несколько игральных костей, чело его прояснилось, и он солнечно улыбнулся.
Фицрой отодвинул в сторону высокую оловянную с кожаной ручкой кружку для эля, расчищая место для костей, и сказал смиренно, обратившись к Жерве:
- У нас мало шансов, mon frиre. Когда Эсме играет, у него за плечом всегда торчит дьявол. И он никогда не проигрывает.
Каждый из троих бросил кости, и небрежный бросок Эсме, как и было предсказано, оказался счастливым. Он встал из-за стола, выпрямился на длинных ногах и направился к Эмме. Она, конечно же, видела все, и от унижения на щеках у нее выступили алые пятна. Изогнув бровь, Эсме сказал, растягивая слова:
- Мадам, добыча принадлежит победителю. Эмма хотела было надменно отвернуться, но красота Эсме пленила ее.
Ги колол орехи рукояткой кинжала. Почти все воины достали игральные кости, и в зале только и было слышно, как они похваляются:
- Я выброшу в три броска столько очков, сколько захочу.
Рольф посмотрел через стол на Ги:
- Не хотите ли сразиться со мной?
Ги отмахнулся:
- Нет, мне сегодня нужно хорошенько позаниматься. Пока вы тут теряете время по вечерам, я учусь читать по-сакски. - Он низко склонился перед Лили: - Пойдемте, моя маленькая наставница!
Она вспыхнула и, волоча ноги, пошла за ним наверх.
Не сказав ни слова, Ги взял книгу и принялся читать. Лили пыталась отвлечь его внимание, поворошив кочергой в очаге, потом стала расчесывать волосы тут же, сидя рядом с ним, но Ги даже не взглянул на нее. Лили взволнованно прошлась по комнате и наконец, собрав все свое мужество, спросила:
- Милорд, а какова будет моя дань? Ги спокойно встретился с ней взглядом.
- Моя постель очень холодна вот уже много ночей. Сегодня вы согреете ее, cherie. - И он снова сосредоточился на книге. В опочивальне воцарилось молчание.
Лили ушла на свою половину и взялась за рубашку, которую шила для него. Медленно и задумчиво работала она иглой. Шитье успокаивало, к ней вернулась уверенность в том, что Ги только хвастался, ничего он за час не выучит - это невозможно.
Она подошла к нему, когда срок еще не истек, и сказала:
- Милорд, время, о котором мы договорились, истекло, давайте же послушаем, чему вы научились.
Ги злорадно усмехнулся и начал читать первую страницу на превосходном сакском языке. Добравшись до конца страницы, он торжествующе взглянул на Лили и увидел на ее лице такое смятение, такое отвращение к тому, что ее ожидает, что сделал ошибку и, откашлявшись, сказал:
- Я не могу разобрать вот здесь, в конце. Помогите мне прочесть эти строки, леди.
На ресницах Лили блестели слезы.
- Благодарю вас, - мягко сказала она.
- Мужчине нелегко управляться со зверем, именуемым вожделение, Лили. Доброй ночи!
Вскоре она расслабилась и наконец погрузилась в сон, но Ги снедало необычное беспокойство. Он то и дело ворочался на огромной кровати, ему очень хотелось, чтобы Лили была рядом с ним. В конце концов он тихонько выскользнул из постели и подошел к ней. Ги долго смотрел на спящую девушку, потом опустился на колени подле кровати и осторожно коснулся ее волос. Их шелковистость привела его в еще большее возбуждение, он жаждал узнать, какова на ощупь ее кожа. Ни одну женщину он не хотел так сильно, как Лили. Ги едва сдерживал себя. Он жаждал скользнуть к ней в постель и ласкать каждый изгиб ее тела. Ему хотелось прижаться губами к ее губам, слиться с ней, дать полную волю страсти и испытать всю роскошь разделенного чувства. Ги обуздал свои яростные желания и оставил ее спокойно почивать, но таких мук он никогда не испытывал. Завоеватель был завоеван окончательно.
Глава 9
На следующий день вернулся гонец, которого Ги посылал к Вильгельму. Ги понравилось, что он сам позаботился о своем коне, а не поручил это конюху.
Гонец, усмехнувшись, доложил:
- Вильгельм взял крепость Дувр. Осада длилась всего восемь дней. Он был рад получить от вас донесение и посылает вам вот это.
И он вручил Ги свиток.
- Пойдемте в дом, - сказал Ги, - выпьем чего-нибудь согревающего. Расскажите, как настроены жители Дувра.
- Ну, конечно, норманнов они ненавидят. Но все-таки, хоть и неохотно, признали Вильгельма, - засмеялся гонец. - А что им еще остается? Ему уже дали прозвище - Вильгельм Завоеватель. Уверен: он легко возьмет Лондон. А когда станет королем, думаю, большая часть этой ненависти и возмущения умрет сама собой.
- Вильгельма можно ненавидеть, но нельзя не уважать. А что касается саксов, то они никогда не превратятся в норманнов, друг мой. Измениться придется нам. Но это произойдет не скоро. Саксы упрямы, как черти, и у них всем правят обычай и суеверие, - сказал Ги.
- И среди них, как я заметил, немало чудаков. Но мне, признаться, это по душе.
Они рассмеялись.
Ги налил вина себе и гонцу, затем вскрыл запечатанный свиток. Он улыбнулся про себя: Вильгельм писал ему о намерении выступить на Кентербери и захватить заложников, нимало не беспокоясь о том, что письмо могут перехватить. Да, таков этот человек! Он уверен в своей счастливой судьбе. Вильгельм обещал, что, как только будет коронован, пожалует Ги грамоту о передаче в его владение любого поместья, какое он пожелает, но что ему, Вильгельму, понадобится помощь Ги в Лондоне. Он собирается взять город в кольцо и явить врагу такое численное превосходство, что никто не посмеет ему сопротивляться. Герцог приказывал Ги прибыть в Лондон со своим отрядом к концу ноября. "Сейчас только конец октября, - подумал Ги, - значит, еще целый месяц до того дня, когда снова придется взяться за оружие".
Подписал Вильгельм письмо на латыни: "Ego Willenemus cognomine Bastardus".
Вечером во время общей трапезы Ги передал своим людям повеление Вильгельма и долго объяснял, что и как они должны успеть сделать до отъезда. Потом с улыбкой повернулся к Лили:
- Боюсь, я превращаюсь в рачительного хозяина. Вы не представляете, скольким вещам я научился с тех пор, как приехал сюда. Например, я узнал, что, оказывается, половина коровьего стада должна быть забита ко дню Святого Мартина. А от овец можно получить столько сыра и шерсти, что их зимнее содержание полностью окупится. Однако если позволить овцам кормиться травой, которую прихватило заморозком, у них начнется афта, болезнь рта, и они не смогут есть. Я готов распространяться на эти темы до бесконечности, но вам это смертельно наскучит.
- Я думаю, что это наскучит вам, милорд, и вы с радостью вернетесь к битвам и будете уничтожать мой бедный народ. Вы все - жестокие варвары! - пылко ответила она.
- Нет, леди, - вмешался в разговор Рольф, - вот когда мы бились с неверными, то действительно видели жестокость, да такую, что вам и в страшном сне не приснится. Пленникам выкалывали глаза, их кастрировали, человеческими головами играли, как мячиками. А мы - христиане.
Лили насмешливо посмотрела на Рольфа:
- Вы сражались с неверными, чтобы они не могли напасть на вашу страну, жечь ваши дома и насиловать женщин, но как же вы, исполненные чувства долга христиане, нападаете на мою страну, сжигаете наши дома и насилуете женщин!
Ги предостерегающе взглянул на нее:
- Не горячитесь, cherie, будьте справедливы: в Годстоуне никто из женщин не может пожаловаться на плохое обращение. Война - не развлечение. Она хаос, в котором каждый отвечает сам за себя. Кто-то становится выше, благороднее среди ужасов битв, другие, наоборот, низко падают. Посмотрите вокруг, Лили. Мои воины едят и пьют за веселым столом. Подумайте, неужели было бы лучше, если бы они находились сейчас на Сенлакском поле с мечами, обагренными кровью по самую рукоять?! И усеивали его трупами? - спросил он.
- Вам нравится быть завоевателями, не смейте этого отрицать! - бросила она вызывающе.
Ги медленно покачал головой, его зеленые глаза сверкнули.
- Я и не отрицаю. Я стал господином Годстоуна и Окстеда, и я стану вашим господином, Лили, поэтому впредь выбирайте выражения, когда разговариваете со мной, девчонка! - предупредил он.
Она смело посмотрела ему в глаза и поклялась про себя: "Я заставлю тебя ползать передо мной на коленях!"
Леди Элисон, проходившая мимо, наклонилась к дочери:
- Он смотрит на тебя так, словно хочет разорвать. Гибкая ветка гнется по ветру, Лили, не буди же в нем зверя, - сказала она предостерегающе.
Но Лили уже вошла во вкус и радовалась, предвкушая его унижение.
Как только Лили ушла, к Ги подошел Эдвард.
- Милорд, могу я побеседовать с вами?
- Certes, Эдвард, что-нибудь случилось?
- По правде говоря, да. Ко мне подошли саксы с жалобами на норманнов. Поскольку вы поручили мне сообщать вам, если что-то не так, я пообещал им, что поговорю с вами.
- Ясно. - Ги нахмурился и сказал: - Передайте им, что завтра утром, если кончится этот проклятый дождь, я во всем разберусь.
- Благодарю вас, милорд! - Эдвард повернулся, чтобы уйти.
- Эдвард! - остановил его Ги. - Каким образом ваша сестра Лили связана с Окстедом?
При упоминании о его доме Эдвард слегка вздрогнул и внимательно посмотрел в лицо Ги, пытаясь понять, не таится ли за этим вопросом какой-то скрытый смысл.
- Но ведь это поместье Вулфрика, - осторожно произнес он.
- Вулфрика? - переспросил Ги. Эдвард ответил, поколебавшись:
- Вулфрик был мужем Лили.
- Понятно, - отозвался Ги, - благодарю вас!
Гнев ревности вспыхнул в нем, и, глядя на поднимающуюся по лестнице Лили, он живо представил себе, как его предшественник сжимает в объятиях ее гибкое тело. Увидел он и дрожащую, перепуганную Лили, когда она бросилась к нему в Окстеде. И внезапно в голове у него прояснилось: он понял, что между супругами было что-то неладно. Лили словно боится мужских прикосновений. "Наверное, она иногда противилась выполнению супружеских обязанностей, а муж принуждал ее, - подумал Ги. - Лучше уж я оставлю ее в покое на некоторое время, чтобы не совершить той же ошибки. Она будет моей в одну из ближайших же ночей, но я сделаю так, чтобы ей самой захотелось этого", - решил он.
- Кто у нас в дозоре в эту ночь? Готов поклясться, что он с радостью поменяется со мной, а?..
Ги взбежал наверх за теплым плащом. Когда он открыл дверь, Лили сидела на кровати и расчесывала волосы. Они падали до самого пола золотисто-рыжими волнами; вид у нее был очень соблазнительный, как она и хотела. У Ги захватило дух от ее небесной красоты и от муки, что его вожделенная надежда никак не может сбыться. Взяв плащ, он сказал:
- Сегодня ночью можете спать спокойно, я ухожу в дозор.
На лице Лили мелькнуло разочарование, и, искоса взглянув на него, она проговорила голосом искусительницы:
- А я думала, что вы выпьете со мной вина, милорд.
- "Ждите меня с кувшинами"… - процитировал он "Песнь песней" царя Соломона и понял, что попался в свою собственную ловушку. Не может же он сказать юному Жильберу, что передумал и не пойдет в дозор. "Золотая ведьма!" - выругался он про себя и вышел, хлопнув дверью.
Единственный враг, которого встретил Ги, была стая волков у овечьих загонов; он убил трех хищников и подумал, что их шкурами можно подбить плащ для Лили. При этой мысли Ги усмехнулся: "Теперь я буду соблазнять ее подарками, все остальное я уже испробовал". Всю ночь, пока Ги нес дозор, шел дождь. Он прекратился только к шести часам утра. Ги промок до нитки. Возвращаясь к себе, он предвкушал, как разбудит Лили, но та уже встала, оделась и поджидала его.
- Я приготовила вам горячую воду, милорд, и сухое платье, - улыбнулась она.
Его глаза расширились от приятного удивления.